28-е января, вечер
Пальцы так дрожат, что я с трудом удерживаю перо.
Я увещевал самого себя, пока окончательно не убедил, что недавние происшествия объясняются расшатанными нервами и больше ничем, что безлюдность этого места исподволь подтачивает мою силу воли. Итак, в попытке упрочить связь с действительностью, а также из желания временно переменить обстановку, я предпринял долгую прогулку по торфяникам и продирался сквозь вязкие сугробы, пока здоровая усталость не развеяла все мои больные фантазии. Холодный воздух дышал свежестью, снег укутывал землю мантией из горностаев. Никакого нездорового разложения, ни физического, ни какого-либо ещё.
Вдалеке возникли красные огоньки. Та самая деревня, которую я столь внезапно покинул, как теперь казалось, целую вечность назад. Глядя через заснеженные просторы, я внезапно почувствовал тоску по дому. Простыни с ароматом лаванды, полная бутыль вина, просто дружеская рука на плечевсё это было сравнительно недалеко. Я нерешительно шагнул к деревне.
Но нет! Ещё чуть-чуть и я завершу Понту, так что о подобном трусливом отступлении не могло быть и речи. Я понуро побрёл прочь, и пейзаж внезапно померк: небо стало свинцовым, над торфяниками нависли серые тучи.
В поместье я вернулся уже в сумерках. Неясно вырисовываясь средь своего одра из голых деревьев, оно тянуло меня к себе взглядом василиска.
Мне всё больше казалось, что за мной кто-то наблюдает.
Поравнявшись с озером, я вновь ощутил дурное предчувствие и вперился сквозь густеющую тьму почти в самый конёк башни, отмечая костлявые очертания разрушенных дымовых труб, затем сместился ниже, к бугру из покрытого снегом плюща над пояском кладки, а оттудак поблёскивающему стрельчатому окну собственной комнаты. И вдруг, прямо под ним, я заметил нечто вроде большой мокрой тени, взгромоздившейся на запорошенный подоконник окна, дававшего свет лестнице. Неровности чёрного силуэта намекали на объём, и волоски у меня на шее встали дыбом.
Казалось, из теней на меня смотрят глаза, зелёные глаза но не того чистого цвета, что у изумрудов и бериллов. Скорее, они тлели холодной, склизкой зеленью, наводящей на мысль о бессчетных столетиях непомерного зла.
С безумным криком я бросился вверх по винтовой лестнице и наконец добрался до того окна. Пусто.
29-е января
Вчера ночью мне приснилось, что кто-то за мной наблюдает. Утром дверь комнаты была приоткрыта, а я готов поклясться, что перед сном закрыл её и дважды провернул ключ в замке. И снова тот ужасный запах озера!
31-е января
Это произошло несколько часов назад, но только теперь я унял нервную дрожь и смог взяться за перо.
Казалось, я едва задремал, и вдруг меня захлестнул поток кошмарных видений. Вокруг кружился легион зелёных глаз, над которыми маячила титаническая, бесформенная тень, что без конца свистела одним и тем же невыносимо пронзительным голосом. Все они соблазняли меня совершить что-то несказанно ужасное. Я нерешительно сделал несколько шагов и порыв холодного сквозняка привёл меня в чувство.
Весь дрожа, я стоял на второй лестничной площадке, а снизу меня манило нечто скрючившееся в темноте. С диким визгом я взлетел по ступенькам, забежал в комнату и захлопнул дверь с таким грохотом, что подскочили угли в камине.
2-е февраля, полночь
Поспал днём. С наступлением сумерек не решаюсь смыкать глаза. И всё же за дверью ничего не слышно, даже наоборот, тихо, как в могиле.
4-е февраля, 3 часа ночи
Если рассудок ускользнёт ещё раз
Вскоре после полуночи на меня внезапно напала сонливость, и я принялся яростно расхаживать из угла в угол, надеясь таким образом прояснить мозг, но увы. Перед глазами поплыло, комната закружилась, и я рухнул в постель, точно камень.
Мне снова приснился сон, и вот какой: я тихо крался по сырому, узкому коридору, сжатому с обеих сторон мрачными стенами. Рядом скользило какое-то существо, то тёрлось о ноги, то привставало и тыкалось носом мне в руку.
«Кошка», подумал я и нагнулся погладить.
