Ладно, ребята, произносит Афанасьев, отрываясь от бумаг, на сегодня остался последний объект. Если будет голяк, значит вернетесь домой пораньше. На целый час.
Практически целый выходной, усмехается Никитчук.
Они выходят из машины и направляются к дому. Максим морщится, когда холодные капли падают за ворот куртки.
Внутри царит настоящее месиво из грязи, мусора и гнилых досок. В нос ударяет запах йода и пота. Ноги натыкаются на пустые бутылки водки и пачки сигарет. По стенам струится вода. Никитчук поскальзывается на куче гнилья и едва не падает в нее полностью.
Ну почему всегда такой срач, а? возмущается он. Небось, и вши тут есть. Хоть штаны в носки заправляй!
На него никто не обращает внимания. Афанасьев кивает Максиму на следы обуви, отпечатавшиеся в пыли.
Здесь недавно кто-то побывал, говорит он. Может быть, всего лишь бездомные. Но держите ухо востро.
Так точно, капитан, отвечает Максим.
Бездомные, как же! вполголоса добавляет Никитчук.
Пока они поднимаются на второй этаж, Максим задумывается о том, что наркоманов в городе становится с каждым годом все больше. Не все из них опасны, но в притонах собирались тяжелые, как правило, героиновые. Иметь с ними дело было хуже всего. Им было нечего терять, другого смысла в жизни для них не существовало. Героин превыше друзей, матери и бога. Он превыше всех потому, что поглощает и забирает все.
Если хотя бы несколько торчков окажутся в притоне, они сделают все, что угодно, лишь бы не потерять возможность ширнуться. Попытаются сбежать или еще хуженапасть. Когда вместо мозгов остается белый порошок, нормального поведения ожидать не приходится.
Максим недоумевает, как они умудряются находить деньги на героин, когда несколько доз стоят больше, чем он получает за месяц. Впрочем, он знает, что и у них получается не всегда. Те, кто скатываются на самое дно, переходят на дезоморфин. «Крокодильщиков» видно сразу по коже, покрытой чешуей и тощему, высохшему телу. От человека остается только гнилая оболочка. Эти с места не сдвинутся, даже если нагрянет рота полицейских.
Фролов, живо сюда! выводит его из раздумий голос Афанасьева. Почему-то шепотом.
Они оказываются возле закрытой двери, ведущей в одно из помещений на втором этаже. Из-за нее едва слышно доносятся голоса. В здании кто-то есть. Судя по разговорамне меньше двоих.
Походу, там наши клиенты, произносит Никитчук. Что делать будем? Ждем подкрепление?
Официально мы проводим обыск, добавляет Максим. Для задержания мы не готовы. Думаю, для подстраховки лучше вызвать ОМОН. Эти парни справятся с чем угодно.
Вызывать ОМОН ради кучки наркоманов? Перестань, Фролов, отвечает Афанасьев. Ствол покажешь, так они тебя и пальцем не тронут. Давайте, все за мной. Раз, два
На счет «три» Афанасьев токает дверь ногой и залетает внутрь. Максим и Никитчук врываются за ним, держа оружие наготове.
«Твою мать», думает Максим, когда видит скопище торчков в помещении, размером, едва превышающим туалет в «хрущевке». Он затрудняется даже примерно назвать их число. Такую картину Максим раньше видел только в квартирах мигрантов-нелегалов.
Между тем, они привычно выкрикивают полицейские лозунги. Все внутренние сомнения скрыты под маской авторитета власти. Обескураженные торчки мечутся как тараканы. Некоторые послушно кидаются на пол. Другие порываются сбежать.
Афанасьев оттаскивает одного от открытого окна, пока Максим и Никитчук сдерживают напор в дверях, будто при средневековом штурме. Но торчков слишком много, словно они разом попали в героиновый час пик. Они не собираются успокаиваться, пока Афанасьев не делает выстрел в пустоту. Раздавшийся грохот заставляет их застыть на месте. Один из них падает на пол и воет в потолок.
К счастью, торчки затихают. Они кидают взгляды, полные злобы, но не пытаются напасть всей толпой.
Никитчук, вызывай автозак и подкрепление, командует Афанасьев. Фролов, не своди с них глаз. Караулим их. Никто не должен сбежать.
