Поэтому он отложил свои колебания и открыл шкаф. В самом низу шкафа он увидел бледное лицо, явно в ужасе. Глаза открылись так широко, что казались без век, а рот застыл в немом крике. Морли сразу заметил, что этим нарушителем была молодая женщина, одетая в белую блузку и чёрную юбку персонала отеля. Также была ещё одна заметная особенность, которую не упустил из виду Морли: её сиськи. Из трёх женщин, которых он встречал до сих пор в отеле, эта грудь была самой красивой. Полуслабый член Морли поднялся на ступеньку выше с этим признанием.
- Что это значит, юная леди? - спросил он, пытаясь казаться авторитетным, но безуспешно. - Это моя комната, арендованная и оплаченная моими собственными деньгами, если хотите знать. Я должен сказать, что если вы открыли ключом мою дверь, чтобы проникнуть сюда, я ну, я, конечно, это не одобряю. Что может объяснить ваше нахождение спящей в моём шкафу?
Молодая женщина начала открыто плакать и очень позорно выползла из шкафа. Морли был смущён этим образом подчинения. Он, возможно, и был извращенцем и сексуальным эксплуататором женщин, но он не был чёрствым ублюдком! Он наклонился, взял её за руку и помог ей встать на ноги.
- Поднимайтесь, мисс. Так лучше, не так ли?
И когда она вставала, то по неосторожности коснулась бедром его промежности.
Ох! - подумал он. - В моих штанах сейчас случится взрыв!
- Сядьте на кровать и расскажите мне, что это всё было.
Казалось, она поняла, и её глаза, влажные от слёз, непрерывно моргали.
- Меня зовут Андела
Морли был немного озадачен.
- Почему такое прекрасное имя я никогда раньше не слышал?
Она либо проигнорировала это замечание, либо не поняла его полностью.
- Сэр, я использую ключ от номера, чтобы зайти и поспать. Видите ли, они здесь нарушают закон, они заставляют нас работать без перерыва двенадцать часов и более, что противоречит закону. Сейчас я работаю уже тридцать пять часов подряд. Они так делают. Им не нужно нанимать больше девушек, они просто заставляют нас делать всё это и даже не платят сверхурочно.
Морли же был потрясён (впрочем, не столько рассказом женщины, сколько видом её груди). Он взял её за руку:
- О, бедная девочка! Это почти рабский труд! Разве в Польше нет лучшей работы?
- Нет, нет, сэр, вы не понимаете, - oна выдавила ещё несколько рыданий. - Если я пойду в полицию, мне не поверят и отправят обратно в Боснию.
Морли поднял брови.
Ах, ещё один гость из Боснии!
Но теперь проблема молодой женщины была ясно видна. Она прокралась в его комнату, чтобы поспать, так как менеджеры не позволили бы ей это сделать.
- Это ужасно слышать, Андела, - сказал он искренне, - мне очень жаль тебя!
Но теперь симпатичная женщина прямо рыдала. Всё ещё сидя на краю кровати, она наклонилась вперёд, обняла бёдра Морли и закричала:
- Пожалуйста, пожалуйста, добрый сэр! Если вы скажете менеджерам, что я сплю в вашей комнате, меня уволят и отправят обратно! Мне так сильно нужна эта работа, чтобы отправлять деньги моим детям и семье в Боснии!
Он задавался вопросом, какой процент персонала отеля может быть на самом деле польским. Но девушке, чья небрежная близость к его промежности вызвала небольшой переполох, он сразу сказал:
- О, моя бедная, дорогая девушка, это тебя расстраивает? Ну, не бойся. Я обещаю тебе, что никому не расскажу о твоём пребывании здесь, и, поверь мне, я вполне понимаю твои переживания в этом вопросе, бедная девочка!
Женщина вздохнула от облегчения, которое было почти судорожным.
- Спасибо, сэр, большое спасибо! Я так боюсь, что меня отправят домой!
Теперь она крепче обняла его, прижавшись лицом к передней части его штанов.
О, Боже, - подумал он.
Морли был весьма чувствителен к своим слабостям, и он уже начал мечтать о том, чтобы сразу же и тут же вытащить свой член одной рукой и дать ей пощёчину другой Но он знал, что не должен вести себя плохо. В конце концов, он был в чужой стране.
Дисциплина, - спокойно сказал он себе.
Он осторожно оттолкнул её плечи назад и помог ей подняться на ноги.