Его голова, медленно покачиваясь, поравнялась с моей. Я почувствовал на лице дыхание. Оно было ледяным таким неестественно ледяным, что я с содроганием проснулся.
Я обнаружил себя распластавшимся на нижней площадке лестницы. Было адски холодно и неимоверно тихо. Сквозь окошко-бойницу просачивался лунный свет, рисуя на полу тусклые узоры.
В руках кто-то шевельнулся. Я опустил взгляд и Теперь я понимаю, что выл, как умалишённый, когда поднимался по ступеням к себе в комнату.
Перевод переводом, но нужно убираться из этого места как можно быстрее.
Тот же день, полдень
Хвала богу! За Понту! Вот событие, которое поможет восстановиться моему пошатнувшемуся рассудку. У меня гость, точнее, двое: доктор Данкирк и его помощник Скэггс. Они сбились с дороги и с час назад забрели сюда, а поскольку явились с запада, не проезжали через деревню.
Даже за это короткое время их присутствие подействовало на меня сродни целительному бальзаму. Более того, я совершенно забыл свои страхи и едва не рассмеялся, когда доктор, и заодно антиквар, по совиному моргнул за толстыми линзами очков и раскатистым басом объявил, что считал поместье Чёрная Пустошь необитаемым, но, раз уж это не так, с моего дозволения хотел бы обследовать древнюю кладку вокруг озера (он слышал о нём сумбурные, но мучительно притягательные слухи), и мне следует без вопросов пойти им навстречу и помочь внести впечатляющий вклад в науку. Бесспорно, доктор уже немало для неё потрудился, написав совместно с достопочтенным мистером Симпкинсоном из Инголдсби брошюру об истоках обычая покрывать имбирные пряники сусальным золотом.
Слуга был менее словоохотлив.
Проклятье! ревел он, забрасывая в башню поклажу. По каким только сраным дырам не таскал меня док, но такой я ещё не видывал что б мне провалиться!
Я отправил их на первый уровень башни, в единственную пригодную для жизни комнату, помимо моей.
5-е февраля, на рассвете
Ночка выдалась «весёлая». Просунул под дверь тонкую дубовую доску, заткнул уши скомканной тканью и не давал себе спать с помощью уколов пером. Дверь подрагивала несколько раз.
Тот же день, позднее
Пишу эти строки и вижу, как доктор с помощником изучают стены вокруг озера. Первый деловито стучит по древним камням геологическим молотком. Отсюда этот круглолицый толстячок выглядит сильно укороченным, напоминая огромный, обтянутый твидом мяч.
Вот он вскинул голову и, сверкнув большими, кроличьими зубами, выкрикнул Скэггсу какой-то приказ. Сей достойный малый бежит к хозяину с небольшой лупой, которую тот выхватывает из рук. С моей высоты Скэггс очень похож на лоснящуюся, жирную крысу, чему в немалой степени обязан своими покатыми плечами и блестящими глазами-бусинками.
У каждого нос закрыт туго повязанным платком право, очень странно. Мне казалось, что запах озера исчез, по крайней мере, меня он не беспокоит уже несколько дней.
Нужно скрывать свои галлюцинации от гостей. Даже вчера они всё время как-то странно поглядывали на меня.
6-е февраля
Данкирк имел наглость заявить, что никогда не слышал о Понту! Мало того, что доктор прискорбным образом выставил себя невеждой, так ещё и позднее, когда работал с помощником подле сторожки, хитро подмигнул ему поверх очков, и тот, опустив левое веко, странно постучал себя по лбу. Я тогда случайно глянул на них с порога башни и всё отчётливо видел.
От такого к себе отношения я оставил всякую мысль об отъезде. Я им докажу! Докажу!
7-е февраля, ближе к вечеру
Я только что пережил кое-что мучительное. Возможно, причина в общей слабости либо нервном приступе, но мне кажется, что я действовал помимо собственной воли.
Вчера вечером запыхавшийся антиквар поднялся ко мне в комнату, чтобы почтить меня своим визитом. Я подвёл его к единственному креслускрипучему сооружению из осколков дубаи начал разводить пламя.
Он остановил меня взмахом пухлой руки.
Чёрт возьми! взревел он, промакая толстые, обвислые щёки батистовым платочком. Да в этом камине быка изжарить можно! Будь я проклят, если понимаю, как вы терпите такую жару!
Почему-то я поспешил сменить тему.
Как ваши успехи на озере?
