«К счастью, все окончилось хорошо, думал возвращавшийся на Петровку Костя Маслов, хоть и не для всех». Он вспомнил убитых бандитов, но не почувствовал даже тени жалости. С непривычки Костя заблудился среди московских улиц, и только сделав приличный крюк, вышел к приземистому желтому зданию, в котором, несмотря на поздний час, светились несколько окон.
Храповицкий еще на допросе? спросил Костя у дежурного.
Уже увели, ответил тот.
А Иван Григорьич у себя?
Хотя в глаза Опалина обычно называли по-простомуВаней, но там, где имели место официальные отношения или присутствовали третьи лица, предпочитали звать по имени-отчеству.
Да он даже ночует в кабинете, усмехнулся дежурный. Домой почти не ходит.
Опалин и впрямь находился в своем кабинете, расположенном в самом конце коридора. Иван откинулся на спинку стула, заложив руки за затылок, и рассеянно глядел на лежавшие на столе бумаги. За соседним столом (в кабинете их было два, поставленных под прямым углом) примостился худощавый седоватый Петрович и великолепным каллиграфическим почерком заполнял очередной протокол, изредка сверяясь с черновиком, испещренным каракулями Ивана. В управлении Петрович был, впрочем, знаменит не только образцовым почеркомна зависть более молодым коллегам, но и нелюбовью к своему дореволюционному имени Карп. Петрович то и дело интересовался у коллег, начальства, да и вообще у всех, кто соглашался его слушать, не лучше ли сменить пахнущее рыбой имя на какое-нибудь более приличное, например Карл. Впрочем, хотя это имя и напоминало о Марксе, чем-то оно Петровича тоже не устраивало, и он неизменно начинал перебирать все более-менее известные имена, но не знал, на каком из них остановиться. В итоге время шло, а Петрович никак не мог определиться, как же ему в конце концов называться. Товарищи знали о его слабости и подшучивали над ней, но беззлобно, потому что в этом кругу все знали друг другу цену и знали, что на Петровича можно положиться. Звезд он с неба не хватал, но исполнитель был точный и надежныйне говоря уже о том, что ему можно было поручить заполнение любого количества любых документов.
Я проверил девушку, сообщил Костя, опускаясь на стул. В кабинете имелось два свободных стула: одиндля подследственных, другойдля своих, и хотя внешне стулья ничем не отличались, сотрудники все же предпочитали их не путать. Костя же, очевидно, так устал, что забыл о неписаном правиле и приземлился на стул, на котором до него сидел Храповицкий.
Ничего подозрительного, продолжал Костя. Действительно Нина Морозова. Живет с родителями
По лицу Опалина он понялтот ни в чем Нину даже не подозревал, и немного рассердился. Ваня, конечно, человек хороший, но какого черта делать из него, Кости, провожатого глупой девицы, чуть не испортившей все дело?
Храповицкий уже дал показания? спросил Маслов, меняя тему.
Угу.
Костя насторожился: интонация Опалина ему инстинктивно не понравилась.
От всего отпирается?
Нет. Но врет.
Петрович, как раз начавший новую страницу, желчно усмехнулся.
Брата своего выгораживает, пояснил он. Не хочет, чтобы того расстреляли.
То есть?
Убийство кассирши и клиента банка в Ростове Храповицкий взял на себя, сказал Опалин. Хотя, по показаниям свидетелей, это Веник их застрелил.
Он расцепил пальцы и положил руки на стол. Черты лица у Опалина были крупные, четко вылепленные, лобвысокий, глазакарие с прозеленью, бровиломаные. Клетчатая рубашка и обыкновенный серый костюм сидели так, словно их сшили именно для него и ни для кого другого. На левой руке красовались часы с именной гравировкой. Часы, сами по себе вроде бы ничем не примечательные, наполняли сердца коллег сложной смесью зависти и уважения, потому что все муровцы отлично знали, по какому случаю Опалин их получил и что стояло за подчеркнуто сухой, выгравированной надписью.
Но ведь он не сможет убедить суд, будто Веник тут ни при чем? сердито спросил Костя. Они же все на «вышку» наработали. Сволочи.
Показания Храповицкого против показаний свидетелей, пробурчал опытный Петрович, не отрывая взгляда от бумаги. Тут еще такой нюансВеник парень молодой, могут и проявить гуманность.