- Поднимись, юная леди, и нет причин расстраиваться, - oн дал ей салфетку из коробки на столе. - Высуши слёзы и не беспокойся. Если я правильно понимаю, твоя смена заканчивается через час, тогда ты, наконец, сможешь пойти домой и выспаться. Так что беги сейчас же- он сунул руку в карман и вытащил деньги. - Вот пятьдесят злотых - нет, я вижу - это сто. Возьми их, с моими наилучшими пожеланиями, Андела.
Сказать, что девушка была вне себя от этого жеста, было преуменьшением. Как будто она никогда не видела благотворительности в своей жизни. Она дрожала. Она обняла его:
- Вы единственный приятный мужчина, которого я когда-либо встречала, - eё шёпот на ухо стал горячим. - Я должна поблагодарить вас, - а затем она соскользнула по его телу, чтобы снова сесть на край кровати.
Прежде чем он успел закончить, говоря:
- Андела, не надо меня благодарить- её горячие руки уже усердно прощупывали его промежность через брюки, пальцы определяли форму его растущего пениса под тканью.
Голова Морли плыла, а его сфинктер напрягся. Дальнейшие протесты были отменены быстрым: Ш-ш-ш-ш от девушки, а затем молния расстегнулась, и всё было прямо перед её лицом. Его стержень был твёрдым и пульсировал. Какая-то незначительная нить его воспитания подсказывала, что он пользуется бедной, отчаянной женщиной среди её страданий, и что он должен оттолкнуть её и прекратить эту непростительную эксплуатацию прямо здесь и сейчас. Ах, но нет. Наш мистер Морли не сделал ничего подобного. Женщина сделала несколько движений ртом, а затем начала усердно работать своей маленькой ручкой. После нескольких минут ручной работы колени Морли затряслись, он был на грани оргазма, который бы высвободил достаточное количество сперматозоидов для заселения целой планеты. Довольно неожиданно, однако, но действия Анделы прекратились.
Она посмотрела на него с непристойной усмешкой, подняла палец, чтобы показать, что он должен обратить внимание на презерватив, и положила его себе в рот. Её глаза оставались прикованными к нему, поскольку её закрытый рот двигался странным образом, и через мгновение пустая обёртка от презерватива была выброшена из её рта.
Что она делает? - подумал Морли, его член нелепо стоял перед её лицом.
Затем женщина опустила губы на тот же самый член снова, и вдруг на его головке появилась резина. Рукой она растянула её по всему пенису Морли. Андела встала, сняла трусики, скрытые под юбкой, и жестом показала Морли сесть на кровать. Она встала на колени над ним, подняв юбку и обнажив треугольник блестящих чёрных волос, и сразу же уселась на ноющий, стучащий эрекцией член Морли. Она двигала своими бёдрами вверх и вниз, и Морли казалось, что каждый раз он может пронзить её насквозь.
- Ах, чёрт возьми! У тебя самый лучший член!
У Морли с губ срывались некоторые довольно нелепые вздохи и восклицания. Его тело напряглось, его рот раскрылся, как у только что пойманного окуня, его глаза широко открылись, и он получил оргазм серией диких, мучительных импульсов. По ощущениям, эякуляция была достаточно объёмной, особенно для человека возраста Морли. У Анделы, казалось, прямо сейчас возникали судороги, яростно корчась, так что Морли сначала заволновался, что у неё может быть эпилепсия, но мгновение спустя он уже волновался, что она может быть одержима демонами из-за того, как её спина выгнулась, и из-за того, как её глаза закатились. Но нет, у неё просто был кульминационный момент, который, очевидно, был хорошим благодаря мастерству мистера Морли. Затем, с большим вздохом, девушка обмякла. Ему пришло в голову, что он должен сказать ей что-то, поблагодарить, но он обнаружил, что ему не хватает воздуха в лёгких, чтобы что-то произнести. С усилием он оттолкнул её от себя и растянулся, высунув язык и всасывая воздух, словно рыба на суше. Андела вскочила на ноги и поправила свою одежду. Она подарила ему озорной взгляд.
- О, чёрт возьми, это был лучший оргазм в моей жизни! Так меня ещё ни один мужчина не удовлетворял! - И она назвала это аргизмом, который показался Морли ужасно эротичным. - О, позвольте мне, - сказала она.
Морли, конечно, не мог ничего видеть, кроме своего выпуклого живота и потолка. Его колени затряслись, когда горячая, маленькая рука женщины сжимала его спущенный пенис, посылая последний остаток спермы по его уретре в резину. Затем, в дьявольской медлительности, она стянула резину, завязала её, сжимая всё содержимое в сферу в конце, и подняла, чтобы он увидел.
