И две последние группы занимались только полковником Рунсдорфом?
Должны были заниматься, Иван Артурович. Но они провалились и никакого результата не достигли. Две хорошо подготовленные и укомплектованные группы и ничего!
Утечка информации?
Не думаю, что это применимо ко всем группам. О последних знало слишком мало людей!
Но утечка может быть и не из Москвы, Владимир Иванович. А задачи первых трех групп?
По вашему довоенному профилю, Иван Артурович.
Террор против немецкого командования и администрации?
Именно так! Я хочу поручить вам, Иван Артурович, создать команду в моем отделе. Вы станете заниматься только полковником Рунсдорфом. Я не стану вам мешать привлекать любых людей. Тех, кого вы лично сочтете нужным.
Цель?
Похищение полковника и доставка его в Москву. Живым!
Но почему вдруг я, Владимир Иванович? Вы не были слишком довольны моей работой в Харькове осенью 1941 года.
Я не хочу лукавить, Иван Артурович. Я и сейчас не ободряю вашей работы в Харькове 1941 года. Но вы работали в свое время со Шпигельглассом. Вы некогда похитили генерала Миллера! И сейчас ваш опыт в таких делах пригодится. Да и вам ведь хочется поставить точку в деле со Вдовой?
Вдова?
Максимов сказал:
Вы тогда не смогли обезвредить Вдову, Иван Артурович. И сейчас против вас, возможно, работает Вдова.
Если бы меня не отстранили тогда от дела, я уже взял бы Вдову, товарищ комиссар. Я вышел на её след в октябре 1941-го года. И в январе 1942-го взял бы её! Но меня никто слушать не стал. И Вдова снова неуязвима. Нужно начинать все сначала.
Все это только слова, Иван Артурович. И проверить эти слова уже нельзя. Это дело прошлое, Максимову надоело вспоминать былые разногласия с Нольманом. Итак?
Я готов возглавить группу! Но ныне моя цель не Вдова?
Основное задание барон фон Рунсдорф. Но если Вдова рядом, то почему не совместить?
Я готов!
Вот и отлично. Но времени у вас мало, Иван Артурович, для формирования группы.
Как всегда.
Школы для подготовки кадров в вашем распоряжении. Вам предоставят личные дела курсантов, и вы сможете посмотреть на них в деле, если возникнет надобность. Я обеспечу вас пропуском.
Подождите, товарищ комиссар. Мне работать с новичками? Но я привык работать с профессионалами. Я приготовлю список людей, которые мне понадобятся, когда познакомлюсь с делом.
Боюсь, что ничего не выйдет, Иван Артурович. Я понял, кого вы хотите внести в свой список.
Поняли, товарищ комиссар?
Максимов ответил сразу:
Капитан Гончаренко, осужденный в 1940 году, туда войдет?
Да, под номером один, товарищ комиссар. Гончаренко не просто агент, он виртуоз! С ним я похитил бы и самого Гитлера.
Максимов сказал:
Вынужден вас огорчить, старший майор.
Его не вытащить из лагеря? Но сейчас в этой обстановке
Гончаренко уже освобожден из лагеря.
Уже? Я ничего не знал про это.
Он погиб под Москвой в январе нынешнего года.
Как? Гончаренко убит?
Да, Иван Артурович.
А капитан Демидов?
Демидов? Он служил в особом отделе 19-й армии Карельского фронта?
Это тот самый Демидов. Вы отлично осведомлены, товарищ комиссар. Его можно отозвать с Карельского фронта?
Капитан Демидов погиб 19 февраля сего года, товарищ Нольман. И боюсь, информация по другим вашим людям ничем вас не порадует.
Лейтенант Костина? спросил Нольман. «Тося» осенью 1941-го отлично справилась с заданием.
«Тося» работает далеко от цели нашего задания, Иван Артурович. Я уже навел справки и скажу вам, что привлечь её к операции невозможно. Вам придется набирать новую группу из молодых.
А капитан Кравцов? спросил Нольман.
Кравцов?
Да, капитан государственной безопасности Кравцов, который работал со мной в Харькове осенью 1941 года.
Но разве вы с ним друзья? Насколько я помню
Капитан государственной безопасности Кравцов может быть полезен и мои с ним отношенияэто мои личные отношения. Он в Москве?
