Грэм Мастертон«Монстр Спешки»Graham Masterton«Hurry Monster» (1988)
Под небом цвета ржавой меди по тропинке вдоль реки бежал Кевин, и школьный ранец шлепал по спине его габардинового пальтошлеп-шлеп. Первые капли дождя с угрожающим шелестом исчезали в траве, оставляя на водной глади словно циркулем нарисованные круги.
Но бежал Кевин не от дождя. Он бежал от Монстра Спешки, который шел за ним след в след. Мальчику казалось, будто он слышит эхо кастаньет-когтей монстра, который, темный и бесформенный, несся по переулкам, по узким лестницам и вдоль грязной прибрежной тропки.
Прямо у него за спиной, едва за гранью поля зрения за пекарней, за кустами.
Спешит догнать, не думая ни о чем, кроме крови.
Кевин уже задыхался, но он знал, что будет, если сбавить шаг. Монстр Спешки схватит его, вонзит зубы в его тело и начнет свирепо трепать его из стороны в сторону, как Орландо треплет пойманных мышей. Потом крики брызнет кровь; мышцы разорвутся, кишки повиснут веревками; потом хрум-хрум-хрум и булькпроглотил.
Оглянуться Кевин не смел. Он задержался на детской площадке больше чем на пять минут, потому что заигрался в сигаретные карты с Гербертом Торпом. Монстр Спешки уже воспользовался этим временем, и если Кевин хоть на секунду замешкается, чтобы обернуться
Он пробежал мимо магазина сладостей на углу. Засомневался лишь на одну мучительную секунду, ведь в кармане у него лежал оставшийся с утра двухпенсовик, а сквозь витрину было видно, как продавщица распечатывает новую коробку разноцветных «летающих тарелок».
Но сейчас было не до того. Он не мог рисковать. Монстр Спешки его догонит и затаится, поджидая на выходе из лавки. А потомгр-р-р-р-р! и кровь забрызгает весь выложенный йоркским песчаником тротуар.
Кевин бросился через дорогу. Ему прогудел груженный углем грузовик, и водитель крикнул что-то, но мальчик не расслышал. Было уже десять минут пятого! Десять минут пятого! Щеки горели от паники, что он так опаздывает.
Мама предупреждала о Монстре Спешки еще в прошлом октябре, когда пропал Роберт Брауне. Ее лицо было бледным и серьезным. Это спокойное, почти ничем не примечательное лицо с черными глазами, всегда напоминавшими ему блестящие изюминки. Мальчиков, которые тянут резину по пути домой из школы, съедает Монстр Спешки. Так что поспеши, когда идешь домой. Поспеши! Поспеши! Поспеши!
В первый день после того, как мама рассказала о Монстре Спешки, Кевин не знал, верить в это или нет. В конце концов, он никогда не видел этого Монстра, даже в тот день, когда снял ботинки с носками и почти целый час ловил лягушек под пешеходным мостиком.
Но на следующий день, после того как он пересек главную улицу и прошел мимо ворот к Эйтон-Холл, он явно слышал шаги совсем близко у себя за спиной. Скребущие шаги, словно большой пес ступал по камням; и пыхтение.
Кевин остановился; он обернулся, но позади никого не было. Ни собак, ни Монстра Спешки. Только тени престарелых дубов; только шепот полуденного ветра и гулкий шум реки.
Он вздрогнул и пустился бежать; через узкий пешеходный мостик, который вывел его на дорогу мимо паба, по переулку прямо к дому.
Но с тех пор с каждым днем, когда Кевин возвращался из школы домой, в нем росла уверенность, что Монстр Спешки следует за ним по пятам. Он слышал шаги где-то там, вне поля зрения. Фигура Монстра сплеталась из теней и осколков отражений. Шум ветра, шелест листвы и гул автомобилей составляли его дыхание. Мальчик не осмеливался рассказывать о Монстре школьным товарищам, потому что Монстр не был настоящим в том же смысле, как, к примеру, анисовые драже или школьные обеды. Но он жаждал добраться до Кевина. Мальчик это знал. Монстр поджидал его каждый день за высокой каменной стеной напротив школы-музея, где когда-то учился капитан Кук, а когда Кевин пускался бежать домой, Монстр бросался в погоню.
С каждым днем мальчик бежал домой все быстрее. Несся, словно ветер. За ним же гнался Монстр Спешки! И он знал, что это по-настоящему, потому что мама никогда ему не лгала; она всегда говорила, что ложьэто тяжелейший из грехов. И разве она не оборачивалась и не улыбалась с таким сердечным облегчением, когда запыхавшийся сын вбегал в кухню, где царил безопасный аромат теста и свежевыпеченных лардисдобных пирогов с изюмом?
Разве она не обнимала его так крепко, словно ему только что удалось вырваться из лап жесточайшего из демонов?
Монстр Спешки даже начал мелькать в его кошмарах. Кевину снилось, как он бежит из школы домой, а Монстр догоняет его и растерзывает насмерть. Треск сухожилий, хлюпанье разрываемого жира.
