Лорд и леди Тарленторт сошли бы с ума от бешеного темпа, если б Джулиан не устроил целое представление, которое Мэтью счел мастерским. В раскачивающемся экипаже Джулиан Девейн отвлекал Тарлентортов от их страданий рассказами, которые, похоже, сочинял на ходу. Мэтью сомневался, что в них было хоть слово правды, а вот Тарленторты съедали их, как леденцы.
Джулиан служил телохранителем королевы Анны и спас ей жизнь, обезвредив иностранного убийцу, который собирался добавить яд в ее послеобеденный чай. Джулиан когда-то был помощником укротителя львов в Цирке братьев Риггенв существовании которого Мэтью тоже сомневалсяи проработал в этой должности до тех пор, пока лев Силки не решил, что ему не хватает мяса, и поэтому рука неудачливого укротителя стала его ужином. Джулиан отправился в Южную Америку на поиски затонувшего корабля с легендарным изумрудом под названием «Зеленая Богиня» на борту, и хотя он не нашел драгоценного камня, его сделали почетным членом племени Тупинамба за то, что он спас тонущего мальчика. Однажды Джулиан дрался на трех дуэлях за деньдо завтрака, после ланча и после обеда,и трое его противников нашли упокоение на кладбище в Солсбери.
И так далее.
Слушая эти длинные витиеватые басни, Мэтью думал, что Джулиан вполне может предложить свои услуги «Булавке Лорда Паффери» и жить припеваючи весь остаток жизни.
Однако Джулиан ни разу не упомянул о профессоре Дантоне Идрисе Фэлле, Матушке Диар или о каком-нибудь ином злодее. Нет, в своих рассказах он выставлял себя баловнем удачи и искателем приключений, а не прихвостнем владык преступного мира. Вероятно, примерно так Джулиан рисовал себе жизнь, о которой мечталкоторая могла бы у него быть, сложись его судьба чуть иначе. Он плел свои истории из цельного куска ткани, гораздо более чистой, чем костюм, сшитый для него неумолимым Роком.
Во время дороги и Мэтью, и Джулиан попытались урвать максимально возможное количество сна, зная, что после им еще нескоро доведется выспаться. Впрочем, «выспаться»слишком сильно сказано. С самого начала миссии Мэтью заметил, что Джулиан вообще не позволяет себе засыпать слишком глубоко. Казалось, он всегда был готов к немедленному пробуждениюбудто не спал вовсе, а просто отдыхал с закрытыми глазами. Если быть точнее, он и глаза-то до конца никогда не закрывалони просто становились стеклянными и замирали, упираясь невидящим взглядом в никуда. Несколько раз Джулиан вздрагивал, выныривая из своего странного состояния. С его губ в эти моменты срывался мучительный шепот, в котором было не меньше боли, чем могло бы быть в отчаянном крикевидимо, этот шепот был продолжением дурного сна. Налитые кровью глаза распахивались и обводили окружающую обстановку обезумевшим взглядом. Выражение лица выдавало какой-то потаенный ужас, природу которого Мэтью постичь не мог. Рука Джулиана сжимала то пистолет, то рукоять клинкабудто он постоянно сражался на дуэлях в Солсбери своей души.
Мэтью подумал, что такова цена, которую приходится платить злодеям, которые избрали свой темный путь. Они не могут расслабиться и отдохнуть, как обычные людиим необходимо всегда быть начеку и вскрикивать, слыша голоса призраков, тянущихся к ним из могил.
Сидя в качающемся экипаже, Мэтью боролся со своим собственным кошмаром о том, что он будет делать, если Черный Кардинал и книга ядов так и не обнаружатся. Кроме того, нужно было найти химика, способного расшифровать формулы Джентри, и доставить его в Прекрасный Бедд, прежде чем Берри минует точку невозврата на пути к необратимому слабоумию.
Вся эта поездка в Лондон могла оказаться пустой тратой времени. Кардинал Блэк с книгой могли быть где угодно. Проблема состояла в том, что никаких других зацепок не было. Мэтью пришлось довериться чутью Джулиана и признать, что сейчас именно он руководил миссиейведь только его связи в Лондоне могли хоть сколько-нибудь сдвинуть поиски с мертвой точки. Скрипя зубами от недовольства, Мэтью пришлось признать за собой роль пешки.
Но что, если все это напрасно?
