Но, дело в том, что я оказался единственным в своём роде свидетелем того, как исчезла эта девушка под "Ситом", потому что воуркг никого не было, да и вряд ли кто что заметил бы, если б наблюдал из окна или стоял где-то неподалёку.
Всё произошло так быстро, что даже я (свидетель N 1) ничего не понял. Видел, как взмыла над тойотой девушка; услышал перед этим удар, донёсшийся со стороны дороги; видел, как приземлилась она на асфальт, под подъезжавший ситроен, и... вот и началось невообразимое...: В течение доли секунды из асфальта вылезло десять или двадцать каких-то чёрных рук и - в течение того же самого мгновения, пока этот вездеходик прикрывал собой всё это, мчавшись со скоростью 70-80 км. - эти фантасмагорические руки просеяли это тело сквозь асфальт, и вернулись в исходное положение.
Вот оно то, что я не рассказал бы никому, рискуя убить много свободного времени в ближайшей психиатрической больнице.
Дальше я слетел с батареи, опасаясь как бы кто меня ни увидел, и даже не выкинув в мусоропровод свои полведра, на цыпочках - опять же опасаясь случайных свидетелей (ещё тогда я почувствовал, что дело очень неприятным пахнет) - подсеменил к двери, постарался беззвучно её открыть и... Щёлкнул замок соседей - кто-то собирался выйти из квартиры... Но я успел-таки заскочить за дверь и ещё беззвучнее захлопнуть её за собой... И, оказавшись в полной безопасности, ко мне тут же вернулись ощущения раскалывающегося мочевого пузыря и приближающегося поноса.
Всё, больше я о падающем с крыши (в попыхах я и не разглядел, мужчина этот был или женщина, только увидел трико, футболку и крупное тело) и исчезнувшей под обыкновенным автомобилем девушке не вспоминал.
-3-
-- По порядку? -- задумался я вслух, сразу после того, как всё случившееся этим утром пронеслось у меня в голове за какие-то две-три секунды. -- Ничего не пропускать?
-- Ни единой секунды, -- ответили мне милиционеры.
-- Ну хорошо, -- решительно согласился я и начал:
-- Проснувшись утром, я поднялся с койки, сделал... не помню сколько шагов, потом вошёл в помещение уборной, снял...
-- У тебя солнечное сплетение давно не болело? -- перебил меня лейтенант.
-- Я не понимаю, что вы от меня хотите, -- поинтересовался я очень мягко, чтоб у них не возникло желания "помочь" мне понять.
-- Ты утром сёдня у мусоропровода своего этажа не стоял? -- спросил меня один из "мусоров" (неплохое сочетание!), -- в окошко не выглядывал?
У меня сердце и ёкнуло, но подавать сейчас вид хуже самоубийства. И потому я сделал другой вид, что вспоминаю.
-- По-моему, не выглядывал, -- изрёк я, отвспоминав сколько положено, -- если память мне не изменяет.
-- А если ты сейчас кровью умоешься? -- надавливал на меня парень с погонами лейтенанта.
-- Так я должен был выглядывать? -- продолжал я незаметно для всех придуриваться.
-- Вообще-то, не должен, -- ответили мне нешутя, -- но выглянул.
-- И что было дальше? -- Я надеялся, что этот вопрос не вызовет ни у кого из сидящих в "патроле" раздражения.
-- Рассказывай, что было, -- сказали мне.
-- Я не могу рисковать, -- произнёс я. -- Вы ведь можете меня побить.
-- Мы можем тебя пытать, -- общался со мной всё тот же лейтенант, -- если ты в течение следующих сорока пяти секунд будешь продолжать упираться. -- Он глянул на свой "ориент". -- Я засёк время. -- И выжидающе уставился на меня.
-- Ладно, расскажу, -- снизошёл я; в конце концов, ничего ведь особенного не произошло. Я оказался всего лишь свидетелем, и мне не очень хотелось из-за этой ерунды вступать в "конфликт" с этими ребятами. Меня ведь видели (только хотелось бы знать, кому удалось меня увидеть), чего отпираться и "идти в несознанку"?
-- Человек с крыши упал, -- рассказал я. -- Я так перепугался, что сразу же убежал. В это верите?
-- Как ты убежал, это мы знаем. Но больше ты ничего не видел?
-- Да вроде бы ничего.
-- Опять врёшь!
