Парк Горького - Валерия Вербинина 3 стр.

 Где она жила?

 В коммуналке на третьем этаже.

 Соседи?  отрывисто бросил Опалин, которому, похоже, Минускин тоже не внушал особой симпатии.

 Соседи  Минускин наморщил лоб,  всего в квартире четыре семьи в шести нет, в пяти комнатах. Лучины, Герчиковы, Карасики и Ходоровские.  Чувствуя, что от него ждут продолжения, управдом прочистил горло и бодро зачастил:  Герчиковы занимают две комнаты, отец служит в «Экспортльне» на ответственной должности, супруга  там же, секретаршей числится. Сын и дочь учатся в университете Лучины  муж работает на фабрике звукозаписи, жена  учительница, дети  школьники. Карасик  сторож на фабрике Марата. Ну, той, которая сладости выпускает

 Зоя дружила с кем-нибудь из соседей?

 Мгм Ну, может быть, с женой Лучина. Или с сестрой Карасика

 Что за сестра?

 Обыкновенная, родная,  ответил Минускин с готовностью.  После пожара с детьми к брату переехала. Пожар  в смысле, сгорело их жилье, вчистую. Неприятно, конечно

И опять это кошмарное словечко. Неужели он не чувствует, насколько оно неуместно?

 Скажите, а с кем-нибудь из соседей Зоя ссорилась?  спросил Петрович.  Было такое?

 Мне ничего об этом не известно,  подумав, ответил управдом. И добавил, судя по всему, вполне искренне:  Вообще она, знаете, хорошая девушка была И совсем не склочная.

Насупившись, Юра слушал, как Опалин расспрашивает управдома насчет ключей и говорит, что ему необходимо осмотреть комнату убитой и поговорить с соседями.

 А из соседей-то никого сейчас и нет, наверное,  шепотом заметил Яша, обращаясь к Казачинскому.  Все на работе или учатся Вообще, конечно, бандита надо искать, аналогичные дела поднимать.

 Какие-какие?  нервно переспросил Юра.

 Аналогичные. Ну, где кого-нибудь тоже застрелили на улице и ценности забрали. Начать с этого района Затем соседние. Не исключено, что убийца  местный Проверить всех рецидивистов в округе. Ну, вы понимаете

Юра ровным счетом ничего не понимал, но смутно чувствовал, что у Опалина какая-то своя система, которой он придерживается, что он кусочек за кусочком выстраивает общую картину, как некую сложную головоломку, и что все эти вопросы  о конфликтах, о соседях, об окружении убитой  служат одной и той же цели: найти преступника.

 Скажите, а вы видели ее поклонников?  спросил Иван у управдома.

 Пару раз. Знаком не был. Ира о них говорила

 Что за Ира?

 Ах, простите, я не сказал Моя жена.

Судя по лицу Минускина, он уже раскаивался в том, что упомянул ее при представителях власти. Но Опалин, к удивлению Казачинского, расщедрился на обаятельнейшую улыбку, которая совершенно преобразила его замкнутое лицо с крупноватыми приятными чертами.

 Ваша супруга, наверное, была в курсе всех сердечных дел жильцов Ну же, Петр Иванович! Мы в угрозыске давно привыкли, что жены управдомов знают все Что она вам сказала об этих молодых людях?

 Понимаете, товарищ,  пробормотал Минускин,  я сплетен не люблю, и вообще никогда не прислушиваюсь Мне в моей работе сплетни ни к чему. Но строго между нами  Он даже понизил голос, словно речь шла о сведениях государственной важности, и у Юры невольно мелькнула мысль, что супруга-то держит своего благоверного на коротком поводке.  Ира думала, что Зоя может найти себе кого получше. Нет, и Копылов, и Судейкин  прекрасные ребята, комсомольцы Но один с окраины, другой ютится где-то в общежитии Я, конечно, говорил Ире, что это не наше дело

 Копылов  это Никита, что ли?  прищурился Опалин.

 Он!

 А Судейкина не Василием зовут?

 Я вижу, вы все уже знаете,  вырвалось у пораженного управдома.  Вы простите, вы кого-нибудь из них подозреваете?

 Этого я вам не могу сказать,  загадочно ответил Опалин.

Казачинский напряженно размышлял. Так теперь, конечно, все более-менее проясняется. Любовный треугольник, имена и фамилии подозреваемых Опалин уже установил, теперь, наверное, они поедут на завод «Жиркости», будут как это называется производить арест

Но пока что пришлось покинуть кабинет управдома с чахлым фикусом на окне, подняться по лестнице и под стук сапог вторгнуться в чужое пространство  небольшую (по московским меркам) коммуналку с общей вешалкой возле входа, на которой обмяк чей-то плащ и топорщился старый сложенный зонт со сломанной спицей. На стене висел древний телефонный аппарат  с наушником, который надо прикладывать к уху, и трубкой микрофона, вмонтированной в корпус.

