Кроме Шлепеня, сомкнувшего вежды в шезлонге, на борту находились два матроса (один крутил штурвал, другой возился с фалом, служащим для поднятия паруса) и человека четыре личной гвардии Рокота, накачанных до упора и едва ли разумных. Когда я появилась на кокпите, рулевой втихушку подмигнул, остальные просто тупо воззрилиськак рыбак на двухпудового сома, пойманного собственноручно.
На нос туда?спросила я у кормчего. При этом кивнула на проход вдоль леера и сделала пальцем загогулину.
Туда,кивнул кормчий.На бак. Антошку только там не сбейте и сами не свалитесь. И вообще, не ходите под леерами, лучше по центру.
Я так и сделала. Поблагодарив, поднялась па крышу. Тщательно обогнула колдующего с канатами матроса, но, запутавшись в каких-то гиках и шкотах, ухватилась за грот и на пятой точке, по окну па потолке рубки, съехала к баку. Здесь я поднялась на ноги
и аж дух захватило...
Яхта двигалась на средней скорости. Плескались о борт волны, поскрипывали снасти. Гудел ветерок, гоня к берегу голубые барханы. Мы медленно смещались с восточной оконечности Тихой бухты к западноймысу Барнак. Проплывали белоснежные корпуса здравниц. Жемчужное под пятой застывшего великана казалось каким-то карликовым государством. Оно не производило впечатления солидного курортного центравозможно, из-за того, что основные городские кварталы прятались за скалистыми террасами, невидимые с моря. Мы проплыли скалу Обмана и слегка расширили галсесли раньше по оси яхты мерцал каменно-лесистый Барнак, то теперь он ушел вправо, а по курсу оказалось заходящее светило. Ровный диск, желтый сверху, снизу красный, прямо на глазах опускался к горизонту, окруженный гигантской мерцающей полусферой. Рябящая полоса, пересекая тяжело дышащую гладь воды, словно ковровая дорожка, упиралась в бак яхты. Мы не одни были в этом море. Не сказать, что акватория бухты кишела транспортными средствами, но суденышек хватало. От примитивных гребных лодок, предпочитающих жаться к берегу, до прогулочных парусных шхун всевозможных форм. Из открытого моря показалась еще одна яхтабез парусов. Она уверенно держала курс к катерным стоянкам яхт-клуба, охватывающим приличный кусок взморья. Из-за мыса показался рыбацкий баркаспримитивная банка с парусом. Шныряли какие-то катера, ботики...
Я настолько привыкла к размеренному гудению мотора, что автоматически воспринимала его за естественный фон моря. Внезапно этот фон исчез, тишина обрушилась с небая обернулась, изумленная. Словно выпала в другое измерение. Рулевой заглушил двигатель. Над яхтой величественно реял парусбело-голубое полотнище, на глазах превращающееся в перевернутый парашют, надутый воздухом.
Вам нравится, Лидия Сергеевна?раздался голос над ухом. Я вздрогнула, повернула голову.
Он хотел произвести эффект, появившись внезапно, как черт из табакерки. И он его произвел, черт его побери.
Бесподобно, Иван Валерьянович. Волшебствословно по заказу. Вы уже посплетничали?
От души.Он не особо обрадовался моему вопросу и заговорил недовольно:Мне не нравится, Лидия Сергеевна, как вы относитесь к нашим договоренностям.В его голосе нарастало раздражение.Что за женщину вы мне подсунули? Почему я должен строить по ранжиру ГАИ города, чтобы отыскать какой-то вшивый «ниссан»? Так недолго и до греха, Лидия Сергеевна. Вы же кости переломаете.
Это подруга,лаконично объяснила я.Довольно эксцентричная особа. Но абсолютно безвредная. Надеюсь, вы это уже поняли? К тому же ее успешно нейтрализовали. Признайтесь, Иван Валерьянович, это ваша затеяподбросить Хатынской гениального ухажера?
Сожалею, но нет,проворчал Рокот.В моем штате не предусмотрены гениальные ухажеры и прочие Маты Хари в штанах. Этого оболтуса тактично проверили. С ним на первый взгляд все чисто, и действовал он, движимый собственной похотью. Некто Павел Нестеров, коммерсант из Волгограда, реально преуспевающий и, надо думать, смекалистый. Да и бог с ним, Лидия Сергеевна. У вас есть полезные соображения?