После Харькова его перевели во фронтовую разведку. Где он сейчас я не знаю, но могу это выяснить, если вы хотите его в свою группу.
Прошу вас сделать это, товарищ комиссар.
Неужели Кравцов такое важное для вас приобретение? Это же он почти сорвал вашу операцию в Харькове своими неумелыми действиями. Ради своей карьеры он занялся самодеятельностью и поставил под угрозу всю операцию. Вы, конечно, скрыли этот факт, товарищ Нольман, но мне доложили об этом другие.
Кравцов тогда совершил ошибку. Но кто из нас не ошибался, товарищ комиссар.
Я узнаю, где сейчас капитан Кравцов. Но вам формировать группу из молодых курсантов! Займитесь этим, товарищ старший майор.
Нольмана такая перспектива совсем не радовала, но делать было нечего.
Могу я узнать подробности, товарищ комиссар?
Все бумаги по делу уже в вашем новом кабинете, товарищ Нольман. Всё в папках. Вся имеющаяся информация. Отдельно курсанты разведшколы. Отдельно бумаги по биографии барона фон Рунсдорфа. Отдельно дело обер-лейтенанта Абвера Карла Нойрмаера.
Нойрмаер? Это офицер из состава Абвер-команды капитана Лайдеюсера?
Он самый.
И что это значит, товарищ комиссар государственной безопасности?
Он сам дал показания.
Он?
Офицер Абвера. И он хорошо отозвался о вашей работе в 1941 году.
Вот как? удивился Нольман.
Это обер-лейтенант Карл Нойрмаер из отдела Абвер 2.
Нойрмаер здесь? удивился Нольман.
Он в 1941 году, как вы знаете, был под началом у гауптмана Лайдеюсера. А этот самый Лайдеюсер был вашим основным противником.
Он курировал Вдову! И если вы захватили его помощника, то это редкая удача, товарищ комиссар. И он согласился сотрудничать?
Да. У него не было иного выбора, а жить он хочет.
У него есть важная информация.
После взрывов в Харькове, когда погиб генерал фон Браун, Нойрмаера перевели из Абвера в разведку армейской группы.
Вот как?
Да.
Это проверено? Возможно, что нам его просто подставили.
Это проверенная информация и он действительно служил в разведке армейской группы «Клейст» при штабе 48-го моторизованного корпуса.
Значит он уже почти полгода не сотрудник Абвера?
Именно так. Но он работал в Харькове осенью 1941 года совместно с Вдовой, Иван Артурович. И благодаря Нойрмаеру у нас есть её портрет. Рисованный портрет.
Максимов показал Нольману рисунок, сделанный по описанию пленного Нойрмаера. Старший майор с полминуты смотрел на изображение, а потом сказал:
Это ничего нам не даст, товарищ комиссар.
Почему же?
Эта женщина слишком артистична. Перед нами изображение учителя средней школы. Такой она была для Нойрмаера.
А почему именно учителя?
Вы посмотрите на неё. Любой вам скажет, кто впервые этот рисунок увидит, что перед вами учительница. Строгое лицо. Губы сжаты. Глаза умные. Волосы расчесаны на прямой пробор.
Максимов согласился. Вывод старшего майора был правильный.
Нольман продолжил:
Но Вдова может преобразиться в кого угодно. По этому рисунку мы не сможем её опознать. Лицо типичное, Владимир Иванович. Слишком типичное.
И я того же мнения, Иван Артурович. Больше того с этим согласен и сам Нойрмаер. По его наводке нами взята женщина, завербованная Вдовой в Харькове в 1941 году.
Во время моего пребывания в Харькове?
Именно так, Иван Артурович. И она так виртуозно завербовала ее, что та даже не знала, что работает на Абвер!
Кто она? спросил Нольман.
Горбань Мария Станиславовна, 1920 года рождения. Выпускница Житомирского педагогического института. Учитель немецкого языка.
Вот как? И где она сейчас?
Горбань? Направлена в одну из подмосковных разведшкол для прохождения подготовки.
Вы поверили ей?
Она произвела на меня лично хорошее впечатление. А что до того, что она была обманута Вдовой, то в этом нет ничего против самой Горбань.
И я могу поговорить с Горбань?
Конечно. Я дам вам пропуск в любую из подмосковных школ. Но она ничего не знает, Иван Артурович. Вдова не посвящала её ни во что важное. Она использовала Горбань вслепую.