Чем дольше Мэтью думал об том, тем сильнее страх и сомнение укоренялись в нем. Не переоценил ли он собственные силы, заявив, что способен разыскать книгу ядов в комплекте с компетентным химиком и доставить их в Прекрасный Бедд, уложившись во временные рамки?
У них с Джулианом оставалось около двадцати дней до того момента, как антидот станет бесполезным. На первый взгляд казалось, что есть все шансы успеть. Но что, если они все же потерпят неудачу? Мэтью не знал, сможет ли когда-нибудь простить себя за это. Что он будет тогда делать? Отыщет для Фэлла Бразио Валериани, как обещал, а после отправится в Нью-Йорк? Отвезет ли он Мармадьюку Григсби бренную оболочку Берри? Или же она настолько укоренится в роли дочери Фредерика и Памелы Нэш, что лучше будет позволить ей жить в этой иллюзии?
Эти вопросы опустошали Мэтью. Никогда прежде он не чувствовал себя таким беспомощным. Противоречивые эмоции разрывали его на части. Помимо состояния Берри Мэтью не мог не думать о том, чем его соглашение с Профессором Фэллом обернется для Бразио Валериани. Вряд ли Профессор собирается вести с этим человеком невинные разговоры о погоде в Италии. По правде говоря, Мэтью с трудом мог представить, что ждет Бразио после встречи с Фэллом. Ему было известно лишь, что интерес Профессора к этому человеку тесно перекликается с его увлечением демонологией. Также в деле замешан некий предмет мебели, созданный отцом Валериани Кироученым, который по какой-то причине сошел с ума и покончил с собой.
Голова от этого шла кругом. Все это казалось Мэтью какой-то дьявольской смесью, особой специей к которой служил Кардинал Блэк.
Как только экипаж подъехал к городу, Мэтью услышал зов Лондона. Сначала звук напоминал тихое бормотание или гудениескорее ощутимое, чем слышимое сквозь грохот колес и стоны экипажа. Он вспомнил, что слышал то же самое, когда ехал из Плимута в Ньюгейтскую тюрьму: это был голос Лондона со всей наполнявшей его жизнью. Вдохи и выдохи человеческих легких, стук башмаков, хлопанье дверей, скрип деревянных корпусов лодок о пирсы на реке, стук вилок о тарелки, звон стаканов, музыка трактирных и уличных певцов, стук копыт по мостовым, грохот и скрип бесчисленных колес повозок, карет и экипажей, то и дело снующих из стороны в сторонувсе это и еще тысяча других звуков сливались в единый глас Лондона и его шестисоттысячного населения. Но в глубине этого голоса Мэтью слышал только один вопрос, который адресовал ему некий бесплотный дух, правящий городом: Добьешься ли ты успеха или потерпишь неудачу?
Также до него доносилось предупреждение, вонзавшее незримый нож в его истрепанное сердце: Я город, пожирающий людей заживо. Однажды я почти поглотил тебя. Так что приходи ко мне снова, юный Мэтью, и попробуй пройти испытание на моих вековых каменных зубах.
Он не мог потерпеть неудачу. Не мог!
Неудача будет фатальной. В случае нее вся дальнейшая жизнь обернется для Мэтью сплошной пыткой, так что вряд ли он сумеет прожить двадцать дней. И ведь даже несмотря на это даже если горечь утраты Берри превратит его в выжженную изнутри оболочку человека, он обязан будет найти Бразио Валериани для профессора Дантона Идриса Фэлла, а значит, принять участие в замысле, что, вероятно, может сокрушить весь мир.
Все это пронеслось в его голосе в тот момент, когда он, следуя за Джулианом, вошел в таверну «Сад Осьминога». Внутри подвесные фонари отбрасывали на стены зеленоватые отблески. Здесь пахло плесенью; множество рук тянулось к кружкам эля, игральным костям или картам. Чего Мэтью здесь не наблюдал, так это ни осьминога, ни сада.
Умеренный гул голосов завсегдатаев заглушался возбужденным гомоном, доносившимся из дальнего конца зала. Там слышались громкие возгласы и отрывистые вскрики. Через несколько секунд Мэтью увидел там скопление из примерно дюжины мужчин, собравшихся вокруг большого стола.
Ах!воскликнул Джулиан, перекрикивая шум.Кажется, я вижу наш выигрыш!Он сделал еще несколько шагов вперед, продираясь сквозь клубы дыма, и снова повернулся к Мэтью.Он там,радостно сообщил Джулиан, быстро посерьезнев.Пока я буду с ним разговаривать, стой и помалкивай. Стань невидимкой. Ясно?