Никитчук выходит из комнаты. Через несколько секунд доносится взволнованный голос, запрашивающий подмогу. Максим в это время приказывает всем лечь на пол. Подчиняются немногие. Один из торчков, дерганный, с глазами навыкате, с остервенением косится в сторону полицейских. Он кусает свои пальцы и раскачивается на месте, несмотря на замечания Максима.
Этот какой-то дикий, замечает Афанасьев. Его первого отправим на экспертизу. Сдается мне, он не только герычем вмазался.
Проходит десять напряженных минут. Дождь бьет по крыше, по стеклам. Его мощь только нарастает.
Подкрепления все еще нет. Афанасьев негромко матерится. Максим не сдвигается с места. Он ощущает, как вспотели пальцы, сжимающие рукоять пистолета.
Один из наркоманов сгибается пополам. Из его рта в пол вырывается струя рвоты, брызги веером разлетаются по комнате. Наркоман, зажимая рот, устремляется к окну. Афанасьев бросается за ним.
В этот момент Дерганный оживляется. Он со странным всхлипом лезет в карман и срывается с места. Максим в изумлении замечает, что Дерганный достает из кармана пистолет. Черный металл угрожающе блестит. Торчок приближается все ближе, ствол пистолета направлен в сторону полицейского.
В голове Максима всплывают правила применения оружия. Он знает их досконально, но предупредительный выстрел делать поздно. В голову стрелять нельзя. Максим целится ниже. Еще ниже, пока в прицеле не появляется нога. Нажимает спусковой крючок.
Звучит выстрел, на бедре наркомана вспучивается кратер размером девять миллиметров. Дерганный заваливается на бок, оружие выпадает из рук. Он продолжает всхлипывать как пятилетний ребенок. Под его телом появляется багровая лужа. Кровь из раны хлещет будто из крана.
Максим осознает, что так быть не должно. Для ранения в ногу слишком много крови. Больше похоже на
Да ты ему бедренную артерию пробил, Фролов. Снайпер недоделанный, недовольно замечает Афанасьев. Он поворачивается в сторону двери. Никитчук, вызывай неотложку. У нас тут ЧП.
Есть, вызвать неотложку! доносится из коридора.
Максим бросается к телу. Срывает с себя ремень, пытается передавить им рану, как жгутом. Дерганный бледнеет на глазах. Остальные торчки смотрят на него словно завороженные зрелищем.
С таким кровотечением у него осталось две-три минуты, грустно замечает Афанасьев. Надеюсь, «скорая» успеет вовремя.
Максим сидит возле тела до тех пор, пока не становятся слышны сирены скорой помощи и полицейских машин. Он продолжает сидеть даже после того, как понимает, что Дерганный мертв.
Глава 24
Загорелся зеленый сигнал светофора и такси вновь продолжило движение. Закончив рассказ Максим заметно погрустнел. Он помотал головой, словно желая прогнать неприятную картину, вставшую перед глазами.
Разве это не самооборона? спросила Катя.
Хотелось бы, но нет. Пистолет у него был не настоящий. Подделка, пусть даже хорошо сделанная. Я этого знать не мог, но начальство сказало, что я неправильно оценил обстановку. Чудом не вылетел со службы, горько сказал Максим. Да и не в этом дело. Получается, что я убил человека. Неважно, что он наркоман. Неважно, что он оказался сыном местного депутата. Я убил его, хотя он не смог бы причинить мне ни малейшего вреда.
Катя нащупала его руку и крепко сжала.
Всегда просто рассуждать, когда все уже произошло. Но в той обстановке трудно было поступить иначе. Ты не виноват.
Также как и ты, Максим посмотрел на нее. Но в том лесу мы все равно оказались. А значит, этой твари было все равно.
Мне не все равно. Любой бы поступил так.
Он смотрел на нее с благодарностью, но во взгляде было что-то еще. Нечто нежное, будто несвойственное этому мужчине. Катя поняла это потому, что в этот момент почувствовала то же самое. По ее телу прошла волна приятной дрожи, от сердца до кончиков пальцев. Подчиняясь давлению импульса, она придвинулась ближе к Максиму. Он наклонил голову и их губы сомкнулись в неловком поцелуе.
Максим был аккуратен. Он был достаточно опытным, чтобы понятьпервый поцелуй не должен быть нарочито сексуальным. Через мгновение они оторвались друг от друга, но Катя до сих пор ощущала прикосновение его губ.