Какая там еще гуманность, злобно выпалил Костя, они же сначала прохожих по ночам убивали и грабили. Несчастную бабу какую-то убили, а у нее при себе только сорок копеек было
Опалин промолчал. Он мог сказать, что провел только первый допрос, что все до чертиков устали, что главная схватка еще впереди
Хотя, если Храповицкий будет стоять на своем, а братец его не расколется
А где Веник? спросил Костя.
Его Антон допрашивает. И Юра тоже.
Антон Завалинка, отчаянно курносый, рисковый парень, был незаменим, когда требовалось кого-то арестовывать или взять с поличным, но допросы удавались ему плохо. Костя понял, что Опалин поручил Веника Антону, так сказать, в качестве практики, а более опытный Юра подстраховывает своего горячего коллегу.
Слабо Антону расколоть Веника, возмутился Костя, поднимаясь с места. Молодо-ой! Он неприязненно сузил глаза, повторив недавнее словечко Петровича. За сорок копеек живую душу Маслов не договорил, безнадежно махнул рукой. Ладно, я пойду, чего попусту лясы точить
Тебе бы отоспаться хорошенько, посоветовал Петрович, бросив быстрый взгляд на Костино бледное, напряженное лицо. Харулин еще не уехал, скажи ему, чтобы подбросил до гостиницы
Да нет, все нормально, вяло отозвался Костя, поправляя кепку. Пока.
И вышел, хлопнув дверью.
Зазвонил телефон. Опалин снял трубку.
Иван Григорьич, голос дежурного казался немного смущенным, не побеспокоил? Я забыл сказать, следователь Соколов звонил, спрашивал вас.
Когда?
На другом конце провода зашелестели бумажки.
Днем в 16.17. Я должен был сразу вам сказать
Ладно, я все равно поздно вернулся. Соколов что-нибудь передавал?
Да. Он теперь вместо Фриновского.
Больше ничего?
Ничего.
16.17. Красивое сочетание. Почти как 17.17.
Ладно, отбой, распорядился Опалин, вешая трубку.
И тут они с Петровичем услышали сухой треск выстрела. Звук донесся из коридора и разом пробудил в душах оперов самые скверные предчувствия. Коротко ругнувшись, Опалин схватил свой ТТ и бросился за дверь. За ним последовал чуть замешкавшийся Петрович.
Бегом миновав коридор, они оказались около лестницы, ведущей на первый этаж. На верхней ступеньке лицом вниз лежал человек, и кровь вытекала из-под копны его волос. Рядом, опустив руку с оружием, стоял Костя Маслов.
Он пытался убежать, сказал Костя Опалину.
Иван, поглядев на лицо Кости, прочитал всё: упрямство, убежденность в собственной правоте, но самое главное, в глубине под всем этимнечто зыбкое и пока не имеющее названия, но глубоко Опалина возмутившее. Вокруг тем временем собрались люди: Юра, ошеломленный Антон, Елагин, не изменивший своей обычной флегматичности, и кто-то из конвойных.
Наповал, констатировал Петрович, убирая оружие и для проформы проверяя пульс.
Как выяснилось из сбивчивого рассказа Юры и Антона, Костя заглянул к ним в кабинет, когда допрос Веника был закончен, и, поскольку конвойный где-то задержался, предложил лично доставить молодого бандита во внутреннюю тюрьму. Веник, который весь допрос говорил на языке блатных, испытывая терпение оперов, и тут ухитрился отпустить какую-то рискованную шутку, на которую Костя не ответил. Маслов вывел задержанного в коридор, а через несколько секунд грянул выстрел.
Ваня, я же говорю тебе: он бежать хотел! воскликнул Костя с фальшивым жаром, окончательно подтвердившим подозрения Опалина.
Свидетели есть? Которые видели, как он бежал?
Свидетелей не было. Впрочем, Маслов тут же заметил, что при свидетелях Веник вряд ли осмелился бы совершить попытку бегства.
Кто должен был конвоировать задержанного? напустился Иван на здоровяка конвойного. Тот молчал и только таращил глаза. Ссылаться при всех на усталость, на позднюю ночь, на недавнюю ссору с тещей, вымотавшую конвойного сильнее общения с любым бандитом наверное, в других обстоятельствах любой мог бы войти в положение проштрафившегося, но сейчас его все равно не станут слушать. И уж точно не станет Ваня Опалин.
Увидев выражение лица Елагина, стоявшего чуть позади коллег, Иван понял: убийство Веника вовсе не стало для него сюрпризом.
