Камелия фыркает.
Ты просто хочешь, чтобы мальчишка вернулся, она не видит Силаса, но он, скорее всего, не дальше десяти футов от того места, где хрустит ветка и ворон взлетает с дерева, шумно возмущаясь, что его потревожили.
Вон там. Видишь?
Камелия тоже видит что-то черное: кто-то идет сюда, к нам. Она быстро перебегает на другую сторону лодки.
Я тихо обойду его сзади и узнаю, кто это.
Нет!шепотом приказываю я, хотя, по правде говоря, не знаю, что делать. Я хочу обрезать веревки, стащить «Аркадию» с отмели и уплыть на реку. Сегодня утром вода спокойная и тихая, и столкнуть плавучую хижину будет несложно, да только я не осмелюсь так поступить. Управлять «Аркадией», кроме Камелии, меня и, может, еще Силаса, некому, а сумеем ли мы вести ее так, чтобы она не налетела на мель, чтобы ее не протаранило баржей или пароходом? Предсказать, что случится с нами на реке, невозможно.
Давайте спрячемся внутри,говорю я. Надеюсь, этот неизвестно кто подумает, что лодка пуста, и пойдет дальше по своим делам.
Но какие дела могут быть у человека в этой маленькой заводи, когда в округе больше никого нет?
Может, кто-то охотится на белок,с надеждой говорит Камелия. И даст нам одну на ужин, если мы будем хорошо себя вести.
Когда ей нужно, она умеет казаться паинькой, особенно если кто-то раздает леденцы или жареные пирожки рядом с лагерным костром.
Зеде велел нам сидеть тихо. А если Брини узнает, что мы не послушались, он хорошенько нас вздует, Брини никогда никого не наказывал, но иногда пугал, что как следует поколотит того, кто не слушается. Камелию эта мысль пугает всерьез, и она торопливо следует за мной к крыльцу.
Мы вместе заходим в хижину, запираем дверь на щеколду, залезаем в большую постель, задергиваем занавеску и ждем. Мне кажется, что я слышу, как по берегу идет человек. Затем мне кажется, что он уже ушел. Может, это просто охотник или бродяга...
Эй, там, на лодке!
Тссссс, голос у меня дрожит. Камелия смотрит на меня округлившимися от испуга глазами. Когда ты живешь на реке, привыкаешь относиться к незнакомцам с подозрением. На реку иногда сбегают люди, натворившие плохих дел в других местах.
Камелия склоняется ближе.
Это не Зеде, ее шепот колышет пушок на моей шее.
Корпус лодки немного раскачивается. Кто-то пробует ногой трап.
Ларк подползает ко мне, а Ферн забирается на колени и прижимается щекой к моей груди.
«Аркадия» наклоняется к берегу под весом мужчины. Он большой. Кто бы это ни был, Силас не сможет с ним справиться.
Я прижимаю палец к губам. Мы впятером замираем, как оленята, которых оставила на время проголодавшаяся мать.
Человек уже стоит на крыльце.
Эй, там, на лодке!снова зовет он.
«Уходи... тут никого нет».
Он пробует открыть дверь, ручка медленно поворачивается.
Эй, на лодке!
Дверь ударяется о щеколду и не идет дальше.
В квадрате окна на полу появляется тень. Очертания мужской головы в шляпе. В руке у него палка или дубинка. Он стучит ею в стекло.
Полицейский? Боюсь, что так. Полицейские приходят за людьми с плавучих хижин, когда им вздумается. Они нападают на лагеря, избивают «речных крыс», забирают все, что хотят, а затем отпускают ограбленных людей на все четыре стороны. Поэтому-то мы всегда стараемся держаться особняком, если только Брини не нужна чья-то помощь.
Я могу вам чем-то помочь, офицер?голос Силаса останавливает незнакомца, когда тот собирается заглянуть внутрь через окно. Их тени протягиваются по полу, одна на голову выше другой.
Ты тут живешь, сынок?
Нет, я тут охочусь. Мой отец тоже неподалеку, вон в той стороне.
Здесь живут дети?голос у полицейского не злой, но, похоже, он тут по делу. А вдруг Силаса арестуют за вранье?
Даже не знаю. Первый раз вижу эту лодку.
Да ладно тебе. Думал, можешь тут мне лапши на уши навешать, мелкий речной крысеныш? Я слышал, как ты здесь с кем-то разговаривал.
Нет, сэр,голос Силаса звучит совершенно искренне. Я видел, как люди уплыли отсюда на шлюпке... э-э... может, несколько часов назад. Возможно, вы слышали кого-то из речного лагеряон вниз по течению. Звук очень далеко распространяется по реке.
