- Я вижу только, что жутко обгорела на солнцепеке, - сказала она и зевнула.
Хоть она по-прежнему слегка нервничала, массаж немного расслабил ее; потянуло выпить. Она начала слегка покачивать головой в такт движениям его рук.
И тогда Марлон поцеловал ее в шею.
- Эй, не надо, - пробормотала она.
- Смотри в зеркало, - сказал он, щекоча ее кожу своим дыханием.
- Прекратите.
- Все в порядке. Ничего не случилось. Посмотри на себя. Посмотри, как ты хороша. Посмотри, что увидят наши зрители, - eго отражение улыбнулось ей. А затем ладони скользнули вниз по плечам, и накрыли грудь. - Ты такая славная, - прошептал он.
И принялся гладить ее груди, слегка сжимая их через тонкую ткань рубашки.
Сэнди содрогнулась.
- Хорош уже, - сказала она.
- Тебе ведь этого хочется. Тебе же сейчас так хорошо, правда? Уж я-то знаю.
В зеркале, она увидела себя, извивающуюся и пытающуюся оторвать его руки от своей груди.
Но он не убрал их.
- Все в порядке, - сказал он. - Не сопротивляйся. Все хорошо.
- Нет!
Внезапно он отпустил ее грудь, вцепился в рубашку и разорвал ее, сдирая с плеч. Она смотрела на себя, голую по пояс, кожа омыта багровым сиянием, грудь покачивается, когда она пытается вывернуться.
Он схватил ее за руки и прижал их к бокам.
- Посмотри на себя, - сказал он, по-прежнему очень спокойным тоном. - Это не зеркало. Ты на большом экране. Тысячи людей, взирают на тебя с трепетом. Ты - звезда. Каждый хочет тебя. Каждый жаждет смотреть на тебя, прикасаться к тебе, трахать тебя.
- Оставь меня в покое!
- Ты же хочешь этого. Хочешь быть на экране. Посмотри на себя.
- Сейчас же отпусти меня, гад!
- Тебе это нравится. Ты любишь это. Видишь, как ты смотришь сама на себя? Ты глаз с себя не сводишь. Тебе нравится собственная внешность. А теперь представь это же изображение, только в сотню раз больше. Да прекрати уже извиваться! - oн слегка встряхнул ее.
Она видела, как ее тело дергается взад и вперед, как слегка подпрыгивают груди.
Наконец он остановился и покачал головой.
- А сейчас просто стой на месте, - сказал он, - и я отпущу тебя.
- Пусти, - сказала она тоненьким дрожащим голоском. - Пожалуйста.
Марлон ослабил хватку на ее руках и стянул с них рубашку. Как только та упала на пол, он принялся обеими руками ласкать ее живот. Затем его толстые пальцы остановились на пряжке ремня.
Резко дернувшись, она схватила его за запястья и выдохнула:
- Нет!
Марлон тихо рассмеялся и расстегнул пряжку. Затем пуговицу на шортах. Когда его пальцы принялись за «молнию», из красного свечения вынырнул Эрик, приземлился на комод и развернулся к ним лицом.
Смех Марлона резко оборвался. Его пальцы замерли.
Эрик на корточках стоял на комоде, его тело отсвечивало розовым. Он зарычал, обнажая клычки, и поднял ручонки, словно миниатюрное привидение.
И кинулся Марлону в лицо.
Когда Эрик налетел на него, режиссер взвизгнул не своим голосом, и близко не похожим на зычный бас Марлона Слейда.
Сэнди видела в зеркале, как искаженная ужасом упитанная физиономия Марлона наполовину исчезла под телом ее сынишки.
Пальцы Марлона оторвались от «молнии» ее шорт.
Он прекратил прижиматься к ее спине.
Ее шорты упали на пол.
Она едва не споткнулась о них, оборачиваясь, чтобы увидеть, как Марлон с вцепившимся в лицо Эриком пятится назад. Он протянул руку схватить Эрика и ударился ногами о кровать. Падая, он отшвырнул малыша прочь.
- Нет! - вскрикнула Сэнди.
Ее сынишка врезался в стену у изголовья постели. Он отскочил от стены и закувыркался по полу.
Она откинула ногой шорты, бросилась к нему и присела на корточки.
Он растянулся на спине и хлопал глазками.
Его зубы и мордаха были окровавлены. Сэнди надеялась, что вся кровь принадлежит Марлону.
Она слышала, как режиссер поскуливает у нее за спиной. Оглянувшись через плечо, увидела, что он стоит на четвереньках. Он поднял голову и уставился на нее, разинув рот; лицо его было искромсано.