Дверь комнаты Зои Ходоровской была, разумеется, заперта. Опалин и Петрович стали совещаться, и прозвучало новое и непонятное для Казачинского слово «понятые».

 Я приведу дворника,  вызвался Яша и убежал.

Опалин достал коробку папирос, поделился с Петровичем и закурил. Юра от предложенной папиросы отказался и теперь мучился вопросом, не совершил ли он ошибку. «Может быть, лучше было согласиться чтобы, так сказать, быть с ними на одной волне» В дверь сунулась молодая веснушчатая баба  одна из тех, которую Казачинский недавно видел в переулке.

 Ой, че деется, че деется,  проговорила она нараспев.  А Зойку и правда того? Ой, ну никогда бы не подумала

 Вы, гражданочка, кто?  спросил Петрович таким добрым голосом, что собеседница слегка переменилась в лице и даже отступила на шаг, но тотчас опомнилась и перешла в атаку  состояние для нее куда более привычное.

 Да я внизу живу Ивановы наше фамилиё! Слыхали небось?  задорно спросила она.  Известное фамилиё, что уж там! Куда ни пойдешь, обязательно Иванова встретишь А Зойку жалко, ой, жалко-то как! Сил нет как жалко. Она у меня недавно хотела пять рублей занять, хорошо, что я ей не дала. Дала бы  и с кого теперь спросишь?

Минускин сделал страшные глаза и отчаянно махнул на болтушку рукой. Иванова засмеялась и, повторив: «Ой, че деется!», исчезла.

 Это кто?  спросил Опалин.

 Наталья Иванова,  ответил управдом.  Из пятой квартиры

 Служит?

 Приходящая домработница она. Вы только не подумайте чего

 Да я ничего и не думаю,  перебил его Опалин,  а скажите-ка мне вот что: среди ваших жильцов числятся бывшие уголовные?

Минускин вытаращил глаза.

 Что вы! Да если б кто был, я бы сразу же вам сказал Разве ж я не понимаю? Я прекрасно понимаю подозрительный, так сказать, элемент

Казачинскому опротивел этот червяк. Все вдруг стало казаться каким-то чудовищно пошлым  и лоснящаяся рожа Минускина, и одинокие волосины на его лысине, и тошнотворная соседка снизу, которая радовалась тому, что не одолжила убитой денег, и то, что Опалин зачем-то тянул время и хотел взглянуть на комнату жертвы, вместо того чтобы действовать. Юра вспомнил удивленное личико Зои, ее глаза, в которых застыла боль, и ему стало не по себе. У кого-то хватило духу отнять ее молодую, прекрасную жизнь  а те, кому положено искать убийцу, равнодушно дымят и, пожалуйста, теперь обсуждают с управдомом предстоящую отмену продовольственных карточек. Хорошо это будет или плохо и не пойдут ли опять цены вверх.

Сердясь на весь свет, Казачинский прогулялся до конца коридора и заглянул в кухню, где стояли примусы, четыре разнокалиберных стола и прочая мебель. Он попытался определить, за каким столом сидела Зоя, хорошенько сам не понимая, почему это так для него важно. Герчиков служит в «Экспортльне», в семье четыре человека. Лучин с фабрики звукозаписи, жена учительница, в семье тоже не меньше четырех человек, потому что управдом сказал «дети» во множественном числе, а это как минимум двое. Сторож Карасик живет с сестрой и племянниками, а у Зои была только мать. Значит, два стула или два табурета; значит, вон тот чистенький стол у окна. Никогда больше Зоя за него не сядет. Растравив себя вконец, Казачинский вышел из кухни  и обнаружил, что в коридоре больше никого нет. Пока он отсутствовал, Яша привел второго понятого (первым, по неписаной традиции, был управдом), и сыщики занялись осмотром жилья жертвы. Чертыхнувшись, Юра подбежал к двери, с силой толкнул ее  и неожиданно оказался в сильно захламленной комнате, перегороженной ширмами, шкафами и набитой мебелью так, что невозможно было ступить и трех шагов, не споткнувшись о детскую кровать, об угол стола или койку. Ни сыщиков, ни управдома, ни дворника с Яшей тут не было, зато имелся расплывшийся усатый гражданин лет сорока с мешками под глазами, небритый, в штанах и грязной майке. Лицо мясистое, веки набрякшие, волосы всклокочены, как после сна, но вовсе не это обстоятельство озадачило Казачинского.

