Я завязал последний мешок с листьями - занозу в заднице - и решил подыграть ему.
- Хорошо, и кто это был?
- Это были ноги, чувак.
- Ноги? - спросил я.
- Совершенно верно. Ноги. Они были похожи на ноги девушки, тонкие и хорошенькие. Но, так или иначе, это то, что я видел во сне. Две ноги идут через мой двор. И знаешь, что они сделали потом, эти ноги?
К тому времени мне стало нехорошо.
- Ноги последовали за солдатом, верно?
- А вот и нет. Это то, что ты думаешь, они должны были сделать. Я имею в виду, что это имело бы смысл, но... Ты же знаешь, что такое сны.
- Конечно. - Я посмотрел на него, и на лбу у меня выступил легкий пот. - Так что же они сделали, эти ноги?
- Вот та часть, которая тебе понравится! - мой сосед грубо захохотал. - Они не последовали за солдатом. Вместо этого, ноги начали идти поперек улицы, к твоему дому! - сосед хлопнул меня по спине. - Довольно странный сон, а?
- Да, старик, - согласился я. - Довольно странный сон...
[- номер девять-один-четыре -]
Сейчас время ничего не значит... Осталось сделать только одно, когда единственный человек, о котором я забочусь во всем этом блядском мире - это ты. Моя кровь просеивается сквозь пепел; все мои музы мертвы, и твоя улыбка приставляет Глок-17 к моей голове. Маленькие ангельские глазки и поцелуй Судного дня. Я - бледный Рокентин из Тошноты, я - искалеченное блаженство Нельсона Олгрена. Солипсическая любовь, но больше нет души, чтобы продать. Думаю, мне суждено остаться здесь и тлеть в этом полуденном, голубом, ликующем аду. Прорицатели все лгут; пустошь просто становится больше. Я пойду вперед и засуну пистолет в рот, но не могли бы вы нажать на курок?
[- мясник -]
Конгрессмен торопится приготовиться; у него дискуссия через сорок пять минут, и он хочет сначала выпить пива с Далласом, в баре отеля. Ну, может быть, пару пива - дискуссии заставляют его немного нервничать. Он выходит из душа, вытирается, спешит в спальню в приглушенной гостиничной тишине.
На чистом шотландском ковре лежит беременная женщина. Ее одежда порвана была разорвана в клочья, что-то похожее на грязно-белое повседневное платье, подобные вещи женщины носили сотни лет назад, только теперь оно испачкано ярко-красной кровью, и она была безжалостно убита прямо здесь на полу при помощи совершенно безумного метода, слишком дьявольского, чтобы описать.
Конгрессмен стоит с отвисшей челюстью. Изображение изобилует деталями, застывшее, четкое и резкое, как грань драгоценного камня в своей прозрачности. Затем конгрессмен моргает, и, конечно же, изображение исчезает.
Но он помнит последнее, что он видел:
Лицо женщины было расколото боевым молотом Коноя.
[- возвращение домой -]
Оушен Сити, Мэриленд, 1991. Да, именно туда ты и твои приятели отправились на неделю в конце июля. Tы выпил бутылку Sapporo, ведя свой новенький автомобиль по мосту-тоннелю через Чесапикский залив (или, возможно, больше одной бутылки). Прямиком по шоссе 50, и ты там.
Веселая вечеринка, мужик! Вечеринка на пляже! Бикини Сити каждый день - этого достаточно, чтобы свести тебя с ума! А выпивка в Зеленой Черепахе каждый вечер - какой похвальный образ жизни!
Tы остановился в высотке под названием Атлантиc. Она выглядела как нечто из рассказа Фрица Лейбера: высокая и тонкая, с окнами-бойницами, шпиль из серо-бежевого цемента. Однажды, ты сидишь в отхожем месте - какое достойное место для творческого просветления - и тебя посещает идея романа, который, ты уверен, сделает тебя миллионером. Tы и не подозревал тогда, что эта книга никогда не будет продаваться.
В четверг вечером ты просыпаешься ровно в 3:15 утра (разве это не "загадочное" время из Ужаса в Эмитивилле? Более десяти лет спустя ты услышишь, что вся книга и фильм - чушь собачья). В любом случае, ты не можешь спать. У тебя забавное чувство, что за тобой наблюдают - это так банально, но так верно. Tы выходишь на балкон в нижнем белье, садишься и закуриваешь сигарету. Сорок четыре этажа вверх, и ты сидишь там в полном одиночестве. Небо серое, цвета печали. Надвигается буря. Временами ты можешь поклясться, что чувствуешь, как здание действительно движется, и откуда-то ты слышишь бесцветный голос, кричащий:
- Эй!
