Фламбо многое мог бы рассказать достойному инспектору относительно способов, при помощи которых здоровый, физически выносливый и не обременённый моральными запретами мужчина мог бы незаметно прибыть на свидание к леди, а затем таинственно исчезнуть, однако смолчал. Его собственные сомнительные подвиги на криминальной ниве остались в далёком прошлом (хотя он, бесспорно, оставил знатный след в памяти тех, кому довелось пасть жертвой его афёр), и теперь Фламбо вовсе не жаждал вспоминать о старых грехах в присутствии полицейского. Но отцу Брауну он свои соображения изложил как можно более полно. Правда, не сразу: дорога в поместье и знакомство с его обитателями заняли немало времени.
Сэр Томас встречал гостей лично, и от фальшивого тепла, с которым глава семейства Хартли тряс руку Леонарду Траунстайну, Фламбо захотелось скривиться. Он, однако, удержался от естественного порыва и был в свою очередь представлен сэру Томасу. Крепко пожимая руку владельцу Хорнтон-лоджа, Фламбо одновременно пытался составить собственное представление об этом человеке, памятуя все предостережения отца Брауна о предубеждённости, свойственной многим представителям рода людского, и учитывая, сколь часто он сам становился жертвой подобного рода предвзятости.
На первый взгляд сэр Томас казался типичным английским помещикомв меру эксцентричным, в меру закоснелым во взглядах и привычках. В описываемое время ему сравнялось пятьдесят четыре года. Он лишь немного уступал в росте самому Фламбо и был великолепно сложён, а костюм классического покроя выгодно подчёркивал ширину его плеч. Иными словами, сэр Томас выглядел обычным провинциальным джентльменом консервативных взглядов, пускай и получившим оксфордское образование. Впрочем, в студенческие годы, насколько успел выяснить инспектор Макконахи, нынешний хозяин Хорнтон-лоджа не блистал отменной эрудицией и не выделялся среди однокурсников глубиной познаний. Скорее он воспринимал свою учёбу, как тягостную дань сыновнему послушанию, ибо родители желали видеть его человеком образованным, а Оксфорд тогда особенно вошёл в моду. Тем не менее, из университета сэр Томас не вылетел, и воля его непреклонного батюшки таким образом исполнилась. Своего сына Бернарда старший Хартли счёл нужным отправить в Итон, и вот тут-то наследник и не оправдал отцовских надежд.
Бернард Хартли, к слову сказать, находился неподалёку. Но вовсе не любовь к гостям сподвигла молодого человека торчать в столь опасной близости от сурового родителя. Увы, причиной сему являлась пагубная страсть Бернарда к алкоголю: бар с выпивкой из-за погожего денька вынесли на улицу, для услады праздно гуляющих гостей, и хотя лакеи шныряли туда-сюда по дорожкам сада, подобно гондольерам на венецианских каналах, но Бернард упорно держался рядом с источником своего блаженства.
Ростом Хартли-младший удался в отца; в остальном же они являли миру разительную несхожесть. Широкоплечим Бернарда не назвал бы даже самый записной льстец. Тонкокостный и длинношеий, юноша напоминал болотную птицу, вышагивающую между кочек в поисках зазевавшейся лягушки. Невыразительные черты его лица могли привлечь внимание разве что карикатуриста или отъявленного любителя покритиковать нашу эпоху в целом и современных молодых людей в частности; к тому же, покрасневшие глаза и лихорадочно облизываемые губы уже выдавали в нём будущего запойного пьяницу. И всё-таки нечто нервное и даже отчаянное почудилось Фламбо в резких, немного отрывистых движениях младшего Хартли, в повороте его головы, в странной улыбке, время от времени появляющейся на бледном лице.
Он похож на мать, не так ли? улучив минуту, поинтересовался частный сыщик у мистера Траунстайна. Тот, мельком глянув на Бернарда, пожал плечами:
Внешне вроде бы да, но не характером. По слухам, на леди Хартли скорее походила Друзилла. Сэр Томас рассказывал как-то, что в первые годы после смерти жены он видел её черты в старшей дочери, и это заставляло его страдать ещё сильнее. В общем, не знаю: мои суждения основываются лишь на фамильных портретах да на рассказах членов семьи, а сам я плохо был знаком с их матушкой.
