Когда я поднимался по узкой лестнице, один из призраков толкнул меня к перилам, и я чуть не упал. Он проворчал:
Придурок! Чего так долго? Тебя заждались уже. И вообще. Тебе здесь не место, убирайся. Из-за таких, как ты, нет никакого покоя. Без тебя здесь было бы лучше. А то так и думаешь, что вы со своим дружком выкинете.
Я был с ним абсолютно не согласен, но удержался крикнуть ему вдогонку: «Сам придурок».
В книжках я читал, что свежий воздух, наполняя лёгкие, очищает душу. У меня не имелось лёгких, только душа, и она задыхалась. Выйдя на крышу, я представил, как ветер треплет волосы, как грудь наполняется холодным воздухом, а изо рта выходит облачко пара. Но на самом деле я не чувствовал ветер, холод, а тот призрак, которого мне нужно было сменить, в очередной раз обозвал меня нехорошим словом и велел не стоять, как истукан. Да это неважно. Главное, что мои книжки лежат тихонько дома, и никто их не забирает.
Когда призрак ушёл, я сел на колени, протянул руки к чёрному страшному небу, выбрал любимую звезду, и обратился к этой блеклой белой точкетихо, чтобы не услышали ещё тридцать два призрака, выполняющие работу:
Привет. Меня зовут Антарес. Это имя и твоё тоже, пока мы вместе.
Звезда засияла ярче, и я улыбнулся ей:
Как тебе там совсем одной? Надеюсь, не скучаешь, живёшь не в циничном окружении, а если и так, пусть у тебя будет друг, который понимает тебя, пусть он будет не такой, как другие. Пусть другиелёд, а вы со своим другомискры.
Знаешь, мы вот знакомы с тобой почти вечность, а я о тебе ничего не знаю, хотя ты обо мневсё. Я не могу от тебя ничего утаить, непростое, я тебе скажу это, хе-хе, дельце, звезда согласно моргнула. Мы с Сириусом чувствуем себя чужими. Если бы нас не было друг у друга, то мы сошли бы с ума от одиночества. Или стали как остальные, и этогораздо хуже.
Звезда с моим именем, я устал от существования, которое не приносит радости.
Сириус рассказал, что люди загадывают на падающие звёзды желания. И хоть я не человек, а тыне падающая звезда (и не надо падать, мерцай себе тысячу вечностей!), я поддержу их традицию.
Пожалуйста, приди к нам с Сириусом хоть на недолго. Или дай знак, что ты слышишь меня. Не знаю, почему, мне кажется, что тыне просто светящаяся штучка в небе. И что ты тоже хочешь к нам.
Обещаю, что больше ничего у тебя не попрошу.
Я не заметил, как настал черёд другого призрака принять постон услышал меня и не преминул пихнуть в плечо, развести руками и покрутить пальцем у виска. Он сказал, что я должен молить звезду о стабильности и меньшем числе неожиданностей, и посетовал, что споткнулся около нашей квартиры, когда поднимался сюда. Он решил, что в том, что он споткнулся, виновата наша с Сириусом вера в «небылицы». Вера в людей.
Я мог ответить. Мог поставить этого призрака на место. Но молча вернулся домой, чувствуя себя отвратительно, словно душу проткнуло осколками стекла.
Я лёг на кровать, пружинки ворчливо заскрипели. За окном блуждал мрак, а я смотрел на мигающую гирлянду и думал, как хорошо, что она у меня есть. А потом вспомнил, что ещё у меня есть чудесный друг Сириус, и мысли о несправедливости мира ушли.
Интересно, а что сейчас делает моя звезда? пробормотал я в пустоту. Может, она так же, как и я, взвешивает, как зернышки на ладонях, отчаяние и надежду и думает, есть ли кто-то, похожий на неё?
И оно случилосьто, что я люблю, ценю и могу пересчитать воспоминания о подобном на одном пальце одной руки.
Чудо.
Неизвестно откуда вылетел и врезался мне в лицо бумажный самолётик. Когда я поднёс поделку к лампе, оказалось, что это письмо, письмо-самолётик. Я не мог заграбастать послание одному себе, ведь Сириус очень расстроился бы, узнав, что я прочитал странное письмо без него. И я помчался к нему, а когда он открыл, отпихнул его с порога, крича от радости, и в коридоре же раскрыл бумажный самолётик:
«Не знаю, кто тыили что ты, но ты мне опять приснился. Мы разговаривали. Я хорошо помню, что ты рассказывал, как тебе плохо и одиноко, и у тебя есть только один, но самый лучший друг, и что ты попросил меня прийти к вам. Не знаю, почему я пишу это просто на что-то надеюсь. А вдруг тыи правда, есть? Было бы здорово. Мне нравится тебя слушать, а ещё столько всего хочется рассказать самой. Очень жаль, что в твоём мире тебя не понимают. У нас тоже разные люди бывают, но всегда найдётся человек, который поймёт и поддержит. У меня это мама, папа, сестра и тётя. С одним дедушкой мы не ладим, другого я не видела никогда, да и с бабушками (обеими, да-да) тоже не могу найти общий язык. Так что я тебя понимаю. И завидую, что у тебя есть друг, потому что у менятолько семья. И работа медсестры. Я по своим причинам не могу верить людям, хоть и верю в сказки. Такой уж я человек.