Слева от тебя разбиваются волны, но ты едва слышишь их, потому что очень ветрено. А справа от тебя...
Еще одна высотка. Темная. Ни одно из сотен окон не освещено. Но твои глаза уже привыкли к темноте. Tы пристально смотришь на другое здание
И кого-то видишь.
Крошечная фигурка. Кажется, стоит на противоположном балконе. Просто... стоит там.
Это так странно. Ты встаешь, хватаешь бинокль, который кто-то принес, чтобы разглядывать девушек в бикини на пляже, с покрытой потом ложбинкой между грудей и пухлыми пирожками, просматривающимися сквозь плотно облегающие трусики. Ты перегибаешься через стальной поручень, сосредоточившись на фигуре.
Это мальчик лет семи-восьми. Но не в пляжном наряде. На нем длинные брюки, рубашка с длинными рукавами, застегнутая на все пуговицы, большие неуклюжие ботинки.
Он держит школьную сумку с книгами, глядя прямо на тебя лицом, лишенным глаз...
Затем он ковыляет прочь и исчезает.
[- железнодорожные пути в Ульмертоне и Лейквью, 10-31-2011 -]
Историю железнодорожных путей ты узнаешь гораздо позже, почти семь месяцев спустя. Просто ты выносил мусор в емкость для отходов на автобусной остановке, потому что... кто хочет платить мусорщикам? B эту ночь Хэллоуина cумерки только начали кровоточить на горизонте. Tы не мог ждать, пока полностью стемнеет, и ходил по окрестностям, глядя на украшения. В любой другой Хэллоуин ты сидел бы в баре и пил пиво, но ты почти бросил пить год назад, на День Труда. Пиво вдруг стало на вкус, как дерьмо! (Ну, кроме Sapporo. И, несколько лет спустя, твоим привычным пивом станет Tsing Tao, которое на самом деле все еще варят в Китае, в то время как Sapporo варят в Канаде по японской лицензии - о, ну почему я обременяю вас этими бесполезными и непригодными деталями!) Во всяком случае, когда ты совершал свой обычный поход к мусорному баку на автобусной остановке59 - пересекая железнодорожные пути - ты посмотрел направо, на периметр, примерно в двухстах ярдах от тебя, где ты похоронил кролика своей бывшей подруги. Это был кролик с большой задницей, и Кэти положила труп бедняги в морозилку, чтобы он не сгнил прежде, чем ты сможешь добраться до Сент-Пита, чтобы забрать его. Tы помнишь, как ехал на автобусе назад -4 - и давился смехом на глазах у всех, потому что в твоей сумке были два заказа жареных моллюсков из Mагазина Kреветок на 4-й улице и замороженный кролик с большой задницей. Tы задавался вопросом, был ли кто-нибудь, кто-нибудь во всей истории человечества, кто когда-либо путешествовал подобным образом, с такими вещами в сумке. Как бы то ни было, ты закопал кролика в двухстах ярдах от Ульмертона, на железнодорожных путях. И когда ты шел назад, тo мог бы поклясться, что услышал шаги в зарослях и даже увидел формы, которые могли быть лицами, кривляющимися из листвы. В какой-то момент тебе показалось, что ты даже услышал шаги, бегущие за тобой, когда ты приблизился к дороге.
Но, конечно, ничего этого не было. Это все ты прочитал у М. Р. Джеймса!
Так или иначе. Вернемся к железнодорожным путям. Ночь Хэллоуина. Tы запихиваешь мусор в мусорный бак и возвращаешься домой. День Всех Святых приближается. Tы видишь костры в лесу вдоль путей - ты знаешь, что это бомжи, наркоманы, пьяницы (о, сострадание!) - но ты видишь в них ведьмовские костры, то, как слуги Люцифера наслаждаются приготовлениями к колдовским шабашам. Как раз в тот момент, когда твои кроссовки из Walmart пересекают пути, раздается голос, далекий и в то же время подчеркнуто четкий:
- Эй, там! А ты кто такой?
Это казалось самой странной вещью, чтобы кто-то окликнул незнакомца. Или, возможно, это не был незнакомец, потому что самое странное во всем этом то, что эти слова были произнесены твоим голосом.
* * *
Что это?
Фигура в темноте?
Шаги?
Неужели это я?
Или здесь становится жарко?
