Нет! Никогда! взревел правитель. Не бывать такому! В нем моя кровь, пусть даже он и бастард. Жить в условиях столь гнусных недостойно Габсбурга. И он не станет делить свой хлеб с крысами!
Рудольф II сердито повернулся, махнув, словно крылом, полой плаща, и решительно двинулся в сторону улицы, где его дожидалась королевская карета.
Хриплый смех преследовал его до самых дверей, а когда они захлопнулись, главный смотритель остался одинс факелом в руке, в холодном мраке каменного коридора.
Глава 3. Аннабелла и магическая жемчужина
Сыпь появилась сразу после того, как Маркета в первый раз обслужила пана пивовара. Ярко-красное пятно вспыхнуло вокруг ее рта, а когда она разделась, то увидела сыпь на грудях и между бедер. Кожа воспламенилась везде, где он трогал ее; жар обжигал банщицу изнутри, заставляя ее метаться на соломенном тюфяке и скулить от боли.
Когда Маркета вышла утром к завтраку, мать сразу же схватила ее за подбородок.
Что это?
Девушка отвернулась.
Наверное, подхватила что-то от пивовара.
Чепуха! отрезала Люси. Если б ты что-то и подхватила, сыпь появилась бы не сразу, а только через несколько дней.
В такого рода делах у нее был большой опыт.
Нет, это дьявольские метки! объявила она и перекрестилась, а потом посмотрела на старшую дочь так, словно была готова утопить ее во Влтаве ради спасения остальной семьи.
Что значит «дьявольские метки»? Какие, по-твоему, дела у меня были с дьяволом, если не считать, что мне пришлось обслуживать женатого мужчину? огрызнулась девушка.
Мать нахмурилась и ничего не сказала. Плеснув в миску супа, сваренного с капустой и ячменем, она поставила ее перед Маркетой и занялась луком. Но потом спросила:
Ты трогала что-нибудь в отцовской цирюльне?
Старшая дочь промолчала, сделав вид, что полностью увлечена супом. Не дождавшись ответа, Люси повторила вопрос:
Так трогала или нет? Подбирала волосы?
Нет. Ты же знаешь, он этого не позволяет. И я думаю, ты зря так боишься этих волос. Когда-нибудь наука докажет, что все этоглупые предрассудки.
А ты, значит, знаешь все про темный мир? прищурилась старшая Пихлерова. Прочти-ка молитву, пока дьявол не украл твою душу за такую дерзость! Сплюнь, Маркета! Сплюнь сейчас же на землю и забери назад свои слова, пока дурной глаз не поразил наш дом за твою гордыню и хвастовство.
Спорить с матерью было бесполезно, поэтому Маркета собрала побольше слюны и плюнула на камен-ный пол.
И что мне теперь делать со всей этой краснотой на теле? спросила она.
Теперь Люси забеспокоилась по-настоящему и, отодвинув в сторону лук, уставилась на дочь.
Так у тебя это не только на лице?
Оно везде, где он ко мне прикасался. Ты бы знала, как жжет между ног!
Мать скривилась, словно крот, впервые вылезший из норки на белый свет.
Больше он до тебя не дотронетсявот увидишь. По крайней мере, пока, пообещала она.
Пусть так, но ты взгляни на это
Люси раздраженно посмотрела на дочь и с такой досадой бросила нож на разделочную доску, что нарезанные овощи разлетелись по столу.
Надо избавиться от этого уродства. Если мы не сотрем метку дьявола, пивовар может и не взглянуть на тебя больше.
Маркета промолчала и, разломив хлеб, окунула краешек в суп. В ожидании больших денег мать не поскупилась на душицу и обрезки свинины.
Нам нужно вернуть твою прежнюю белую кожу. Люси взяла тряпку и вытерла оставшийся на полу след от плевка. Затем немного помолчала и продолжила: Ты должна сходить к знахарке, Аннабелле, на улице Длоуха. Она состряпает какое-нибудь целительное зелье и подскажет, как облегчить боль. Тебе же надо возвращаться на работу.
Маркета вздохнула. Работа. Отныне только это у нее и остается. Но пока пока нужно воспользоваться советом матери и пойти к колдунье.
Ей уже приходилось слышать о знахарке Аннабелле и ее матери, тоже Аннабелле, старой карге, умершей прошлой зимой. Всех женщин, живших в том доме на улице Длоуха, звали Аннабелла, и все они передавали свои чарыа также и домиз поколения в поколение, от матери к дочери. Нынешняя хозяйка была лишь на несколько лет старше Маркеты и жила в доме одна. Что случилось с ее отцом, дедом и другими мужчинами в этой семье, никто не зналв старом доме всегда жили только женщины.
