- Расслабьтесь, сэр. Думаю, все пройдет хорошо.
- Я пытался дозвониться до номера, который мы забронировали для тебя в конференц-центре, но там сказали, что ты не регистрировался.
Хейтон редко останавливался в таких номерах. Они находились слишком далеко от того, что ему было нужно. Поэтому он солгал: - О, да, мистер Блохер, перелет из Далласа меня так вымотал, что я заселился в первый же попавшийся мотель.
- Ладно, ладно, чего уж... черт. Выспись как следует. Когда тебе вставать?
- Спешить не буду, сэр. В конференц-центр поеду к двум. Презентация в три.
Хейтон представил, как Блохер сидит у себя в домашнем кабинете с всклокоченными волосами и потирает руки.
Нервный смешок.
- Все зависит от тебя, Хейтон. Завтра у тебя там будут сидеть шефы и технари трех или четырех дюжин флоридских департаментов. Там могут быть даже гребаные маршалы.
- Расслабьтесь, сэр, - весело повторил Хейтон.
- Черт, Хейтон. Что я раньше говорил? Что я увеличу твою зарплату вчетверо? К черту! Если продашь систему АйЭйПи этой кучке флоридских полицейских департаментов, я как называется увеличение в пять раз, Хейтон? Пятерное?
- Думаю, пятикратное, сэр.
- Да! Вот, что я тебе скажу! Если продашь Флориде, Хейтон, тебя ждет пятикратное увеличение зарплаты!
- Это почти миллион в год, сэр, - напомнил Хейтон.
- Правильно, мать твою. И ты того стоишь. Видел, что сегодня было с нашими акциями, после того, как ты продал Техасу?
- Нет, сэр. Я не думал об этом.
- Они взлетели на шестьдесят процентов, Хейтон. Благодаря тебе.
Такие новости даже лучше. Он не нашел нужной проститутки, но хотя бы стал значительно богаче.
- Я позвоню вам завтра после выступления, мистер Блохер. И перестаньте волноваться.
- Да, да... О, черт, Хейтон! Ни пуха, ни пера! - И он повесил трубку.
Хейтон усмехнулся про себя. Если так будет продолжаться, у этого тупого придурка к утру случится инсульт.
ТУК! ТУК! ТУК! ТУК!
Нахмурившись, Хейтон дернулся вправо. Горел зеленый, но машин в зеркале заднего вида не было видно.
В пассажирское окно заглянуло женское лицо.
Хейтон замер.
Это была красотка... с огромным животом.
Само совершенство...
Он открыл дверь.
- Ох... садитесь.
В салон просунулись стройные белые ноги в ярких сандалиях, с на удивление хорошим для уличной девки педикюром. Блестящие локоны угольно-черных волос смутили Хейтона настолько, что он даже растерялся. Сперва он не смог разглядеть ее лица, лишь черный сияющий ореол. Салон тут же наполнил душистый аромат ее волос.
- Привет, - поздоровалась она.
Глаза у Хейтона не могли найти себе места. Судя по округлости живота, она была на третьем триместре - его любимый срок. Чем ближе женщины были к родам, тем ярче был образ. Точно так же любитель пончиков с кремом выбирает себе тот, что потолще.
- О, черт, только не говорите мне, что вы один из тех чокнутых молчунов...
Хейтон отпрянул.
- Простите, э здрасте... - слова путались у него во рту. - Вы застали меня врасплох... Тут он вздрогнул - сзади кто-то засигналил.
- Зеленый свет, - сказала она.
Во, дурак! В зеркале заднего вида виднелось желтое такси, из которого какой-то пакистанец сердито грозил ему кулаком. Хейтон ударил по газам.
- Простите.
Он отметил не только ее улыбку. Приятный запах пьянил его. Уличные девки обычно так не пахнут, но эта словно только что выскользнула из ванны с лавандовой пеной. Одета она была тоже довольно шикарно для своей породы: бежевые шорты "карго" и клюквенного цвета футболка для беременных с глубоким декольте. Эта одежда скорее подчеркивала ее беременность, чем скрывала ее. Соски размером с большой палец руки выпирали из-под "клюквенной" ткани, которая плотно облегала, как тюль, набухшие шары грудей.