* * *
Писатель выключил компьютер. Он недавно купил его, и он его ненавидит. Он ненавидит иметь свой собственный, потому что писать на ручной пишущей машинке казалось гораздо более реальным. Есть что-то непристойное во всей этой технологии, существующей между его мозгом и бумагой. Во всяком случае, сейчас - это взгляд в прошлое: начало 90-х.
Прогресс.
Он закурил сигарету, разделался с "Хайнекеном" и посмотрел в окно.
Это была прекрасная ночь.
Он собирался, слушая This Mortal Coin и "The Tear Garden", надел серо-лиловые брюки, рубашку из Lord&Taylor, приличные ботинки, a затем ушел. Он шел по пустынной М-стрит со своими приятелями, направляясь к снобским пивным барам и стриптиз-клубам Вашингтона.
- Эй, мужик? - раздался голос нищего. - Не мог бы ты подкинуть мне немного мелочи?
Там стоял бродяга, закрытый капюшоном, в пальто из гнилых тряпок.
- Просто немного мелочи, чтобы помочь мне?
- Конечно, - сказал Писатель. - Почему бы и нет?
К тому времени он уже продал тринадцать романов, кучу рассказов, комиксов и даже права на экранизацию двух книг! Да, почему бы и нет? - решает Писатель, а затем, всегда щедрый христианин, он роется в кармане, чтобы помочь этому бедному бродяге приобрести бутылку самогона. Он достал десятидолларовую банкноту.
- Спасибо, мужик. Благослови тебя Бог.
Бродяга протянул руку. Но не разжал ее, чтобы взять деньги.
Вместо этого он указал пальцем.
Толстый когтистый палец указал прямо в лицо Писателя, и под капюшоном привратник улыбнулся, и голосом, похожим на крошащуюся скалу, сказал:
- Твоя задница принадлежит нам...
перевод: Гена Крокодилов
" Нечто из морских помоев "
Становится всё тяжелее, - подумала Джун, поморщившись, - стало совсем трудно стыбрить колбасу с прилавка мини-маркета. В самом деле, день в магазине выдался суматошный: приходилось принимать заказы, бегать за ломтерезкой, калибровать весы и т. д., и никогда - даже в часы пик - Зефовиц, ее босс, не считал нужным помочь ей. Я не могу все делать сама, - часто жаловалась Джун. - Никто в этой ебаной дыре, в этом сортире, называемом "мини-маркет", не работает, кроме меня! - и это было правдой. Но даже худшая работа в мире лучше, чем никакой.
Когда очередь в минимаркете, наконец, закончилась, Джун повесила табличку "БУДУ ЧЕРЕЗ 10 МИНУТ", спрятала вышеупомянутую колбасу под фартук, и поспешила в туалет. Черт, я вся горю, твою мать! Через мгновение дверь кабинки была заперта, ее брюки и трусики спущены, а колбаса, длиной в фут, довольно энергично скользила в ее, и без того промокшем, влагалище. Теперь все чаще она была в таком расположении духа, достигнув 40 лет и гормональныx изменений (она прочитала об этом в Cosmo). Сейчас у нее наивысший пик сексуального влечения, а работа в мини-маркете по 12 часов в день (и без оплаты сверхурочных, т.к. она была на ставке), оставила ей мало времени или энергии, чтобы заниматься сексом более нормальной разновидности, чем втыкать в себя колбасу, и даже если у нее были бы время и энергия, в этом захолустном городишке не было ни одного мужика, которого Джун могла бы подпустить ближе, чем на три метра. Бывшие заключенные, пьяницы, вечные любители травки, парни с дюжиной детей от дюжины разных деревенских проституток, парни, у которых не было работы большую часть их взрослой жизни, и парни с автомобилями, но у которых отобрали права за вождение в нетрезвом виде. Нет уж, спасибо! - решила Джун. - Лучше я буду втыкать колбасу!
Ранее она фантазировала о том, как ее грубо и жестко трахает какой-то безликий мужчина с фигурой футболиста: рост - 6 футов 8 дюймов, вес - 350 фунтов, сплошные мышцы, просто горячий и тяжелый, прямо здесь, на полу мини-маркета. Его пульсирующее тело безжалостно расплющило бы ее о плитки пола, а бедра колотили бы по ее чреслам с выносливостью бензиновой газонокосилки. Джун, близкая к удушью, трепетала от одного взрывного оргазма за другим, в то время, как безликая мышечная масса жадно трамбовала ее, пока, наконец, не приходила награда за его похоть. Учитывая, что этот фантомный любовник был намного больше среднего человека, член у него тоже был намного больше среднего - 10 дюймов, 12 или около того; в обхвате, как запястье мускулистого мужчины; а объем и количество всплесков его эякуляции превышали этот намного-больший-чем-средний уровень. Короче говоря, вагина Джун наполнялась одним потоком спермы за другим, или более подробно: массивный призрачный член и яйца заполнили ее извивающуюся киску таким количеством спермы, какое можно было закачать в нее только с помощью пожарного шланга.
