Тут руководитель остановился, чтобы сделать короткую паузу и восстановить, вдруг, сбившееся дыхание. Этой легкой заминкой решил воспользоваться новобранец.
А можно спросить? поинтересовался он у подполковника.
Что такое?
А вот тот презерватив, слегка тушуясь, допытывался Никита своим пытливым умом, что если он подброшен преступником специально?
Что ты хочешь этим сказать? недоумевал старослужащий офицер.
Что если предположить, продолжал развивать свою мысль младший сотрудник, будто этот контрацептив был использован другим человеком, а преступник его принес на место своей расправы и специально подкинул, чтобы подставить кого-то другого. И этим другим может быть каждый, даже Вы, товарищ полковник.
Хм, мрачнея, сказал Кравцов, об этом я не подумал, но это ничего не меняет. Ищем обладателя этого ДНК, а уже там разберемсяон это, или нет. Все ли теперь стало понятно?
Да, хором ответили оба напарника, вставая со своих мест, явственно ожидая, что следующая команда будет: «По рабочим местам».
Они практически угадали. Виктор Иванович, посчитав, что инструктаж закончен, жестко промолвил:
Тогда идите работать. В первую очередь допросите смотрителя, а потом выезжайте устанавливать принадлежность автомобильных номеров с машины убийцы.
Он хотел сказать что-то еще, но в этот момент на его столе зазвонил телефон меж-управленческой связи. Изобразив рукой жест, означающий, что подчиненным нужно непременно дождаться окончания разговора, Кравцов поднял трубку. С помощью проводной связи дежурный докладывал, что к майору Кирову прибыл по оставленной им накануне визитке Раскатов Николай Селиверстович, сопровождаемый своим адвокатом. Подполковник приказал, чтобы их провели в кабинет старшего оперуполномоченного.
Так, планы немного меняются, произнес начальник, изобразив на лице недовольное выражение, что с ним случалось всегда, когда происшествия начинали наслаиваться друг на друга. К тебе, Рома, прибыл Раскатов с защитником. Придется уделить и этим господам наше время. Значит поступать будем так. Я перехвачу адвоката, предоставив тебе возможность пообщаться с самим преступником в более «интимной» «дружеской» обстановке и, по возможности, выведать все, что только возможно.
Так и поступили. Все три офицера направились к рабочей комнате обоих напарников. Там, в сопровождении провожатого полицейского, уже находились «папа» Коля и небольшой толстенький представительного вида мужчина, всем своим видом напоминающий служителя концепции, помогающей преступникам спокойно уходить от ответственности.
Всезнающий Валерий Порфирьевич, отрекомендовался он сам, и тут же представил и спутника, защитник Раскатова Николая Селиверстовича.
Хорошая у Вас фамилияговорящая, не смог скрыть улыбки Кравцов, но мгновенно взяв себя в руки, высказал свое предложение. Валерий Порфирьевич пройдите, пожалуйста, со мной. Мне необходимо выяснить у Вас несколько интересных вопросов.
А как же, тогда, мой клиент? попытался возразить Всезнающий, Я не должен с ним разлучаться.
А вы что, и спите с ним вместе? съязвил майор Киров, презрительно улыбаясь.
Нет, но, уже не так уверенно Всезнающий пытался сохранить «в силе» заранее оговоренные с «папой» Колей условия.
Не бойтесь, вежливо, но настойчиво, подхватывая его под руку, Кравцов увлекал адвоката с собой, постепенно удаляясь от остальных, Вы же не думаете, что с вашим клиентом может что-то сучиться в Управлении МВД города Москвы?
Что на это ответил Всезнающий так и осталось за гранью известного, потому что он, в этот момент, сопровождаемый подполковником, свернул за угол длинного коридора. Напарники, в то же самое время, занимались созерцанием уверенно держащегося Раскатова.