Это я понимаю, но все равно хочу говорить с Горбань лично!
Глава 2Инструктор разведшколы
Разведшкола Абвера Брайтенфурт.
Март, 1942 год.
Инструктор Роман Лавров.
Инструктор Абвершколы Брайтенфурт Роман Лавров, бывший офицер НКГБ, уже две недели работал с русскими курсантами. С марта 1942 года разведшколу в Брайтенфурт реорганизовали и подчинили штабу «Валли». Начальником школы стал полковник Абвера Аренберг, а его заместителем назначен знакомый Лаврову капитан Лайдеюсер, впрочем, ныне уже майор Лайдеюсер.
И это именно Лайдеюсер взял с собой Лаврова. Поначалу его отправили в абвер-команду в Варшаву. Лаврову доверили вербовку новых агентов в лагерях. И вот в марте 1942 года он переехал в предместье Вены Брайтенфурт.
Я решил взять вас с собой, Лавров.
Могу я спросить куда, герр капитан?
Майор, поправил его Лайдеюсер.
Простите, герр майор. Но все же куда мы направляемся?
В Брайтенфурт. Я получил новое назначение.
А что это за назначение?
Абвершкола. Совсем небольшая. Всего четыре группы курсантов по 20-40 человек.
Лавров понял, что это понижение для Лайдеюсера.
Вам дали новый чин. Но перевели на мелкую работу.
Лайдеюсер не обратил внимания на его слова и спросил:
Вы что-то понимаете в технике, Лавров?
В технике? Не так много, а что?
Школа, где я буду заместителем начальникашкола технического профиля.
Тогда я вам зачем, герр майор?
Вы служили в НКГБ, и вы ценный специалист по заброске. Пусть не технически. Но вы многое сможете дать агентам, которых готовят в Брайтенфурт.
Вы настолько мне доверяете, герр майор?
Нет, Лавров. Но даже если предположить что вы агент красной контрразведки, чем вы сможете нам навредить из Брайтенфурта? Выход за пределы школы вам будет запрещен. И вы станете приносить пользу рейху, Лавров.
Я никогда не занимался преподаванием, герр майор.
И что из этого, Лавров. У вас есть знания по интересующей нас теме. Станете ими делиться. Здесь нет ничего сложного.
Работа в разведшколах НКГБ поручается не всем.
Идет война. И ныне срок обучения агентов весьма невелик. Для разведчиков ближнего тыла от 2 недель до месяца. Для разведчиков глубокого тылашесть месяцев. Для радистовчетыре месяца. А для диверсантовмесяц.
И вы считаете, что за месяц можно подготовить диверсанта или разведчика?
Большинство из них провалится сразу же. Но вы сами видели, Лавров, что подобного материала у нас в лагерях достаточно.
Это пока, герр майор. В 1941 году вы наступали. Но теперь вы не наступаете.
Лавров, вы слишком узко смотрите на обстановку на фронте. Неужели вы думаете, что вермахт потерял свою наступательную мощь? Нет. К лету наши армии снова двинутся вперед, и вы будете удивлены, Лавров. Так что недостатка в человеческом материале у нас не будет.
Но что я буду им преподавать конкретно?
В Брайтенфурт для более качественной подготовки агентов курсанты разбиты на удобные группы по пять-двадцать человек. Занятия носят характер лекций и практики на местности. Большинство должны уметь собирать информацию. И с этой методикой вы их станете знакомить. Больше того вы хорошо знаете структуру советских вооруженных сил
***
И вот перед Лавровым 20 человек курсантов группы «Технише-Люфт». В этой группе готовили агентов для ведения разведывательной работы по авиационным заводам СССР.
Сегодня я хочу подвести итоги нашего последнего практического занятия, господа, начал Лавров. Как вы помнитевы отрабатывали приемы, как вести себя на допросе, если на той стороне вы попадете в органы безопасности. Я внимательно наблюдал за вашей работой, и пришел к неутешительному выводубольшинство из вас сразу провалится! Курсант Гамилов!
Я, господин инструктор.
Представьте, что сейчас я допрашиваю вас. Я офицер красной контрразведки. Вы готовы?
Так точно!
Вот вы пишете, что вы инженер. Это так?
Так точно, господин инструктор. Я на самом деле инженер.