В руке незнакомец держал дамскую сумочку на ремешке, снабженную желтой защелкой.

Юра уставился на нее, пораженный до глубины души. Сумочка  чья?  зачем?  и почему она так похожа на ту, которая была с Зоей Ходоровской, когда ее

Он наконец-то оторвал взгляд от сумочки и догадался посмотреть на лицо человека, который ее держал. Что-то бесконечно нелепое, растерянное, почти детское было в выражении незнакомца; он явно был захвачен врасплох и не знал, что делать и как себя вести. Облизнув губы, обладатель сумочки попытался выжать из себя что-то вроде подобострастной улыбки, которая, впрочем, получилась больше похожей на гримасу. Но едва Юра, опомнившись, сделал шаг назад, стоящий напротив проворно сунул свободную руку в какой-то ящик и достал оттуда тускло блеснувший маузер.

Дуло пистолета повернулось в сторону Казачинского, круглое, как чей-то недобрый зрачок, и он вдруг всем существом осознал, что на него смотрит его смерть и что  все, конец, финальная остановка, а между тем он столько в жизни не успел, ничего толком не добился, не

 Убью с-сука твари убью  бормотал незнакомец, дергая ртом и все сильнее взвинчивая себя. И тут с Юрой произошло нечто дикое, нечто совершенно непонятное. Он словно приклеился к месту, заиндевел, впал в ступор. Он просто стоял, как последний болван, и таращился на пистолет, который ходил ходуном в пухлой, заросшей черными волосами руке с грязными ногтями. Какая-то часть Казачинского, которая еще была способна размышлять, подсказывала, что он ошибся дверью и попал в чужую комнату, что шум выстрела наверняка привлечет Опалина и остальных, которые находятся где-то поблизости, и что смерть, которая еще час назад казалась такой далекой, почти немыслимой, почти

 Бросай оружие!

Бах! Что-то грохнуло, в ноздри ударил резкий запах пороха. «Я умираю»,  успел обреченно подумать Юра, но в следующее мгновение увидел, что его противник повалился  рухнул грудой на какую-то детскую пищащую игрушку, которая издала протяжный жалобный звук, и ноги его стали как-то странно подергиваться. Петрович, опрокинув по пути стул, добрался до лежащего и выхватил у него из руки маузер. Обладатель пистолета не сопротивлялся  он, словно давясь, водил нижней челюстью, и ноги его по-прежнему дергались. Игрушка больше не пищала.

 Нападение на сотрудника угрозыска, нападающий ранен! Яша! Тащи сюда Шаповалова, а сам не входи!  рявкнул Петрович, пряча свое оружие и оборачиваясь к двери. И Казачинскому:  Цел?

 У него сумочка,  пробормотал Юра, едва осознавая, о чем его спрашивают. Петрович поглядел ему в лицо, выругался и заставил его сесть. Казачинский повиновался. Он по-прежнему пребывал в каком-то тягостном, ни на что не похожем оцепенении и очнулся лишь тогда, когда услышал рядом с собой голос Опалина.

 Было же сказано: никуда не отходить. Петрович, ты что, не предупредил его?

 Предупредил.

 Так какого черта ты сюда сунулся?  сердито спросил Иван, обращаясь к Казачинскому.

 Я двери перепутал,  механически ответил тот.  Вошел, а он сумочка у него Хотел вас позвать, а он за револьвер

 Пистолет,  поправил Петрович, насупившись.

 Я не разбира

 Ну и какого черта ты приперся тогда в угрозыск, раз элементарных вещей не знаешь? У пистолета  обойма, у револьвера  барабан! Полным идиотом надо быть, чтобы их перепутать

Опалин взглядом призвал Логинова к порядку.

 Хорошо, я заметил, что ты куда-то делся,  сказал Иван Казачинскому,  и послал Петровича тебя найти. А если бы он запоздал хоть на пять секунд? Ты вообще соображаешь, что творишь? Правила угрозыска, к твоему сведению, написаны кровью. Кровью наших товарищей, которые ими пренебрегали Если тебе говорят  не заниматься самодеятельностью и никуда не отходить,  будь добр, исполняй в точности!

Юра молчал. С того места, где он находился, были видны ноги застреленного, и сейчас они уже не двигались.

 На парне лица нет,  буркнул Петрович, немного смягчившись.  Может, тебе принести что-нибудь выпить?