Я с наслаждением подставила лицо нежно ласкающему бризу. Это был великолепный вечер. Солнечный диск опустился еще ниже. Красный сектор полностью вытеснил желтый, мантия полусферы начала преображаться в багровое зарево. Рыбацкий баркас не спеша проплыл мимо. На заваленном сетями мостике крепко стоял капитаннадутый важностью пацан лет шестнадцати. От растущего в размерах мыса показалось еще одно суденышконе крупнее последнего. На бушприте колыхался флажокневзрачный сине-желтый символ Украины.
Соображений нет, Иван Валерьянович. Есть новости.
Говорите,обреченно вздохнул Рокот. Он уже понял, что в разговоре со мной разумнее проявлять терпение.
Неплохие для вас новости, Иван Валерьянович. Я нашла желтое парео.
Поясните,нахмурился Рокот.
Я нашла желтое парео,повторила я.Его зарыли в мусорном контейнере на задворках нашего бунгало. Посторонний не мог зайти и зарыть в нашей мусорке свое парео. Точнее говорямог, но зачем ему сложности? За пределами бунгало хватает мусорок и канав.
Иначе говоря...Рокот насторожился.
Иначе говоря, Царицына избавилась от парео, в котором собиралась отправиться на скалу. Она осторожная женщинамилиция может провести обыск в личных вещах отдыхающих, а где гарантия, что нашедшие это парео не контролируются, как вы однажды выразились, суками?
То есть вы хотите сказать...
Одна из моих соседокваша Царицына. Либо Рита Лесницкая из Москвы, либо Соня Зырянова с Урала. Ваша задача упрощается до минимумананести повторный визит в бунгало. Полагаю, она знает в лицо влиятельнейшего человека в Жемчужном?
И вы только сейчас об этом говорите?возмутился Рокот.
Ну извините,я сделала, насколько смогла, ангельское личико,у меня не было другой возможности, я занятой человек, Иван Валерьянович. Что вы волнуетесь? Они уезжать вроде не собираются. А вообще-то в приличном обществе за оказанные услуги принято говорить спасибо. То ли я не расслышала, то ли ветер заглушил ваши слова...
Спасибо,засмеялся Рокот.Вы серьезная штучка, Лидия Сергеевна, но не считайте уж меня таким невеждой... Ч-черт, где же Березниченко? Выдеру, на фиг...Он вскинул руку с простыми швейцарскими часами «Patek Philippe».Его присутствие было бы очень кстати... Пойдемте в каюту, Лидия Сергеевна, подождем еще несколько минут, а потом я, наверное, вас оставлю. Вам нравится это чудное плавание?
Увы, я уже упоминала: наши детективные игры не имели продолжения...
До каменистого мыса оставалось саженей сорокупругие волны разбивались о валуны, я видела, как бурлила вокруг них бело-губчатая масса пены. Скалы толпились у берега. Рокот первым взобрался на крышу, ухватился за грот-мачту и протянул мне руку. Я заметила краем глаза, что плывущее навстречу суденышко с «незаметным» флажком на бушприте вдруг резко сменило курс. Оно не случайно проплывало мимо! Загрохотал мотор, суденышко задрало нос и, рассекая волну, помчалось к левому борту яхты. Загремели выстрелы!..
Рокот не успел втащить меня на ровную площадку возле грот-мачты. Его рука вдруг обмякла, я потеряла равновесие и, испуганно пискнув, покатилась куда-то. Упала на узкую «стежку» вдоль правого борта, и только леер спас меня от кувырка в море...
Попыталась подняться. Рокот стоял какое-то время, держась за мачту. Из груди его сочилась кровь, пропитывая белую сорочку. Потом силы его покинули, лицо покрылось мертвенной бледностью. Он разжал руку и упал плашмя, свернув голову. Изо рта текла кровь, а глаза в упор смотрели на меня, хотя вряд ли уже могли что-то видеть. Поздно я сообщила ему о желтом парео... Поднявшись на колени, я по-тараканьи засеменила в сторону кормы. Разгорелась яростная перестрелка! Я высоко задрала голову и ужаснулась увиденному. Пиратское судно подвалило прямо к яхте, развернувшись левым бортом. Там стоял кто-то плечистый и полосовал из автомата. Группа людей в черных «фантомасках» сгрудилась у борта, готовясь перешвырнуться на «Акулу». Люди Рокота разбегались по яхте. Их застали врасплох. Шлепень, сжимая в зубах огрызок сигары, несся к мачте в развевающейся рубахе, вынимая из задницы пистолет. Командира убили!..
Охрана металась, не находя укрытия. Один догадался нырнуть за кокпит, выставил крошечный автомат, на манер «узи», полоснул очередью...
Штурман висел на рулевом колесе без признаков жизни. Второй матрос по-пластунски полз от грот-мачты к кокпиту, забирая влево. Похоже, наши маршруты пересекались...
