Унижения плоти - Бентли Литтл 3 стр.


Вот куда он направлялся.

Эта мысль заставила ее кровь застыть в жилах, но она также поняла, что это означало, что он уйдет на некоторое время.

Она могла бы проверить его квартиру.

Здравый смысл снова велел ей позвонить в полицию и сообщить сержанту Хансону, но она снова проигнорировала его. Она дала ему пять минут на случай, если он что-нибудь забудет и вернется, а потом вышла из машины.

Дверь в его квартиру была заперта. Когда она попыталась открыть ее, ручка заскрипела, и сама дверь, казалось, поддалась. Она выглядела дешевой и хрупкой, больше похожей на дверь шкафа, чем на входную дверь. Повинуясь импульсу, она толкнула ее плечом, пытаясь одновременно повернуть дребезжащую ручку и дверь распахнулась.

Она вошла внутрь.

Она не знала, что ожидать, не знала, что она вообще ждала, но какое-то предчувствие было, и так оно и оказалось.

Гостиная была оклеена полароидными снимками зубов. Открытые рты, улыбающиеся рты, гримасничающие рты, окружающие губы, все покрытые белой пеной зубной пасты. Их были сотни. Фотографии покрывали каждый свободный дюйм стен и начали переходить на потолок. Хелен посмотрела на ближайшие снимки и увидела даты и места, написанные на белых полосках под фотографиями.

Мебели не было, только грязный спальный мешок в центре комнаты. Рядом со спальным мешком лежала камера, сделавшая вывешенные снимки. Двигаясь осторожно, стараясь ничего не задеть и не потревожить, Хелен пересекла комнату и через противоположную дверь вошла в то, что оказалось спальней. Только кровати не было. Вместо нее стояли стеклянные ящики с сотнями зубных щеток, расставленных по размеру, форме и цвету, каждая из которых была тщательно помечена крошечной биркой. На низком столике стоял телевизор и видеомагнитофон. На верху телевизора лежали две стопки видеокассет, она взяла их и просмотрела. Это были ленты по уходу за полостью рта, обучающие видео с названиями вроде моляров и премоляров: Профилактический уход, Полное очищение полости рта, а также Неправильные прикусы.

Она обернулась

И он стоял прямо позади нее.

Ухмыляющийся.

 Мне нужно почистить твои зубы.

Он поднес зубную щетку к ее рту, и она инстинктивно отреагировала, напав на него, ударила рукой в плечо, пнула ногой в коленную чашечку. Этим ударом она сбила его с ног, и когда он рухнул на пол, она рванула и побежала, выбежала из спальни, проскочила через гостиную, перепрыгнув спальный мешок и в спешке покинула квартиру. Она бросилась по коричневой пятнистой траве к своей машине, но и он вскочил и погнался за ней. Она услышала за спиной затрудненное сопение и тяжелые шаги, и резко свернула влево, боковым зрением заметив его кульгающую фигуру, пробежала между двумя припаркованными машинами и, не оглядываясь, выскочила на улицу, услышав внезапный визг шин и молясь, чтобы ее никто не сбил.

Ничего не произошло. Но прямо за ее спиной раздался тупой плотный удар. Она добралась до противоположной стороны улицы и, обернувшись, увидела машины, остановившиеся под прямым углом, дымящиеся шины и скрюченную фигуру человека, неподвижно лежащего и истекающего кровью на асфальте перед белым «Фордом-Эксплорером». Правая фара «Эксплорера» была разбита и забрызгана красным.

Она чувствовала себя оцепеневшей, ошеломленной. Откуда-то издалека доносился звук приближающихся сирен. Кто-то звал на помощь. Люди выходили из машин, осматривали повреждения, смотрели на нее, на неподвижное тело на улице, а она стояла и наблюдала, как подъезжает полиция и «скорая помощь», как санитары поднимают обмякшее тело, а полицейский кладет в пакет зубную щетку.

Все было кончено.

Она тяжело опустилась на бордюр.

И начала плакать.

* * *

В тот момент, когда она встретила Билла Ковача, нового редактора, Хелен захотелось почистить ему зубы.

Это было больше чем желание, больше, чем мания. Это была необходимость. Она никогда не испытывала ничего подобного, и это пугало ее. Она подумала о том сумасшедшем, который преследовал ееего звали Джон Гиддингс,  и внезапно его поведение перестало казаться таким ужасным. Вместо этого он стал понятный. Он не хотел причинить ей вреда, не хотел причинять боль, он просто хотел почистить ей зубы.

