Олег Николаевич с подозрениям относился к людям с бородами. Особенно с такими, требующими массу времени, чтобы их обихаживать. Чаще всего они были бездельниками. Когда деловой партнер оказывался бородатым, он прерывал переговоры. Если же при этом они еще и курили трубку, тут сразу можно было ставить клеймо: бездельник и самовлюбленный болтун. Но этот, с трубкой и шкиперской бородкой, был нужен Михееву не как деловой партнер. По быстрому взгляду, который он бросил на посетителя и умело оценил костюм от Армани и галстук от Нины Риччи, Олег Николаевич понял, что с этим человеком можно договориться. Многолетние занятия бизнесом научили его быстро разби раться в людях. Так он нашел следователя Сашу Кириллова, так он нашел адвоката, члена Общественной палаты, оказавшего Михееву немало услуг. Стоил адвокат дорого, но затраты окупались.
Фамилия у хозяина кабинета была Штокман, а имя Рудольф Иванович.
Как вы отбираете фигурантов для своих рейтингов? спросил Олег Николаевич, когда с процедурой знакомства было покончено.
О, это очень, очень сложный процесс! заявил Штокман с многозначительным видом. На первом этапе мы определяем круг лиц, претендующих на место в рейтинге. На втором этапе производится оценка состояний. Величина капитала складывается из стоимости пакетов акций, недвижимости и всех прочих доходов. На третьем этапе проводится анализ капиталов фигурантов с целью исключить из них средства, потраченные на покупку новых активов. Наша методика позволяет довольно точно определить состояние человека. В отличие от стандартной методики, учитывающей только стоимость акций.
Как вы оцениваете незавершенные проекты?
Это один из самых сложных моментов. Особенно с девелоперскими компаниями. На начальной стадии мы их вообще не считаем, плюсуем прибыль только на стадии завершения. Мы учитываем также аналитические отчеты ведущих инвестиционных компаний, Центрального банка, Федеральной службы по финансовым рынкам, анонимные экспертные оценки. Погрешность наших расчетов никогда не превышает десяти процентов. Если учесть, что данные «Финанса» можно использовать только в неофициальном порядке, это вполне приемлемо, не так ли?
Штокман набил трубку табаком из замшевого кисета, примял желтым от никотина ногтем, но прикуривать не стал. Пожаловался:
Пожарники лютуют, прямо беда. Как я понимаю, вы хотите попасть в наш список самых богатых людей России? Как видите, это очень непросто.
Нет, возразил Олег Николаевич. Я в него уже попал. Под номером двести пятьдесят три.
Вот как? переспросил Штокман. Он пошуршал клавишами ноутбука и признал, как показалось Михееву, с некоторым разочарованием. В самом деле. Два миллиарда шестьсот миллионов рублей. Позд равляю, это большое достижение. Тогда я не понимаю, какова цель вашего визита?
Я хочу знать, как появились эти миллиарды. Как вы считали?
Это конфиденциальная информация.
Рудольф Иванович, мы с вами деловые люди и понимаем что к чему. Времяденьги. Информациятоже деньги. С этими словами Олег Николаевич достал из кармана узкий желтый конверт со слюдяным окошком, в котором зеленели американский рубли, и положил на стол. Здесь три тысячи долларов. Продолжим разговор?
Штокман покосился на дверь и смахнул конверт в ящик письменного стола.
Внимательно слушаю вас, господин Михеев. Что конкретно вас интересует?
Вся раскладка по моей фирме.
Штокман отложил трубку и придвинул к себе ноутбук. Минут через десять он вывел справку на принтер и молча протянул листок Михееву. В справке было два десятка позиций с ценой активов, не слишком отличавшейся от той, что еще сегодня днем считал Олег Николаевич. Получались примерно те же полтора миллиарда. И только в самом конце стояло: «Девелоперский проект. Фармацевтическая фабрика. Прибыль 1,3 миллиарда рублей».
Всё правильно? поинтересовался Штокман.
Почти.
Я же говорил, что наши эксперты не ошибаются.
Кроме двух позиций. «Росинвест» мне не принадлежит. Его акции находятся у меня в трастовом управлении. Я всего лишь наемный менеджер.