Носовой платок доктора внезапно прекратил порхать по красным, блестящим складкам его бычьей шеи.
Слабо, сэр, даже очень слабо! проревел он, выбрасывая в огонь промокший комок батиста. Кладка очень древняя явно сложена за много столетий до кельтов. А вот канализационный запах, вызванный, как вы понимаете естественными причинами, всё же препятствует исследованиям. Более того, настолько мерзок, что напомнил мне о Тут он громко расхохотался и хлопнул себя по толстым ляжкам. Вы знакомы с «Иллюстратой» Элферда?
Меня так и подмывало заткнуть уши пальцами, но я, мучимый всё сильнее тревогой, только покачал головой.
Элферд был монахом из клюнийского ордена, пророкотал антиквар, метнув на меня проницательный взгляд, чудным шарлатаном, который, согласно «Аналектам» Паркера, жил не тужил во времена Генриха Второго. В перерывах между схватками с жареными каплунами и чашами монастырского эля он каким-то образом нашёл время на «Британнику Иллюстрату», якобы естествоведческий труд, который теперь считают не более чем нелепым собранием од и народных сказок.
Наивысшее достижение в нём это так называемый перевод, по уверениям бесстыжего Элферда сделанный с ряда очень древних загадочных рун. В истории рассказывается об одном элементале, невероятно опасном демоне, которого, подобно хатифу из арабских легенд, никогда не видно. Обитает он в зловонной бездне, что из-за своего гнилостного, сводящего с ума запаха называется «озером яда».
Казалось, голос доктора бился прямо в мои барабанные перепонки. Меня охватило безумное желание завопить.
Это злое существо, продолжал антиквар, бросая на меня ещё один проницательный взгляд, владычествует над сворой странных тварей, которыми управляет при помощи пронзительного, демонического свиста дудочки, совсем как заклинатели кобрами, согласно распространённому мнению. Полагаю, Эльфред подхлёстывал воображение, поглощая мальвазию бутылка за бутылкой. Он утверждает, будто эти твари идут первыми, заманивают новых слуг и подстрекают к
Здесь мой разум, по всей видимости, не выдержал, потому что помню, как кружился в пируэте, выделывая странные скользящие движения, и сотрясался в приступах жутко звучавшего хохота. А затем меня окутала чернота.
Очнувшись, я обнаружил, что лежу в постели и в окно жизнерадостно заглядывает солнце. Сверху лучезарно улыбалось красное лицо Данкирка. Заметив под глазами у доктора тёмные круги, я вопросительно посмотрел на него.
Тут в комнату ворвался крысоподобный Скэггс и как раз успел перехватить мой взгляд.
Ей-бо, хозяин нянчился с тобой, как с младенцем, возмущённо проверещал он. Восемь часов кряду сиднем просидел у твоей кровати!
Доктор взглядом заставил его замолкнуть.
Я ждал что-то в этом роде, повернувшись ко мне, начал он своим раскатистым голосом. Всё это проклятое озеро: ядовитые пары, как вы знаете, имеют свойство порождать нездоровые иллюзии. Плохое питание, опять же, но главным образом эта вонючая лужа. Чёрт возьми! Это место следовало бы уничтожить!
Что я говорил?
Всякие безумные бредни. Антиквар поднёс к моим губам целебное снадобье, в которых большая доля моей вины. Рассказ о легендарном демоне из «озера яда», должно быть, взволновал вас без меры, заключил он с весёлым смешком. А теперь, голубчик, гоните от себя все эти больные фантазии, и ручаюсь, что вскоре вы станете на путь выздоровления.
8-е февраля, утро
Чувствую себя не хуже обычного, несмотря на недавний приступ. И, что удивительно, ночь прошла спокойно, хотя я проспал несколько часов. Видно, я и впрямь «на пути выздоровления».
Тот же день, вечером
Незадолго до заката я без труда спустился по лестнице и, проходя мимо открытой двери в комнату антиквара, заметил проблеск света. Я тихо переступил порог и обнаружил, что этот свет исходил от зеркальца, которое доктор поместил у окна.
Повинуясь внезапному порыву, я заглянул в его кристальные глубины, и на меня зло уставилось незнакомое лицо. Длинное, узкое, ненормально худое, заросшее густой, длинной щетиной. Из-под гривы влажных, чёрных волос, что отливали тут и там синевой и были сплошь в колтунах, выглядывали заострённые уши. Тонкие, посеверевшие губы поражали бледностью. Довершали картину узкие глаза, горевшие зеленью из глубины запавших глазниц.