- Это это один из них! - выдохнул он. - Да? Один из них? Боже! Видала, как этот пизденыш на меня напал? - oн рывком поднялся на ноги и уставился мимо Сэнди на растянувшегося на полу ребенка. - Ты ж посмотри на этого уродского выблядка! Сукин сын! Откуда он взялся? Хорошо, что я был рядом, а то б он тебя убил.
Сэнди посмотрела на него со злобой и сообщила:
- Это вряд ли. Я его мама.
- Что?
- Это мой ребенок.
Марлон заковылял к ним, забрызгивая кровью пол.
Сэнди преградила ему путь.
- Прочь с дороги, сука, - выдохнул он. При слове «сука» кровь из его рта оросила Сэнди лицо. - Сейчас разделаюсь с твоим монстриком, а уж потом
Она врезала ему в нос.
Его глаза выпучились, и он отшатнулся.
Сэнди пинком подсекла ему ногу.
Ахнув, он рухнул на задницу. Трейлер сотрясся.
Сэнди развернулась и бросилась к комоду.
Увидела в отражении залитую красным светом обнаженную девушку.
Рывком открыла средний ящик.
Выхватила нож для разделки мяса.
- Возьми это, - говорила Агнес Катч, вручая ей огромный старый нож. - Если уезжаешь из дому и живешь в трейлере, без оружия не обойтись. Увы, пистолета не имею, но вот добрый, надежный нож. Однажды мама уже пускала его в ход.
- Я знаю, - ответила ей тогда Сэнди. - Я была там. Я видела, как она это сделала.
Она захлопнула ящик комода и повернулась к Марлону.
Тот уже стоял на коленях и пытался подняться на ноги.
Она занесла нож над головой.
Марлон по-бабьи заголосил.
* * *
Потом Сэнди взяла Эрика с собою в душ. Стоя под горячими струями, она прижимала его к груди.
На голове Эрика вздулась шишка. Должно быть, болезненная, потому что он вздрагивал каждый раз, когда Сэнди касалась ее и даже когда целовала.
За исключением этого, он, казалось, в полном порядке. Разве что немножко притихший.
- Мой малыш, - сказала она, гладя его. - Ты такой храбрый мальчик. Узнал, что мамочка в беде, и сразу бросился на выручку. Мой герой. Только не думай, что я не отшлепаю тебя за то, что ты вылез из кроватки.
Она легонько похлопала его по заднюшке.
Потом разрыдалась.
Эрик тихонько сопел, прижавшись к ее шее.
Через некоторое время Сэнди шмыгнула носом и вздохнула.
- Как ты относишься к тому, чтобы покинуть этот город, дорогой? - сказала она. - Думаю, нам теперь нельзя здесь оставаться. После такого-то.
Глава 2. Автобус Дома Зверя - Июнь 1997
Когда автобус въехал на мост Золотые Ворота, молодая женщина в передней части салона встала с микрофоном в руке и повернулась к пассажирам.
- Всем доброе утро! Добро пожаловать на борт! Этим утром я буду вашим гидом в Малкаса-Пойнт. Меня зовут Патти, и да, я - ирландка. Мой дедушка родом из Корка, и звать его Боб.
Несколько пассажиров усмехнулись.
- Знаю, знаю, - сказала Патти. - Шутка не удалась.
- Вот дешевка, - буркнула Моника.
Оуэн кивнул ей и слегка улыбнулся. Он подумал, что Моника рановато вынесла приговор. Кажется, это была неприязнь с первого взгляда. Многое вызывало у Моники неприязнь с первого взгляда, но прежде всего - другие женщины особенно привлекательные.
Патти же была привлекательной, более чем. Оуэн прикинул, что ей около двадцати пяти лет. Со своей загорелой кожей и коротко стриженными каштановыми волосами она выглядела спортивной. Не худышка, но и не толстая. Скорее, крепко сбитая. Оуэн решил, что она здорово смотрится в своей униформе - светло-коричневой футболке и шортах.
- Сейчас мы покидаем пределы Сан-Франциско через легендарный мост Золотые Ворота, - сообщила Патти. - Но если вы посмотрите в окно, то увидите, что он вовсе не золотой. Он красный. Раньше действительно был золотым, но после 1981 года его решено было перекрасить в кроваво-красный цвет в честь кровавого северного соседа - Дома Зверя.
Несколько пассажиров усмехнулись, а кто-то даже зааплодировал.
- Христом-Богом клянусь, - сказала Патти, поднимая правую руку.
Моника наклонилась к Оуэну и прошептала:
- Но ведь это же ложь, верно?
- Думаю, да, - сказал он.