Мне бы очень хотелось повстречаться с тобой наяву и рассказать больше. Хоть это и очень, очень маловероятно, но никто точно не знает, что бывает на свете. У меня в квартире шаги чьи-то слышны, голос, домовой, наверное, завёлся, хех.
На самом деле, не понимаю, почему ты мне говоришь, что даришь своё имя, Антарес, но это очень мило и красиво. И всё же, если чтоменя зовут Эль. Но ты можешь и дальше называть меня своим именем».
Я очнулся, когда Сириус уже вовсю хохотал и даже стучал кулаком по столу:
Видел бы ты себя, Рес, как будто нашёл способ, как достать городу солнце Ладно, ладно, всё.
Как я и хотел, он немного испугался оттого, что я шикнул на него и покрутил пальцем у виска:
А письмо тебя нисколько не удивляет?
Сириус виновато помотал головой, сел рядом и взял мятую бумажкумои ладони долго не разжимали её, и Сириус опять прыснул. Но быстро стал серьёзным, ткнув пальцем в некрасивый острый почерк:
Смотри, автор письмачеловек! То есть, девушка. Видишь, она сама так написала. Вот здорово! Теперь мы всем докажем, что не дураки: люди существуют!
Мне не хотелось никому ничего доказывать. Если бы другие призраки хотели верить в существование людей, то верили бы. Сейчас же любое доказательство поднимут на смех. Мы вообще признаём только то, что нам по той или иной причине выгодно. А призракам нужен лишь покой.
Сириус со мной не согласился:
Я сниму копии с письма и расклею по всему городу! он восторженно взмахивал руками, а его глаза горели, как будто он был живым. Блестели, как звёзды, которым мы дарили свои имена. Мне хотелось вырвать письмо, но руки не слушались: Сириуса наполнила надежда, и жалко было её отнимать.
Призраки не такие уж безнадёжные, говорил он, пока принтер копировал послание, адресованное мне и только мне: Они поверят, ты увидишь. Они сделают меня мэром, и я смогу изменить город, как мы хотели!
Со смешанными чувствами я вернулся домой.
Я жалел, что поделился секретом с наивным Сириусом, но радовался тому, что сбылась его мечта: увидеть доказательство существования людей.
Если бы я мог рассказать тебе всё, Эль Мне так жаль, что я тебя подставил. Боюсь, твоё письмо поднимут на смех. И в этом виноват я.
Я сидел на подоконнике, прислонившись лбом к стеклу и всматриваясь в мёртвый мрак улиц, как кое-что произошло.
Мне неприятно, послышался растерянный женский голос за спиной. Но пока я не буду на тебя сильно злиться. Хорошо, что ты мне, всё-таки, снишься.
Я обернулся.
Девушка. Длинные чёрные волосы, кожа смуглая (не белая, жёлто-зелёная или синяя, как у нас!), щёки розовые, грудь вздымалась В ней что-то билось, я слышал частый стук Я прижал руку к своей грудитам было тихо, холодно и пусто.
У девушки были зелёные глаза, а я даже не помнил, какиеу меня. Она была уверена, что спит, я знал, что это не так, потому что я не мог спать. Она была живой, а ямёртвым.
А ещёона была правдой. Правдой в пушистой серой пижаме и синих тапочках.
Серьёзно, Антарес, давно уже пора было, сказала она, рассматривая мою книжную полку: Нил Гейман, Стивен Кинг и Достоевский, Пастернак? Вот это сочетание.
Я да
Я мог только мямлить: происходило кое-что, выходящее за рамки моего мира, а я, как ни пытался, не сумел показать себя любознательным, весёлым и открытым к приключениям, как герои любимых историй.
Тут всё так же, как у меня, очень похоже на мою квартиру, произнесла девушка и подошла к окну: Только у тебя дальшепустота У меня во дворе садик с яблонями, сиренью и облепихой. Весной очень вкусный запах. Летомаромат скошенной травы. А осенью прелыми листьями пахнет.