Раздался тяжелый ударвлекомую инерцией посудину прибило к яхте. Люди в масках попрыгали на борт. Охранник выронил пистолет, схватил стоящий на палубе шезлонг и швырнул под ноги тому, кто уже летел на него. Атакующий потерял равновесие... Другой сбил охранника выстрелом. Телохранитель, недоуменно взмахнув руками, рухнул в воду. Снова разгорелась стрельба.
Я упала, куда-то поползла... Спасительный выходсвалиться в воду и затеряться в волнахмне в голову не пришел. Я вообще не могла думать. Как показало дальнейшее развитие событийдаже к лучшему. Машинально передвигаясь, я уткнулась носом в холодную сталь «стежки». Заметив движение, вскинула голову. «Пластун» еще был жив. Он добрался до кокпита, сполз по наклонной через иллюминатор и, оказавшись у меня перед носом, случайно задел меня пяткой. Удар вышел приличный, я оказалась на коленях, круги пошли перед глазами. Бой тем часом продолжался. Смерть гуляла под парусами: осиротевший Шлепень, убедившись, что Рокот мертв, вскочил на ноги и выпустил всю обойму. Затем, повиснув на поперечной рее, оттолкнулся и нанес удар ногой. Нападающий с воплем исчез. Но Шлепеня это не спасло. Он был крупной мишенью, и в него трудно было не попасть. Задергался, пробитый пулями, и рухнул со стуком. Остальные, кажется, схватились врукопашную... Звезданувший меня матрос тем временем лихорадочно крутил миниатюрную лебедку. И все озирался, кусая губы. «Да он же динги опускает на воду! Резиновую лодку!»догадалась я. И тут же массивное тело матроса со шлепком свалилось за борт. Я метнулась туда же, намереваясь нырнуть ласточкойне сломаюсь же об резину! Как вдруг что-то грузное навалилось сверху. Мелькнула цыганская рубаха, перекошенная физиономия. Молич! Еще один участник трагедии, незаслуженно забытый. Выкрался из рубки, подглядывал, пока другие за него воевали, а едва появилась возможность улизнуть, объявился.
Уйди, с-сука...бесцеремонно отпихнул он меня.
Не ухватись я за ограждение, враз размозжила бы голову. Это кто из нас сука?..взорвалось во мне. Он присел, готовясь лезть за борт. Первая пуля попала ему в жирную задницуначбез взвыл,остальные вошли в спину, как гвозди в доску. Не прекращая выть, Молич кувыркнулся через борт. Тут и я скакнула через леерне ждать же, пока подстрелят. Кувыркнуласьи упала камнем...
Холодная водане просто холодная, ледяная!устремилась в рот, в нос, во все отверстия. Я забултыхалась, засучила ножонками, стремясь быстрее вынырнуть. Голова уперлась во что-то податливое. Лодка! Надо же, какая удача! Я замахала руками, нащупала борткруглое, гладкое, никаких выступов... И снова везениетонкий канат опоясывает внешний борт. Ну как же, помню. Для цепляния за яхту, для транспортировки по суше... Я вцепилась в этот спасительный канат и вынырнула, шумно отплевываясь.
Что-то непонятное покачивалось рядом с лодкойнекогда смотреть... Я подтянулась (в воде это нетрудно), попыталась забросить левую ногу вверх.
Пошла на х... идиотка!завопил трясущийся от страха матрос, лихорадочно пытаясь завести мотор. От такого неласкового приема я опять погрузилась в воду. Ах ты, волчара позорный!разозлилась я. И почему, собственно, я идиотка?
Снова вынырнула. Опять в меня уткнулся неопознанный объект. Ну чего надо? Я обернулась: Молич со стеклянными шарами! Всплыл, родимый. Распахнул ручищи, пузень выставил, качается на волне. Долго ему теперь тут качаться... Я оттолкнула безнадежно мертвое тело. Дурея от ужаса, мыча что-то нечленораздельное, опять полезла в лодку. Внезапно взревел мотор! Матросу уже было не до меняпусть карабкается тетка. Главноепрочь отсюда. Боливар унесет двоих...
И тут с ужасом почувствовала, что срываюсь с места. Вместе с лодкой! Вода накрыла, я чуть не захлебнулась, но не разжала рук, держащихся за канат. И не оторвалась. С яхты простучала очередь.
В бабу не стрелять!завопил кто-то. Отличная мысль...