- Не может такого быть. Не стали бы его перекрашивать ради заманухи для туристов. Опять же, до того места отсюда добрых девяносто миль.
- Пожалуй, ты права.
- Как, наверное, вы все уже знаете, - продолжила Патти, - мост Золотые Ворота назван в честь знаменитых Золотых Ворот Святого Петра на Небесах. Наверное, из-за того, что многие узрели Небеса, Золотые Ворота и самого Святого Петра, сиганув с этого моста.
Ответом был громкий смех и аплодисменты.
- Спасибо, спасибо. Разумеется, все это враки. Мой дедушка Боб из Корка поцеловал в свое время Камень Красноречия и его подвешенный язык достался мне в наследство. Это у нас в крови, но не суть. Как-никак, это автобус Дома Зверя. Если хотите больше узнать о мосте Золотые Ворота, берите экскурсию Грей-Лайн, хотя я не советую. Недавно взяла билет на их экскурсию и - оп-паньки! - оказалась на заднем сидении, точнехонько возле туалета. Ладно, вам это слушать будет противно. Лично мне - даже вспоминать противно. Перейдем к сути дела. Пожалуй, все вы сейчас задаетесь вопросом, что вообще тут делаете
- Вот тут она права, - шепнула Моника.
-Итак, что нас ожидает. Для начала, поездка будет долгонькой. До Малкасы-Пойнт - чуть больше двух часов езды. И - вы не поверите! - обратный путь займет столько же!
- Два часа вот этого? - шепнула Моника.
- По идее, мы должны прибыть на место около половины одиннадцатого. Вы сможете выйти из автобуса и насладиться всеми жуткими прелестями Дома Зверя. В цену билета уже включен персональный аудио-тур, продолжительностью около часа. Но не стесняйтесь, погостите подольше. Отдельные личности любят позависать возле сцен убийств.
Несколько пассажиров хохотнули. Моника закатила глаза.
- На самом деле, вам хватит времени не только изучить Дом, но и посетить сувенирную лавку, а потом насладиться неторопливым ленчем на траве. Возле Дома Зверя имеется чудесный магазинчик, в котором продают огромные чили-доги с сыром. Я их чили-доги просто обожаю!
- Оно и видно, - шепнула Моника.
- Обязательно изучите меню. Если ничего не понравится, на главной улице города расположено немало хороших забегаловок. Автобус покинет Малкасу-Пойнт в половине второго, так что в вашем распоряжении будет целых три часа. Это немало времени. И не забудьте посетить Музей Дома Зверя Дженис Кроган на Фронт-Стрит. Ну а если у вас в запасе останется еще немного времени, прогуляйтесь до пляжа. Он находится всего в нескольких сотнях ярдов от Дома Зверя. Можете заказать в закусочной обед на вынос и устроить пикничок. Главное, старайтесь следить за временем. Вы удивитесь, как быстро пролетят эти три часа, и нам не хотелось бы, чтобы кто-то из вас не успел обратно на автобус. Все-таки, желательно выехать вовремя, то есть в час тридцать. В таком случае, обратно в отель мы сможем доставить вас примерно к четырем часам, и у вас еще останется время, чтобы отдохнуть и принять душ, прежде чем отправиться на вечерние развлечения. Надеюсь, у вас у всех имеются большие планы на вечер, например - хороший ужин на Рыбацкой Пристани. Теперь мне нужно отвлечься на пару дел. Я вернусь через несколько минут, и мы поговорим об истории Дома Зверя.
Улыбаясь, Пэтти опустила микрофон и отвернулась.
- Боже, мой, - сказала Моника, - и так - весь день.
- Мы знали, - ответил Оуэн. - В брошюре
- Я знаю, что мы знали. Но вот осознала я только сейчас.
- Если не хочешь туда ехать, так бы сразу и сказала. Сделанного не воротишь.
- Да, все в порядке, - сказала она. - Только это ни к чертям не годится - убивать на такое целый день, когда у нас всего одна неделя в Сан-Франциско. Первый день, а мы еще ничего в городе не видели.
Оуэна так и подмывало напомнить ей, что после заселения в отель поздно вечером, они целых несколько часов провели на Рыбацкой Пристани. Прекрасно отужинали в «Рыбацком Гроте», прошлись по сувенирным лавкам, посетили музей восковых фигур и поднялись на 39-й Пирс, где прокатились на нескольких аттракционах, посмотрели шоу жонглеров и посетили еще несколько сувенирных лавок. Он считал, что что-то они в Сан-Франциско все-таки видели. Но, напоминать об этом Монике - большая ошибка.