- Смотрите, сколько много!
Морли поднял глаза. Затем она выбросила использованный презерватив в мусорную корзину у двери, легкомысленно наклонилась и поцеловала его в губы.
- Большое спасибо вам, сэр! Вы самый удивительный человек, которого я когда-либо встречала! Но теперь я должна идти работать.
Рука Морли поднялась, чтобы взмахнуть, и его рот двинулся, чтобы попрощаться, но, увы, он всё ещё не смог восстановить дыхание.
Дверь закрылась.
И там лежал наш господин Морли: штаны спущены, член повис, животик торчит, как футбольный мяч под рубашкой. Он оставался таким в течение нескольких минут, он был удовлетворён и рад, что предоставил бедной девочке прекрасный аргизм. Далее он уснул.
* * *
Спал ли он так (т.е. со спущенными штанами, повисшим членом и торчащим животиком) или нет, я не знаю, и я не спрашивал. Я просто рассказываю историю, как он рассказал её мне. Когда он проснулся, комната наполнилась сумерками, так что, учитывая, что это была только первая ночь из многих, которые он имел в своём распоряжении, он решил отложить свой визит в клуб Кристалл - его любимое место здесь - до завтрашнего дня. Это позволило бы ему принять душ, перекусить и, возможно, побаловать себя короткой прогулкой по районам центра города, которые могли бы оказаться довольно красивыми.
Зачем спешить?
И если говорить правду, то столь необходимое сексуальное освобождение ранее заставляло его чувствовать себя немного истощённым - во многих отношениях. Он посмеялся и подумал:
Женщинам в клубе придётся подождать немного дольше внимания МОЕГО маленького Морли. Видите ли, я являюсь авторитетом в том, что моё мастерство как любовника приводит к лучшим аргизмам, которые может испытать женщина! Но я ведь живу не для этого! Вы знаете, я не кусок мяса. Я человек, чёрт возьми! У меня тоже есть чувства! Но я никому не нужен не для чего другого, кроме секса! Я просто отличная секс-игрушка!
А потом он громко рассмеялся до такой степени, что почувствовал, как его яйца покачиваются. Он собирался принять душ, и для того, чтобы сделать это с практической точки зрения, он должен был сначала распаковать вещи, чтобы иметь готовую чистую одежду. Он встал, натянул штаны, поднял свой чемодан на кровать и открыл его. Затем он застыл в неожиданном наблюдении Это была действительно странная вещь. Когда он открыл свой чемодан, странный запах поднялся оттуда. Он был не особенно сильным, но всё равно было неприятно. Запах был, несомненно, плохим.
Подобное случилось с ним однажды, как он вспоминал, когда ехал из Осло, Норвегия, в Венецию, Италия, через Франкфурт, немецкий аэропорт, известный как Рейн-Майн-Флюгхафен, (и вы можете мне доверять, когда я говорю, что есть хорошие аэропорты, в которых можно испытывать не столь длительные задержки, а есть плохие (Франкфурт входит в число последних в этой категории)), где было необходимо двенадцатичасовое пребывание. Видите ли, в Осло он по неосторожности положил небольшой пакет с готовыми суши - прозрачную пластиковую коробку - в свой багаж. Такие глупые ошибки были редкостью в жизни человека, столь же упорядоченного, как Морли. Ах, но, конечно, он становился старше, и его мозгу требовалось всё больше и больше времени, чтобы приспособиться к смене часовых поясов. Но эта ошибка была допущена, и вспомнил он о ней только после того, как прибыл в свой венецианский отель на следующий день, когда необходимость заставила его открыть чемодан. Тот же запах был здесь и бил прямо в лицо: пахло рыбой. Мистер Морли смотрел озадаченно, потому что был уверен, что не мог совершить одну и ту же ошибку дважды в отношении суши. На самом деле, он не покупал суши в течение нескольких недель. Пухлые пальцы Морли прошарили содержимое маленького чемодана, но они не застряли там надолго.
Господи!