Минутку! встревожился Штокман и снова углубился в компьютер. Нет никакой ошибки, через несколько минут сообщил он. ЗАО «Росинвест» перерегистрировано на вас три месяца назад. Основание: дарственная прежнего владельца Гольцова. Это данные Московской регистрационной палаты. Странно, что вы этого не знали. Если действительно не знали. Какая вторая неточность?
Фармацевтическая фабрика. Проект не будет осуществлен.
Я вас не понимаю. Вы хотите сказать, что попали в рейтинг по ошибке?
Да, это я и хочу сказать.
Очень странно, повторил Штокман. Многие готовы заплатить немалые деньги, чтобы попасть в наш список. Вы не исключение. Не понимаю, зачем вы ломаете эту комедию.
Я ничего не платил.
Значит, заплатили за вас.
Кто? Сколько?
Этого я не знаю. Такими делами занимаются другие люди.
Так узнайте, раздраженно бросил Олег Николаевич. За три тысячи баксов можно оторвать задницу от стула?
Штокман оскорбленно вскинулся, но быстро понял, что он в проигрышном положении. Можно не только лишиться трех тысяч долларов, которые он уже считал своими, но и огрести кучу проблем от этого непонятного посетителя. Он молча вышел. Вернулся минут через двадцать. Не садясь, как бы давая этим понять, что хочет как можно быстрее избавиться от неприятного и чем-то опасного собеседника, сообщил:
Ктонеизвестно. Ваш доброжелатель, он не назвался. Переговоры шли по телефону, а деньги привез курьер.
Сколько?
Пятьдесят тысяч долларов.
V
«Ваш доброжелатель. Пятьдесят тысяч долларов».
В самом мрачном настроении ехал Олег Николаевич домой. У него было такое ощущение, что на него вдруг посыпались неприятности, как из неосторожно порванного бумажного мешка на антресолях, набитого старым ненужным хламом.
Плохой новостью было то, что стало известно о перерегистрации «Росинвеста» на его имя. Её можно было и не скрывать, если бы Георгий Гольцов погиб. Если же он каким-то чудом остался живэто было чревато такими неприятностями, что даже думать о них не хотелось. Олег Николаевич пожалел, что поспешил с перерегистрацией, нужно было дождаться завершения расследования Панкратова. Но кто же знал, что всё так повернется.
Таинственный доброжелатель, выложивший пятьдесят тысяч долларов, чтобы воткнуть Михеева в список «Финансов», вообще не лез ни в какие ворота. Какой доброжелатель? С чего вдруг? Для шутки дороговато, да и не было у Олега Николаевича друзей, которые могли бы так подшутить. У него вообще не было друзей. Что-то похожее на то, что называют дружбой, смутно вспоминалось о временах, когда они с Георгием раскручивали бизнесазартно, не считаясь со временем, бешено ругаясь, но тотчас о ругани забывая. С тех пор, как Олег Николаевич вошел в серьезный бизнес с серьезными деньгами, он словно бы перестал принадлежать себе. Деньги, будто живая материя, меняя свою концентрацию, обладали способностью устраивать жизнь вокруг себя по каким-то своим законам, незыблемым, как законы природы, они определяли образ жизни, привычки, круг общения. Были деловые партнеры, иногда они же приятели, были полезные знакомые, были знакомые бесполезные. И всё.
Завтра, как всегда, в девять? спросил водитель, останавливаясь у подъезда.
Да, буркнул Олег Николаевич и полез из машины.
«Спокойно высплюсь, а утром обдумаю всё на свежую голову», решил он. Но спокойно выспаться ему не удалось.
Еще в прихожей он заметил рядом с норковой шубой Раисы две итальянские дубленки, а на полудве пары женских сапог зеленого и красного цвета на высоких шпильках. Зеленые были старшей дочери, Серафимы, а красные младшей, Ангелины. Имена дочерям выбирала Раиса. Серафиме было двадцать шесть лет, четыре года назад она вышла замуж за бизнесмена, который умел только делать долги, которые приходилось оплачивать Олегу Николаевичу. Сама она работала в аналитическом управлении «Промбанка» и была вроде бы на хорошем счету. Жила пара в двухкомнатной квартире в Кузьминках, которую им купил Михеев. Денег было жалко, но Олег Николаевич решил, что это дешевле, чем каждый вечер натыкаться на зятя, всегда полного планов быстрого обогащен ия, которыми он спешил поделиться с тестем.