Да.
Умница. Я пошел.
Лавируя меж небольшими столиками, они направились к одному большому, за которым собралась толпа. Под более ярким желтым фонарем на столе обнаружился круглый трек, выложенный кирпичами стык в стык. На нем Мэтью с удивлением увидел четырех довольно крупных тараканов, пытающихся добраться до куска красной бечевки, натянутой меж двумя гвоздямифинишной черты этой гонки насекомых.
Крики игроков сливались в единую какофонию:
Давай, Голиаф, давай!
Быстрее, Альфонсо, быстрее!
Будь ты проклят, Джимми Джек, не медли, как Крисмас!
Шевели своей чертовой задницей, Брискит!
В промежутках между выкриками, какие-то людипо-видимому, владельцы этих таракановдули на них маленькими мехами, чтобы ускорить их продвижение к красной бечевке. Рядом с ними, чуть в стороне, стоял худой неулыбчивый мужчина, державший чашу с серебряными монетами. Голову его венчал белый парик украшенный тельцами бывших чемпионов этого причудливого спорталибо их собратьями, поднятыми прямо с пола. Мэтью не испытывал ни малейшего желания подходить к столу ближе, поэтому он пригляделся к нему, держась на почтительном расстоянии. Он сумел рассмотреть, что блестящие черные спины сражавшихся участников испещрены пятнами краски: красной, синей, белой и желтой. Выходило, что даже владельцы не могли отличить Голиафа от Брискита без цветовой отметки.
Тем временем Джулиан подошел к высокому худощавому мужчине лет пятидесяти с грубоватым, но не лишенным привлекательности лицом. Его длинный орлиный нос прекрасно гармонировал с волнистыми седыми волосами, густыми седыми бровями, почти белыми усами и бородойтакой острой формы, что она могла бы служить ледорубом. Этот человек казался джентльменом из высшего общества, решившим провести ночь среди простолюдинов, пока в глаза не бросились заплаты на локтях его поношенного темно-синего костюма и засаленные воротник и манжеты его белойхотя при таком освещении это было трудно утверждать навернякарубашки. Ярко-пурпурный галстук с узором в виде пейсли, повязанный вокруг горла, действительно отвлекал взгляд от бедствий остального одеяния этого человека, шокируя непривыкшие к нему глаза до бесчувствия.
Джулиан наклонился ближе к мужчине, и сквозь шум скачек Мэтью услышал, как он сказал:
Привет, Бритт.
Мужчина обернулся, его медные глаза впились в Джулиана, а морщинистое лицо растянулось в улыбке.
Джулиан, мальчик мой! Как я рад тебя видеть! Где ты пропадал?
То тут, то там,пожал плечами Джулиан.У меня к тебе несколько вопросов.
Я всегда в твоем распоряжении, но не сейчас, пожалуйста! Разве ты не видишь, что перед тобой разворачивается драма?
Я вижу бегущих тараканов.
Присмотрись же! Альфонсо догонит моего Голиафа меньше, чем на полпути? Дуй же, дуй!крикнул Бритт хозяину Голиафа, который и без того яростно работал мехами.О, ты же дуешь на задницу Альфонсо!вскричал Бритт во всю мощь своего страдания.Боже Милостивый, неужели ты не сжалишься надо мной?
Который из них Альфонсо?спросил Джулиан.
Демон с красными метками, словно прямиком из преисподней!отозвался Бритт.Смотри, как он несется вперед!
Джулиан наклонился к треку.
Хлоп!
И его кулак опустился точнехонько на Альфонсо.
А потом Альфонсо сделался красным, как «Булавка Лорда Паффери»хотя, если быть точным, то все, что от него осталось, это пятно мягко-коричневого цвета.
Толпу окутал молчаливый ужас.
Черт тебя подери!воскликнул Бритт, и его густые брови поползли вверх.
Голос возвестил:
И Голиаф пересекает финишную черту! Вот он, ребята, наш победитель!
В тот же миг коренастый джентльмен с бычьей грудью, ростом ниже Джулиана дюйма на четыре, но с лицом, похожим на мясницкий тесак, вырос, словно из-под земли, и зарычал:
Ты убил мой источник доходов, ублюдок! Я оторву тебе голову
Он осекся на полуслове, потому что четыре пистолетных ствола уперлись в обе его ноздрикрыть подобный аргумент ему было нечем.