А ты-то что тут делаешь? рассердился Опалин. Я же отпустил тебя давно
Да я ничего, пробормотал Елагин, сел в кабинете и заснул на стуле
На звук выстрела прибежал снизу дежурный, появились еще конвойные и несколько оперов из других отделений, работавшие даже в этот поздний час. Костя, спрятав оружие, повторил рассказ о том, как Веник пытался бежать и как он был вынужден открыть огонь. Слушатели смотрели на него, на перекошенное лицо Ивана, и не знали, кому верить. Кровь, лившаяся из простреленной головы Веника, с верхней ступеньки тонкой струйкой переползла уже на вторую.
Вызови Спиридонова и Горюнова, велел Опалин дежурному, тут для них работа. Он дернул ртом. Спиридонов был фотограф, а Горюновэксперт, и они только закончили осмотр логова бандитов. Когда закончат, трупв морг и скажите, чтобы вскрытие делал доктор Бергман. Вы, повернулся Иван к конвойным, пока будете охранять место преступления. Юра, Антон, Костясо мной. Слава, ты тоже!
Петрович увязался за коллегами, хотя Опалин его вроде бы не приглашал. Впрочем, у Петровича имелось веское оправданиеон должен был дописать бумагу, брошенную на полуслове, когда раздался выстрел.
В кабинете Иван прошел за свой стол и оперся на него ладонью, собираясь с мыслями. Петрович молча проследовал на свое место и сел. Высокий статный Юра, курносый крепыш Антон и казавшийся спокойным Костя остановились в центре комнаты. Елагин благоразумно предпочел замешкаться у дверей.
Я все-таки хочу услышать объяснение, сказал Опалин не то чтобы громко и даже не то чтобы угрожающе, но остальныевзрослые, много повидавшие в жизни людипочувствовали неловкость, словно нашкодившие школьники.
Я уже говорилон пытался бежать, упрямо повторил Костя, и его ноздри дернулись.
Ты не должен был его конвоировать, отчеканил Опалин. Что ты мне тут ваньку валяешь? Я тебя русским языком спрашиваю: за что ты его убил?
Ни за что. Он хотел бежать.
Из здания МУРа?
Ну, а откуда же еще?
Интересно, процедил Опалин сквозь зубы и сел. Ладно, давай по порядку. Вы вышли из кабинета, что было дальше?
Он сделал несколько шагов и вдруг бросился бежать. Я закричал: «Стой! Стрелять буду!» Ну, или что-то вроде того Вы же помните, какой он шустрый, добавил Костя, обращаясь преимущественно к Антону, Юре и Петровичу, вроде бы полностью погрузившемуся в свои бумаги. Чуть не удрал, еще когда мы банду брали Ну, я и выстрелил.
Ничего ты не кричал, спокойно проговорил Петрович, не поднимая головы. Мы с Ваней сидели здесь и все слышали. Ничего не было, кроме выстрела.
Так у вас кабинет в конце коридора, пробормотал Костя. Вы могли и не услышать
У Петровича со слухом все в порядке, как и у меня, отрезал Опалин. Антон! Юра! Вы слышали, как Костя что-нибудь кричал в коридоре?
Нет, ответил Юра.
Нет, эхом отозвался Антон.
Ты в спину его застрелил, с ожесточением проговорил Опалин, обращаясь к Косте. Зеленоватые глаза Ивана метали молнии. Строго говоря, Веник был застрелен не в спину, а в голову, но все поняли, что именно Опалин хотел сказать. За что? Маслов молчал. Ведь ты и тогда, когда мы банду брали, боялся, как бы он не ушел. Что он тебе сделал?
Ничего, ответил Костя тяжелым голосом.
Оружие отдай. Опалин протянул руку.
Костя вынул из кармана пистолет и, с вызовом глянув в лицо Опалину, со стуком припечатал оружие к столу.
Бери. Что дальше, Иван Григорьич? Может, к уголовникам меня посадишь? Чтобы они меня пришили? Я честный опер. Нет на мне невинной крови, ясно? Веник пытался бежать, при попытке к бегству я его застрелил. Все!
Ты плохо знаешь доктора Бергмана, усмехнулся Опалин. Он все установит: и что убитый делал в момент выстрела, и где находился ты сам, и был ли выстрел произведен в упор. Костя дернулся, и Иван окончательно убедился в собственной правоте. Ты не просто так вызвался его конвоировать, ты убить его хотел. Но так нельзя!