Этот тридцатипятилетний невысокого роста мужчина, едва, по своей высоте, доходящий до ста шестидесяти сантиметров, плотного, лучше сказать, коренастого телосложения, по всему было видно, что достаточно жилистый и обладающей дюжей физической силой. Овальное лицо его переходило в череп, несколько неправильной формы с выпуклым выпирающим чуть больше положенного затылком. Именно эта причина заставляла носить «Папу» длинные вьющиеся к своим концам волосы, частично сглаживающие этот ненужный обладателю недостаток. Каре-зеленые глаза были узкими, «светились» «живым» умом и огромным мыслительным интеллектом, при том, что взгляд не лишен был своей твердости, решимости и отчаянно безрассудной жестокости. В былые времена он долгое время увлекался различными боевыми искусствами и, в частности, боксом, так что у Раскатова выработалась привычка сжимать плотно челюсти, что делало его облик еще более «ожесточенным». Особой приметой можно было назвать неимоверно большой расплющенный нос, в окончании имеющий вид картошки, что страшно уродовало его и без того не привлекательную отталкивающую физиономию. При описываемых событиях, он был одет в строгий дорогой отутюженный костюм темного цвета, из-под которого виднелась голубая рубашка и красный утыканный рисунком в белый горошек отличительный галстук. На ногах обуты прочные кожаные ботинки черного цвета.
Личность эта была довольно «серьезной», но Кирову, в своей практике, приходилось иметь дело и с более опасными и безжалостными людьми. По своему рангу, принятому в преступной иерархии, этот представитель преступных «авторитетов», явно уступал Алиеву, поэтому не вызвал у оперативника, совершенно никаких других эмоций, кроме как естественного желания побыстрее «засадить» этого жестокого неуравновешенного человека. Открывая дверь своего кабинета, он вежливо произнес:
Проходите, Николай Селиверстович, не стесняйтесь. Вас здесь никто не обидит. Мы просто зададим Вам несколько интересующих нас вопросов. Обещаю, что без Вашего защитника, мы никаких документов оформлять не возьмемся.
Ну что ж, пойдемте, презрительно ухмыльнулся преступник, посмотрим, что у вас там за вопросы?
Глава XVII. Допрос криминального авторитета
Оказавшись у себя в привычных пенатах, Роман словно преобразился. Из вежливого, уравновешенного человека он, в один миг, превратился в разгневанного метающего глазами «молнии» безжалостного сотрудника правоохранительных органов, времен тридцатых-сороковых годов прошлого века, перед которым, вдруг, оказался враг трудового народа. Как и в былые незапамятные времена с него требовалось, в кратчайшие сроки, получить признательные показанья преступника. Различие состояло лишь в том, что тогда можно было применять любые доступные методы, сейчас же, каждое неосторожное действие могло привести в тюрьму самого полицейского, а отнюдь не преступника. Киров, не даром, заслужил себе прозвище «Костолома», потому что редко с кем позволял себе церемониться, всеми силами стараясь вывести подозреваемого на откровенный с ним разговор.
Именно так старший оперуполномоченный хотел поступить и в этом ничем не отличающимся от других случае. Перейдя сразу на «Ты», он, бешено вращая глазами, жестко обратился к Раскатову:
Так, значит ты и есть так называемый «папа» Коля! Очень любишь над беззащитными девушками глумиться! Забиваешь их до полусмерти, а потом заставляешь своих «шестерок» убивать невинных жертв, а трупы закапывать! Это твое любимое развлечение!?
А ты чего, «Костолом», так рьяно распетушился? резко «оборвал» сыщика Николай Селиверстович, ухмыляясь зловредной улыбкой, Или уже с кавказцами смог расплатиться? «Ашер» тебя уже отпустил с денежного крючка, или до сих пор продолжает удерживать? Может решил и мне задолжать?
Еле сдержавшись, чтобы не съездить бандита по «морде», Киров, сначала покраснел, а потом побелел от душившей его яростной злости. Крепко сжав челюсти, и мощно водя желваками, он встал со своего места, почти вплотную приблизив свое лицо к физиономии отчаянного преступника и, словно лев, прорычал сквозь крепко сжатые зубы:
Лично тебя, «мерзость», мои проблемы никак не касаются. Я совершенно не против того, чтобы стать еще и твоим кредитором. Только я тебе скажу таким образом: ты еще «херово подстрижен», чтобы открыто переть против меня. Такую «гниду», как ты, мне раздавитьсловно бы плюнуть.
Два эти сильные внутренним духом отважные, каждый по своему, человека с ненавистью смотрели друг другу в глаза, и никто из них не смел отвести в сторону взгляда. Это соревнованиекто кого пересмотритпродолжалось не менее трех минут. Никто не хотел уступать. Наконец, желая прервать это бесполезное переглядывание, и имея намерение выручить опытного майора, из этой неловко-созданной им-самим ситуации, Бирюков решил вмешаться, задавая бандиту наводящий вопрос:
А скажите, пожалуйста, Николай Селиверстович: знаком ли Вам некто, носящий имя: Кафтанов Алексей Германович?