Сжимающие руль ладони Хейтона стали скользкими от пота.
- Я видела, как вы проезжали мимо пару раз, - сказала она, удобнее устраиваясь на сиденьи. - Вам нужно быть осторожнее - это привлекает внимание копов.
Хейтон слишком хорошо разбирался в обстановке. Ничего похожего на домогательство еще не произошло. Если клиент не заговаривал первым, девушки начинали опасаться провокации.
- Копы, да. Не, я не коп, если вы на это намекаете. Я продавец программного обеспечения из Южной Дакоты.
- Круто. Я поняла, что вы не легавый, у вас по глазам видно.
Ее замечание заинтриговало Хейтона.
- Да, ну?
- Конечно. Все чуваки, западающие на беременных телок, похожи друг на друга - в костюмах, на арендованных тачках, немолодые, но в хорошей форме, и в глазах что-то одинаковое.
- Правда?
- Угу. Еще больше я убедилась, когда вы оценивающе рассматривали Трейси.
- Да?
- Та брюхатая нарколыга, на которую вы там пялились. Девушка заглянула в зеркало на защитном козырьке, чтобы поправить волосы. Хейтону нравилась беспечность в ее поведении. - Черт, мужик, держись подальше от этой сучки. Она свихнулась на почве СПИДа и таскает с собой канцелярский нож. Хрен знает, как такая чокнутая дура вообще смогла забеременеть. Обычно у героинщиц происходит выкидыш в середине срока. Эти ходячие куски дерьма смывают ребенка в канализацию, и без капли стыда тут же возвращаются на панель.
Грубая речь слетала с ее губ настолько легко, что Хейтон даже не поморщился. И она сразу же "срисовала" меня, - напомнил он себе.
По выражению глаз, как она сказала.
Наконец, девушка посмотрела на него. Ярко-голубые глаза и лицо чирлидерши, кремово-белое, лишенное изъянов.
О, да. Это был идеальный экземпляр.
- Так чего ты хочешь?
Вот!
- Сколько будет на всю ночь?
Такой запрос, казалось, поймал ее врасплох. Девяносто процентов уличных девок обслуживают клиентов прямо в машинах, обычно оральным способом. Хейтону же был нужен образ, причем устойчивый.
Она пыталась говорить спокойно.
- Черт, мужик. Если меня целую ночь не будет на панели, я же кучу денег потеряю.
- Плачу тысячу, - сказал Хейтон.
Темные, идеальные брови вскинулись вверх.
- Я должна видеть, понимаешь?
Хейтон дал ей рулон. Она пролистала его большим пальцем, как колоду карт, потом сунула в сумочку.
- Ладно. Идем.
***
- А в этой дыре довольно мило и прохладно, - сказала она и вздохнула. - Обычно кондиционеры в этом мотеле такое говно.
Хейтон запер дверь на замок и на задвижку. Он уже настолько возбудился ее видом, что мог мыслить лишь фрагментами. Помни. Она - шлюха. Она - преступница. О, боже, какая же она красивая. Просто. Будь. Осторожен... Для своей более чем восьмимесячной беременности она довольно изящно профланировала в ванную.
Быстро.
Да, всегда следует быть осторожным. Он снял нелепый рисунок ламантина, за которым уже повесил полиэтиленовый пакет. В пакет он положил бумажник, ключи от машины и сотовый телефон, и тут же вернул рисунок на место.
- У тебя есть что-нибудь крепкое выпить? - спросила она из ванной. Хейтон услышал характерное журчание.
Он уже наливал себе.
- Только виски.
- Я тоже буду, со льдом.
Хейтон налил второй стаканчик. Руки у него заметно дрожали - он не мог припомнить столь мощного предвкушения. Рот от возбуждения пересох, и Хейтон смочил его крепким спиртным. Господи... Он сел, чтобы унять дрожь. Подмышки взмокли. Боже, хоть бы от меня не воняло. Я вспотел, как свинья.
Щелкнула дверь.