Мужчина резко делает шаг к Силасу.
Не рассказывай мне про реку, сынок. Это моя река, и я половину утра потратил на то, чтобы найти этих детишек. Ты заставишь их выйти, чтобы я смог отвезти их в город к маме и папе,когда Силас ничего не отвечает, полицейский наклоняется ниже, их тени соединяются.Сынок, не хотелось бы мне видеть, как ты нарываешься на неприятности с законом. Где ты, интересно, заработал этот фингал под глазом? Промышлял незаконными делишками? Есть у тебя родня, или ты бродяжничаешь?
У меня есть дядя, Зеде. Он за мной присматривает.
Ты вроде говорил, что охотишься здесь с отцом.
И с ним тоже.
Соврешь полицейскомуокажешься за решеткой, крысеныш.
Я не вру!
Я слышу поблизости еще голоса. Крики мужчин, лай собаки.
Скажи детям выйти из хижины. Их папа и мама отправили нас за ними.
Ну и как тогда зовут их папу?
Мы с Камелией переглядываемся. Глаза у нее огромные, словно грецкие орехи. Она мотает головой. Мы с ней думаем об одном и том же: «Брини не отправил бы за нами полицейских. А если бы он послал их сюдатогда они бы точно знали, где найти лодку».
Что этому человеку от нас нужно?
Мы смотрим в прогал между занавесками, где большая тень поднимает маленькую за ворот. Силас кашляет и давится.
Не вешай мне лапшу на уши, мальчишка. Я сюда не за тобой пришел, но если ты вздумаешь мне мешать, мы и тебя с собой прихватим. И ты увидишь, куда в этом городе попадают тощие беспризорники вроде тебя.
Я выскакиваю из постели пре деде, чем Камелия успевает схватить меня и попытаться остановить.
Нет! Рилл, нет!она хватает меня за ночную рубашку, но ткань выскальзывает у нее из пальцев.
Я открываю дверь и первое, что вижу,как ноги Силаса болтаются в шести дюймах от палубы. Лицо у него багровое. Он замахивается кулаком, но полицейский только смеется.
Хочешь потягаться со мной, мальчик? Может, остудить тебя под водой минуту-другую?
Хватит! Не надо!я слышу, как приближаются остальные. Кто-то идет по берегу, а по правому борту слышится шум моторной лодки. Я не знаю, что мы такого сделали кроме того, что живем сами по себе на реке, но сейчас мы попались. Силас ничем нам не поможет, если его убьют или потащат вместе с нами.
Полицейский отпускает парнишку, и тот, приземлившись, больно ударяется головой о стену хижины.
Ступай, Силас, говорю я, но голос так дрожит, что слова едва можно разобрать. Иди домой. Тебе нельзя здесь находиться. А мы хотим увидеть маму и папу,я понимаю, что лучше слушаться полицейского. Я смогла бы спрыгнуть с крыльца и скрыться в лесу прежде, чем они кинутся за мной в погоню, но здесь мои сестренки и Габион, так что мой план не сработает. Все, что я знаю,что Брини велел нам держаться вместе.
Я выпрямляю спину, смотрю на полицейского и пытаюсь показать себя настолько взрослой, насколько получится.
Он улыбается.
Вот и умничка.
С папой все в порядке?
Разумеется.
Ас мамой?
С ней все хорошо. Она просила вас ее навестить.
Мне даже не нужно смотреть ему в глаза, чтобы знать, что он врет. С Куини не может быть все хорошо. Сейчас она убита горем из-за погибших младенцев, где бы ни находилась.
Я с трудом сглатываю комок в горле, и чувствую, как он проходит вниз, острый, словно кусок льда, только что отколотый от большой глыбы.
Я приведу остальных детей.
Полицейский делает шаг вперед и хватает меня за руку, словно хочет остановить.
Какая симпатичная речная крыска, он облизывает языком зубы. Теперь он так близко, что я могу рассмотреть его лицо под блестящими полями шляпы. Глаза у него серые и жестокие, но не холодные, как я думала. В них сквозит интерес, только я не понимаю, чем он вызван. Взгляд его скользит от моего лица по шее к плечу, с которого спадает рукав ночной рубашки.
Тебя только нужно немного подкормить.
За его спиной с трудом поднимается на ноги Силас, он моргает и чуть не падает снова. Рука его опускается на топор, что стоит у поленницы.
«Нет!»я хочу крикнуть, но не могу. Неужели он не слышит, что на берегу есть еще люди и к нам приближается моторная лодка?
Из дома доносится мягкий, высокий скрипеле слышный звук. Задняя дверь. Камелия пытается улизнуть через нее.