Она снова почувствовала себя по-настоящему живой. Первый раз, после сумасшедшей прогулки по лесу. В салоне вдруг стало жарко. Щеки Кати налились огненным румянцем. Страшно даже прикоснуться, того и глядисгоришь. Она была уверена, что причина вовсе не в солнечной погоде.
Они не заметили, что машина остановилась, пока таксист не кашлянул. Его пальцы выколачивали чечетку по ободку рулевого колеса.
Приехали, касатики, хрипло бросил он. С васпятьсот рублей.
Пока Максим рассчитывался с таксистом, Катя с любопытством выглянула наружу. За окном был обычный московский двор, большая часть которого была отведена под парковку. Недалеко виднелась обклеенная рваными объявлениями дверь в подъезд. Вход утопал в серой высотке, которая возвышалась огромным обелиском над землей. Ее будущее жилье располагалось на пятнадцатом этаже, почти на самом верху. Жить на такой высоте ей предстояло первый раз в жизни.
Катя наклонила голову. Увенчанный кондиционерами фасад уходил далеко к небесам. Нет, отсюда ее квартиру было не увидеть.
Не самый благополучный район. Ты будешь жить здесь одна? спросил Максим, когда передал деньги водителю такси.
Нет, это квартира моей тети. Она разрешила погостить в одной из ее комнат на первое время. Надеюсь, не выгонит меня через день.
Не переживай. Я всегда могу тебя приютить, заметил Максим.
Не слишком ли вы торопитесь, молодой человек? улыбнулась Катя.
Действительно, куда же это я? Тогда предлагаю начать завтрашний день с совместной чашечки кофе. Если, конечно, оставишь свой номер телефона.
Катя согласилась. Подумав немного, она продиктовала ему еще и адрес, на тот случай, если сама забудет его. Не так уж и сложно заблудиться в огромном городе, в конце концов.
Максим помог ей вытащить чемодан из багажника, за что Катя вновь наградила его поцелуем. Она едва заметно коснулась губ, после чего направилась к подъезду.
Максим остался возле машины, провожая ее взглядом. Из всех существующих в его голове вопросов, только один пульсировал наиболее яркообернется ли Катя напоследок?
Она обернулась.
Дверь в подъезд со скрежетом закрылась. Одно из объявлений оторвалось и полетело, подхваченное ветром. Максим ощущал, как вместе с ним уходит волнительное и радостное чувство. Он не хотел его потерять. Внезапно, его осенило.
Максим подошел к такси. В машине еще оставалась его дорожная сумка. Водитель, не обратив внимания, просматривал новости со смартфона с угрюмым выражением лица.
Извини, что отвлекаю. Не знаешь, где находится ближайший цветочный магазин? спросил у него Максим.
Таксист, не отрываясь от экрана смартфона, неопределенно махнул рукой вперед.
Все равно спасибо, сказал Максим.
Что ж, можно найти и самому.
Он собирался сделать этот день еще на чуточку лучше.
Глава 25
Для того, чтобы попасть в квартиру своей тети, Кате пришлось пройти настоящее испытание. Дверь она нашла быстро. Но когда позвонила, ей никто не открыл. Катя постучалась в дверь, ведь звонок мог и не работать. Результат был таким же. Похоже, дома никого не было.
Катя набрала номер тети, но едва раздались первые гудки, как звонок тут же сбросился. Сразу же после этого пришло смс.
«Я занята, что случилось?»
«Это Катя Романова. Всего лишь пытаюсь попасть в квартиру».
«Я на работе. Оставила ключи у соседки напротив. Она в курсе».
Квартира тети была под номером двести сорок четыре. Катя развернулась. Напротив оказалась дверь со старомодной табличкой с цифрами «243». Покрытая ржавым налетом «четверка» потеряла крепление и скосилась в сторону. Катя решительно постучалась.
За дверью послышались шаги. Затем она отворилась, но не полностью, оставив небольшой просвет. Через него можно было разглядеть цепочку шпингалета. В проеме появилось лицо старухи с подозрительным взглядом. Паутина морщин на ее лбу сложилась в такт нахмуренным бровям. Катя попробовала определить возраст старухи, но почувствовала, что заходит в тупик.
«От восьмидесяти до бесконечности», решила она. Это примерно соответствовало внешнему виду.