Так же, как и она хотела почистить зубы Биллу.

Теперь она не могла вспомнить, почему мания Гиддингса показалась ей такой странной, почему она так испугалась его. Она подумала о тех полароидных снимках в его квартире, об этих открытых ртах с чистыми, покрытыми пеной зубами, и ей захотелось пойти туда и изучить их, впитать бесконечные нюансы этих маляров, премоляров, клыков.

Что сейчас происходит с Гиддингсом? Чистят ли ему зубы в больнице? По идее должны. Несмотря на то, что он был в коме, его зубы нуждались в чистке. Но, без сомнения, какой-нибудь санитар с минимальной зарплатой выполнял эту работу небрежно, несколько раз в неделю устало проводя щеткой по передним зубам. Это казалось таким печальным. Она подумала о его видео по гигиене полости рта, его обширной коллекции зубных щеток, и мысль о том, что за его собственными зубами плохо ухаживают, заставляла на ее глазах появляться слезы.

Она никому не говорила о своих новообретенных желаниях, даже своей сестре. Ее потребность почистить зубы Биллу и внезапная одержимость гигиеной полости рта были ее собственными заботами, личными проблемами, и не должны были выноситься на всеобщее обсуждение.

Всю следующую неделю Хелен наблюдала за Биллом на собраниях и в многочисленных ненужных поездках в его офис, концентрируясь на его зубах, пока он говорил, надеясь увидеть его коренные зубы, когда он открывает рот. Она начала тренироваться, чистила себе зубы в туалете на перерыве и в обеденное время.

Она вспомнила, как смотрела фильм «Из Африки» и думала о том, как романтично и чувственно Роберт Редфорд мыл Мерил Стрип волосы. Сейчас она считала, что было бы гораздо сексуальнее и более романтичнее, если бы он почистил ей зубы. Она представила, как Редфорд любовно раздвигает ее губы, открывает рот, а потом щеткой с жесткой щетиной скребет крошечные белые резцы Мерил.

В пятницу она отправилась в «Сэв-он», а затем в «Уолгрин», чтобы посмотреть зубные щетки. Их было так много на выбор! Синие, зеленые, красные, желтые. Щетки с длинными, изогнутыми, коническими ручками, с жесткой или мягкой щетиной, со щетиной различной длины и цвета. Она никогда раньше не замечала, как красивы и изящны большинство зубных щеток, идеальное сочетание формы и функции.

Она хотела их всех.

Но она заставила себя выбрать только одну. И это был не самый дорогой и не самый экзотический экземпляр. Это был простой желтый «Орал-Би» с маленькой резиновой вставкой на конце ручки. Продается за доллар сорок девять.

Она сняла пакет с зубной щеткой с крючка в верхней части стеллажа и мельком взглянула в конец прохода

и там был Джон Гиддингс.

Он посмотрел на нее, затем перешел к следующему проходу.

Это не мог быть он. Это было невозможно. Согласно всем сообщениям, Гиддингс находился в медицинском центре ЮЭсСи, все еще в коме и, вероятно, умрет в течение следующей недели. Но она все равно поспешила за ним. Она должна знать.

Его не было в соседнем проходе. И в следующем. И в следующем. Его нигде не было в магазине.

Должно быть, ей все это померещилось. Этому нет другого объяснения.

Но ей все еще было не по себе, когда она взяла зубную щетку и направилась к кассе.

* * *

В следующий раз она увидела его в Эпплбиз.

Она была с коллегами из газетыони праздновали день рождения редактора текстов. Гиддингс был одним из помощников официанта. Он обслуживал не их, а другой столик на другой стороне ресторана. Он улыбнулся ей, когда они вошли, и кивнул, но она быстро отвела взгляд. Его здесь нет, сказала она себе. Он не может быть здесь. Это ее фантазия.

Она пыталась заставить себя поверить в это.

Билл, новый редактор, тоже был с ними в ресторане, и она наблюдала, как он говорит и смеется, тайком пытаясь заглянуть ему в рот как можно дальше. Когда он закусывал, она изучала движение его челюсти, пытаясь определить характер жевания, экстраполируя на то, где кусочки пищи могли застревать в зубах и нуждаться в чистке.