Соседом знахарки был алхимик, в свое время державший лабораторию в первом дворе возвышавшегося над городом Рожмберкского замка. По слухам, ему почти удалось получить золото из свинца и создать эликсир жизни. Но потом Вильгельм Рожмберк умер, а его брат, Петр Вок, растратил деньги на женщин, пьянки и войну с турками-османами, оставив алхимика ни с чем.
Пойди к Аннабелле и спроси, есть ли у нее трава или снадобье от твоего недуга, велела Люси дочери. Повяжи платок, прикрой лицо и ступай прямиком к ней. Будет лучше, если тебя такой никто не увидит. Доешь суп и отправляйся!
Маркета сняла с крючка накидку и повязала шерстяной платок, прикрыв им воспаленное лицо.
Если не застанешь ее дома, поищи на кладбищеАннабелла может быть там, добавила мать.
Девушка поежилась. Идти на кладбище у нее не было ни малейшего желания. Иногда, когда в доме не оставалось совсем никакой еды, она ходила к излучине Влтавыпоискать мидии, и тогда ее путь проходил мимо кладбища. Отец давал ей корзинку и тупой железный нож, хотя помогал тот мало и она все равно резала пальцы об острые раковины.
Проходя по берегу, Маркета частенько чувствовала, как по ногам, ласкаясь, словно кошка, пробегает холодок от могил. Оглядываясь через плечо, девушка видела могильные камни кладбища францисканского монастыря, а иногда, затачивая нож о речной камень, слышала невнятный шепот. Когда она резала палец о раковину, кровь капала в воду и расплывалась красными змейками, которые тут же уносило неторопливое течение.
Сегодня Маркета шла по городу, опустив голову и пряча от прохожих лицо. Было холодно, и никто из встречных, с кем здоровалась девушка, не спрашивал, почему она завернулась в платок.
Добрый день, слечна.
Добрый день, кивала в ответ Маркета.
* * *
На улице Длоуха она постучала в нужную дверь и отступила в ожидании ответа, притопывая, чтобы согреться, по мостовой. Маркета вытащила из деревянного сундука ботинки, хотя мать и нахмуриласьведь чем чаще надеваешь обувь, тем быстрее ее снашиваешь. Но на улице было холодно, и от булыжников у девушки болели ступни. Она наклонилась и потуже затянула кожаные ремешки, которыми крепились к ногам стоптанные деревянные подошвы. Появившиеся ниоткуда три кошки принялись тереться о ее лодыжки, мурлыча и обнюхивая гостью.
Ее там нет, произнес чей-то голос.
Маркета обернулась и увидела бредущего по улице высохшего старика.
Видел, как уходила утром с корзинкой, рассказал он. Может, за грибами отправилась, хотя их сейчас и нет. Скорее, за кореньями или речными мидиями. А вернее всего, пошла на кладбище.
Вы ведь алхимик, сказала через платок Маркета. Теплый воздух, пройдя через ткань, вырвался наружу клубочками пара. А яМаркета Пихлерова.
А, дочь цирюльника! кивнул старик-алхимик и протянул руку. Приятно познакомиться.
Придерживая левой рукой платок, девушка поздоровалась с ним правой. Он внимательно посмотрел на нее белесыми глазами.
Почему ты закрываешься, милая?
Маркета вздохнула и опустила платок.
Из-за сыпи. Поэтому и пришла к Аннабелле. Может, у нее найдется какая-нибудь мазь.
Похоже на трансмутацию, пробормотал старик, касаясь ее лица ледяными пальцами. Жест этот был чисто профессиональнымникакого осуждения или отвращения в выражении его лица Маркета не заметила.
Изменилось ли что-то в твоей жизни или желаниях? Я вижу, что тело пытается сбросить некое противное тебе состояние, сказал алхимик.
Банщица вздрогнула и постаралась собраться с духом. Этот человек видел ее в первый раз, так откуда же он узнал о ее трудностях?
Как вы определяете такое, господин? спросила она.
Всю свою жизнь я изучал трансмутацию и каббалу. Такая сыпь часто бывает знаком возмущения тела и души. Он посмотрел ей в глаза. Тебя ведь тревожит что-то, милая?
Маркета опустила глаза на булыжную мостовую, обледенелую и скользкую.
Алхимик откашлялся.