А я не знаю, что значит «запах».
Это была Эльта самая звезда, у которой я вымаливал счастье. Почему-то я сразу понял, что она серьёзная и, вместе с тем, неуёмная. Моя Эль
Я вспомнил, что люди любят кофе, и побрёл на кухню, робко позвав Эль. Она побежала, крутанулась вокруг себя три раза, чуть не сбив меня с ног, и по-хозяйски уселась, положив ноги на стол.
Точно, это мой домик, она рассматривала всё вдоль и поперёк. Не думала, что живу с привидением. Мне казалось, привидений не существует.
Это людей не существует, сипло выдал я, пытаясь сообразить, сколько ложек кофе нужно Эльи положил десять на всякий случай. Скорее всего, я тебя просто выдумал из-за скуки.
Я напряжённо чиркал спичку о коробок. Ничего не получалось.
О, вот как? Эль рассмеялась, подошла ко мне, обхватила мои руки своими, и-таки огонь зажёгся. Мы с тобой похожи. Думаю, я тебя тоже выдумала.
Я наполнил чайник водой из-под крана, поставил на плиту (надеясь, что всё сделал верно) и стал вертеться возле полок на противоположной стороне кухни, лишь бы не встретиться с её пристальным взглядом.
Не думала, что привидения пьют кофе, усмехнулась за спиной Эль.
Мне казалось, я упустил что-то важное, что навсегда терял, когда встречался с этим взглядом, и это чувство мне не нравилось.
Не пьют и не едят. Нет смысла. Я пробовал, у этих штук нет никакого вкуса.
А зачем вы храните продукты? искреннее изумление. И вообще, заколотили бы тогда кухню и всё.
Потому что мы ни чёрта ни на что не можем повлиять! Стоит хоть кружку переставитьона обязательно через какое-то время вернётся на место! И только книги, только они вне правил. Призраки говорят, все эти ерундовины: кровать, ванна, продуктынужны «исключительно для эстетического удовольствия». Какая эстетика, им наплевать на красоту! На всё наплевать, кроме стабильности.
Я думала, ты веселее, грустно сказала за спиной Эль, но я не обернулся. Чайник кричал, но я стоял, уткнувшись в дверцу тумбочки, а плиту, судя по шагам и резкой тишине, она выключила сама. Зазвенели кружки, ложки, Эль что-то ставила на стол, подвинула стул.
Хочешь, я расскажу тебе про солнце? Ты говорил, тебе его не хватает и больше всего на свете ты хотел бы увидеть настоящее солнце, она шумно размешивала сахар в чае (эх, ей не понравился мой напиток): Оно огромное, оранжевое и жаркое. На него нельзя нормально смотреть без тёмных очков, потому что глаза слезятся, а ещё чихать хочется. Прямо как на тебя. Стой-стой-стой, не обижайся, я же пошутила! Знаешь, дома частенько не понимают моих шуток, хотя я вроде ничего такого не говорю. Нас много, но я одна. Даже не знаю, что хуженастоящее одиночество или такое: одиночество среди людей. Ты меня понимаешь?
Она шумно отхлебнула чай. Я повернулся, и увидел, что у неё красные глаза, влажные щёки и скорбь на губах. Она приготовила чай и для меня, отыскала конфеты, печенье. Мне стало обидно за Эль, и я присел напротив, хотя и не притронулся к угощениям.
Тымоя мечта, ответил я, и Эль, смутившись, поперхнулась: И я тебя понимаю. Никто, кроме меня и моего друга, не верил, что бывают люди. И тут ты. Сириус думает, что если докажет, что тынастоящая, то нас будут любить, уважать, и вообще солнце появится. Я волнуюсь, что тебе не дадут покоя, что ещё чуть-чутьи ворвутся сюда, в квартиру, заберут тебя, чтобы проверить на «подлинность». А как они будут тебя проверять? Я боюсь за тебя и хочу, чтобы ты вернулась невредимой. Жаль, что Сириус надеется на других призраков.
Эль вздохнула, ссутулилась и отвернулась. Я сказал что-то не так. Она разочарована. Наверное, думала, что я окажусь другимоткрытым и дружелюбным. Но я не умею быть таким.
Антарес, ты удивительный. Грущу я не потому, что ты мне не понравилсянаоборот, слишком понравился. Я грущу потому, что мы не можем вот так разговаривать на самом деле. Если бы мы были знакомы наяву, я бы в тебя влюбилась. Но я не могу влюбиться в человека из сна. И мне кажется, что я тебя давно знаю. Опасно это, как бы для меня, фантазёрки, всё плохо не закончилось. Прости, но мне хочется проснуться. Лучше бы мне снились кошмары, чем ты.