Я бы не стал устраивать сцену, Артур,предупредил Бритт.И хочу сообщить всем моим друзьям, собравшимся здесь,он уже потянулся к чаше с деньгами,что однажды в Солсбери этот джентльмен дрался в один день на трех дуэлях, и, как вы видите, он жив и здоров.
Джулиан устремил свой смертоносный взгляд в глаза хозяина покойного Альфонсо и медленным движением отер руку о его пиджак, оставив на нем полосу раздавленных тараканьих внутренностей.
Устрой ему достойные похороны,напутствовал Джулиан.
Снова послышалось бормотание и несколько нерешительных угроз, но Бритт взял на себя смелость дать по монете владельцам Голиафа, Джимми Джека, Брискита и даже владельцу покойного Альфонсо, который заметно повеселел и направился к бару.
Следующий забег через пять минут!оповестил человек в парике певучим голосом, давая понять, что подобное случалось на этом треке и прежде.Господа, выставляйте своих конкурсантов! Игроки, делайте ставки!
Мэтью держался рядом: достаточно близко, чтобы все слышать, но вне поля зрения Бритта. Он делал вид, что просто слоняется около стола и обдумывает свою следующую ставку.
Как я рад тебя видеть, мой мальчик!обратился Бритт к Джулиану. Его взгляд упал на седельную сумку.Уезжаешь куда-то? И, как я вижу, все еще играешь с огнем.
Напротив, я только приехал. И я не играю с огнем, а всего лишь немного флиртую.
Тебе пора завязывать. Припоминаешь, я говорил, что с тобой случится, если ты будешь продолжать эту опасную прогулку над пропастью? Каждый день у тебя есть шанс начать все заново, с чистого листа.
Да, припоминаю,кивнул Джулиан.И, насколько я помню, твоя собственная пропасть не менее опасна, чем моя. Что ж, я начну все сначала с завтрашнего дня. Но сейчас я должен задать тебе несколько вопросов.
Хм?Бритт достал из кармана пиджака красный бархатный кошелек и начал складывать в него свой выигрыш.Касательно чего?
Касательно того, что один адмирал Королевского флота решил бросить вызов Профессору Фэллу.
Мэтью увидел, что пальцы мужчины замерли на серебряной монете.
Ты знаешь, о ком я,продолжил Джулиан.Мне нужно имя.
Милый мальчик,сказал Бритт, бросив последний шиллинг в кошелек и завязав его шнурком,этот вопрос тебе лучше задать Матушке Диар. Она должна знать об этом гораздо больше, чем
Матушка Диар мертва,отрезал Джулиан, показывая, что начинает терять терпение.Имя адмирала. Ну же!
Матушка Диар мертва? Боже мой! Это, конечно, всем новостям новость!
Ты узнаешь новости за двенадцать часов до того, как они случаются,напирал Джулиан.И ты знаешь, где и что должно произойти. Вот почему я пришел сюда, чтобы встретиться с тобой лично.Рука Джулиана потянулась к закопченному лацкану пиджака Бритта.Тыкороль информации преступного мира. Но мне ни к чему это тебе говорить, ты и сам это знаешь, не так ли?
Ты мне льстишь. Что я могу еще сказать?
Ты можешь сообщить мне имя, и, пожалуйста, сделай это быстро, потому что я действительно презираю тараканов.
Хм, к сожалению, я не знаю имени человека, которого ты ищешь.Из-под поношенного джентльменского пиджака Бритт извлек оловянную табакерку. Он открыл ее и сделал понюшку каждой ноздрей, пока Джулиан ждал, что он еще скажет. Бритт приглушенно чихнул, вытер нос рукавом и продолжил:Но я знаю о нынешнем затруднительном положении Профессора.
Затруднительном положении?прищурился Джулиан.Может, уточнишь?
Его власть слабеет. Милый мальчик, все это знают. И ты в том числе. Похоже, какой-то юноша из колоний всерьез ослабил хватку Дантона. Я не знаю его имени, но слышал, что этот выскочка не только расстроил деловые планы Профессора, но и чуть не уничтожил его остров, который он так высоко ценит. Поэтому другие акулы в нашем море почуяли кровь и уже собираются сожрать его тело. Разве это не так?
Мэтью чуть было не сказал: «Да, так», но промолчал и уставился на стол, наблюдая, как очередных тараканов разукрашивают краской.
Я не собираюсь комментировать этот бред,сказал Джулиан.