- Не терпится начать? Если так, то круто.
Из ванной она вышла голой. Хейтон уставился на нее, как истукан...
Она пересекла комнату пятном яркого света.
- Хм?
- О, нет... - сглотнул Хейтон. - Никакой спешки.
- Хорошо. Можно, я посижу минутку. У нас вся ночь впереди.
Она села на противоположный край кровати и, не глядя на него, потянулась за своим виски. Ее обнаженная нога нежно легла у него между ног.
Хейтон был готов лопнуть от возбуждения.
- Во Флориде, на самом деле, очень жарко. А нам иногда приходится бродить по четырнадцать-пятнадцать часов, чтобы получить необходимое. - Ее непринужденная болтовня сопровождалась похотливыми движениями ноги. Хейтон надеялся, что у него не стучат зубы.
- П-правда?
- Ну, да.
Она втянула в рот кубик льда, покрутила его языком, потом выпустила обратно в стаканчик.
- Я исходила уже все восточное побережье.
Мозг Хейтона разделился. Одна половинка сосредоточилась на ее сногсшибательном образе, другая старалась оставаться прямолинейной.
- Тогда почему работаете здесь? На севере должно быть прохладнее, как, впрочем, и в любой другой части страны.
Она фыркнула, обводя взглядом комнату.
- Да, прохладнее, но там долго не проживешь. На севере все клиенты какие-то чокнутые. Нью-Йорк, Балтимор, Бостон - срань господня. Бывают вообще конченные отморозки.
Хейтон едва слышал ее. Он просто смотрел...
Ее нагота не казалась какой-то пошлой или уродливой - женская красота во всем ее великолепии. От зрелища ее грудей он чуть не застонал - размером с дыни, только белые, как взбитые сливки. Его влекло не материнское молоко (как лактофилов), а ее полнота в целом - налившиеся груди, раздутый живот, кровь и мозг, готовые взорваться от избытка гормонов. Конечная фаза в процессе оплодотворения. Одна человеческая жизнь наполняется другой. И та же самая полнота формировала образ, к которому он испытывал влечение, такое же уверенное и отчаянное, как у здешних "ночных бабочек" к "крэку".
Это был мощный, не поддающийся четкому определению образ...
Бледно-розовые ареолы, растянутые до диаметра пивной банки. Этот образ пьянил своим контрастом - резко очерченные розовые пятна на фоне белых как снег грудей. Взгляд Хейтона скользнул вниз, по роскошному, растянутому до предела животу, к вывернутому наизнанку желудю пупка. Ниже было все довольно тщательно выбрито. Хейтону это напомнило восхитительный плотский пирог.
Она закурила сигарету и села, чтобы дать алкогольному опьянению снять явную тягу к наркотикам.
- Ты же не думаешь, что с беременностью у меня появилось больше клиентов.
Казалось, она поймала себя на слове.
- Но нет. Я вовсе не специально "залетела". Черт, я же не больная. Просто хочу сказать, что здесь полно парней, вроде тебя.
Ее нога продолжала работать в его паху.
- На самом деле, этому есть название.
- Хм?
- Сексуальное... влечение... к беременным женщинам. Называется "сайсолагния".
Она покосилась на него.
- Мне без разницы!
- Думаю, - произнес он, почти заикаясь, - у нас у всех... есть свои слабости.
- Ну, да. Согласна. Но если никто никому не причиняет вреда, что тут плохого? - Она опустила взгляд на свой живот, будто почувствовав лицемерие в своих словах. - О, да, знаю, о чем ты думаешь. Я причиняю вред этому ребенку, ну да...
- Я так не думаю...
- ... но я не хочу. Сигареты? Бухло? Это не пустяки. Вы, парни, все прекрасно знаете, что я покупаю "крэк" на деньги, которые вы мне даете, верно?
Хейтон кивнул... но не мог оторвать глаз от ее восхитительной плоти.
- И я знаю, что то дерьмо, которым я занимаюсь, причиняет вред ребенку. Я не вру. Но ничего не могу с этим поделать. И я не просила помочь мне забеременеть. Я могла сделать аборт. Причем, бесплатно.
