Вы не должны обижаться на меня, капитан. Ваше удаление из органов НКГБ не моя работа. Я и сам был сослан в архив и до важной работы меня не допускали несколько месяцев. Хотя тогда в Харькове мы свою задачу выполнили. Операция «Тося» была проведена успешно. Но мне вспомнили о том, что Вдова не была обнаружена. И вместе со мной пострадали и вы.
Главным образом мне вменили в вину переход на сторону врага моего помощника лейтенанта госбезопасности Лаврова.
Я пытался объяснить, что Лавров на той стороне по разработанному мною плану. Но они не стали слушать. Ведь о его заброске знал только я и сам Лавров! Тогда я не мог вас в это посвятить капитан. Да и что толку? Высшее начальство об этой заброске я в известность поставить не мог. Было слишком мало времени. И теперь получается, что Лавров стал врагом.
С той стороны пришла шифровка по лини агентурной разведки, что Лавров сотрудничает с Абвером. Потому из НКГБ меня вышибли. Хорошо хоть отправили на фронт. А не будь войныне знаю, что было бы.
Отныне вы сотрудник моей команды, капитан Кравцов. Вам вернут ваше звание капитана государственной безопасности.
Это неожиданно, товарищ старший майор.
Вы намекаете, что между нами в прошлые годы были разногласия? Так это было давно.
Я не о том, товарищ Нольман. Вы были не совсем высокого мнения о моих способностях.
Нет, капитан. У вас есть потенциал. И я его вижу.
Мне предстоит работать в Москве?
А вы бы как хотели?
Действующим агентом, товарищ Нольман.
И я хотел вам предложить такую работу. Опасности вас не пугают.
Никак нет.
Тогда вам предстоит выполнить задание в Харькове.
В Харькове? Диверсия? Или ликвидация?
Ваша задача выкрасть и доставить в Москву немецкого полковника. Но человек он не такой простой.
Это понятно. Полковник не лейтенант.
Это не просто полковник, а адъютант Гиммлера. И задача перед вами трудная.
Я готов.
Состав вашей группы уже формируется, капитан. У вас есть личные предпочтения?
Нет, товарищ старший майор. Из тех, кого я знаю, в Москве нет никого. Так что полностью положусь на вас в выборе людей.
Вашей первой помощницей будет курсант разведшколы Антонина Шарко. Ныне она заканчивает курс. Экзамены будет сдавать уже в боевой обстановке.
Иными словами она молода?
Именно так, капитан. Антонине 19 лет.
Но стоит ли отправлять на такое опасное задание столь молодую девушку?
Идет война, капитан. И перед нами поставили задачу. Интересующий нас объект может скоро покинуть Харьков. И вам некогда будет примериваться и раскачиваться.
Но в моей группе будут все новые люди. Друг друга никто не знает. Нужно хоть немного времени, чтобы познакомиться и притереться.
У вас две недели, капитан. Потом заброска. В мае вы уже будете в Харькове.
Кто наша цель?
Полковник барон фон Рунсдорф. Один из сотрудников Аненербе.
Вы ведь помните, что я был в Харькове начальником отделения НКГБ, товарищ Нольман.
Помню. И что?
Меня могут опознать. Я не боюсь за себя, товарищ старший майор. Я боюсь за дело.
Над вашей внешностью поработают, капитан.
Нольман подал ему фото. На нем был мужчина в модном костюме. Он словно сошел с обложки журнала.
Кравцов вернул фото и посмотрел на Нольмана.
Не понимаете? спросил Нольман.
Нет.
Это ваше фото, капитан.
Моё? удивился Кравцов.
Вы станете этим мужчиной.
Я?
Именно вы.
Но кто этот человек?
Это Савик Нечипоренко. Ресторанный певец.
Певец? Почему певец?
Во-первых, Савик действительно певец. Во-вторых, и вы поете, капитан. Я узнал, что вы часто в 30-е выступали на концертах.
Пел, товарищ Нольман. Но это были не концерты, а самодеятельность и выступал я к праздникам к 7-му ноября и 1-му мая.
Если пели, то и будет петь. Вы ведь немного разбираетесь в музыке, капитан?
Немного.
Что вы исполняли на концертах?