-- Да не вру же! -- вскрикнул вдруг я, сам не понимая, почему, словно так прочно вошёл в образ, что почувствовал даже несправедливость: "как это так, я видел только пролетавшего мимо человека, а меня заставляют ещё что-то рассказывать! Это же несправедливо!"
-- А на дорогу ты не смотрел? -- спрашивал меня лейтенант. -- Не ври лучше. За твоим взглядом следили.
-- Девушку сбили, -- проговорил я. -- "Тойота-Корона зелёного цвета, без номеров. Всё, что я видел. И больше никаких убийств, никаких изнасилований и никаких аварий я не видел.
-- Девушка осталась лежать на дороге? -- Задал мне лейтенант вопрос на засыпку. Впрочем, этого вопроса мне и следовало ожидать, но я к нему не готов был. Хотя, мог бы конечно и рассказать всё сразу как те затормозили у телефонной будки; и про исчезнувшую под "ситроеном" сбитую девушку и про 10-20 чёрных рук... Но какая-то паранойя на меня налетела: что-то меня во всём этом настораживало. И какое-то внутреннее чувство мне твердило: "не болтай слишком много! Пусть лучше пытают. Но не болтай".
-- Слушайте, ребята, вы не будете возражать, если я выйду отлить? По-моему, у меня энурез. -- И, действительно, ни с того - ни с сего у меня вдруг зверски начал раскалываться мочевой пузырь, как будто я только что проснулся. И, возможно, ничего удивительного в этом нет, ведь последний раз я сливал "херши" только утром; мочевые пузыри тоже имеют особенность иногда засыпать и просыпаться в самые неожиданные моменты.
-- Расскажи всё до конца, -- тут же отреагировал самый твердолобый из всех шести человек, -- и отольёшь.
-- Я не могу рассказывать! -- кряхтел я. Я даже не ожидал от своего мочевого пузыря такого: он словно взбесился и как помешанный требовал своего, грозя с секунды на секунду выпустить всё наружу. Такого со мной ещё никогда не было; даже когда мы с какой-то "герлой" часика три рассеками пол-Амурского залива на катамаране и меня приспичило - не успели мы покататься и десяти минут (это было в марте).
-- Да хрен с ним, -- махнул кто-то рукой, -- пусть ссыт. Если вздумает дернуться куда - пуля в жопе. Всё равно для нас в нём нет необходимости. Выходи, -- обратился он ко мне, доставая из кобуры "ПМ", -- сопровождать тебя будет гражданим "макаров".
"Что это значит, - размышлял я, наскоро выскакивая из патрола и расстёгивая на ходу ширинку, - "для нас в нём нет необходимости"?
Хоть по ногам у меня уже и текло и я мог бы думать о чём-нибудь другом (например, о том, чтоб постараться заставить удачу улыбнуться, и вытащить всё из ширинки вовремя), но меня сильно напугала эта фраза, брошенная владельцем "гражданина макарова". - Если они запросто могут разрядить в меня хоть целую обойму, значит как "бесценный свидетель N 1", я им и не нужен?.. А что означает всё это дознание?.. Чтоб уличить меня в том, что я действительно важный свидетель, и... А кто они вообще такие? То, что они не из милиции, гарантия на всё 97%. А почему тогда... - Но прервал мои размышления приближающийся откуда-то издалека свет фар. Струя, орошающая придорожную траву долго ещё не собиралась во мне успокаиваться, с каждой секундой всё сильнее и сильнее напоминая собой какой-то бездонный источник.
-- Эй ссыкун, -- позвали меня из "патрола", -- давай в машину.
-- Чёрт, не могу остановиться! -- бормотал я, чтоб им было слышно.
-- Залазь в машину! -- повысил голос один из милиционеров, открывая дверцу и выходя из "патрола", -- а то я тебе мозги сейчас вышибу, тогда-то уж точно остановишься.
Видимо, они собирались сорваться с места, пока фары очередных "свидетелей" основательно не приблизились. Наверное, им каждого встречного не хотелось привлекать к ответственности за свидетельство.
-- Да пускай мочится, -- сказал ему "лейтенант", хотя мог бы и не говорить, и так всё понятно, -- поздно уже.
И действительно было поздно; только поздно не в том смысле, что стрелки лейтенантовского "ориента" указывали на пол-одиннадцатого вечера, а в том, что фары - сами неожиданно для себя - приблизились на опасно-близкое расстояние ("опасно-близкое" для обоих сторон).