 Я не пью,  ответил Казачинский хрипло.  Кто он?  спросил Юра, кивая на ноги.

 Сергей Карасик, девяносто девятого года рождения, беспартийный, сторож фабрики «Марат»,  ответил Опалин.  Часто работает в ночную смену. Женат, двое детей, а недавно ему как снег на голову свалилась сестра со своими тремя детьми.

 Я не знал, что он женат,  вырвалось у Юры.  Ему деньги были нужны? Поэтому он Зою убил?

 Да не в деньгах дело, а в жилплощади. После смерти матери Зоя осталась в комнате одна. Ты что, не понимаешь, что ли? Убийства из-за жилплощади  самые распространенные в Москве после бытовых. За комнату в коммуналке некоторые на что угодно пойдут Освободилась бы комната, и Карасик бы наверняка ее получил. Пять детей  это не шутки

Но тут вернулся Яша, который привел судмедэксперта, и Опалину пришлось прерваться.

Глава 5. Протокол

В мутноватом зеркале ванной комнаты отражалось бледное, напряженное лицо. Казачинский плескал в него воду, чтобы прийти в себя  не потому, что верил в действенность этого средства, а потому, что когда позже явился фотограф со своим громоздким штативом, в комнате Карасика стало слишком тесно, и Петрович выставил Юру, сказав ему:

 Ты это, под ногами не путайся пока. Пойди, умойся холодной водичкой, что ли Приедет следователь  тебя позовут.

Скрипнула дверь, и Казачинский рефлекторно дернулся. Но это оказался всего лишь Яша. Он покосился на Юру, вздохнул, снял очки и стал их протирать платком, который вытащил из кармана.

 Двадцать шесть рублей и три гривенника,  сообщил Яша, подышав на стекла.

 Что?  Казачинский решил, что ослышался.

 В сумочке у нее с собой было.

 Ее не из-за денег убили.  Юра насупился.

 Конечно, но еще в сумочке был ключ от комнаты, и Карасик не устоял перед соблазном. Иван Григорьевич думает, что он обшарил жилье убитой и кое-что присвоил.

 Деньги?

 Ну, деньги доказать будет трудно  жена и сестра сторожа, конечно, покажут, что это ихнее. Зоя Ходоровская работала в «Жиркости», у нее в шкафчике дорогое мыло лежало, духи хорошие. И коробочка от «Красной Москвы» стоит, но пустая, а флакон почему-то в комнате Карасика нашелся. Ну и разные другие мелочи.

Духи «Красная Москва» стоили недешево  в ту эпоху они делались из лучших компонентов и славились великолепным ароматом, но Казачинскому, по правде говоря, было не до таких тонкостей.

 А сторож?  спросил он больным голосом.

 Что  сторож?  Яша водрузил очки обратно на нос и посмотрел на собеседника с удивлением.

 Он умер?

 Ну а куда ему деваться? Умер, конечно.

 А  Казачинский собрался с мыслями,  а у Петровича не будет из-за этого неприятностей?

 Зависит от следователя,  ответил Яша серьезно, подумав.

 Я думал, следователи  мы,  пробормотал Казачинский и тотчас же об этом пожалел. Юный коллега вытаращился на него так, словно Юра сморозил величайшую глупость на свете.

 Ты что? Следователи работают в прокуратуре, а мы  уголовный розыск. Они в кабинетах сидят в основном, бумажки заполняют, но считают, что главнее их нет никого не свете. Мы же занимаемся дознанием, и основная работа лежит именно на нас Да ты смеешься, что ли, надо мной?  Яша начал сердиться.  Быть такого не может, чтобы ты пришел в угрозыск и не знал, чем здесь занимаются!

«Ничего я не знал,  вяло подумал Казачинский.  Просто мне надо было Не важно. Главное, испугался я или нет, когда он наставил на меня пистолет?  Проанализировав свои недавние ощущения, он мысленно подытожил:  Нет, не испугался. Но это пакостное ощущение что смерть где-то совсем близко и что тебя от нее отделяет даже не волосок, а меньше»

 Ты фуражку уронил,  сказал Яша.

Фуражка лежала на полу. Словно насмехаясь над мечтой Казачинского  стать своим в угрозыске,  в последние полчаса она то и дело падала. И в комнате Карасика в присутствии коллег, и позже, в коридоре, и в ванной. Поборов раздражение, Юра наклонился, поднял фуражку и стал ее отряхивать. Яша с удивлением смотрел, как его коллега несколько минут кряду приводит головной убор в порядок, машинально повторяя одни и те же нервные жесты и, по-видимому, не сознавая, что уже давно пора остановиться.