В основном песни советских композиторов. Революционные. «По долинам и по взгорьям», «Травы наземь клонятся», «Два сокола».
И из раннего? Не имеющего отношения к революции? Вы ведь пели романсы. Капитан? Или меня дезинформировали?
Пел. «То не ветер ветку клонит».
Вот и отлично. Вы сможете исполнить «Все что было» и «Стаканчики»?
Надо попробовать.
Не скромничайте! «Стаканчики» вы пели и не один раз.
Пел, но не публично, товарищ старший майор.
И репетировать вы будете уже сегодня, капитан.
Репетировать здесь?
Почему здесь? В здании Москонцерта. Мы пригласили туда одного профессионального исполнителя. Он вас посмотрит и кое в чем понатаскает.
И он знает, для какой цели? спросил Кравцов.
Нет, конечно. Для всех вы станете ездить по фронтам с выездной бригадой. Использовать певца в качестве фронтового офицера нельзя. Пусть же он поет и поднимает дух наших солдат. А на деле вы оправитесь под именем Савика Нечипоренко с «гастролями» в Харьков.
Но почему именно певец? Он у всех на виду.
Именно! Певец у всех на виду. Вы стали бы сами подозревать певца? Нет! Вы сказали бы какой идиот подберет для агента такую «легенду». Во-вторых, Савик Нечипоренко не такая большая знаменитость как Петр Лещенко. Он выступал в Кишиневе, Варшаве, Бухаресте. Теперь гастролирует по немецкой оккупационной зоне. В его репертуаре много украинских песен, но в Харькове вам такие исполнять не придется. Ну может быть одну. Выучите «Нȋч яка мȋсячна зоряна ясная».
А настоящий Савик Нечипоренко? спросил Кравцов.
Вот уже кого вы больше никогда не увидите, то это его.
А что случилось?
Савик случайно поймал пулю. Хотя убивать его никто не собирался. Но так случилось и это к лучшему.
На него напали?
Официально напали партизаны. А на деле наша специальная группа НКГБ.
Задание захватить Савика?
И не только его. Но все пошло немного не так. Охрана при Савике сработала лучше, чем мы ожидали, и их было больше.
Пришлось завязать бой? понял Кравцов.
Верно. И чтобы захватить группу артистов Савика Нечипоренко погибли четверо хороших разведчиков, капитан. Именно поэтому времени на внедрение у нас мало!
Кравцов спросил:
Немцы сейчас думают что Савик и его люди у партизан?
Именно так.
Но я должен буду объяснить немцам как мне удалось вырваться?
Проще простого, капитан. Зачем партизанам Савик Нечипоренко? Они ждали немецкий штабной конвой. Он, кстати, действительно проехал по той тропе часом ранее. Партизаны ошиблись и захватили артистов, перебив охрану. Подержали Савика у себя и отпустили, ибо кто такой Савик? В предатели его записать нельзя, он не гражданин СССР. И в его репертуаре нет нацистской пропаганды. Отпустили и все.
Но Савика станут проверять в гестапо после пребывания у партизан.
Пусть проверяют. Савик ведь ничего и скрывать не станет. Напали и захватили. В отряде держали в землянке. Заставляли развлекать отряд песнями. Савик это делал. Главное вам войти в роль, капитан.
Я постараюсь, сделать все возможное.
На рояле играете?
Никак нет, ответил Кравцов. Немного на гитаре.
Плохо! сказал Нольман. Савик отлично играл на рояле! В программе концертов есть такое выступление! Тогда придется пойти не некоторые жертвы, капитан.
Какие?
У вас будет повреждена рука. Наши врачи все сделают так, словно вы получили ранение.
Ранение?
Савик был ранен в руку, в правую. Но немцы это могут проверить. И ваша рука действительно должна быть повреждена. В отряде вам не могли оказать квалифицированную помощь. И помощь окажут уже в немецком госпитале в Харькове. Это только подтвердит вашу легенду. А играть за вас станет аккомпаниатор Жора Гусевич.
Он настоящий?
Нет. Аккомпаниатор Савика погиб.
Его место займет наш агент?
Жора Гусевич агент НКГБ. Но он займет не место погибшего аккомпаниатора. Подставлять двоихнеоправданный риск. На его место мы никого брать не станем.
