Грэм Мастертон«АХ, КАК Я ОТ ТЕНЕЙ УСТАЛА»
Дождь лил так сильно, что Марк остался в «Рэндж Ровере», отпивая прямо из фляжки холодный эспрессо и слушая по радио пьесу про вдову одержимую вязанием свитеров для недавно умершего мужа.
«Я целую вечность искала этот оттенок серого. Он называется шале и подходит к цвету его глаз».
«Он умер, Морин. И никогда его не наденет».
«Не говори глупостей. Никто не мёртв, пока ты помнишь, как они выглядят».
Марк уже подумывал закругляться, когда увидел Кэти в ярко красном дождевике с остроконечным капюшоном, которая устало тащилась к нему через поле. Марк опустил окно и ему на щеку брызнул ледяной холодный дождь.
Выглядишь как утопленница! выкрикнул он. Почему вы никак угомонитесь?
Мы нашли нечто действительно невероятное, вот почему.
Кэти откинула капюшон. Её русые кудряшки липли ко лбу, на кончике носа повисла капелька.
Где Найджел? спросил Марк.
Всё ещё там, копает.
Я сказал ему исследовать рвы. Какого хрена он там копается?
Марк, мы думаем, что возможно нашли Шалот.
Что? О чем ты говоришь?
Кэти вытерла дождь с лица.
Это вовсе не рвы, в своё время они были речкой с островом посередине. А те бугры, которые мы сочли овчарнями железного векаэто камни, вырубленные и обтесанные как плиты для строительства стен.
Ну, понятно, сказал Марк. И вы с Найджелом тут же подумалиШалот!
Почему нет? Месторасположение верное? верное: вверх по течению от Кэдбери. А всем известно, что Кэдбери был Камелотом.
Вы с Найджелом безнадёжные романтики, покачал головой Марк.
Дело не только в плитах. Мы нашли нечто вроде металлической рамы. Она большая, и очень окислившаяся. Найджел полагает, что возможно это зеркало.
Понял остров, Камелот, зеркало. Наверняка это Шалот.
В любом случае, пойдём и взглянешь.
Марк глянул на часы.
Давайте отложим это до завтра. В такую погоду мы не сделаем ничего путного.
Марк, пожалуйста.
Марк был боссом, а Кэти всего лишь студентом-историком, нанятым на пасхальные каникулы, но он уже выяснил, насколько упорной она может быть.
Хорошо, сказал он. Если я должен.
Вдова в радиопьесе все ещё переживала из-за последнего свитера: «Он не очень любит рукава реглан ему кажется, что они делают его круглоплечим.»
«Он мёртв, Морин. Надо полагать, что никаких плеч у него нет».
Кэти начала подниматься на холм. Марк вылез из «Рэндж Ровера» и, сквозь высокую траву, побрёл за ней. Его бы вообще сегодня здесь не было, если бы не отставание от графика на одиннадцать дней; да совет графства, надоедающий с финальным отчетом.
Только подумай! обратилась к нему Кэти. Шалот!
Марк догнал её:
Забудь, Кэти. Проклятая женщина в замке, умирающая от неразделённой любви. Прямо про мою бывшую, если задуматься.
Они взобрались на вершину. Под ними лежала затуманенная болотина, которую по диагонали пересекал древний ров. Было видно, как, в примерно в четверти мили от них, копал Найджел во флюоресцентно-жёлтой куртке и белом пластиковом шлеме.
Видишь? настойчиво продолжала Кэти. Остров, река всё как Теннисон описывал.
Это не Шалот, Кэти. Даже если бы было так, он находится прямо посреди предполагаемого маршрута для Вулстонской объездной магистрали, которая уже задерживается на три года, и превышает бюджет на шесть миллионов. А это значит, что совету графства придётся пересмотреть весь план строительства дорог, и нам не заплатят, пока этот бардак не пройдёт через полномасштабное общественное расследование, что, скорее всего, означает лет через пятнадцать.
Но подумай об этом! сказала Кэти. Возможно там, где копает Найджел, был остров, на котором стоял замок, в котором ткала свои гобелены Волшебница Шалота. А вон тот ров был рекой, по которой она плыла в своей лодке в Камелот, напевая перед смертью последнюю печальную песнь!
Если всё это правда, дорогая, то это холм который мгновенно обанкротит компанию «ОИО».
Но мы бы стали знаменитыми, разве нет?