Это прекрасно, но как вы объясните ваше присутствие в прифронтовой зоне? У вас ведь было такое задание вчера?
Да.
Тогда отвечайте и не делайте вчерашних ошибок!
Я работал на харьковском авиационном заводе. Эвакуироваться осенью 1941 года не успел.
Почему? задал вопрос Лавров.
Не смог выехать из-за больной матери.
И где вы были все эти месяцы?
Жил в доме моей матери. Скрывался от немецкой мобилизации специалистов. Затем решил присоединиться к своим. Выбрался из города и пришел к вам, сказал Гамилов.
В каком цеху работали на авиационном заводе?
В третьем.
Кем? Ваша должность?
Инженер сборочного цеха.
Заработная плата по вашей категории?
480 рублей.
Где жили в Харькове?
На улице Ленина, 19/38.
Какой памятник стоит на этой улице?
Их несколько, но самый большой памятник Ленину.
Другие памятники?
Курсант четко ответил:
Свердлову, борцам революции и рабочему.
Инструктор спросил:
Что написано на табличке памятника Свердлову?
«Борцу революции товарищу Якову Михайловичу Свердлову».
Неверно! «Пламенному борцу революции товарищу Якову Михайловичу Свердлову». Но продолжим дальше! Имя старшего мастера в 3-ем цеху?
Троекуров.
Маленького роста, пожилой с лысиной? спросил Лавров.
Нет, Троекуров молодой человек, не больше 30 лет. Высокий блондин.
Сегодня лучше, чем вчера, Гамилов. Вы обратили внимание на мелочи. И это правильно. Но все равно есть ошибки! И даже такая вот мелочь может стоить вам жизни.
Одно слово на памятнике? спросил Гамилов.
Лавров ответил:
Я, будучи следователем, спросил бы вас так: Часто ли вы проходили мимо памятника Свердлову? Вы ответили бы, что очень часто. И это правильно! Иначе и быть не могло. И только затем я спросил бы вас о надписи на памятнике. Это всего четыре слова и имя, отчество и фамилия. И из первых четырех слов вы упускаете одно. Вместо «Пламенному борцу революции товарищу», вы говорите «Борцу революции товарищу» Мимо этой надписи вы проходили сотни раз. Какой вывод напрашивается? Курсант Щетинин!
Щетинин встал и сказал:
Напрашивается вывод, что человек лжёт и никогда не был в указном им месте.
Именно так! сказал Лавров. Обращайте внимание на мелочи.
Но, господин инструктор, все ли следователи НКВД так хорошо знают город Харьков? спросил Гамилов.
А если вам попадется человек из Харькова, который проживал на этой улице и знает все памятники что там стоят? Лично для вас это провал и расстрел! А все почему? Вы должны знать легенду досконально! В том же Харькове еще в 1940 году взяли агента немецкой разведки. Им оказался бывший житель Харькова, и город он знал хорошо. Но он жил в Харькове до революции! А улицы за 20 лет советской власти сменили свои названия. И он назвал улицу «Дзержинского» старым именем «Мироносицкая». Это было случайно в разговоре. И привело к провалу агента!
В кабинет вошел комендант школы капитан Глазенап.
Лавров подал команду:
Встать! Смирно!
Глазенап жестом приказал курсантам сесть и обратился к Лаврову.
Вас срочно вызывает майор Лайдеюсер, Роман Романович.
У меня занятие, господин капитан.
Я отведу курсантов в кабинет для практических занятий. Это приказ заместителя начальника школы
***
В Брайтенфурте обучалось четыре группы курсантов: «Технише-люфт» техническая авиационная, «Люфт» авиационная, Geheimdienstразведки и Funkaufklärungженская радиоразведки.
Легче всего было работать с «Технише-люфт». Людей для неё вербовали в Хаммельбургском и Лозинком лагерях военнопленных из прогермански настроенных бывших военнослужащих Красной Армии. В прошлом это были офицеры-летчики и штурманы, зенитчики и техники аэродромной службы.
Самый непростой контингент был в третьей группе Geheimdienst, которая готовила разведчиков для сбора сведений в советском тылу. К этим подхода у Лаврова не было. Они быстро распознали в нем бывшего офицера НКВД и относились настороженно. Но именно в третьей группе у Лаврова было большинство занятий. Курсанты здесь изучали тактику Красной Армии, топографию и методы составления разведывательных донесений.