Поэтому он сказал:
- Если бы я знал, что это займет столько времени, то придумал бы что-нибудь другое. Не надо было брать эту экскурсию.
- Ладно, все в порядке, - oна мягко улыбнулась и похлопала его по ноге. - Сегодня мы с этим разделаемся, и у нас еще целая неделя впереди.
Разделаемся.
О, Боже.
- Не нужно было ехать сюда, - сказал он. - Если бы ты только сказала мне раньше, что не хочешь
- А с чего ты вообще взял, что я хотела? Что хорошего может быть в старом вшивом доме, где убили столько народу? Я вообще считаю всю эту идею не совсем здоровой. Такие экскурсии следовало бы запрещать. А раз не запрещают - надо иметь свои мозги и не ездить туда. Это извращенство. Да еще придется теперь трястись четыре часа на этом проклятом автобусе.
Оуэн уставился на нее. Он чувствовал себя добитым.
- Ты хочешь сказать, что я извращенец? - спросил он.
Она засмеялась и сказала:
- Не дури! - и погладила его по ноге. - Я не тебя имела в виду, - приблизив губы к его уху, она прошептала: - Глупыш, я люблю тебя. Думаешь, я полюбила бы извращенца?
- Тебе лучше знать.
- О-хо-хо. Ты такой смешной. Такой недотепа. Но все равно я тебя люблю.
Она чмокнула его в ухо и зарычала своим коронным игривым рычанием.
Одному Богу известно, где она подцепила эту привычку. Должно быть, в каком-то фильме.
Игривое рычание Моники.
Мягкий горловой рык, сопровождаемый оскалом зубов и знойным взглядом.
Оуэн его ненавидел.
Он возненавидел его с того самого момента, когда она зарычала первый раз, шесть месяцев назад.
Так же, как и Оуэн, Моника первый год работала учительницей в Средней Школе Кроуфорда в Лос-Анджелесе. Они познакомились в начале осеннего семестра, еще в сентябре прошлого года. И она ему ни капельки не понравилась. И его другу Генри, который вот-вот собирался покинуть Кроуфорд, тоже.
- Какая же она гребаная всезнайка, - заявил Генри, и Оуэн с ним согласился.
- Ведет себя так, будто ее говно благоухает розами.
Оуэн согласился и с этим.
- Жаль, а с виду такая кисонька. Я бы сыграл с нею в «спрячь сосиску», если смекаешь, о чем я.
На что Оуэн ответил:
- А я - нет. Сосиска заледенеет и обломится, и останешься без сосиски.
Высокомерная, снисходительная, упрямая, и напрочь лишенная чувства юмора, Моника, тем не менее, была очень хороша собой. Чем-то она походила на Элизабет Тэйлор, когда той было двадцать. Но многим и отличалась.
И отличия были вовсе не в пользу Моники.
Но о них ей никто не говорил.
Все говорили только о сходстве.
Это, вероятно, внушали ей с самого детства - друзья и родственники, учителя и одноклассники, а прохожие на улице останавливали ее, чтобы спросить: «Ты в курсе, что ты - вылитая Элизабет Тейлор? Это невероятно. Глазам своим не верю!»
Наверное, такое происходило постоянно.
И она, естественно, в это верила.
Плевать, что зеркала свидетельствовали об обратном.
Словом, Оуэна не удивляло, что она выросла, считая себя королевой Вселенной.
Генри тогда сказал:
- Если узнаешь ее получше, то просто возненавидишь.
И Оуэн снова согласился.
Весь осенний семестр он старался держаться от Моники подальше. Ему не хотелось иметь с ней ничего общего. Но обстоятельства все же сводили их вместе. Оба преподавали английский, оба работали в школе первый год, и это было неизбежно.
И Оуэн старался относиться к ней по-хорошему.
Всякий раз, когда избежать встречи не удавалось, он улыбался и по-дружески с ней беседовал, как будто она была ему симпатична. Впрочем, так же он вел себя со всеми.
Она отвечала на это свойственным ей холодным презрением.
И так продолжалось до одного декабрьского утра, когда она попросила его подбросить ее на рождественскую вечеринку. Она застала его в учительской и сказала:
- Могу я кое о чем вас попросить, Оуэн?
- Конечно, думаю, да.
- Вы собираетесь на рождественскую вечеринку?
- Ага, думаю, да.
- Поедете на машине?
О, нет.
- Да.
- А спутница у вас есть?
Только не это.
- Нет, вроде, нет.
- Я почему спрашиваю, Оуэн не могу же я отправиться на эту вечеринку без провожатого. Одинокой женщине находиться в такое время на улице очень опасно.