Через час после начала вечеринки Билл извинился, коротко переговорил с официанткой и направился в заднюю часть ресторана, где над альковом висела белая вывеска с надписью «туалеты».

Находилась ли он там на самом деле или нет, но через два столика от нее Элен увидела, как помощник официанта Гиддингс улыбнулся и кивнул ей, глядя на нее с поощрением и одобрением.

Она быстро встала из-за стола и последовала за Биллом в туалет. Достала из сумочки новую зубную щетку и открыла дверь мужской уборной. Он стоял у писсуара и обернулся, когда она вошла. Его член был в его руке, но она поймала себя на том, что смотрит на его рот, на его зубы. Они были такими белыми, такими ровными, такими совершенными. Интересно, ему приходилось носить брекеты?

 Хелен?  сказал он.  Что ты здесь делаешь? Это мужской туалет.

Ей хотелось прыгнуть на него, хотелось держать его рот открытым и начать чистку. Но вместо этого она отвернулась, пробормотала что-то о том, что вошла не в ту дверь, и вернулась в ресторан. Помощник официант, похожий на Гиддингса, исчез, и она вдруг почувствовала себя одинокой, униженной, смущенной. Она не могла вернуться на вечеринку, не могла снова встретиться с Биллом, поэтому выбежала из ресторана, перебежала через парковку к своей машине и поехала домой, всю дорогу плача.

Когда она приехала, на автоответчике было сообщение от сержанта Хансона.

 Джон Гиддингс вышел из комы,  сообщил Хэнсон.  По словам врачей, он пришел в сознание сегодня утром, в шесть тридцать три и находится в здравом уме. Он останется в больнице под охраной в течение следующих нескольких дней, пока его не выпишут, а затем будет переведен в окружную тюрьму до предъявления ему обвинения. Я просто подумал, что вы должны это знать.

Она не спала всю ночь, думая о Джоне Гиддингсе, думая о Билле Коваче, ее мысли метались между противоречивыми чувствами к преследователю и кристально чистым желанием к редактору. Эти двое были тесно связаны, как разные стороны одной медали. Ее мысли постоянно возвращались к фантазии о том, как она держит Билла и выхватывает щетку, а он смотрит на нее с широко открытым ртом.

Но что она будет делать, когда закончит чистить зубы редактору? Что будет логическим завершением?

Смерть.

Неважно, сколько раз она думала об этом, неважно, как она смотрела на все это, по-видимому, было только одно возможное развитие, один окончательный конец ее фантастического сценария. И больше всего ее тревожило то, что она к этому относится совершенно спокойно и этот конец ее особо не беспокоит.

Утром она поехала в больницу, чтобы увидеть Гиддингса.

Он, казалось, не удивился, увидев ее, и это привело ее в замешательство. Как будто он ждал ее, как будто он ожидал этого все это время.

Она принесла ему подарок, зубную щетку, фиолетовую Волну от Колгейт, но теперь ей пришла в голову мысль, что, возможно, ему не позволят оставить ее у себя. Щетку могут посчитать оружием. Нерешительно, неуверенно она достала из сумочки узкую прямоугольную коробочку и протянула ему. Его глаза загорелись, когда он посмотрел на изгиб фиолетового пластика через прозрачное целлофановое окно и опытными пальцами открыл коробку, вынимая щетку. Он улыбнулся, и она увидела, что зубы у него белые, десны розовые, а ротобразец гигиены полости рта.

 Спасибо,  сказал он.

Она рассказала ему все. С ее первых неясных порывов до встречи с Биллом в туалете. Она описала свое отчаянное желание почистить зубы редактору, желание настолько сильное и всепоглощающее, что даже разговор об этом доводил ее до слез.

 Что мне с этим делать?  спросила она, всхлипывая.  Что мне делать?

Он наклонился над металлическим столом с зубной щеткой в руке, нежно поместил ее между ее губ и умело принялся чистить зубы.

 Вверх и вниз,  шептал он.  Вверх и вниз.

Она широко открыла рот, давая ему доступ. Щетка скользила по коренным зубам, щетина слегка массировала десны, пластик рукоятки мягко прижимался к внутренней стороне щеки.