Нет, не стали бы. Для начала, ты же не думаешь, что нам разрешили бы его раскопать, правда? Вы с Найджеломвсё ещё студенты, а я не найду курган, даже если споткнусь об него. Кроме того, нам платят не за то, чтобы мы находили места выдающегося археологического значения, а за то, чтобы мы их не находили. Пряжка бронзового века? Сунь её в карман и найди ещё раз, в пяти милях от предполагаемой стройки нового супермаркета. Овчарня железного векаотлично. Мы можем вызвать экскаватор и перенести её в экспозицию древней Британии во Фроме. Но только не Шалот, Кэти. Шалот утянет нас на дно.
Они с трудом спустились с холма и пересекли луг. Когда они, запыхавшиеся, подошли к краю рва, Найджел поднялся и снял шлем. У Найджела были мелкие кудряшки, ярко красные щёки и свежее простоватое лицо, как у хоббита. Но Марк нанял его не за внешность из Средиземья. Его приняли на работу, потому что он читал в университете Эссекса курс «Археология и Ландшафт», и Марк мог похвастаться, что «ОИО» была «полностью укомплектована ведущими специалистами в своей области».
Найджел! Как дела? Кэти сказала мне, что ты нашёл Шалот.
Ну нет, Марк! Столь поспешные заключения мне не по душе! Но эти плиты, смотри!
Размахивая руками, Найджел кружил вокруг поросших травой кочек:
Я срезал часть дерна, видишь а под ним ну, видишь? Он показал на шесть или семь прямоугольных камней цвета хорошо созревшего чеддера. Известняк, и взгляни на эти отверстия конец тринадцатого века, я бы сказал.
И ты думаешь, что это Шалот?
Моргая, Найджел оглядел лужайку:
Местоположение предполагает это с наибольшей вероятностью. Здесь определённо была башня. Ты же не будешь использовать плиты в пять футов толщиной для постройки свинарника, не так ли. Но для чего кому-либо строить башню здесь, посреди долины?
Не знаю. Ты мне скажи.
Ты построишь здесь башню либо как каприз, либо как тюрьму для кого-нибудь.
Вроде Волшебницы Шалота?
Вот именно.
Но, если здесь была башня, то где её остатки?
О, скорее всего, растащили за все эти годы. По очень грубым прикидкам, она была понастроена незадолго до 1275 года, а заброшена, скорее всего, около 1340-го, во времена Черной Смерти.
Вот как? Марк уже пытался прикинуть: какое оборудование им понадобится, чтобы перетащить эти плиты и где их можно незаметно выбросить.
Найджел показал на всё ещё наполовину сокрытую в траве плиту. На ней были высечены глубокие отметины.
Смотриздесь можно разглядеть крест, часть черепа и буквы DSPM. Это акроним на средневековой латыни, означающий: «Господь уберёг нас от погибели в сих стенах».
Значит, кто бы ни жил в этой башне они могли быть заражены Черной Смертью?
Да, это наиболее очевидное предположение. Разве не удивительно?
Марк огляделся. Он не мог определиться, что его раздражало больше, археология, или дождь:
Кэти сказала, что ты нашел что-то металлическое.
Так вот, да! И эторешающий аргумент!
Найджел прошагал к своим раскопкам. В грязи едва виднелся кусок почерневшего металла, длиной примерно полтора метра и закруглённый с обоих концов.
Это каминная решетка, так ведь? спросил Марк.
Найджел частично её очистил, и Марк видел вырезанные на ней цветы, виноградные грозди и вьющиеся стебли. В центре была выпуклость, похожая на человеческое лицо, настолько залепленное грязью, что невозможно было сказать: мужское оно, или женское.
Марк пригляделся:
Всего лишь старинная викторианская решетка для камина.
Я так не думаю, сказал Найджел. Полагаю, это верхняя часть зеркала. Притом, зеркала тринадцатого века.
Найджел в 1275 году, зеркало, такое большое? Помнится, в те времена у них не было стеклянных зеркал. Оно должно быть из серебра, или, по крайней мере, посеребренное.
Вот именно! сказал Найджел. Цельное серебряное зеркало пяти футов в поперечнике. А у Волшебницы Шалота было зеркало, не так ли? Не для того, чтобы разглядывать себя, а для того, чтобы смотреть на мир снаружи, чтобы она могла плести гобелен жизни в Камелоте, не глядя непосредственно на него!
И день, и ночь она весь год
Узор магический плетёт.