Насколько я мог судить, сразу как нужное количество жидкости из меня вылилось и я уже смог застегнуть молнию на ширинке и заправить рубашку в брюки, фары принадлежали микрогрузовичку, и если воспользоваться дедукцией, то водитель этого м/г никакой опасности для ребят из "патрола" представлять не может, тем более что кузов загружен какими-то мешками с мукой или цементом (не "наркоту" же им в открытую перевозить).
Тот, что собирался вышибить мне мозги, остановил грузовичок и подошёл к кабине водителя. Водитель же оказался не один, а с какой-то красавицей.
-- Будьте добры ваши документы, -- произнёс водителю милиционер, после того как представился как положено.
-- Гаи, что ли? -- ласково усмехнулась женщина, надув и лопнув пузырь жвачки. Она была немного навеселе, впрочем как и сам водитель, и из кабины орало "лавэ" Мистера Кредо.
-- Да брось ты, кореш, -- улыбнулся весёлый водитель, -- какие документы? У нас сегодня праздник...
-- Выйдете из машины, -- очень мягко, но не очень приятно потребовал тот.
Дорога была хоть и "пьяная" (как называют её автолюбители), но даже ночью на ней иногда возникают проезжающие автомобили; за одну минуту, например, на этой заброшенной дороге запросто может "прорычать" сдесяток не соединённых между собой никакими узами автомобилей. Вот и сейчас, приближался третий, а никто наверняка даже и не слышал, как откуда-то издалека доносится рёв мотора (причём, кто-то куда-то торопится, судя по рёву).
-- Нахрена тебе это надо, земеля? -- реагировал водитель микрогрузовика на через чур серьёзное поведение этого милиционера. Я уже ширинку застегнул, рубаху заправил и прислушался, показалось ли мне или на самом деле кто-то приближался, потому что находились мы в такой позиции, что по обе стороны дороги любой приближающийся автотранстпорт можно заметить ещё за километр, если... если только тот не выключит фары... А поскольку мотор заревал всё ощутимее, то этот приближающийся автомобиль ехал явно без фар.
-- Вылазь из машины, -- произнёс милиционер не в повышенном тоне, а каким-то жутким, ледяным голосом, что трудно было не повиноваться, -- третий раз повторять не буду.
А я понял: "Вылазь из машины и залазь в "патрол", а мы пока с твоей мочалкой покатаемся минут 89..., а тебя двумя-тремя минутами позже закопаем в лесу неподалёку. И делов-то". но не тут-то было. Из темноты что-то выехало и резко тормознуло возле "патрола". Фары грузовика машинально осветили это "что-то". Сразу как это "авто" подъехало, мне показалось, что это не что-нибудь, а... милицейский "уазик". Только мне показалось через чур загадочным это явление: милицейский "уаз", не включающий фары и гонящий с максимальной скоростью среди ночи.
И тут я увидел, как лейтенант молниеносно суёт руку в свою куртку, извлекая оттуда "ремингтон" с глушителем, и ещё молниеноснее прицеливает его в меня... Но я и сам не ожидал от себя такой реакции: рядом оказалось широкое дерево и ноги меня сами понесли к нему (в трёх-четырёх шагах от меня стояло это дерево), как будто во мне сработал чистый инстинкт самосохранения, который действует абсолютно машинально и иногда способен на чудеса. Я только почувствовал, как у "уаза" включились фары и приказной голос из мегафона потребовал всем оставаться на своих местах. Но ремингтон "пукнул" раньше (у этого "реми" оказался очень хороший глушитель) и за полсекунды до того, как прикреплённый к крыши "уаза" мегафон издал какой-либо звук, я услышал пулю... Она едва не задела моё ухо, просвистев и разнеся в щепки верхушку полутораметрового "пенька", что стоял неподалёку.
-- Убейте его! -- умоляюще заорал "лейтенант" своим "напарникам", трое или четверо из которых уже выскакивали из "патрола" и пытались всё закончить до того, как "уазовцы" успеют принять меры. Но дерево, за которое я успел забежать, было довольно прочным и помогало мне укрываться от приближающейся стрельбы.
