Перед ней созревала ее панацея.
Гуга мягко отвел ее руку:
Пп-погоди. Ддай, я и прежде, чем Камелия успела возразить, сорвал яблоко с тонким стеклянным или ледяным хрустом.
Яблоко лежало на его ладони, темное, полупрозрачное, и в его неяблочной глубине бродили золотистые огонькибыть может, отражения далекого фонаря. Гуга протянул его Камелии.
Это нельзя есть, прошептала Камелия и облизнула сухие шершавые губы.
Мы-мможно, сказал Гуга, ухмыляясь. Пп-пы ппопробуй.
Камелия взяла яблоко осторожно, как горячеено оно было холодным, холодным, как стекло, и упругим, как полагается яблоку. Камелия поднесла его к лицу. От ее спасения пахло дождевой водой, снегом, дальним лесоми еле заметно настоящим яблоком. Камелия еще раз облизнула губы и прикоснулась к волшебному плоду зубами, ожидая, что они скрипнут по стеклянному боку.
А сок брызнул дождевой водой. Камелия глотнулаяблочная вода с зимних небес каким-то образом растворила ржавый гвоздь внутри и смыла болезненную усталость. Весь мир вокруг стал четок и ярок, а запах городского ветра, сырого и свежего, с примесью дыма, бензина и ближайшей помойки показался райским ароматом.
Камелия зажмурилась, наслаждаясь возвращающимися силами. Жизнь текла по венам солнечным жаромот губ до кончиков пальцев. Камелия забыла и думать про Гугу, увлеченная этим огненным токомей было так хорошо, что хотелось смеяться.
Она и рассмеялась. Потянулась, разминая мышцы для будущих танцевдля целой жизни танцеви открыла глаза.
Деревьев больше не было. Светящийся туман плыл над развалинами.
Гибкие стеклянные щупальца живыми веревками оплели Гугу с ног до головы. Он стоял по колено в снегу, с рассеянной дурацкой улыбкой, и что-то неодолимое тянуло его внизстрашно медленно, но вполне заметно.
Ой, прошептала Камелия, схватившись за собственные горящие щеки. Что это?
Ппы ппустяки, ухмыляясь, пробормотал Гуга. Пы-плата.
Вот тут-то Камелия и вспомнила эту сказку целиком.
Их нельзя рвать себе?! закричала она, подскочила и начала отдирать стеклянную веревку, гибкую, как резина, вросшую прямо в куртейку с синенькой собачкой. Да?! Эти гадские яблочки нельзя рвать себе?! Толькокому-то?! А ценажизнь, поэтому их никто и не рвет?! Ты это знал?! Знали пошел?! Из-за меня?!
Тты умная, сказал Гуга с совершенно невозможным и не уместным восхищением. Умная и кы-красивая. Ть-теперь ты пп-п поправишься.
Нет! крикнула Камелия в ярости, ломая ногти о фантастическое живое стекло. Я так не хочу! Это не честно!
Чч-честно, счастливо сказал Гуга. Тты больше нь-не сердишься. Ть-тебе лучше.
Я не хочу! Камелия дернула веревку еще рази остановилась.
Черное дождевое стекло из-под пут неторопливо разлилось по телу Гуги, превращая его в статую из чистого льдаводытумана То, что было живым теплым телом, растеклось в руках Камелии холодной водой и ушло в землю.
Камелия, горячая и полная до краев последней Гугиной радостью, как свежей кровью, медленно опустилась в снежную кашу, прижимая мокрые руки ко рту.
Дура я, дура, прошептала она.