«Сделай что-нибудь».
М-мой братик только что слез с горшка. Мне нужно его помыть перед тем, как мы уйдем, или все вокруг будет в какашках. Если, конечно, вы с-сами не хотите этим заняться, больше я ничего не могу придумать. Мужчины не любят грязных младенцев. Брини никогда не касался испачканных местон только окунал детей в реку, если Куини, Камелия или я не могли этого сделать.
Полицейский кривится и отпускает меня, затем поворачивается, чтобы посмотреть через плечо. Силас отдергивает руку от топора и стоит, стискивая кулаки на тощих руках.
Лучше бы вам поторопиться, губы полицейского разъезжаются в улыбке, но в ней нет ни капли доброты.Вас надет мама,
А ты уходи, Силас. Просто иди, я останавливаюсь на пороге и задумчиво смотрю на него. Иди. Веги!
Полицейский переводит взгляде меня на Силаса. Он тянется к поясук оружию, дубинке, черным металлическим наручникам. Что он собирается сделать?
Ну же, убирайся!кричу я и, вытянув руку, толкаю Силаса в бок. Брини и Зеде не обрадуются, если увидят тебя здесь!
Наши взгляды встречаются. Он едва заметно мотает головой, я чуть киваю. Он медленно опускает ресницы, затем снова открывает глаза, поворачивается и бежит вниз по трапу.
Еще один ребенок в воде!рявкает один из по-лицейских с берега. Слышен крик мужчины с моторной лодки
и рев мотора.
«Камелия!» Я круто разворачиваюсь и бегу внутрь, за мной слышен тяжелый топот полицейского. Он толкает меня, я ударяюсь о кухонную плиту, а он устремляется на корму, где распахнута задняя дверь. Ферн, Ларк и Габион собрались возле поручня. Мужчина грубо отшвыривает их назад, и малыши с плачем и криками кучей приземляются на пол.
Мелия! Мелия!вопит Габион и показывает на туалет, сквозь отверстие которого Камелия выскользнула в реку. Она уже приближается к берегу, мокрая ночнушка прилипает к ее длинным, загорелым ногам. Полицейский бежит за ней, а мужчины в моторной лодке следуют за ним по воде.
Она взбирается на кучу плавника, быстрая и ловкая, как лань.
Габион пронзительно визжит.
Полицейский на заднем крыльце выхватывает из кобуры пистолет.
Нет!я бросаюсь вперед, но Ферн держит меня за ноги. Мы падаем на пол, сбивая с ног Ларк, заходящуюся в плаче. Я вижу, как мужчина на берегу подпрыгивает, цепляется за ветку, протягивает руку и хватает Камелию за длинные темные волосы, а потом деревянная коробка закрывает мне обзор.
Когда я снова поднимаюсь на ноги, пойманная Камелия уже бешено отбивается, пинается, вопит и рычит. Но молотит она руками и ногами по воздухуполицейский держит ее подальше от себя.
Мужчины на моторной лодке запрокидывают головы и хохочут, как пьяницы при драке в бильярдной.
Только втроем им удается погрузить мою сестру в лодку, а потом двоим приходится ее удерживать, прижимая к днищу. Полицейские в бешенстве из-за того, что перемазаны в грязи и воняют, как содержимое туалетаКамелия всех успела в нем измазать.
Полицейский на «Аркадии» становится на пороге хижины и небрежно приваливается к дверному косяку, сложив на груди руки.
А сейчас вы послушно переоденетесь во что-нибудь приличное... Вон там, чтобы я мог видеть. Никто больше отсюда не сбежит.
Я не хочу переодеваться на его глазах, поэтому сперва помогаю Габиону, Ларк и Ферн. Затем просто надеваю платье поверх ночной рубашки, хотя сейчас для такого жарковато.
Полицейский смеется.
Ладноесли тебя это устраивает. А теперь вы все будете паиньками, и тогда мы отведем вас к маме и папе.
Я послушно следую за ним из хижины, закрываю за собой дверь. Я не могу ни глотать, ни дышать, ни думать.
Хорошо, что остальные четверо не такие строптивые,говорит один из полицейских. Он прижимает Камелию к полу моторной лодки, удерживая ее руки за спиной. Эта девчонканастоящая дикая кошка,
А воняет как дикая свинья, шутит другой по-лицейский. Он помогает нам забраться на лодку, принимает Габиона, затем Ферн, следом за нимиЛарк, и приказывает им сесть на пол. Камелия бросает на меня злобный взгляд, когда я послушно делаю то же самое.
Она считает, что это моя вина, что я должна была драться с ними и как-то их остановить.
Может, она и права.