Но как же Жора?
Нольман ответил:
А Жору вы возьмете на работу в Харькове. Тем более что он пианист от бога. Но познакомитесь вы с ним уже сегодня. Пора приступать, капитан. Времени очень мало.
Значит все было решено заранее, товарищ старший майор?
Конечно. План был разработан за короткий срок и пока все идет хорошо. Едем в Москонцерт.
***
Кравцов увидел в большом холодном зале Москонцерта молодого парня за роялем. Он играл мелодию «С одесского кичмана».
Когда вошли Нольман и Кравцов он прекратил музицировать.
Товарищ старший майор? Давно жду вас и уже разогрелся.
Как настроение, Жора? спросил Нольман. Готов ехать в бывшую столицу УССР Харьков?
Всегда готов! весело ответил молодой человек. А кто будет петь?
Нольман показал на Кравцова.
Кравцов кивнул.
Жора покачал головой.
И это его вы хотите выдать за исполнителя? спросил он старшего майора.
Пока офицер в форме, но над его внешним видом поработают после. Сейчас нужно проверить голос.
Я готов. А вы товарищ? Что желаете исполнить?
С одесского кичмана. То, что вы сейчас играли. Исполните?
Конечно, кивнул Жора.
Тогда прошу вас. Маэстро! Кравцов дал знак аккомпаниатору.
Эта песня у Кравцова получилась. Слова он знал, ибо много раз слушал её в исполнении Леонида Утесова.
Один герой гражданский!
Махновец партизанский,
Добраться невредимым не сумел.
Он весь в бинтах одетый
И водкой подогретый,
И песенку такую он запел:
Товарищ, товарищ.
Болят мои раны,
Болят мои раны у боке.
Товарищ малохольный,
За что же мы сражались?
За что ж мы проливали нашу кровь?
За крашенные губки,
Коленки ниже юбки,
За эту распроклятую любовь.
Они же там пируют,
Они же там гуляют,
А мы здесь попадаем в переплет.
А нас уж догоняют,
А нас уж накрывают,
По нам уже стреляет пулемет!
Нольману понравилось и он понял, что не ошибся в выборе легенды для Кравцова. Эти парни, Жора и Кравцов, отлично сработаются. Разведчики, напавшие на певца Нечипоренко, полегли не просто так.
Глава 8Харьков: служба СД.
Харьков.
Улица Сумская.
Резиденция военного коменданта полковника Лайденбаха.
14 мая, 1942 год.
Военный комендант полковник Лайденбах прибыл из штаба армейской группы и созвал освещение всех руководителей структур, что были подчинены лично ему. Также были приглашены начальник службы СД и его заместитель.
Господа, начал Лайденбах, я только вернулся от командующего и должен вам сообщить, что обстановка на фронте осложнилась. 12 мая 1942 года противник перешел в наступление на участках южнее Харькова.
Полковник показал на карте.
Здесь 6-я, 9-я и 57-я армии большевиков прорвали нашу оборону, и вышли к Чугуеву и Мерефе. На северном направлении 28-я вражеская армия прорвала наши позиции в районе Волчанска и создала прорыв глубиной 65 километров.
Все присутствующие молчали. Они понимали, что цель у противника однаотбить Харьков.
Меня заверил сам командующий, что угрозы для Харькова нет! В самом скором времени наши войска нанесут мощный контрудар по большевикам и заставят их отступать! И наша с вами задача сохранять спокойствие и оставаться на своих постах. Особенно сейчас!
Лайденбах достал из папки лист бумаги.
Вот, господа, что вчера было распространено по городу. Это листовка большевиков. В ней сообщается, что скоро в городе снова будут красные! И это может привести к активизации действий террористических организаций, что все еще существуют в городе. Господин начальник полиции!
Борзенко встал.
Здесь, господин полковник.
Скажите мне, чем занимаются ваши полицейские? По вашей просьбе нами создан 21 полицейский участок в городе. И создавали мы их не для того чтобы ваши полицейские сытно если и много спали. Они должны пресекать такие вот действия.
Я уже разбираюсь с листовками, господин полковник.
Одна из таких листовок вчера оказалась даже в почте полковника барона фон Рунсдорфа. Я приказал выяснить, как такое могло произойти. Что скажет капитан Витал из фелдьдгестапо?