В следующий миг к Леонарду подбежала совсем ещё молоденькая девушка, которую Фламбо неоднократно лицезрел на фотоснимкахОртанс, младшая мисс Хартли нет, теперь уже единственная мисс Хартли. Всё-таки невероятно, насколько глубокий след в сердцах людей оставляла Друзилла, покачав головой, подумал Фламбо. Даже после смерти она незримой тенью бродит среди этих людей, заставляя даже незнакомцев ощущать своё присутствие в стенах Хорнтон-лоджа.
Ортанс была высокой, худой и очень бледной девушкой: фамильное сходство с Бернардом в данном случае не вызывало сомнений. Её лицо сторонний наблюдатель, пожалуй, мог бы назвать миловидным, однако всё портила чрезвычайная, почти маниакальная целеустремлённость, блиставшая в бледно-голубых глазах.
О, Леонард! вскричала она, крепко ухватив молодого человека под локоть. Как мило, что вы сумели выбраться сюда в это трагичное для всех нас время.
От сцены веяло такой нарочитостью, дешёвой театральщиной, что Фламбо отвернулсяи обнаружил отца Брауна, с задумчивым видом созерцающего разворачивающееся перед ним действо.
То ли трагедия, то ли фарсдаже не знаю, что хуже, Фламбо говорил тихо, обращаясь исключительно к священнику.
Трагедия, убеждённо заявил тот. Леонард Траунстайн тем временем поддался почти нескромным просьбам Ортанс и удалился с ней в сад. Отец Браун проводил парочку печальным взглядом и неловко переступил с ноги на ногу:
Чувствую себя персонажем предыдущей, костюмированной вечеринки, объяснил он своё смущение. Хотя, конечно, все нынче облачены в чёрное, а значит, я не слишком-то выпадаю из местной моды Впрочем, я несправедлив к этим людям. Многие из них горюют по мисс Хартли совершенно искренне и всерьёз полагают, что таким экстравагантным способом выполняют последнюю волю покойной. Идёмте, я покажу вам портрет её матери.
За годы знакомства с маленьким священником Фламбо привык к тому, что мысли отца Брауна совершенно причудливым образом перескакивают с одного предмета на другой. И хотя это немного раздражало, однако впоследствии всегда выяснялось: логическая связь между вещами, на которые падал взгляд священника, имелась, хоть и была порой запрятана невероятно глубоко. Вот почему Фламбо последовал за своим другом, не выказав ни малейшего признака раздражения.
Они поднялись на галерею, расположенную на втором этаже (Фламбо мельком успел удивиться, откуда отцу Брауну известно её местонахождение), и маленький священник остановился перед одним из портретов.
Леди Амалия Джозефина Хартли, тихо сказал он. Вглядитесь в неё, друг мой. Посмотрите ей в глаза.
Портрет был написан в современной манеренечёткие линии, бесформенные расплывающиеся пятна вместо фона, однако художник совершенно точно знал своё дело: тёплые серо-голубые глаза женщины, казалось, заглядывали случайному зрителю прямо в душу. Хрупкая, светлая, невесомая фигура, окутанная газовым шарфом, будто лунным сиянием, совершенно не сочеталась с коричнево-бурой мутью за её спиной, но именно в этом контрасте, похоже, и состоял основной замысел живописца.
Она прекрасна, хрипло пробормотал Фламбо. И она очень грустна.
Ей там нелегко, согласно кивнул священник. Она жаждет вырваться, но не может Знаете, Фламбо, сэр Томас отказался хоронить супругу на кладбище. Её могилав саду, неподалёку от руин. Символично, не правда ли?
Внезапно, как обычно, без перехода, отец Браун буднично-деловым тоном заявил:
У нас есть время до ужина, и вряд ли кому-то понадобится заходить сюда. Впрочем, даже если случайный гость и забредёт в галерею, не бедакоридор прекрасно просматривается. Мы увидим визитёра задолго до того, как он нас услышит. Ну, как прошла встреча с инспектором Макконахи?