Там, под второй аккуратно сложенной (и довольно дорогой) классической рубашкой Thomas Mason лежала кучка (размером с мяч для гольфа) каких-то блестящих, серебристых, оранжевых хлопьев. И наш главный герой обнаружил себя совершенно неспособным определить это. Он залез в карман брюк, достал свой носовой платок, а затем после паузы, вызванной смутным, но отвратительным запахом, подобрал этот этот кусок чего-то. Было мокро. Это он мог различить, чувствуя, как влага просачивается сквозь его платок. Он поспешил в ванную в довольно растерянном состоянии. Яркие лампочки в ванной сияли, и Морли внимательно изучил небольшую массу чего-то органического, что было явно кем-то пережёвано. В месиве проглядывались крошечные кости, а затем он заметил среди всего прочего очень маленькую рыбью голову. Наконец, глазное яблоко с золотой радужной оболочкой отделилось от пережёванной массы.
Отвратительно! - подумал Морли. - Абсолютно отвратительно!
Потому что нашему путешественнику потребовалось гораздо меньше времени, чтобы сложить два и два на этот раз и понять, что этот мокрый кусок вещества содержал головы золотых рыбок, чьи обезглавленные тела он видел плавающими в декоративном фонтане внизу у лифта. Лицо Морли покраснело от ярости. Очевидно, что охотник за головами рыб, кем бы он ни был, воспользовался возможностью для этого ужасного розыгрыша, когда багаж Морли путешествовал вверх и вниз в лифте без него. Это правда, что американцы иногда становились жертвами шуток хулиганства в Европе, но это было редкостью в Польше, стране, с очень высоким уровнем культуры. В Германии, Франции и Англии с этим дела обстояли гораздо хуже. Как бы то ни было, об этом безобразии нужно было сообщить, и Морли решил сделать это как можно быстрее, но
Было ли ему ещё чем заняться?
О, да, действительно, было!
Таким образом, гораздо более важным приоритетом, чем сообщение об инциденте с рыбьими головами, было посещение сайта, чтобы узнать, являются ли его знакомые девушки всё ещё сотрудницами клуба Кристалл. Он взял ноутбук, погасил настольную лампу и плюхнулся своей толстой задницей в кресло. Его эмоциональное возбуждение накалилось, пока он ждал, когда компьютер запустится. Он позволил своей голове наполниться мыслями о триаде польских блудниц, с которыми он познакомился в клубе во время его визита год назад.
Как их звали?
Ах, да!
Николина, черноволосая. Катрин, чьи волосы были цвета спелой пшеницы. И Эсси, с каштановыми волосами, пухлым лицом и хитрой улыбкой - личный фаворит Морли.
О, девочки, о, девочки! - он застонал про себя. - Я бы с удовольствием порадовал каждую из вас!
Но это, конечно, были лишь мечты. Наш мистер Морли был слишком стар и толст, чтобы это сделать. Тем не менее, именно эта странная мысль о его возможных похождениях подняла у Морли Эйфелеву башню в штанах.
Я бы всё отдал, чтобы мне снова исполнилось восемнадцать!
Когда он ждал, пока его Windows 10 загрузится, он представил каждую из трёх проституток более точно в своём уме. Сначала Николина, высокая и широкоплечая, с прямыми чёрными волосами до пояса. Она была скромной и очень загорелой, на ней было колье, повязка на голову и плетёный веревочный пояс.
Как надменный бродяга Вудстока, - подумал он.
Катрин была маленького роста, макушка её головы едва доходила до груди Морли.
А её сиськи? - подумал он. - Сиськи у неё то, что надо!
Её наиболее характерной чертой (по крайней мере для такой сексистской свиньи, как Морли) был клитор, высовывающийся, как мясистый розовый нос из бритого лобка. Морли не раз наслаждался тем, что сосал этот самородок размером с грецкий орех. Конечно, совершать куннилингус международной проститутке не могло быть благоразумным в этот зловещий век, но взгляд Морли по этому вопросу был таким:
Чёрт возьми! Что со мной может случиться?
Что касается Эсси Только звук её имени в его голове вызвал мгновенный пульс в его брюках. У Эсси было крепкое тело, грудь была небольшая, но с внушительными тёмно-розовыми сосками. Как и у других, у неё тоже был выбрит лобок, предлагая любому зрителю посмотреть на женскую расщелину. Однако больше всего его возбуждал её образ: суженные глаза и хитрая улыбка, едва показывающая зубы, и её обычная стойка, ноги всегда на расстоянии друг от друга, одно бедро взведено, и один или оба кулака на бёдрах. Мысль об этом заставила его извиваться в кресле, твёрдом, как кусок полированного вишнёвого дерева, в очень возбуждённом состоянии. Он был в нескольких шагах от того, чтобы высвободить свой член из брюк и