Он гнался за ним и сегодня, а ведь Кевин задержался на целых пять минут.
Стук школьных сандалий по дорожке вдоль реки; застрявшие в металлических пряжках обрывки травы. Мальчик не сомневался, что слышит, как когти Монстра Спешки вонзаются в землю на бегу. Что чувствует его учащенное дыхание. Ха! Ха! Ха! Ха!
Кевин окажется в безопасности, как только перебежит пешеходный мостик. Монстр Спешки слишком тяжелый и не может по нему пройти.
До мостика оставалось всего пять-шесть ярдов, когда мальчику показалось, будто кто-то его окликнул.
Кевин! едва слышно, как будто кричат в пустую жестяную кружку.
Он остановился в панике, в нерешительности, и обернулся. Тучи в тот день так сгустились, что почти ничего нельзя было разглядеть.
Кевин! снова крикнул голос.
Там что-то было, в тени церкви Эйтон-Холл. Что-то черное копошилось там. Мальчик побежал снова, добрался до мостика и осмелился перевести дух, лишь только оказавшись на его середине.
Потом снова обернулсямаленький мальчик в школьной кепочке и коротких штанишках, на деревянном пешеходном мосту, с шумящей под ногами глубокой рекой. Всего в нескольких ярдах грузовики и фургоны мчались своей дорогой в Гисборо или Харрогит, в Северный Йоркшир этим хмурым мартовским вечером.
Монстр Спешки пропал. Испарился, как всегда, едва мальчик добежал до моста. Ему снова удалось оторваться; здесь было безопасно.
Кевин уже собирался продолжить свой путь домой, как вдруг увидел, что по реке в его сторону что-то плывет. Темное и тяжелое, оно оставляло за собой рябь в виде стрелочек на воде. Мальчик вскарабкался на деревянные перила, чтобы посмотреть поближе. Ему не нравилась эта речка, что текла через Грейт-Эйтон, хоть он и частенько в ней рыбачил. Но за все время выудить ему удалось только лягушачью икру и странных рыб, как будто с руками и ногами.
Но это было нечто другое, существо, которое плыло к нему в этот день. Нечто зловещее, темное, огромное. Мальчик слез с перил и машинально попятился.
Оно медленно скользнуло под мост. Только когда оно миновало тень от моста, Кевину удалось разглядеть, что это такое. Мальчик застыл от ужаса и мог лишь едва слышно всхлипывать.
Это было человеческое тело, оно плыло на спине, глядя вверх. На воде за ним расплывались туманные густо-багровые пятна; Кевин заметил, что одежда спереди у него разорвана и из живота до самых колен тянутся кровавые ошметки.
Хуже всего, однако, было то, что человек был еще жив. На грани смерти, но жив. Достаточно жив, чтобы поднять взгляд на Кевина и выдавить слабейшую улыбку. И тут же поток унес его прочь, и вот человека уже нет: уплыл за запруду, затем через глубокие заводи, где Кевин обычно плавал, пересек вторую запруду и исчез за поворотом реки между деревьев с обрезанными кронами.
Кевин так и стоял на мосту, когда появилась мама в фартуке и с белыми от муки руками.
Кевин?
Он уставился на нее, словно на незнакомку.
Там был какой-то мужчина. Он плыл по реке и улыбнулся мне.
Мальчик почти час сидел на высоком деревянном стуле в полицейском участке. Он уже описал мужчину и даже нарисовал его мелками. В половине седьмого мама отвела мальчика домой. Держась за руки, они прошли вдоль воды и пересекли мостик. За изгибом реки двое полицейских в рубашках все еще тыкали длинными палками в заросли камыша под пристальными взглядами толпы школьных друзей Кевина и нескольких стариков, которые вышли из паба, держа в руках пинты пива.
После чая один из стариков пришел и постучался к ним в кухонную дверь.
Я подумал, вы захотите знать, так вот, они отыскали того бедолагу. В двух милях по течению, застрял в зарослях. Вот только они так и не поняли, кто он таков. Ни бумажника, ничего. И никто его раньше не видал. Но парня разорвали в клочья, это я точно вам говорю. Пузо вскрыто. Кошмар. Чай-то у вас свежий?
Кевин сел за кухонный стол. Он чувствовал дикий холод и сдавленность, как будто шок от встречи с умирающим каким-то образом сделал его еще меньше, чем он был прежде.
Почему мужчина ему улыбнулся? Неужели что-тону хоть что-то на светеможет заставить улыбаться утопающего человека с выпущенными кишками?
* * *
Кевин зашел в магазин сладостей за пачкой сигарет «Ротманс» по двадцать штук и был приятно удивлен тем, что магазин почти не изменился. Застекленный прилавок с «летающими тарелками», анисовыми драже и лакричными палочками стоял на том же месте; гораздо ниже и меньше размером, чем в детстве, но все тот же.