Вот почему сейчас Джун вызвала в памяти именно эту фантазию: она стояла, широко расставив ноги, в туалетной кабинке продуктового магазина, штаны и трусики на лодыжках, фартук задран, и яростно долбила себя колбасой. Колбаса все еще была упакована в пленку, и тем, кому интересно, это была колбаса Dietz & Watson Chorizo, длиной 12 дюймов. Уместно упомянуть, что Джун, при росте 5 футов 1 дюйм и весе 95 фунтов, можно было назвать миниатюрной, но глубина ее влагалища не соответствовала этому понятию. Она знала, что может засунуть больше, чем 12 дюймов, но она никогда не встречала мужчину с таким размером. Однажды она использовала 14-дюймовый кабачок, но даже он не достал до дна. Что касается ширины, 2 дюйма едва раздвигали еe влагалищe, но в крайнем случае подходили; 2,5 дюйма (обхват пивной бутылки) - были намного лучше. Однажды она попробовала 3 дюйма (Boars Head Genoa Salami), но это был перебор. Но эта Dietz & Watson? Ровно два и пять восьмых, она, казалось, была создана для нее. Теперь я знаю ИДЕАЛЬНЫЙ диаметр для моей киски, - радовалась Джун.
И она была так возбуждена в тот момент, и ее голова была так забита фантазией о том, чтобы быть использованной в качестве ебли-манекена безликим гигантом, что на десятом проникновении Chorizo, она кончила так сильно, что чуть не упала в кабинке, и едва не закричала.
Святое ебаное ДЕРЬМО! - подумала она, задыхаясь, а затем зашипела сквозь зубы, встав на цыпочки, от восхитительного пост-оргазмического чувства, медленно вынимая эту большую палку колбасы.
Это было как раз то, что ей нужно, чтобы снять напряжение от неблагодарного и очень утомительного дня. Теперь намного лучше! Она быстро взяла себя в руки, приложила ухо к двери, когда промывала колбасу, затем спрятала ее под фартук и поспешила обратно в мини-маркет, где, к счастью, не было посетителей. Она только успела положить Dietz & Watson обратно в витрину, обернулась
и замерла.
Мистер Зефовиц стоял позади нее, скрестив руки на выпуклом животе, белая рубашка была растянута животом так, что пуговицы чуть не лопались.
- Э-э... Привет, мистер Зефовиц, - сказала Джун.
- Ты уволена, - сказал мистер Зефовиц.
Джун не сдавалась:
- Вы не можете меня уволить! Все остальные здесь слишком ТУПЫ, чтобы управлять мини-маркетом!
- Это правда, но я могу тебя уволить, и я просто сделаю это.
- За что?! - зарычала Джун.
- За мастурбацию инвентарем магазина, - затем он подошел к витрине, вытащил виновную колбасу и похлопал одним концoм по открытой ладони. Он улыбался.
От смущения Джун покраснела, как свекла, но потребовалось лишь мгновение, чтобы смущение сменилось яростью.
- Ты жирный долбаный извращенец! У тебя камера в дамской комнате!
- Не камера, а несколько, - заметил ее босс. - Камеры наблюдения для вашей же безопасности. Любой старый псих может войти сюда с улицы и изнасиловать кого-нибудь. Тогда на нас подадут в суд, а мы не можем этого допустить, не так ли?
- Ну, теперь-то уж точно на тебя подадут в суд! Я обращусь с этим дерьмом на 9 канал!
Он положил колбасу обратно (почему бы и нет? oна была завернута в пленку)и поманил ее указательным пальцем в заднюю комнату.
- Иди сюда и посмотри, почему этого никогда не случится.
На висках Джун вздулись вены. Она скрежетала зубами, она была так зла. Она последовала за ним в заднюю комнату, потом он закрыл дверь и обернулся
...его пенис торчал из штанов.
- Почему твой член торчит из штанов? - спросила она, кипя от злости.
- Ну, это должно быть для тебя, чтобы ты сосала его, - сказал он, потянул за член и вынул яйца. - Ты будешь сосать его, и глотать все, что из него выйдет, a иначе запись из камеры наблюдения будет в интернете через пять минут.