Несмотря на тревогу и нарастающее возбуждение Хейтон спросил:
- Почему не сделали?
- Потому что, если б я не забеременела, не было бы и ребенка. Но я забеременела, либо потому что у кого-то из клиентов лопнула резинка, либо я была слишком упоротая, чтобы заставить его ее надеть. И, да, я знаю, что то дерьмо, которым я занимаюсь, причиняет ребенку огромный вред. Но проходит двадцать лет, и ты говоришь ему, "Эй, малец, ты - ребенок шлюхи и ты такой урод, потому что твоя мамаша курила "крэк". Надо было сделать ей аборт? - спросишь ты его. Зуб даю, он скажет, нет.
Она пожала плечами.
Это была интересная точка зрения, хотя и нестандартная. Но, по правде говоря, Хейтону было все равно. Он считал, что проблемы других людей - как и их ошибки - его не касаются.
Что его сейчас действительно волновало, так это похоть, которую разжигало в нем ее присутствие.
Заметив у нее в глазах слезы, Хейтон пришел в замешательство. Черт! Он наклонился назад и вытащил коробку шоколадных конфет.
- Давай не будем разговаривать на подобные темы, - предложил он. - Вот, возьмите. Я купил их в аэропорту Даллас Форт-Уэрт.
При виде названия "Годива" на фольге лицо чирлидерши засияло.
- Ух, ты, спасибо. Я не ела таких, наверное целую вечность!
- Это очень хорошие конфеты, - сказал он и, извинившись, направился в ванную.
Она была слишком красива. Его предельная мечта. Он надеялся, что она не заметила его дрожи. Успокойся! Он наклонился над раковиной и просто дышал. Сайсолагник? Боже мой! Кто-нибудь слышал такое? Почему я не могу быть просто как все остальные?
Но он был не такой, как все. Как уже девушка сказала ранее.
Она не ПРОСИЛА, чтобы ей помогли забеременеть, - мысленно произнес он в зеркало. Но все равно забеременела, и ей никуда от этого не деться.
Как и мне.
Еще несколько медленных вдохов и выдохов. Он поплескал холодной водой в лицо. Просто сидеть напротив нее на кровати было сущим мучением. В любой момент он мог разрыдаться, упасть на колени перед ней, сияющей богиней новой темной эры.
Я - грязный извращенец, - подумал он, снова посмотрев себе в глаза.
И в этом саморазоблачении была истина...
Ее образ потянул его назад. На этот раз он сел рядом с ней, его сердце снова учащенно забилось. Чтобы успокоить нервы, он выпил полстакана виски одним глотком.
- Ты лучше, чем большинство клиентов, - заметила она, расстегивая ему рубашку.
- Приятно слышать, - выдохнул он. Он хотел, чтобы она была о нем такого мнения. Извращенец, да. Но, по крайней мере, извращенец с хорошими манерами.
- Многие из них ведут себя поначалу нормально, но как только заводят тебя в номер, проявляют свою истинную натуру.
Она расстегнуло ему рубашку и принялась гладить ему тело. Наконец, схватила его за руку и положила себе на разбухшую от молока грудь. Хейтон тут же ощутил прилив возбуждения.
Ее дыхание превратилось в горячий шепот, скрытый за улыбкой.
- Не стесняйся, потрогай.
Он так и сделал. Его глаза готовы были закатиться, когда его рука спустилась к горячему, растянутому животу - этому раздутому чуду. Хейтон почувствовал крошечные, таинственные существа, шевелящиеся внутри.
Он обнимал ее и ласкал, фактически, как ребенок, льнущий к матери. Мысли в голове спутались, уступив место похоти. Да, он - порядочный клиент. В отличие от многих. У нее в багаже наверняка есть немало кошмарных историй. Он пытался проникнуться ее состоянием - наркоманские муки, несомненно, тяжелое, сопряженное с насилием детство, и страх оказаться на этих улицах молодой, беременной и одинокой.
- Слава богу, - прошептала она, лаская его в ответ. - В моем деле практически никогда нельзя говорить о людях.