Ей нашептали тьму невзгод,
Коль бросив ткать, смотреть начнёт
На башни Камелота;
Пред нею зеркало давно
Виситего прозрачно дно,
Где тени зреть ей суждено
Кэти присоединилась:
И всё ж плести обречена
Те виды в зеркале она
Ох, ну просто восхитительно, сказал Марк. А теперь, сколько, по-вашему, понадобится времени, чтобы его откопать.
О несколько недель, сказал Найджел, возможно, месяцев. Мы же не хотим повредить его, не так ли. Нам нужно будет огородить этот район, поставить в известность полицию и Британский музей, не так ли?
Нет, Найджел, не так, сказал Марк.
Моргая, Найджел медленно встал:
Марк, нам придётся! Эта башня, это зеркалоони могут изменить всю концепцию артурианских легенд! Они являются археологическим доказательством того, что Волшебница Шалота, была не просто вымыслом, и что Камелот действительно находился здесь.
Найджел, это замечательная идея, но наши перерасходы она не оплатит, не так ли?
Я не могу понять, сказала Кэти. Если это зеркало Волшебницы Шалота и, притом, подлинное, оно может стоить миллионы.
Да, может. Но не для нас. Найденные клады принадлежат правительству её величества. Кроме того, мы работаем по контракту на совет графства, и эта земля нам не принадлежит. Поэтому наши шансы получить долю практически равны нулю.
Ты хочешь, чтобы мы снова его закопали, и забыли о том, что нашли? уставился на него Найджел. Мы не можем этого сделать!
О, нет, сказал ему Марк. Он показал на ажурные лозы на верхушке рамы. Мы может пропустить здесь пару цепей, так ведь, и воспользоваться Рэндж Ровером, чтобы его вытащить.
Что? Это может нанести непоправимые повреждения!
Найджел, всё, что случается в этом мире наносит непоправимые повреждения. В этом вся суть истории.
К ним подошла Кэти.
Неприятно говорить, Марк, но думаю, что ты прав. Мы нашли эту башню, мы нашли это зеркало. Если доложим об этом, то нам не достанется ничего. Ни денег, ни славы. Ни даже упоминания в газетах.
Нахмурившись, Найджел долго стоял над металлической рамой.
Что скажешь? спросил его Майк наконец. Уже начинало темнеть, и по рву стелился промозглый туман.
Ну, тогда ладно, спиздим её, сказал Найджел. Вытащим эту херовину наружу.
Марк вел «Рейндж Ровер» через луг, пока не добрался до острова Шалот. Он включил все прожекторы, передние и задние, а затем они с Найджелом прикрепили к металлической раме буксирные цепи, обернутые их в рваные футболки, чтобы максимально защитить молдинги. Марк медленно повел «Рейндж Ровер» вперёд, шины вращались в коричневой волокнистой грязи.
Найджел, как истеричная домохозяйка, кричал:
Осторожнее! Осторожнее!..
Уже стемнело, когда зеркало удалось вытащить. Они присели рядом с ним на корточки и посветили фонариками. Декоративные виноградные усики были сильно погнуты буксировочными цепями, но других явных повреждений не было. Поверхность зеркала была чёрной и пятнистой, как большой синяк, но в остальном оно, кажется, пережило свои семьсот лет, лишь слегка окислившись. Оно было двадцати сантиметров в ширину и пятидесяти семи сантиметров в высоту, а толщиной более трех сантиметров. Зеркало было таким тяжелым, что они еле подняли его.
И что мы теперь будем делать? спросила Кэти.
Очистим. Затем переговорим с парой дилеров и узнаем, сколько за него можно получить.
А как же Шалот, спросил Найджел. Этот островвсё будет утеряно.
Такова история Британии, Найджел. И ты не в силах её изменить.
Они погрузили зеркало в багажник «Рэндж Ровера» и уехали обратно в Уинкантон. Марк снял небольшой таунхаус на окраине, поскольку так было гораздо дешевле, чем семь недель оставаться в отеле. Простой дом с плоским фасадом был выкрашен в грязно-розовый цвет. На заднем дворике стояло деревце вишни, одинокое и обнажённое.
Они взяли зеркало с двух сторон; кряхтя, занесли его в гостиную и приставили к стене.
Чувствую себя преступником, сказал Найджел.
Не стоит. Марк зажег газ и энергично потер руки. Чувствуй себя англичанином, защищающим свое наследие.