Следствие только началось, ответил Витал. Я пока не готов докладывать, господин полковник.
А что скажет начальник полиции? Вы нашли источник появления такой вот бумаги?
Пока нет, господин полковник, ответил Борзенко.
Напечатано это довольно хорошо. И напечатано это здесь! В Харькове действует подпольная типография, а полиция ничего про это не знает! Отличная работа, господин Борзенко! Пусть вы не знаете типографии, но кто все это расклеивал по городу?
Это было сделано ночью, господин полковник.
Во время действия комендантского часа? Еще лучше. И кого на этот момент удалось захватить?
Пока никого, господин полковник. Но мы ищем.
Отлично! вскричал Лайденбах. каждую неделю полиция ликвидирует больше ста человек. Мне докладывают, что это террористы и подпольщики. Заговор раскрыт, и угрозы больше нет. А листовки есть.
Мы в самом скором времени во всем разберемся, господин полковник.
Надеюсь на это, господин Борзенко! Заставьте ваших полицейских работать!
Будут исполнено, господин полковник!
Гауптштурмфюрер Вильке, я не вижу здесь вашего шефа господина Клейнера. Но это ведь и ваше дело тоже.
Оберштурмбаннфюрер Клейнер не смог прибыть, и я заменяю его. Но я владею всей информацией, господин полковник.
Необходимо усилить контроль за всеми прибывающими в город лицами. Ведь многие из них вызывают подозрение. А в условиях активизации военных действий число вражеских агентов возрастет.
Мы с этим уже работаем, господин полковник.
Надеюсь на вас, гауптштурмфюрер. Господин бургомистр!
Здесь, господин полковник.
Господин бургомистр все вверенные вашему попечению службы не должны сбавлять обороты! Все должны работать. Где редактор харьковской газеты? Он здесь?
Нет, господин полковник, ответил бургомистр. Он занимается газетным номером, который опровергнет слухи, что изложены в листовке. Населению будет сообщено, что оснований для тревоги нет.
С сегодняшней ночи патрули на улицах города будут усилены, и наказание за нарушение комендантского часа станет строже! Ваши полицейские, господин Борзенко также станут нести службу по усиленному варианту! И прекратите пьянство среди ваших людей, Борзенко. У меня на столе полно жалоб на произвол полицейских!
Я разберусь, господин полковник. Лично стану проверять участки!
Лайденбах говорил еще долго. Он распекал каждого своего подчиненного и находил его работу неудовлетворительной. Жаловался на частые перебои с электроснабжением, из-за плохой работы и саботажа работников электростанций.
Саботажников расстреливать! Без всякой жалости!
Ему возразили, что специалистов и так не хватает, и если начать стрелять, то работать станет некому. Да и не всегда это была вина самих работников предприятия «Харьковские электросети».
Так не годится, господа! завершил свое выступление Лайденбах. Нам нужно сплотиться перед лицом опасности и оказать всю необходимую помощь доблестной армии нашего фюрера!
***
Харьков.
Ул. Сумская, дом100.
Управление службы СД генерального округа «Харьков».
14-15 мая 1942 года.
Гауптштурмфюрер Вильке.
Гауптштурмфюрер Вильке, исполняющий обязанности заместителя харьковской службы СД, вернулся из резиденции Лайденбаха к полудню. Он выслушал доклад своего помощника Клауса Генкеоберштурмфюрера СС.
Облаву местная полиция произвела из рук вон плохо.
Никого не оказалось в сетях?
Наловили они много, но важного никого!
Совсем?
Я лично проверил каждого задержанного. Им ничего нельзя предъявить кроме нарушения комендантского часа, гауптштурмфюрер.
Сегодня об этом говорил Лайденбах. Советовал стрелять на месте, тех кто нарушает! Это все?
Нет, гауптштурмфюрер.
А что еще?
Еще наш патруль обнаружил группу артистов, доложил Генке.
Каких артистов?
Тех самых, что ждал бургомистр Харькова. Вы видели афиши в городе. Савик Нечипоренко.
Это те самые, что пропали неделю назад!
Если быть точным, то две недели, гауптштурмфюрер. Но вчера они нашлись.