Последовало ещё несколько выстрелов: несколько пуль задели моё дерево, но - странно, конечно - ни одна из них не задела меня. Последовала масса выстрелов, "патроловцы" уже орали ребятам из "уаза": "нахрен вы нам сдались! Дайте нам ублюдка этого замочить!" Увидеть я мало что мог, и дабы не быть голословным, не буду описывать события, опираясь на собственные предположения. Скажу только, что закончилось всё быстро: двух человек ("партолловцев") уложили, - о чём я мог судить тремя минутами позже, - остальные послушно сдали оружие, - в то время как подъехало ещё два автомобиля, гружёных хорошим нарядом милиции: "митсубиси-паджеро" и "ленд-краузер", - и разместились в прибывших автомобилях.
Я же, когда всё уже улеглось, вышел из-за дерева и уселся в "уаз", как посоветовали мне сидящие в нём милиционеры.
"Уаз" двинулся с места первым ("паджеро", "партол", "краузер" и м/г "ниссан" остались стоять на месте) и сразу же набрал такую скорость, как будто куда-то опаздывал; как будто водитель "уаза" - грузный сержант с вспотевшей головой - подмывал меня задать им какой-нибудь из наводящих вопросов. И я собирался кое-что спросить, если бы меня не опередили:
-- Ну, рассказывай, что там у вас вышло, -- попросил меня сидящий рядом со мной капитан.
-- Понятия не имею, -- ответил я. -- Подобрали ни с того ни с сего меня по дороге. Должно быть, спутали с кем-то. А по-вашему как? -- обратился я ко всем.
-- По-нашему, -- тут же оживился капитан, не задумываясь, -- ты, либо насолил им чем-то, либо где-то оказался лишним. Не зря ведь они с таким отчаянием пытались от тебя избавиться.
-- Ну и что это означает? -- спросил я тогда этого "кэпа".
-- А означает это, -- отвечал тот с удовольствием, -- что ты сейчас же выкладываешь нам всё как на духу. Что, где и когда. И, главное, почему.
Вот тебе и раз! Из огня да в полымя. Здорово, ничего не скажешь. Как начинающий актёр чувствует "запах кулис", я тогда, сидя в мчащемся с максимальной скоростью "уазе", чувствовал запах "дознания"; скорее - привкус дознания. Подобный привкус напоминал мне о себе всякий раз, как я выходил из стоматологической поликлиники с вырванным зубом (кариес мои зубы всегда любил).
Всё, больше я им вопросов не задавал. Да и и они у меня ничего не спрашивали, словно этот "уаз" заряжал каждого даром телепатии и мы друг у друга читали мысли: "В отделение приедем, - наверняка размышляли они, - там и побеседуем обо всём. Здесь-то - в машине - чего разбираться?" Может, я их мысли и не читал, но они-то уж точно понимали, насколько хреново я себя чувствую от всей этой заварушки. Может, понимали даже и то, что я во всей этой цепи звено явно лишнее, но больше-то им некого допрашивать. Кто им ещё расскажет что-нибудь о этих "лже-ментах"?
Через семь-восемь минут, "уазик" въехал в город - дорогу уже начали сопровождать разные ночные киоски, девятиэтажные дома и бензоколонки с автостоянками, попадающие на пути через каждую вторую минуту езды. Потом "уаз" завернул за угол какого-то восемнадцатиэтажного жилого дома и тормознул у подъезда, над которым висела чистенькая свеженькая (такая же новенькая, как та телефонная будка - виновник всей этой безумной передряги, двух убитых "милиционеров" ("патроловцев"), если "уазовцы" их действительно уложили, и всё это не было каким-нибудь цирком: если "уазовцы" и "патроловцы" не были заодно, проходя какие-то сумасбродные "учения") табличка: ОТДЕЛЕНИЕ МИЛИЦИИ N 13 (благо, что хоть в отношении цифры 13, равно как и в отношении чёрных кошек, разбитых зеркал и многого-многого-многого, я не был суеверен).
Дознания не было. Если такое и случается, то только раз в жизни: проводить дознание должен был... мой бывший одноклассник, с которым мы проучились и просидели за одной партой (хоть в последних классах меня и подмывало всё время поменять этого соседа по парте на свою любимую девушку; но с девушкой этой у меня тогда была полная конфиденциальность) девять лет и съели вместе - как это называют - ни один пуд сопли. Это был один из моих лучших друзей детства. Я только понятия не имел, как его угораздило пойти работать в милицию, после того как мы исчезли из поля зрения друг друга (он - в армию, я - в командировку), и - что самое главное - какими чертями нам довелось встретиться именно здесь... (в отделение милиции 13) Должно быть, судьба.