Да, эти ей понравятся,кричит один из мужчин, когда оживает мотор и лодка уносит нас прочь от «Аркадии». Он кладет большую ладонь на голову Ларк, сестренка отшатывается и подползает ко мне. Ферн делает то же самое. Только Габион пока понимает слишком мало, чтобы испугаться.
Она вроде любит светловолосых детей?усмехается полицейский, который был на «Аркадии»,Вот только не знаю, что она будет делать с этой вонючкой.
Он кивает на Камелию, а та набирает полный рот слюны и плюет в него. Полицейский поднимает руку, будто собираясь ударить отчаянную девчонку, а потом просто со смехом вытирает плевок со штанов.
Снова к товарным складам Доусона?спрашивает человек на руле лодки.
А куда еще?
Не знаю, сколько продолжается это ужасное путешествие. Мы плывем по реке, потом по каналу, где Вулф впадает в Миссисипи. Когда мы огибаем край Мад-Айленда, перед нами во всей красе предстает Мемфис. Большие здания тянутся к небу, словно монстры, собравшиеся сожрать нас целиком. Я подумываю о том, чтобы прыгнуть в воду. О том, чтобы сбежать. О том, чтобы драться. Я смотрю, как мимо проплывают корабли: буксиры, колесные пароходы, рыбацкие лодки, баржи. Даже одна плавучая хижина. Я хочу закричать, замахать руками, позвать на помощь.
Но кто нам поможет?
Эти людиполицейские.
Неужели они везут нас в тюрьму?
Мое плечо сжимаети не отпускает, пока мы не добираемся до пристани,чья-то тяжелая рука: похоже, кто-то прочитал мои мысли. На холме я вижу еще больше зданий.
Веди себя хорошо и присматривай за братом и сестрами, чтобы они не попали в неприятности, шепчет мне на ухо полицейский, первым явившийся на «Аркадию». Затем он приказывает остальным немного придержать «дикую кошку», пока «она» не посмотрит на остальных.
Мы идем друг за другом по набережной, я несу Габиона на бедре. Лязг и шум машин, запах горячего гудрона захватывают меня, и я уже не могу уловить речные ароматы. Мы переходим улицу, и я слышу, как поет женщина, как кричит мужчина, как молот бьет по металлу. Пушинки из тюков с хлопком летают в воздухе, словно снег.
В потрепанном кустике на краю парковки поет свою тревожную, отрывистую песню красный кардинал: « Уип, уип, уип...»
Неподалеку стоит машина. Большая машина. Из нее выскакивает человек в униформе, проходит к задней дверце, открывает ее и помогает выбраться женщине. Ома полная, тяжеловесная, немолодая, тело под платьем в цветочек всё в складках, каштановые волосы коротко подстрижены, и в них видна проседь. Она стоит, щурясь на солнце, и смотрит на нас взглядом цапли: серые глаза быстро и резко двигаются, цепко подмечая нее, что происходит вокруг. Полицейский выстраивает нас в одну шеренгу.
Их должно быть пятеро,говорит она.
Еще одна на подходе, мисс Танн, отвечает по-лицейский. От нее было гораздо больше неприятностей. Пыталась сбежать, пока мы были на реке.
Женщина недовольно цокает языком.
Но ты же не будешь так делать, правда?она приподнимает Ферн подбородок и склоняется к ней почти нос к носу. Ты же не будешь Плохой девочкой, правда?
Ферн широко распахивает голубые глаза и мотает головой.
Что за прелестная группа найденышей, говорит женщинамисс Танн. Пятеро замечательных светловолосых, кудрявых детишек. Превосходно, она хлопает в ладоши и складывает их под подбородком. Возле глаз у нее собираются морщинки, а узкий рот кривит безгубая улыбка.
Только четверо, полицейский кивает в сторону Камелии, которую ведут сюда от пристани. Еще один полицейский держит ее за загривок. Я не знаю, что они ей сказали, но больше она не дерется.
Мисс Танн хмурится.
Ну... не похоже, что этот ребенок из одной с ними семьи, правда? Самая заурядная внешность. Хотя, полагаю, и на нее у нас найдется клиент. Мы находим их почти для всех!она отшатывается, прикрывая нос ладонью. Святые небеса! Откуда этот запах?
Разглядев, в каком виде моя сестра, мисс Танн морщится и приказывает полицейским посадить Камелию на пол автомобиля, а остальныхна сиденье. На полу уже сидят двое детей: светловолосая девочка, похоже, ровесница Ларк, и мальчик, чуть постарше Габиона. Они смотрят на меня огромными, испуганными карими глазами. Они не произносят ни слова и не шевелятся.