Фламбо послушно изложил всё, что ему удалось выведать, и отец Браун задумчиво покачал головой:
Да уж, печальная история И не сказать, чтобы моя была хоть ненамного веселее. Я, как мы с вами и планировали, напросился в гости к викарию Пэлхоуну, и мы приятно провели время, осматривая его церковьпожалуй, это единственное светлое пятно за последние сутки. Ну, а потом начались послеобеденные приходские сплетни. С чего же начать? Наверное, с загадочного ухажёра мисс Друзиллы. Он действительно существует
Видимо, улыбка Фламбо показалась отцу Брауну чересчур иронической. Священник смешно нахмурил брови и погрозил собеседнику пальцем:
Сомневаетесь? А зря! Деревенские кумушки способны добросовестно заблуждаться относительно характера отношений, связывающих мужчину и женщину, либо же приврать насчёт внешности кавалера. Также они обязательно преувеличат степень фривольности поведения дамытут уж никуда не денешься. Но они никогда не скажут: «Я видела это собственными глазами!», если на самом деле ничего не видели. В этом смысле на деревенских сплетниц можно положиться. А среди пожилых леди, обедавших у викария, двое видели, как мисс Друзилла беседовала с незнакомцем. По крайней мере, отец Браун пожал плечами, они видели девушку в платье мисс Друзиллы, шляпке мисс Друзиллы и с зонтиком мисс Друзиллы.
Вы никогда и ничего не принимаете на веру, не так ли? хмыкнул Фламбо. Отец Браун смущённо потупился:
Не то чтобы Просто я проводил после обеда одну из дам, и она любезно показала мне место, где произошло вызвавшее столько пересудов свидание, пояснив, что наблюдала за ним, спрятавшись за клумбой рододендронов в своём саду. То есть она, конечно, утверждала, будто решила прополоть клумбу, и только поэтому стала невольной свидетельницей тайной встречи, однако, тут священник слегка усмехнулся, я позволю себе усомниться в словах достойной миссис Блитчли. Так или иначе, от её садика с клумбой до места свидания довольно далеко. Я, конечно, близорук, но сомневаюсь, что и вы, с вашим орлиным взором, сумели бы разглядеть лицо девушки. Вдобавок, вторая свидетельницамисс Кэтрин Лонглиутверждает, будто шляпка на мисс Друзилле была с вуалью, и у меня есть некоторые основания полагать, что вуаль в тот день не поднималась
То есть девушкане Друзилла Хартли? нетерпеливо спросил Фламбо.
Отец Браун кивнул.
Но кому потребовалось выдавать себя за неё? И кем был таинственный незнакомец? А главноеоткуда он взялся и куда потом делся?
Во всей этой истории, печально вздохнул отец Браун, переплелось несколько очень грустных, пускай и относительно безобидных, сказок и одна крайне жуткая, замешанная на крови и смерти. Соответственно, и сказочников оказалось несколько. Сначала, позвольте, я отвечу на ваш последний вопрос, дорогой друг. Куда подевался ухажёр девушки, выдающей себя за Друзиллу Хартли? Всё очень простоон исчез в тот момент, когда свидание закончилось.
Фламбо во все глаза смотрел на старого друга. Как никто другой, он хорошо знал, насколько отцу Брауну чужды мистика и оккультные практики. Маленький священник всегда твёрдо стоял на коротких толстых ногах, а те, в свою очередь, опирались на твердь земную или на что-нибудь столь же обыденное, вроде булыжной мостовой либо паркетного пола. Затащить отца Брауна в эмпиреи не сумел бы сонм факиров совокупно с ордой спиритуалистов. И поэтому раз отец Браун говорит то, что слышат уши Фламбо, значит, материалистическая разгадка существует. Ведь так?
Наверное, сомнения Фламбо слишком явственно отобразились на его лице, поскольку отец Браун охнул, всплеснул руками и пустился в объяснения:
Я опять сморозил несусветную глупость, да? Прошу меня простить: я задумался слишком сильно, вот и пропустил несколько звеньев в цепи рассуждений. Попробую сначала. Если девушкане мисс Хартли, а только изображает её, то почему бы мужчине не притвориться ухажёром мисс Хартли, исполняя свою роль так же, как неизвестная девица исполняет свою? Для маскарада подобного толка не требуется много вещей: байронический плащ, высокий цилиндр с полями, скрывающими верхнюю часть лица, какие-нибудь фальшивые усыи вот перед нами типичный портрет героя-любовника из современной комедийной пьесы, поставленной провинциальным театром. Ну а стоит мужчине снять всё это, как он волшебным образом преобразится в человека, знакомого каждому жителю деревни. Кому в голову придёт подозревать доброго соседа, в то время как умы сплетников занимает таинственный поклонник мисс Хартли? Вот так они и разыграли свой маленький спектакль.