Почему? Нет, Иван Григорьич, я серьезно спрашиваю. Почему нельзя убить гада, который сам убивал людей? По голосу чувствовалось, что Костя всерьез завелся. Он все равно не заслуживал жизни! Он заслуживал только одногосдохнуть!
Да, но не так! Мы не должны вести себя, как они! Мы, черт возьми, закон охраняем и не убиваем в спину, исподтишка! А вот так, сводить счетыэто «ежовщина», Костя! И не притворяйся, будто ты этого не понимаешь!
Не было у меня с ним никаких счетов, ответил Костя почти с ненавистью. Я убил гада, который пытался сбежать!
Слава, неожиданно спросил Опалин, ты ничего мне не хочешь сказать?
Меня там вообще не было, пробормотал Елагин, пряча глаза. Я на стуле прикорнул
Объяснительную напишешь, бросил Опалин Косте. Со всеми подробностями. Понял?
Хорошо, вяло отозвался Маслов.
И вы тоже, повернулся Иван к Юре и Антону. Свободны!
Елагин ушел первым, за ним, не прощаясь, вышел Костя. Маслов слегка приволакивал ноги, как смертельно уставший человек, и руки держал в карманах, но глаза его из-под козырька кепки горели странным, торжествующим огнем.
Вань, это я виноват начал Юра. Он смутно догадывался, что именно произошло, и, зная запальчивость и принципиальность Опалина, инстинктивно искал способ его смягчить. Я ему разрешил сопровождать Веника
У Веника имя было, неприятным голосом напомнил Иван, растирая переносицу. Почему-то использование всем известного прозвища сейчас показалось ему особенно неуместным.
Да его бы все равно расстрелялине сейчас, так через полгода, рассудительно заметил Юра.
После суда, больным голосом ответил Опалин. А не самосуда, черт побери!
Антон колебался. С одной стороны, Юра был недалек от истины, когда утверждал, что убитый бандит вовсе не являлся божьим одуванчиком. А с другойАнтон привык смотреть на Опалина немного снизу вверх, как на бесспорного лидера. Если вдуматься, то Иван все же правесть грань, которую нельзя переходить
Послушай, допусти на минуту, что Веника этого убили бы на пару часов раньше, в перестрелке, продолжал Юра. Ты бы и тогда ругался?
Ты Костю пытаешься выгородить или себя? Опалин в свойственной ему манере поставил вопрос ребром.
Я никого не выгораживаю, уже сердито ответил Юра. Но я не понимаю, почему мы должны ссориться из-за какого-то паршивого уголовника! И я, и Антон почти месяц работали с Елагиным. Он хороший парень! Не знаю, почему он убил Веника, но уверен, без причины он бы так не поступил
Объяснительные должны быть у меня на столе не позже двенадцати ноль-ноль, сказал Опалин после паузы. Он поглядел на часы. Пятый час утра Ладно, ребята, по домам. На сегодня точно хватит.
Когда за Антоном и Юрой закрылась дверь, Опалин, хмурясь, несколько мгновений размышлял. Потом достал ключ, отпер дверцу сейфа и вынул объемное досье. Листы, втиснутые в папку, которую даже взрослому мужчине было непросто удержать на весу, казалось, вот-вот вырвутся на волю. В папке были материалы по банде Храповицкого.
Петрович, буркнул Опалин, листая страницы. Оставь бумаги. Завтра продолжишь
Его ведь могут турнуть, негромко заметил Петрович, аккуратно складывая исписанные листы. За превышение полномочий. А если всерьез прицепятся, вообще может сесть Ты дашь делу ход?
Доложу Николаю Леонтьевичу, ответил Иван хмуро, пусть он решает. Опалин откинулся на спинку стула, и по блеску его глаз Петрович понял, что отгадку Иван уже нашел. Кассирша, которую Веник убил в Ростове, была рыжей.
Петрович ничего не сказал. Он ждал.
Вот ведь незадача, продолжал Опалин, ероша волосы, она два раза замужем была, и вместо девичьей тут указана фамилия по первому мужу. По возрасту получается на десять лет старше Кости. Помню, он рассказывал, как вся их семья погибла в Гражданскую, а сам он не пропал только благодаря старшей сестре. Надо было мне раньше догадаться, что это дело для негоне просто работа, а личное.