Лодку бешено крутило на волнах. Инородный предмет, приклеившийся сбоку (стало бытья), не давал ей выровнять нос. Но она неуклонно стремилась к берегу. Поднимая голову, чтобы хватануть воздуха, я видела, как приближается мыс. Лодку вынесет на острые камни!мелькнуло в голове. И что от меня останется? Я опять попробовала подтянуться. Развернулась на спину, сместилась по канату (вода хлынула в нос!) и послала вперед уже правую ногу. Таинственная сила сама забросила мою пятку. Мне осталось лишь перевернуться и толчком привести в движение левое бедро. Я свалилась на дно лодки и ощутила приступ тошноты: трясущийся от страха матрос скрючился под мотором и глядел на меня с ненавистью. Сволочь... Хочешь бросить княжну за борт? Я сжала кулаки.
Лодку с треском вынесло на берег. Днище пропороло о камни. Я вцепилась обеими руками в круглый борт, это и спасло меня от ударов. Матрос с воплем улетел на камни, а меня лишь резко крутануло и швырнуло на отмель. Вроде отделалась незначительными ушибами, но пока об этом не думала. Голова трещала, тело болело. Я выбралась из лодки и побрела к скале, за которой виднелся какой-то просвет. Слишком долгий путь... Исчерпав запас устойчивости, я опустилась на шершавый валун. Матрос, держась за окровавленную голову, брел в обратном направлениитам в скале не было ни одного просвета. Очевидно, ему здорово повредило мозги.
Яхта с примкнувшим к ней катером мирно покачивалась на воде метрах в ста от берега. Сумерки опускались стремительно, но я видела людей, толпящихся на борту.
Они смотрели в мою сторону...
Глава восьмая
Ко всему на свете привыкаешь, даже к огорчительному пониманию, что ты уже покойница. Объясните, что я должна была делать? Бежать в милицию? Ах, беда, вашего патрона убили, а пока не прислали нового, поспасайте меня, пожалуйста... Здешнюю милицию я уже хорошо знала. Спасибо огромное. Бежать на дорогу, голосовать, мчаться в ночь. Денег нет. Тапочки смыло, и вообще я похожа па бомжиху, вряд ли кто подберет. Пешком идти? Опять же денег нет, тапочки смыло...
Бронька ожидала меня в «кефире», а я лишь бегло переоделась, натянув шорты и майку попристойнее. Денег взяла ровно сотню (промотала сразу), а документы вообще не брала.
Уцелели часы на рукекаким-то чудом избежали удара. Когда я, вдоволь поплутав по скалам, изрезав ноги в кровь, выбралась к городскому пляжу, они уверенно показывали девять часов вечера. Царила тьма египетская, и пляж, естественно, пустовал. В стороне гуляла молодежь, гремела музыка, но от них я предпочла держаться подальше. Одиночество мне пока не осточертело. Я все равно была мокрая, как чушка, поэтому, не смущаясь, сняла с себя все, выстирала в соленой воде, развесила на грибке. Целый час просидела голышом, стуча зубами, завернувшись в покрывало, брошенное кем-то из отдыхающих. Потом надела сырое и побрела, волоча по песку босые ноги...
На улице Топтунова я оказалась часов в одиннадцать. В некоторых домах горел свет, но из-за высоких заборов дорогу почти не освещал. У Лешки Кольцова тоже что-то горело. Доносился истошный крик благоверной. Я постояла у забора, но крик не утихал. Вздохнув, нашла на ощупь звонок и нажала.
Лай собаки мгновенно перекрыл припадочные вопли. Зверюга в ярости заметалась по двору, бренча цепью. Хлопнула дверь.
Брыська, на хрен пошла!завизжала Оксанка. Вспыхнул фонарь над крыльцом. Застучали шлёпки по дорожке. Запнувшись о какой-то мужнин хлам, она от души ругнулась.Это вы?распахнула калитку в воротах и изумленно вглядывалась в темень.А что, собственно...и замолчала.
Кого там принесло?заскрипели зимние ботинки, в которых Лешка летом разгуливал по двору. Блестящая в свете фонаря пролысина выросла над Оксанкиной макушкой.Лида?оторопел Лешка. И тоже замолчал.
Мне Бронька нужна,пояснила я.Не пришла еще?
На что рассчитывала, дурочка? Не станут они при Броньке лаяться.
И не придет,отрезала Оксанка.
Да-да, Лида,опомнился Лешка.Она звонила недавно, сказала, чтобы не волновались... У нее, видно, объявился кто?
Объявился... Ну ладно, ребята, спокойной ночи.
Пока,заторопилась Оксанка.
Постой,не понял Лешка.А чего ты какая-то?.. Поздно уже, а ты вся... Что случилось, Лида?