Катя вежливо поздоровалась, получив непонимание в ответ. Она попыталась обрисовать ситуацию, в душе надеясь, что скоро все-таки попадет в квартиру, разложит вещи и заварит горячий чай. Постарается забыть о случившемся в поезде. Об изуродованных трупах Аделины и Седого. Скорее всего, не получится, но она попробует.
Паспорт, скрипнула старуха. Сухая ладонь показалась в проеме.
Что, простите?
Паспорт, давай! А то ходют всякие, то с пылесосами, то, якобы, из пенсионногопроворчала она. Так что приходится быть настороже! А ежели возникают, я им ружжо показываю, так у них только пятки сверкают. Мошенники, ясно дело!
Получив паспорт, старуха захлопнула дверь. На мгновение у Кати возникла мысль, что назад она его не получит. А волноваться было о чем. В первый же день в городе она осталась без документов и жилья.
На лестничной площадке заморгало освещение. Катя ощутила, что заметно продрогла. Похоже, что даже летом солнце не прогревало эти бетонные стены. В который раз Катя прокляла себя за то, что выбрала короткие шорты. А старуха, как назло, пропала с концами.
Катя успела придумать целый ряд нелестных отзывов о соседке, прежде чем дверь вновь распахнулась.
Что смотришь? спросила старуха. Медленная я. Старая уже. И ты такой же станешь.
Ее морщинистая рука протянула паспорт, поверх которого лежал серебристый ключ. Как только Катя их взяла, соседка заперлась вновь, не произнеся ни слова. Шагов слышно не было. Наверняка прилипла к глазку, наблюдая за новенькой.
Ну и пусть себе смотрит. С таким освещением много не увидит.
Катя возвратилась к двери будущего дома, где ее сиротливо ожидал чемодан. Она вставила ключ в замочную скважину. Ей вдруг подумалось, что сейчас опять произойдет неприятность, и дверь не откроется.
Но все обошлось. Ключ мягко провернулся, дверь отворилась. Катя, с облегчением выдохнув, втянула чемодан в квартиру.
Обстановка ей понравилась сразу. Тетя не враланедавно она сделала ремонт и не поскупилась на материалы. Прихожая была сделана в древесных цветах. В длинном коридоре располагались скамья, табуретки и маленькая тумба, украшенная цветами. Катя смогла разглядеть три двери, ведущие в комнаты. Одна из них предназначалась Кате, но она еще не знала, какая именно.
Ну, с этим можно было и повременить. Сейчас Катю ждали другие неотложные дела: принять душ, выпить кофе и разложить вещиименно в таком строгом порядке.
Она оставила чемодан в прихожей и прошла в ванную. Внутри с радостным удивлением обнаружила новенькую душевую кабину. Всем свои видом она призывала опробовать горячий душ после утомительного переезда. Наконец, можно было позабыть обо всем на ближайшие двадцать минут!
Катя задержалась у зеркала, рассматривая лицо. Царапины на щеках уже покрылись розоватой корочкой. Глаза выглядели уставшими. На лбу, перед самой линией волос, красовался небольшой синяк. Катя уже и не помнила, откуда он появился, но решила винить во всем то проклятое чудовище.
Воспоминания о Лихе вновь вызвали тревогу глубоко внутри. Если он притворялся проводником поезда, то может проникать в этот мир. Что если он вернется за ней?
«Перестань, сказала Катя себе. Он мертв или тяжело ранен. Даже не смог удержать тебя в своем фальшивом мире. Все будет в порядке».
Сколько времени пройдет, прежде чем она окончательно обо всем забудет?
Раздавшаяся трель звонка заставила Катю вздрогнуть. Она испуганно озиралась, не сразу сообразив, что звук идет от входной двери.
Она заперла дверь? Катя выдохнула. Да, заперла.
Кто бы это мог быть? Старуха-соседка решила снова устроить свою проверку? Или
Какой нетерпеливый! Катя понимающе улыбнулась. Хорошо, что она не успела скинуть с себя одежду.
Катя мгновенно оказалась у входа, повернула ручку замка и отворила дверь. Улыбка на ее лице исчезла так быстро, будто ее стерли ластиком.
За дверью стоял таксист. Теперь, когда кепки не было, его отвратительное лицо предстало в деталях. Кожа, покрытая волдырями от ожогов. Острые, чересчур выпирающие зубы. Левый глаз, закрытый почерневшим, некрозным веком.