Да. Боюсь, я преступил черту. Отыщи Аннабеллу; может быть, у нее найдется что-нибудь для тебя. Онаженщина умная, как и ее мать, и силой обладает большойдля своего возраста.
Пихлерова поблагодарила его. Старик кивнул, повернулся и потащился дальше, к своему дому на Широкой улице, где у рыночных рядов шла бойкая и шумная торговля. Девушка же поспешила к реке по улице Длоуха, в обход городской площади, держась подальше от оживленного рынка.
Аннабеллу она нашла на краю кладбища, среди могил. Стоя на коленях, рыжеволосая знахарка рылась в грязи в поисках кореньев. Неподалеку высилась горка свежей землимогила утонувшего несколько недель назад местного мальчика.
У этих корней особенная сила, данная им уходящим духом, промолвила, не поднимая головы, знахарка. Ты ведь та девочка, которую прозвали Перловицей, да?
Как же так? Аннабелла даже не посмотрела на нее. Зрение у Маркеты было очень хорошим, и она еще издалека разглядела юное тело под бесформенной темной накидкой, но то, что это именно Аннабелла, поняла, только когда увидела спутанные рыжие волосы. А ведь знахарка даже голову не подняла!
Откуда ты меня знаешь? И как узнала про это прозвище? спросила банщица.
Не смущайся и не красней. Аннабелла наконец повернулась и посмотрела на девушку карими глазами. Из-за того, что думают люди, беспокоиться не стоит.
Обидно, сдавленно пробормотала Маркета.
Не сдавайся. Сплетни да пересуды только отнимают силы, потому что люди боятся всего, кроме самого привычного и знакомого. В твоем имени заключена большая сила, ты это знаешь?
Аннабелла отряхнула и вытерла руки и поднялась с могилы.
А теперь убери платок и дай мне посмотреть, что ты под ним прячешь, сказала она, лениво, как кошка, потягиваясь.
Пихлерова сглотнула и разжала пальцы. Платок упал.
Нехорошо, покачала головой травница. Где-то еще есть, да? В женских местах?
Ее собеседница снова покраснела.
Да. Там еще хуже, чем на лице.
Знахарка поцокала языком.
С этим надо что-то делать.
Сколько ты с меня возьмешь? Много я дать не смогу.
А вот тут ты ошибаешься. Ты очень многое можешь мне дать. Я докажу тебе это.
Взяв Маркету за руку, колдунья отвела ее к реке и указала на гнездо лежащих под водой раковин.
Я избавлю тебя от сыпи, если ты поможешь мне. Покажи, в которой из раковин самая большая жемчужина.
Маркета посмотрела на нее как на сумасшедшую.
Я не разбираюсь в жемчуге. Ничего о нем не знаю. Даже старик, что продает их на рынке, не может знать, в которой из раковин есть жемчужина. Знал быбыл бы богачом.
Перловица. Это имя тебе дали в миг страсти. В такие моменты дух говорит правду, пусть даже и изрекает ее устами самых низменных и недостойных человеческих существ. Но большинство людей слишком глупы, чтобы понять смысл посланий духа. Взять хотя бы мидию. Попавшая в раковину песчинка раздражает ее, и она стремится избавиться от нее, как от мусора. Но в конце концов случается чудо красоты, и песчинка становится жемчужиной. Так что, Маркета, укажи на раковину. Но то, что в ней найдется, достанется мне, обещаешь?
Банщица дотронулась до горевшей от сыпи левой груди, вздохнула и опустилась на колени над облепленным мидиями каменистым выступом. Раковины как будто шевелились под волнистой зыбью, то отступая, то приближаясь. Обросшие мхом и водорослями, они напоминали евреев с растрепанными бородами, толпившихся каждое утро у городских ворот в ожидании, когда те раскроются и впустят их.
Десятки раковинкак найти среди них ту, в которой прячется жемчужина?
Девушка наклонилась и коснулась поверхности воды левой рукой.
Эта раковина ничем не отличалась от другихни больше, ни меньше остальных, ни ярче, ни темнее, так же облепленная мхом Маркета дотронулась до нее, и створки тут же закрылись.
Эта.
Аннабелла кивнула, опустилась рядом с Маркетой и достала нож. Лезвие у него было изогнутое и лучше подходило для открывания мидий.
Обработав раковину со всех сторон, знахарка оторвала ее от камня, улыбнулась, посмотрела Пихлеровой в глаза и ловко, как торговец на рынке, просунула лезвие между створками, после чего одним поворотом запястья вскрыла добычу.
Внутри лежала жемчужинатакая большая, каких Маркета никогда еще в глаза не видела.