За кассой работала другая женщина: рыжеволосая на этот раз, с усыпанными веснушками руками; на полочке позади нее стоял телевизор, показывали скачки в Редкаре. Но запах был тот самый; и, хотя движение стало в десять раз оживленнее, дорогу так и не расширили; и река текла все столь же темная и таинственная, как и во времена его детства.
Я жил тут. Много лет назад, сказал он рыжей продавщице. Прямо за рекой, Браунлоу-лейн, три.
Рыжая улыбнулась.
А я сама из Барнсли.
Он вышел из магазина сладостей, и колокольчик звякнул у него за спиной. Воздух на улице пах дождем. Кевин перешел дорогу, остановился возле реки и закурил. Он подумал: интересно, ниже за запрудой еще водятся те странные рыбы, у которых будто есть руки и ноги?
Тридцать лет. Впервые за тридцать лет он вернулся в Грейт-Эйтон. Вскоре после его отъезда мама познакомилась с капитаном торгового судна, а умерла онакто бы мог подумать? в Халле. Он стоял бок о бок с капитаном, пока мама исчезала в печи крематория под гимн «Старый крест». От капитана сильно пахло мазью для груди «Вик». Они пожали друг другу руки, а потом Кевин первым же поездом вернулся в Лондон, к своей работе в страховой компании «Перл», к однокомнатной квартире в Ислингтоне, прямо за углом района Эйнджел.
На этой неделе он работал над страховым случаем в Миддлсборо. Он терпеть не мог Миддлсборо, его серые индустриальные пустоши, мясные магазины, в которых не продавалось ничего, кроме свиной грудинки, и клубы для людей рабочего класса, где выступали несуразные рок-н-ролльные группы и подавались пинты горького в прямых стаканах. Он приехал в Грейт-Эйтон на денек, чтобы просто вдохнуть запах болот и ощутить мягкое тепло йоркских каменных дорожек.
Он докурил сигарету и бросил окурок в реку. Посмотрел на часы. Финальное совещание с экспертами по оценке ущерба назначено на пять. Пора бы ему возвращаться. Кроме того, начинался довольно сильный дождь: шепот капель в траве, круги циркулем на воде.
Он собирался перейти дорогу, как вдруг увидел маленького мальчика, который бежал по дорожке, бежал без оглядки. На нем была школьная кепка и фланелевые штанишки, школьный портфель подпрыгивал у него за спиной. «Ты только глянь на этого бедняжку, подумал Кевин. Бежит домой на всех парах, прямо как я когда-то».
Мальчик пробежал мимо магазина сладостей, на мгновение замешкался, а потом рванул через дорогу. Грузовик с углем посигналил ему, и водитель выкрикнул в окно:
Ах ты мелкая козявка! Еще б чуть-чуть, и ты бы помер!
И тут Кевин, к своему ужасу, увидел, почему мальчик так торопился. Из темного закоулка вслед за ним вынырнуло огромное темное существо, раздувающееся, словно плащ фокусника. Оно проскользнуло по мостовой с негромким скрежетом, пересекло дорогу и стало преследовать мальчика вдоль берега реки.
Кевин застыл. А потом тоже побежал. Он был не в форме, слишком много курил, но несся со всех ног, насколько хватало сил. Существо уже почти догнало мальчика, вскинуло одну руку, на которой медно блеснули острые бритвы когтей.
Кевин! крикнул Кевин. Кевин!
Существо заурчало, всколыхнулось и тут же обернулось. Кевин стремглав бросился прямо на него. Оно было черным, холодным, а его дыхание окатило Кевина холодом, словно из открытой морозилки.
Кевин увидел его глаза: злобные, прищуренные, гнойно-желтые. Глаза, которые и раньше глядели на него в ночных кошмарах. Он услышал негромкий торжествующий рык, скрежет зубов.
О боже, выпалил Кевин. Это все взаправду.
Когти прошли сквозь жилет, рубашку, майку, кожу, жир, мышцы. Такие острые, что Кевин их даже не почувствовал. Он висел в воздухе, словно на крюке, и мотался из стороны в сторону до тошноты. А потом рухнул на берег реки, в траву. Покатился, слепо, беспомощно, в воду.
Вода была страшно холодной. Он был даже этому рад, потому что боль уменьшилась, хотя чувство, когда вода стала затекать в разорванный живот, было не из приятных.
Он лежал на спине. Он знал, что умрет. Он медленно плыл по течению, слушая шум воды в ушах.
Кевин проплыл под пешеходным мостиком. Горизонтальная полоса тьмы прямо над ним. А потом увидел маленькое лицо с выпученными от ужаса глазами, глядящее на него сверху вниз.
«Не бойся, думал он, пока течение уносило его прочь. Однажды ты поступишь так же. Ты снова спасешь Кевина. А затем снова. И снова».
Он закрыл глаза. Скользнул вниз по запруде безжизненным мешком. И его уносило дальше, за изгиб реки, туда, где ждала его мама.
ПереводАнна Третьякова