Все не так уж и плохо, подумала она. На самом деле, это было довольно мило. Она представила, каково было бы Биллу, если бы она чистила ему зубы.

Желание и потребность наполнили ее.

Билла здесь не было, зато был Гиддингс. И у нее случайно оказалась лишняя зубная щетка. Она быстро взглянула на дверь, увидела профиль охранника через защитное стекло. Он не смотрел на них.

Она нерешительно подняла руку, подняла щетку, просунула ее под его движущуюся правую руку и поместила ему в рот. Ее движения стали повторять его собственные.

 Вверх и вниз,  тихо сказала она,  вверх и вниз.

Он улыбнулся.

 Вправо, влево, вправо, влево.

Они оба улыбались, и прежде чем охранник вошел в комнату, чтобы разнять их, прежде чем Гиддингс задушил ее, она поймала себя на мысли, что их зубы должны выглядеть чистыми, красивыми и потрясающими. Их улыбки, вероятно, были ярче, чем у других людей в городе.

Может быть, в округе.

Может быть, в штате.

Может быть, во всем мире.

Задокументированные чудеса

В начале 1980-х годов, работая в маленькой городской еженедельной газете в северной Аризоне, мне поручили взять интервью и написать статью о пожилой даме, которая утверждала, что вылечилась от рака с помощью «психической хирургии». Она поехала в маленький городок в Южной Америке, где специалист-практик этого сомнительного искусства, используя только свои руки, «вытащил» из нее кровавый рак и бросил его в металлическую миску. У нее даже были фотографии!

Я пришел домой тем вечером и написал эту историю.

А на следующий день написал статью.

Туристический автобус трясся по пыльной немощеной горной тропе, служившей шоссе. Слева отвесная скала из песчаника уходила вертикально вверх сплошной непрерывной стеной. Справа лежали джунгли: огромная, запутанная, непроницаемая масса гигантских чуждых деревьев, ползучих паразитических лиан и густого подлеска, которые поднимались и опускались в тандеме с ландшафтом шизофренической земли.

Грегори с отвращением смотрел на жену, в сотый раз перечитывающую дешевую брошюру под названием «Задокументированные чудеса!» Как, черт возьми, он позволил себя уговорить? Они могли бы отдыхать прямо сейчас на песках Акапулько, или жить где-нибудь в Пуэрто-Вальярте, или даже наслаждаться роскошью какого-нибудь курортного отеля в Штатах за ту же сумму, которую стоило совершить это путешествие.

Он оглядел обветшалый автобус и своих попутчиков. Большинство из них спали, хотя одному Богу известно, как они могли спать в этом жалком транспорте без подвески. Остальные смотрели в потрескавшиеся и грязные окна на джунгли, их лица отражали физическую боль, вызванную их реальными или воображаемыми болезнями.

Грегори наклонился вперед и похлопал гида по плечу, сидящего перед ним.  Сколько еще?

Гид обернулся, толерантно и снисходительно улыбаясь.  Еще по меньшей мере два часа, Мистер Бергер. Почему бы вам не отдохнуть?

 На этой дороге? В этом автобусе?

Но гид снова повернулся лицом вперед. Грегори взглянул на жену, все еще читавшую рядом с ним, и выхватил у нее брошюру.

 Господи Иисусе, тебе обязательно знать это наизусть?

Она ничего не сказала, но улыбнулась той же снисходительной улыбкой, что и гид.

Он разорвал брошюру и бросил обрывки на пол, вдавливая их в неровный металл своим каблуком. Он откинул голову на спинку сиденья и демонстративно закрыл глаза, отвернувшись от жены к окну. Так он просидел, казалось, час, пока его беспокойный ум не начал создавать ритмичные музыкальные узоры из бессвязных толчков и грохота автобуса. Против своей воли он почувствовал, как его веки отяжелели и закрылись.

Он заснул.

Когда он проснулся, автобус уже останавливался на маленькой убогой площади маленькой убогой деревушки. Сквозь грязные окна он видел лабиринт крошащихся глинобитных зданий, увенчанных красными черепичными крышами, которые окружали автобус с трех сторон и ползли сотами вверх по склону густо поросшего лесом холма. Хотя здания были разных размеров и форм, с этого ракурса они казались связанными между собой. Грегори даже показалось, что они были частью одного массивного, причудливо построенного, здания. Он повернулся к жене:

Назад Дальше