Теперь быстро положи ее в ротна удачу, а потом выплюнь мне на ладонь, распорядилась Аннабелла.
Маркета так и сделала. Вкус оказался приятный, свежий, и она улыбнулась. А потом выплюнула жемчужину на подставленную ладонь Аннабеллы. Рыжеволосая знахарка вынула кожаный мешочек, опустила в него жемчужину, крепко затянула шнурки и спрятала мешочек под корсаж.
Что ж, теперь давай займемся твоей сыпью.
Они вместе вернулись в дом знахарки, и там снова появились три кошкитолько теперь они замяукали хором. Аннабелла наклонилась и погладила каждую.
Мои хорошие, промурлыкала она, открывая дверь.
На полках в большой комнате стояли, теснясь, глиняные горшочки с мазями и топленым жиром. В центре комнаты находилась открытая костровая чаша, хотя, судя по всему, готовила хозяйка на устроенной у стены печи.
Наверное, здесь она и творит свое колдовство, подумала, озираясь, Маркета и произнесла про себя короткую молитву. Но уходить ей совсем не хотелось. Одна из кошек, ярко-рыжая, с зелеными глазами, задержалась в доме, наблюдая за гостьей.
С потолка свисали связки сушеных трав, и комната напоминала перевернутый сад с тянущимися вниз цветками и листьями.
Маркета чихнула. Раз, потом другой.
Так и будет, пока не привыкнешь, сказала Аннабелла. У тебя над головой сушатся с полсотни разных трав и цветов. Я заварю ромашковый чай, и мы начнем лечить твою сыпь.
Она взяла с полки глиняный горшочек с проволочной ручкой и налила в него воды из кувшина, а потом поворошила палочкой угли и принялась дуть, пока те не разгорелись с новой силой. Подбросив в огонь березовое полено, знахарка вытерла руки о фартук и, подхватив горшочек щипцами, сняла его с крючка в очаге.
Маркета уловила запах сочащегося жиром копченого окорока, висевшего над огнем в печи. В отличие от ароматов неизвестных трав, этот был ей знаком. Жители Чески-Крумлова хранили мясо и колбасы подвешенными в дымоходе, чтобы дым не давал им портиться.
Вооружившись ножом, Аннабелла заглянула в дымоход, просунула вверх руку и улыбнулась, нащупав жирную колбаску. Прибежавшие на запах кошки требовательно замяукали, и хозяйка выдавила на пол немного жирамол, полижите.
Давай! Поедим мяса с хлебом да выпьем эля. Надо отпраздновать! Она поставила на стол большой кувшин и две глиняные кружки.
Девушки сели на скамью у огня и в ожидании, пока закипит вода для чая, принялись за хлеб и колбасу.
Как ты меня нашла? спросила Аннабелла.
Твой сосед, алхимик, сказал, что ты можешь быть на кладбище, ответила Маркета.
А, пан алхимик Да, он человек наблюдательный. А ты знаешь, что он еще и астролог? Большой мудрец, хотя в алхимии успехов не снискал.
Сказал, мол, сыпь у меня из-за того, что тело и дух возмущены.
Аннабелла задумчиво прожевала кусок колбасы. Причмокнула губами. Кивнула.
По-твоему, он прав?
Не знаю. Я думала, ты скажешь, развела руками ее гостья.
Я же не в твоем теле и духе! И жемчужину нашла не я, а ты сама.
Маркета смущенно вздохнула и посмотрела на прыгающие в печи огоньки.
В жизни бывают моменты, которых я сама стыжусь, призналась она. Есть такое, что я хотела бы изменить.
Не стесняйся, говори. Мне ты можешь рассказать.
Маркета с усилием сглотнула.
Не хочу быть банщицей. Она произнесла это так, словно выплевывала горькую траву. Не хочу показывать себя мужчине, чтобы тот потешился. Особенно старому да женатому. Ненавижу эту вонь эти руки
Гостья охнулаздоровенная рыжая кошка прыгнула ей на колени.
По-прежнему глядя на огонь, Аннабелла протянула руку и погладила кошку, которая выгнулась под ее ладонью и заурчала.
Похоже, твое тело тоже не переносит его прикосновений. Тебе надо искать выход. У тебя есть мечта? Что бы ты хотела делать?
Маркета опустила голову и уткнулась взглядом в рыжий мех.
Скажи мне. Скажи, какого будущего ты хотела бы для себя, настаивала травница. Пусть даже самого невозможного. Не говори, кто ты есть, не говори, кем должна быть, скажи, чего ты хочешь.