Я отпрянул, не в силах поверить, что вижу самого себя. Эти глаза
Мои размышления прервал громкий оклик доктора.
Я бросился ко входу и уставился в густеющую темноту. Весь восток заволокла чёрная мгла, всё больше расползавшаяся по небу.
Передо мной темнели две фигуры, каждая прижимала к носу платок. Ближняя поманила меня свободной рукой. То был антиквар.
Здешний воздух растлит и святого! проревел он. Проклятье, Фёрволл, не понимаю, как вы его выносите усталость обонятельных нервов, не иначе. Не мешало бы эту лужу уничтожить, скажу я вам. Её пары обладают тлетворным влиянием бесконечно тлетворным Она позорное пятно на чистом гербовом щите природы. Взгляните! Вон тот газ, который я хотел вам показать Полагаю, именно в нём корень всех ваших бед.
Тонкая плёнка слизи на чёрных водах подёрнулась рябью и задрожала, точно чёрное желе. К поверхности то и дело поднимались пузыри, наполненные бледным, светящимся газом, что, встречаясь с воздухом, взрывался в тусклой вспышке зеленоватого пламени.
Ну и зелёными они были, право!.. эти склизкие пузыри, пронизывающие черноту нечистот, мигающие в ночи зелёными, как те глаза боже! Они были глазами тех безымянных тварей, что подстрекали, совращали, склоняли меня к
Тогда уничтожьте этот рассадник зла! вскричал я, закрывая лицо руками. Сотрите, взорвите к чёртовой матери, пока не поздно!..
Меня провели по винтовой лестнице в мою комнату.
Крепитесь, сэр, крепитесь, похлопав меня по плечу, громовым голосом пророкотал доктор. Надежда есть, хоть и с одной оговоркой. Ваши галлюцинации настолько тесно связаны с озером, что избавиться от них, по моему убеждению, можно только его уничтожив. Скэггс завтра съездит в ближайший город за порохом и фульминатом. Несколько зарядов под сторожкой обрушат её прямо в воду. Затем, разумеется, вы вернётесь с нами не годится человеку жить в таком месте.
Тот же день, перед сном
Всё-таки жаль уничтожать озеро. Его чёрные воды так хорошо символизируют смерть, а зелёные пузырькиупадок и вырождение. Лёгкий снежокпадающий поток. Возможно Скэггс никуда завтра не уедет.
9-е февраля, на рассвете
Клонит в сон, чувствую себя странно усталым. Ночью снова заснул рваный, хаотичный кошмар, в котором кто-то с криками бежал впереди меня. А затем что-то вроде громкого всплеска, за которым последовала полная темнота.
Тот же день, позднее
Скэггс исчез!
Испугался этого треклятого озера и удрал! разбушевался доктор после нескольких часов бесплодных поисков. Даже не оделся толком. Когда я утром встал, постель Скэггса была холодной. Я сплю точно убитый, иначе бы услышал, как он меня бросил. Будь он проклят! Вернее, не он, а эта лужа! Сегодня утром она смердит ещё хуже. Эту гадость непременно нужно уничтожить, даже если придётся отправиться за порохом самолично! Чёрт! Так и поступлю! Завтра на рассвете уеду!
Какое выражение мелькнуло в моих глазах после его слов? Не знаю. Однако антиквар пристально посмотрел на меня, а затем порывисто хлопнул пухлой рукой по моему плечу.
Сэр, вам ещё нездоровится, поморгав, добродушно произнёс он. Может, переночуете у меня?
Но я стряхнул его ладонь и, взлетев по лестнице, оглянулся. Сквозь тени угадывалась его грузная фигура. Он всё ещё смотрел мне вслед, покачивая головой.
Итак, доктор думает, что уедет утром.
10-е февраля, на рассвете
Эта запись будет моей последней, и я пока неуверен, что мне позволят закончить её. Жестокая ироничность этих строк не укладывается в уме.
Ночью, закончив последнюю из малых баллад, я заснул и увидел кошмар.
Полчища уродливых тварей проскользнули в комнату, где на залитой лунным светом постели неподвижно лежало тело спящего мужчины. Лицо его лоснилось, толстые складки жира под подбородком колыхались в такт дыханию.