Тем вечером Марк заказал еду навынос в «Уинкантон Тандури» на Хай-стрит, и они ели грибной бхаджи и карри «Мадрас» с курицей, по очереди счищая семь веков грязи.
Найл включил на своем СД-плейере «Лучшее Мэтта Монро»:
Простите мадригалы я с собой не взял.
Не извиняйся. Это почти средневековье.
В первую очередь, они облили зеркало теплой мыльной водой. Затем Кэти, стоя на кухонном стуле, вычищала все декоративные детали на верхушке рамы зубной щеткой и ватными палочками. Человеческая голова по центру зеркала, с которой Кэти соскребала грязь, постепенно оказалась женской, с высокими скулами, раскосыми глазами, и волосами, заплетёнными в сложные косы. Ниже подбородка располагался свиток с единственным словом: «Ламия».
Ламия! сказал Найджел. Так греки называли Лилит, первую спутницу Адама, ту, что была до Евы. Она потребовала таких же прав, как у Адама, и потому Господь изгнал её из Эдема. Она вышла замуж за демона и стала королевой демонов. Найджел коснулся женских губ, которые едва заметно улыбались. Ламия считалась самой невероятной соблазнительницей, которую только можно себе представить. Всего одна ночь с Ламией и пфф! на человеческую женщину ты больше никогда не посмотришь.
В чем подвох?
Она высосет из тебя кровь, вот и всё.
Ты опять говоришь о моей бывшей.
Поэму под названием «Ламия», написал Джон Китс, так ведь? сказала Кэти.
Верно, ответил Найджел. Чувак по имени Ликий встретил Ламию и безумно в неё влюбился. Проблема в том, что он не знал, что она проклята Богом. «Была она сильфидою злосчастной, возлюбленною демона прекрасной иль демоном самим?»
Проклятая, сказала Кэти. Как Волшебница Шалота. Может это один и тот же человек.
Несомненно, женское лицо на зеркале было красивым, но и коварство в нём тоже чувствовалось.
В Ламии действительно было нечто загадочное, сказал Найджел. Пьющая кровь чародейка, она всё же была способна на глубокую и искреннюю любовь. По словам Ликия, она даровала ему «сотню жажд».
Прямо как этот «Мадрас» с курицей, сказал Марк. В холодильнике есть еще пиво?
Кэти еще долго продолжала вычищать зеркало, после того, как Марк и Найджел устали этим заниматься. Они сидели в креслах, пили лагер, ели чипсы и наблюдали, как Кэти постепенно обнажила круг блестящего серебра, достаточно большой, чтобы отражать её лицо.
Ну вот, сказала она. Невероятно, правда, если задуматься, что последним человеком, который смотрел в это зеркало, могла быть Волшебница Шалота?
Спать они легли только после часа ночи. Марк, как босс, в главной спальне, в то время как Кэти досталась детская с плюшевыми мишками на обоях, в задней части дома, а Найджелу пришлось улечься на диване в гостиной.
В ту ночь Марку спал плохо. Ему снилось, что он идёт в конце длинной похоронной процессии с катафалком запряженным лошадьми. Откуда-то издалека его позвал женский голос и Марк остановился, в то время как похоронная процессия двигалась дальше. «Марк!» продолжала звать его женщина, «Марк!»
Марк! кричала она. Это Кэти звала его с первого этажа, и её голос наполняла паника.
Всё ещё оглушенный сном, Марк скатился с кровати и заковылял по узкой лестнице вниз. Несмотря на то, что серый ноябрьский день всё ещё был тёмным, и шёл дождь, шторы не были задёрнуты. Кэти, в розовой хлопчатобумажной ночной рубашке, стояла посреди комнаты, её волосы вздыбились, как парик.
Кэти! Какого черта происходит?
Найджел! Я позвала его, но он не ответил! Марк, с ним что-то случилось! Он весь мокрый!
Марк включил верхний свет. Поначалу он не смог понять на что смотрит. Но тут Кэти издала неестественный мяукающий звук, и Марк осознал, что смотрит на Найджела.
Тот лежал на диване, одетый только в зеленые шерстяные носки и выцветшие синие трусы. Его распахнутые глаза смотрели в потолок, рот был широко раскрыт, словно Найджел на кого-то кричал. Сомнений в том, что он мёртв не было. Разорванное горло превратилось в красное волокнистое месиво хрящей и сухожилий, а подушка под головой была черной от пропитавшей её крови.