Она поднялась из-за стола, а я переваривал услышанноетугодум Эль отвернулась к окну, и появился Сириус.
Он вихрем ворвался в комнату и опрокинул на себя чайник с кипятком. Эль вскрикнула и подбежала к нему, собралась помочь встать, но он увернулся от её протянутых рук. Она посмотрела на меня с растерянностью, когда Сириус, как ни в чём ни бывало, встал и пошёл, она села на корточки, а потомна пол. Эль определённо не понимала, что происходит.
Это человек? Это человек, Антарес, самый настоящий? Антарес, это же революция!
Странно, но Сириус, хоть и приятно удивился гостье, не обратил на неё особого внимания. Он ни разу не заговорил с ней, только пожирал взглядом, а потом переспрашивал у меня, как она тут очутилась. Сириус меня пугал, и как только я рассказал всё, затряс меня за плечи:
Сегодня, когда будет моя смена, мы выведем этого человека, эту девушку, на крышу. Пусть все её увидят!
Э-э-э А почему не вывести её сейчас, раз на то пошло?
Так никакой эффектности же. Нужно, чтобы такой момент помнили. Чтобы то, что призрак Сириус, будущий мэр, нашёл человека, вошло в историю.
Сириус больше всего хотел, чтобы окружающие воспринимали его всерьёз. Я его понимаю: вечному чудаку не светит ничего, кроме одиночества. Да, мы друзья, но друг на друге мир не заканчивается. В конце концов, нужно же показываться на призраках хоть иногдаи желательно, чтобы в это время тебя не обзывали и не тыкали в тебя пальцами, перешёптываясь.
Я не знаю, почему призраки злые. Может, потому что городок слишком мал и всем тут душно. Но, скорее всего, оттого, что мы не представляем, в чём смысл нашего существования, мы никому не нужныдаже себе.
Короче говоря, мне не понравилось, что задумал Сириус, но я возражать не стал. Сглупил. Мне нужно было поговорить, объяснить всё, он же не телепат, чтобы по взгляду читать мысли вроде: «Это некрасиво по отношению к человеку, да и есть вероятность, что нас выставят ещё большими идиотами». Но я промолчал
***
Свисток звал Сириуса занять вахту.
Я оторопел: друг схватил человека за шкирку и без лишних слов потащил к выходу. Отправившись за ними, я утешал себя мыслью, что он же не со злости, просто дико устал от того, что его не понимают. Бедная Эль не знала этогои я видел, что в одно мгновение она его возненавидела. Она пыталась отбиться, он заламывал ей руки, и она кричала, искривив лицо. Она была уязвима от боли, и это давало Сириусу преимущество. Сириус даже оттолкнул меня ногой, когда я попытался её защитить. Я отстал.
Когда я поднялся за ними на крышу, то понял, что мы влипли. На крыше уже столпилось столько призраков, что негде было протиснуться. Они смотрели на нас исподлобья, а чёрное небо свистело, как вскипевший чайник. Звёзд не было, и мы бы стояли в кромешной темноте, если бы не Эль.
Она сияла белым светом.
Живая и задорная, сейчас она поникла, сжалась, стала не-собой. Губы дрожали, кожа побледнела, взгляд похолодел, она стала похожа на нас. Она бормотала: «Что со мной, Антарес?» и вздрагивала сильнее.
Сириус поднял её за воротник и крикнул:
Смотрите, призраки! Вотглавное доказательство, люди существуют. Эточеловек! Пора признать правду!
Толпа шумела.
Люди существуют, смотрите, холодно провозгласил Сириус, и ропот прошёлся по толпе: Этот человекнастоящий. Мы можем у него выведать секреты параллельного нам мира, узнать, как перемещаться между мирами. Нам больше не придётся вымаливать у звёзд хоть немного света! Мы заберём их солнце. И луну! Мы сможем жить, как захочется! Свободно!
Воротник сдавливал шею Эль, она задыхалась. Я знал, что люди любят воздух и что без него им смертельно плохо, и, растолкав призраков, с силой опустил руку Сириуса, ударил его. Он ведь тоже это знал!
Эль беспомощно упала на меня. У неё были закрыты глаза, но она дышала.
Нет-нет, это не человек, нелепо пытался разубедить я призраков. Это ростовая кукла со светодиодами, я сам лишь отдалённо понимал значение своих слов: Иллюзия Мы решили вас разыграть.
Реакция призраков не заставила себя ждать: «Идиоты!»; «Только время зря потратили!»; «Ни минуты покоя из-за вас двоих!»; «Валите отсюда и больше никогда не появляйтесь!»