Волей-неволей Раскатову пришлось посмотреть на сотрудника, пусть и молодого, но задавшему ему вопрос, который требовал немедленного ответа, и наиболее соответствовавшего сути интересующего оперативников дела:
Конечно, я его знаю (отрицать знакомство было бессмысленно, так-как этот молодой человек не раз появлялся вместе с преступником). За небольшую определенную плату, он выполнял у меня некоторые малозначительные «посылки».
«Убирать» за тобой? вновь посчитал необходимым вмешаться опытный оперативник, Ты совершаешь преступления, а он заметает следы. Не так ли?
И ты, хоть что-нибудь из своих наглых слов, доказать-то сумеешь? злорадно съязвил преступник, бесцеремонно усаживаясь на стоящий возле стола младшего лейтенанта стул, и закидывая ногу на ногу.
Разумеется, гневно отвечал сыщик, потирая свои руки так, будто разминал их перед предстоящим ему рукопашным боем, и нам даже не потребуется знакомить твою гнусную «рожу» с нашим намордником (предполагая, в данном случае, дыхательный противогаз, о чем «папа» Коля, в силу своей давней преступной жизни, был неплохо осведомлен). У нас есть допрос Кафтанова, где черным по белому расписаны все твои бесславные «подвиги».
Могу ли я ознакомиться с тем, что он там «понарассказывал»? поинтересовался бандит, чувствуя себя, в этой ситуации, совершенно непринужденно.
Не сомневайся, вместо ответа, «выложил» ему грубость бывалый оперативник, там столько всего «нарисовано», что тебя, уже сейчас, смело, можно в клетку сажать. Как тебе, Коля, такой-вот «расклад»?
Да ты никак, «Костолом», ополоумел «ваще», сморщив лицо в презрительно-беспечной ухмылке, всем своим видом показывая, что он не из тех людей, на которых можно, вот так просто, наехать, и он уже всесразу «поплыл», таким необычным-вот образом, Раскатов выразил отношение, ко всему здесь происходящему, я скажу лишь одно: все что там «напел» этот «недоносок» это голимо-полная чушь и «брехня»! И если ему хватило смелости обвинять меня в том, что я, якобы, отдал ему приказ кого-то убить, что ж я согласен: у вас это является доказательством, хоть и довольно хлипким, так как кроме этого на меня больше ничего не имеется. Так вот: я настаиваю на том, что раз такпусть он, в таком случае, скажет мне свои обвиненья в лицо. Как говорит мой адвокат, и я ему доверяю, допрос одного человека, в корне расходящийся с показаниями другого, может стать доказательством, только после проведения очной ставки. Так обеспечьте нам ее проведение, а там уже и посмотрим, что вы имеете против меня.
Ничего я тебе, «гнида», устраивать не собираюсь, подойдя к бандиту вплотную, и забрызгивая его слюной, скрипящим голосом, проговорил офицер, у меня и так хватит всех полномочий, чтобы оформить твое задержание. А там посидишь ночку в пресс-хате, а с утра сам запросишься ко мне на беседу желая искренним образом покаяться во всех своих злодеяниях. А сделаешь ты это прекрасно осознавая, что следующая ночь тебе, как для мужику, будет последней.
А ты меня не пугай, вставая с занятого им места, и вновь становясь напротив беспардонного сыщика, доподлинно повторяя его «фокус» со слюна-выделением, не забывая придавать голосу жесткие нотки, гневным голосом «прогремел» преступник Раскатов, я пуганный. У меня уже на зону было три «ходки», так что все ваши методы мне известны. Пресс-хатазначит пресс-хата. Только ты «герой» после этого можешь собираться «реально» либо на кладбище, либо на зону. Я тебя не боюсь. Не таких еще повидал.
Ты что, «сука», мне угрожаешь!? вставая в стойку, и готовясь перейти к нападению, прокричал разгневанный Киров, да я тебясейчас здесь, на «хер», «урою»!