Младшей дочери было двадцать четыре года. После окончания режиссерского отделения Института культуры она вела богемный образ жизни, носилась то с планами создания андеграундного театра, то с организацией каких-то фестивалей подпольного кино. Деньги на свои затеи требовала у отца. Один раз Олег Николаевич дал триста тысяч рублей на театр, они были мгновенно пропиты андеграундными актерами. Больше он денег не давал, вызывая ярость дочери и неодобрение жены. Хватит того, что он давал ей деньги на жизнь и оплачивал ее съемную квартиру, в которой она то жила с бойфрендом, то бурно ссорилась с ним и перебиралась под крыло матери в квартиру на Ленинградском проспекте. Обе дочери были в Раисукрупные, грудастые, некрасивые, по молодости еще более-менее стройные, но обещавшие с годами превратиться в такую же тушу, как мать. Вместе они приезжали редко, нынешнее сборище было необычным и это, как почувствовал Олег Николаевич, не предвещало ему ничего хорошего.
Семейка сидела вокруг круглого стола в гостиной с напряженным видом. На столе Олег Николаевич заметил знакомую обложку журнала «Финансы» и понял, что еще не вся рухлядь вывалилась на него из мешка на антресолях.
Михеев, ты поужинаешь или сначала поговорим? любезным тоном поинтересовалась Раиса.
Олег Николаевич опустился на диван и устало махнул рукой:
Говори.
Не боишься, что пропадет аппетит?
Переживу.
Нам было очень лестно узнать, что мы являемся членами семьи миллиардера. Хоть и не долларового, а всего лишь рублевого. Но два миллиарда шестьсот миллионов рублейэто и для России неплохие деньги. Правда же?
Продолжай.
Но почему-то мы этого не чувствуем. На хозяйство получаем какие-то гроши, и каждый раз со скандалом, с руганью из-за каждой копейки.
Ты получаешь на хозяйство по сто тысяч в месяц, вяло огрызнулся Олег Николаевич. И никогда не можешь сказать, куда ты их деваешь.
Ходим в обносках, одна твоя дочь живет в задрипанной квартире в Кузьминках, вторая вообще в съемных квартирах, как безродная нищенка, ездят на дешевых «фиатах», в которые не сядет ни один уважающий себя человек.
А они хотят на «бентли»? перебил Олег Николаевич. Сколько ты разбила машин за последние три года? обратился он к Ангелине. Не помнишь? А я помню. Две. А почему я помню? Потому что за них платил.
Девочка в творческих исканиях, ей не до этого! Хороший отец нанял бы ей водителя! парировала Раиса.
На что ни попросишьденег нет, на высокой ноте включилась Ангелина. На театр нет, на фестиваль подпольного кино нет, на андеграундных художников нет. А сам купается в миллиардах! Что ты ними делаешь, папахен, пересчитываешь по ночам под одеялом?
Что-то я не помню, жена, чтобы ты интересовалась такими изданиями, как «Финансы», заметил Олег Николаевич. «Космополитен»да, «Мари Клэр»да, однажды видел у тебя даже «Плейбой». А «Финансов» не видел ни разу. Откуда он у тебя? Неужели стала выписывать?
Очень надо! Привез курьер.
Какой курьер? насторожился Олег Николаевич.
Обыкновенный, на мотоцикле.
Он заходил в квартиру?
С какой стати? Позвонил в домофон, я вышла. Не увиливай, Михеев. Ты считаешь, что это нормально? Что мы, семья миллиардера, живем, как нищие?
В журнале «Финансы» ошиблись. Решили, что «Росинвест» принадлежит мне. А я всего лишь наемный работник, менеджер. У меня большая зарплата, но её не хватит на «бентли» и подпольных художников.
Не ври, вмешалась Серафима. «Росинвест» принадлежит тебе. Это данные Московской регистрационный палаты. А там не ошибаются.
К чему этот разговор? прямо спросил Олег Николаевич Раису. Не просто так же ты его затеяла. Договаривай до конца.
Не торопись, дорогой. Сначала посмотри небольшое кино. Девочки, выйдите, приказала она дочерям.
Ну вот еще! фыркнула Ангелина. А то мы не видели порнухи. Видели и покруче!