Они? переспросил Фламбо. Отец Браун кротко склонил голову:
Мисс Ортанс Хартли и её брат Бернард, конечно. Сёстры одного роста, а шляпка Друзиллы скрыла черты лица. Что же до маскарадного костюма Бернарда, то в Хорнтон-лодже хватает подобного добра: наряды давно ушедших эпох мирно соседствуют в сундуках с одеждой более поздних времён, извлекаясь периодически на свет Божий для проведения костюмированных вечеров. Сельские помещики бережливы, они не выбросят добротное платье лишь потому, что оно вышло из моды; да здесь и не следят особенно за капризами столичных кутюрье. Поэтому молодому Хартли ничего не стоило перевоплотиться в романтического незнакомца. А дорога, возле которой прогуливались фальшивая мисс Друзилла Хартли и её притворный ухажёр, ведёт не только в Сент-Эндрюс-Чёрч и дальше, к железнодорожной станции. У неё два конца, у этой дороги.
Да, мрачно сказал Фламбо. И второй упирается в Хорнтон-лодж.
Да, эхом отозвался священник.
Вечерело. Тени, скопившиеся в углах галереи, углублялись и наливались чернотой, а портреты окутывала предзакатная мгла, в которой терялись фасоны тёмных платьев почтенных вдовиц и мундиры давно отслуживших своё полковников; выделялись лишь яркие пятна на месте лиц и рук.
Зачем же они это сделали? наконец глухо промолвил Фламбо, глядя, как кроваво-красное солнце медленно опускается за горизонт.
Отец Браун ответил не сразу. Некоторое время он задумчиво следил из окна за лакеями, разносящими подносы в толпе гостей с привычной лёгкостью и сноровкой, а затем словно бы нехотя произнёс:
Людям свойственно называть любовью странные вещи, не имеющие отношения ни к любви, ни даже просто к доброте. Учитывая это, по крайней мере один из этой парочки, а то и оба, действовали, исходя из собственных представлений о любви.
Из-за любви они убили сестру? недоверчиво спросил Фламбо.
Нет, печально отозвался отец Браун. Друзиллу Хартли убили не они.
Отец, я бесконечно преклоняюсь перед вами, но я гасконец, а не британец, и моего терпения может не хватить
Звонят в гонг, отец Браун, казалось, не расслышал горячности в голосе Фламбо. Между бровями священника пролегла горькая складка, а сам он, казалось, в один миг состарился на добрый десяток лет. Идёмте скорее, нам нужно успеть.
Успеть куда? Отец, вы меня пугаете
Успеть переписать последнюю страницу этой сказки хотя я скорее назвал бы её греческой трагедией. Я не хочу, чтобы нам с вами досталась роль плакальщиц. А по пути подумайте вот над чем: почему горничная Грэйс решила поискать хозяйку в комнатах для прислуги? С кем она ожидала увидеть там мисс Друзиллу?
Стало быть, существовал ещё один мужчина? Тот самый поклонник? воскликнул Фламбо, совершенно сбитый с толку.
Я бы не назвал его поклонником, отдуваясь, буркнул отец Браун: скорость, с которой он передвигался, заставила маленького священника изрядно попотеть.
А как бы вы его назвали?
Преследователем. Убедитесь, пожалуйста, что мисс Ортанс не выпьет ни капли из своего бокала. Это важно. Справитесь?
Фламбо молча кивнул. Когда речь шла о чём-то практичном и понятномпробежать по Рю де Риволи с двумя полицейскими, зажатыми подмышками, незаметно вытащить бриллианты из кармана занятого беседой банкира или элегантно отобрать бокал у хорошенькой девушкина силача-гасконца всегда можно было положиться.
Они выскочили в просторный холл на первом этаже и побежали дальше. По случаю тёплой погоды ужин подавали на огромной полуоткрытой веранде, выходящей в сад. Ночные бабочки уже проснулись и безуспешно бились в стёкла газовых фонарей, зажжённых по случаю приёма. Одуряюще пахло экзотическими цветами, букеты которых красовались на каждом из накрытых столов.
Бернард Хартли готовился произнести первый тост. То ли из-за неестественного освещения, то ли по иным причинам, но кожа молодого человека казалась бледной, словно у трагического героя старинной пьесы, а глаза блестели ярче обычного. В фигуре юноши появилась значительность и даже важность, плечи Бернард расправил, подбородок вздёрнул вверх, и вообще держался с неприсущим ему достоинством. Веди он себя подобным образом раньше, мелькнуло в голове у Фламбо, и Хартли-старшему не пришлось бы краснеть за сына.