Преступник в точности повторил движенья оперативника, готовясь дать ему достойный отпор. Никита, понимая, что здесь сейчас случится нечто непоправимое, поднялся со своего стула и встал между соперниками, руками, стараясь развести ихподальше друг от другав разные стороны. Те же, как два разъяренных тигра, стремились преодолеть возникшую между ними преграду, пытаясь оттолкнуть с пути новобранца.
В этот момент на помощь младшему лейтенанту пришли начальник «убойного» отдела и защитник Всезнающий. Зайдя в помещенье, Кравцов «металлическим голосом» гаркнул:
Майор, вы что здесь за «спаринг» устроили. Вас что, даже на минуту, одних оставить нельзя?
Появление руководителя и сопровождающего его адвоката произвело некоторый «охлаждающий» эффект на обоих готовых вцепиться другому в глотку противников.
Присядьте! произнес Виктор Иванович тоном, каким умеют говорить только начальники так, чтобы их команды выполнялись беспрекословно.
Противоборствующие стороны немного утихомирились и выполнили отданное им грубым голосом приказание, однако, продолжая поглядывать друг на друга, словно делящие добычу зверьки, разбежавшиеся верменно в стороны, лишь для того, чтобы перевести дыхание и немного восстановить свои силы, чтобы в дальнейшем, еще с большей яростью броситься в битву. Кравцов, видя, что уже можно довести до присутствующих имеющиеся у него значимые для всех сообщения, ненавязчиво произнес:
У меня на повестке дня две необычные новости: одна, простите за каламбур, плохая для нас и хорошая для наших гостей, другаяни то, ни се, ни нашим, ни вашим. С какой начинать?
Все находящиеся в кабинете молчали, понимая, что сейчас им предстоит услышать нечто такое, что сразу расставит все на места.
Тогда начну со второй, равнодушно начал Виктор Иванович. Пришли результаты судебно-медицинской экспертизы убитой в Царицынском парке девушки. Согласно этого заключения, смерть наступила в результате необратимых процессов, вызванных повреждением головного мозга. Проще сказатьот попадания пули.
Здесь руководитель взял небольшую паузу и убедившись, что его внимательно слушают, продолжал:
Ну, и главная новость. Сегодня ночью в тюремной камере покончил с собой гражданин Кафтанов Алексей Германович.
Как? привставая со своего места, выпучил глаза Киров.
«Папа» Коля же только презрительно усмехнулся. Очевидно, для него, это нежданное обстоятельство, не было только-что вновь услышанным. Подполковник, меж тем, не замедлил ответить на поставленный перед ним вопрос старшего сыщика:
Очень просто. Удавился собственными штанами.
Далее он уже обратился напрямую к бандиту:
Я так понимаю, Николай Селиверстович, Вам о том, как умерла одна из ваших «шлюх», ничего не известно?
Нахожусь в абсолютном неведении, уверенно отвечал преступник, чуть сузив глаза, и не забыв придать лицу выражение крайней пренебрежительности.
Однако, я, надеюсь, Вас не затруднит дать показания о том, что именно Вам известно по обстоятельствам дела, настаивал офицер.
Ни в коей мере, не задумываясь согласился Раскатов, едва сдерживавшийся, чтобы не рассмеяться полицейским в лицо, тем более, что мне и рассказывать-то особо нечего. Я ничего не знаю и, как вы правильно поняли, не понимаю.
Тогда Вас допросит наш молодой сотрудник, распорядился Кравцов, и обращаясь к Роману, уже на выходе из кабинета жестко «отрезал», майор следуй за мной.
Лишь только они вышли, Бирюков достал протокол допроса свидетеля (именно такой статус теперь сохранялся за этим бандитом) и начал его заполнять. На все вопросы Раскатов давал недвусмысленные ответы. Проститутками он не заведовал, преступную деятельность не вел, никаких распоряжений кого-либо убивать не давал, и вообще, он являлся, чуть-ли не самым законопослушным и добропорядочным гражданином в этом большом и прекрасном городе. Вел абсолютно честный бизнес и пользовался авторитетом у населения, а то что его кто-то оговорил (да тем более мертвый), так что ж, такое может случиться, практически, с каждым. Важнее, по его мнению (с подсказки всезнающего адвоката), было запастись доказательствами, а уже потом склонять имя порядочного человека. На том дача показаний была благополучно закончена, и «папа» Коля, в сопровождении своего преданного защитника, покинул здание Управления МУРа.