Раиса тяжело поднялась из-за стола, сунул в плеер кассету и включила воспроизведение. Сначала Олег Николаевич ничего не понял. Какая-то квартира, разобранная кровать. Потом в кадре появилась блондинка и начала под музыку раздеваться. Она была очень хороша: стройная фигурка, большие, еще не обвисшие груди, длинные ноги. Вдруг Олег Николаевич замер: это была Елена Георгиевна, пресс-центр «Росинвеста». Камера переключилась на кровать, на которой возлежал он, голый, плешивый, пузатый, с тощими волосатыми ногами. Пресс-центр переместилась к нему, затеяла игру, призванную возбудить его мужские достоинства.
Выключи! приказал Михеев.
Неужели не интересно? удивилась Раиса.
Выключи! рявкнул Олег Николаевич.
А нам очень интересно. Правда, девочки?
Олег Николаевич схватил с журнального стола вазу и запустил ею в экран телевизора. Кино кончилось.
С тебя еще восемнадцать тысяч. За телевизор, хладнокровно констатировала Раиса. А теперь я скажу, зачем этот разговор. Ты пришел в нашу семью голый, как воробей, только что вылупившийся из яйца. У меня никогда не было иллюзий, почему ты женился на мне. Ты рассчитывал на связи отца.
Это было самой большой моей ошибкой, буркнул Олег Николаевич.
И ты не ошибся, продолжала Раиса, не слушая его. Благодаря связям отца ты поднялся и решил, что пора начать новую жизнь. С этой шлюхой или с другой, это неважно. Но ты просчитался, дорогой мой. Я не хочу сидеть и ждать, когда ты придешь со страдающим видом и скажешь, что полюбил другую и нам нужно расстаться. Завтра я подаю заявление о разводе и разделе совместно нажитого имущества. Эта квартира в совместно нажитое имущество не входит, она завещана мне отцом. Так что будет лучше, если ты уберешься из неё уже сегодня. А всё остальное входит. И дача, хоть она записана на тебя. Не нужно мне сочувствовать, Михеев. Меня вполне утешат миллиард триста миллионов рублей, которые я получу по суду. А я их получу, можешь не сомневаться.
Олег Николаевич извлек видеокассету из плеера и молча вышел из квартиры, не оглянувшись ни на жену, грузной тушей возвышавшуюся за столом, ни на притихший дочерей, не ожидавших, вероятно, такого исхода разговора.
Николай Степанович не успел поставить машину в гараж и минут через двадцать подкатил к дому.
В Выхино, приказал Михеев.
Когда за вами заехать? спросил водитель, привыкший к тому, что визиты в Выхино обычно затягиваются до утра.
Никуда не уезжай, жди!..
Олег Николаевич открыл квартиру своим ключом, миновал темную прихожую и в комнате включил свет. Картина, представшая ему взору, очень напоминала кино, которое он только что видел, только на кровати барахтался с пресс-центром не он со своим пузом, а нечто молодое, очень физкультурное и длинноволосое.
Ой! испуганно сказала пресс-центр и попыталась закутаться в простыню.
Нечто длинноволосое сразу сообразило, что его присутствие в этой ситуации излишне, поспешно натянуло штаны и ретировалось, опасливо оглядываясь на Михеева, застывшего посреди комнаты мрачной глыбой.
Это мой брат, поспешно сказала пресс-центр. Он приехать погостить в Москву, ему негде было переночевать.
Олег Николаевич показал кассету.
Как появилась эта кассета? Не ври, я всё знаю.
Это шутка! Честное слово, шутка! Я попросила одного мальчика поставить камеру и снять нас. На память. Мне было так приятно смотреть эту кассету, когда тебя нет!
Как она оказалась у моей жены? Принесла сама?
Нет, что ты! Попросила одну девочку.
Когда?
Когда попросила?
Когда принесла!
Месяца два назад. Или три. Точно не помню. Не сердись, Олежек! Ты говорил, что с женой давно не живешь, но не можешь развестись с ней, потому что у вас дети. И я подумала.
Что ты подумала?
Что это поможет тебе принять решение. Ну, развестись.
И жениться на тебе?
Ну да! У нас была бы очень хорошая семья, я бы тебя так любила, родила бы тебе чудесных крошек, мальчика и девочку Я сделала что-то не так?
Олег Николаевич пристально посмотрел на нее, но ничего не сказал.
Копии кассеты есть?
Только одна. Вот она.
Михеев разломал обе кассеты о колено, швырнул их в угол и пошел к выходу.