По соседству с герцогом - Колдунов Аполлинарий Христофорович 11 стр.

 Ну, в тюрьме у тебя будет время газетки читать. Сколько не оторвешь, все на параше и прочитаешь.  Алексей сделал грустное лицо.  Новости у меня для тебя, Александр Исаакович. Бардачок Лизки Шу-Шу погорел. Лизочка, на вас, старых извращенцев, не надеясь, строчит показания, только бумагу подноси. Так что, милый, приплыл ты.  Он тяжело вздохнул и посмотрел на Сашку Пана.  Таки дела У Лизки мы целый гроссбух конфисковали. С заказами. Что же тебя, старый хрен, на малолеток потянуло, а? На нормальной бабе надорваться боишься?

 Доказать еще надо!  прошипел Рейнтоп.

 Нет, от изнасилования тебя адвокаты отмажут, денег хватит. А вот растление несовершеннолетней я тебе обещаю, как с куста.

 Сколько?  Рейнтоп повернулся к Владе.

 Понятно-о!  протянул Алексей. Встал во весь рост, и как скала навис над маленьким, пухленьким Рейнтопом.  Это ты мне? Секи, коллега! Эта нэпманская тварь муровца купить решила!  Влада даже зажмурилась от удовольствия, пока все шло по плану.  Вошь ты камерная Вот там тебя встретят!

Влада заметила, какими беззащитными стали черные, чуть навыкате глаза Рейнтопа. Лицо вытянулось, щеки побледнели. Второй актСгною в камере, сука!  прошел на отлично. Хоть сейчас к Станиславскому.

В сущности, они безбожно блефовали. Свинтить Лизку Шу-шу, в прошлом известную бандершу, по старости лет переквалифицировавшуюся в хозяйку элитного публичного дома, им бы никогда не дали. Все же люди! Да и жила бы Лизка в камере до первой весточки с воли. Слишком многое и о многих она знала.

Сашка Пан неожиданно всхлипнул и прошептал:

 Прошу все что знаю только не надо.

Алексей погладил Рейнтопа по голове.

 Не, кучерявый ты мой. Пойдешь по своей статье. А когда надоест петухом кукарекать, можешь закосить под политического. Бог даст, получишь новую статью. Переведут к белякам, если блатные отпустят. Вдруг так кому-нибудь понравишься, что он влюбится в тебя чистой мужской любовью. Ты разве этот вариант не учитывал, когда гимназисток за интимные места хватал?

 Владлена Сергеевна!  закричал Рейнтоп.

 Все,  Влада, как могла спокойно, повернулась к Рентопу.  Где его искать?

 У бляди своей новой он!  истерически закричал Рейнтоп.  У Лельки Линчевской!

 Кто такая Лелька Линчевская?  все тем же спокойным голосом спросила Влада.

 Да никакая она не Лелька, тем более Линчевская,  уже тише заговорил Сашка.  Это она так Леньке представилась, запал он на нее. А на самом деле шалава эта дочь Петра Федорова, извозчика. На Калашниковской улице они, дом семь

 А все-таки, Александр Исаакович, вульгарно ты о женщинах выражаешься,  сказала Влада и поморщилась.

В ту ночь оперативная группа МУРа ворвалась в указанную Сашкой Паном квартиру и арестовала неуловимого Леньку Пантелеева и его адъютанта Дмитрия Гаврикова. Их сразу отправили в Бутырку.

На суде обаПантелеев и Гавриковпризнали себя виновными. Несмотря на все страшные дела, Пантелеев произвел на всех весьма благоприятное впечатление. В прошлом наборщик, Пантелеев до своих бандитских выступлений ни в чем дурном замечен не был, вел честный образ жизни, и нельзя было бы сказать, что в нем заложены такие возможности.

Когда организована, была Красная Армия, Пантелеев поступил добровольцем, отправлен был на фронт, попал в плен, бежал и снова вступил в ряды Красной Армии. Затем он работал в государственных организациях (ПетроЧК и МЧК), где занимал ответственные посты.

Допрос Пантелеева закончился, и он снова занял свое место на скамье подсудимых рядом с Гавриковым. Цепь, которая была на время допроса снята, снова была скреплена, и Гавриков, вместе с Пантелеевым, опять были связаны. Заседание Трибунала было в тот день закрыто.

Конвой удвоен. Револьверы на изготовке, шашки наголо. И за этой непроницаемой стеной сверкающих кольтов и обнаженных шашок Пантелеев, а за ним и вся его свита, выведены были из здания Трибунала.

Бежать было немыслимо.

Александр Исаакович Рейнтоп собирался домой. Был уже поздний вечер, он засиделся на работе, вел трудные переговоры. После того, как его отпустили, и дело в отношении него прекратили, Рейнтоп счел за лучшее отойти временно от дел уголовных, и заняться делами коммерческими, разрешенными советской власть.

Неожиданно дверь открылась и в кабинет вошла молоденькая девушка. Она плотно закрыла за собой дверь подошла к столу.

 Здравствуйте, Александр Исаакович. Узнаете.

Рейнтоп мгновенно узнал Лелю. Он дернулся к ящику стола, где лежал браунинг, но в эту же минуту затылок пронзило острой болью. Ренйтоп совсем забыл, что сзади него находится дверь в маленькую комнату, используемую под отдых. Оттуда как раз в этот момент и вышел здоровенный громила. Увидев, что Рейнтоп дернулся к ящику, налетчик мгновенно среагировал и нанес Сашке Пану удар ребром ладони по шее.

Рейнтоп повалился на пол, но сознания не потерял.

 Вижу, узнали,  спокойно сказала Леля, как будто ничего не произошло. Она прошла к креслу, где сидел Рейнтоп, перешагнула через него.  Спасибо, Жорж,  сказала она налетчику.

Мужчина, которого назвали Жоржем, подошел к Рейнтопу, взял его за воротник, легко поднял и швырнул об стену. Рейнтоп пролетел через кабинет и больно ударился спиной.

 Не надо больше, Жорж,  остановила напарника Леля.  Если что, у нас еще будет время побеседовать с Сашей по-свойски.

Рейнтоп понял, что его сейчас будут склонять к организации побега Пантелеева. Других поводов прийти сюда у Лели не было. То, что она могла бы потребовать денег, для того чтобы скрыться, нечего было и думать. Леля никуда не собиралась. Это он понял по ее лицу.

Леля видимо поняла, что Рейнтоп догадался о цели их визита.

 Вижу, вижу, Александр Исаакович, что вы все прекрасно поняли,  сказала она, присаживаясь в кресло.  Нам надо не много, 20 миллиардов.

В голове Рейнтопа сейчас вихрем приносились одна за другой мысли. Деньги он конечно даст. Здесь сомнений быть не может, иначе его просто убьют, вскроют сейф здесь или дома, для Жоры Барина это было пара пустяков. В сейфах как раз нужная сумма.

Но вот в чем вопросоставят ли его в живых, если он даст деньги. Это была очень большая проблема.

Рейнтоп, сидя на полу, привалившись спиной к стене, тихонько постанывал.

 Леля, Леля,  укоризненно покачал он головой.  Мне уже много лет, а вы меня так швыряете, не хорошо. Лёне это бы не понравилось.

 Вот мы у него и спросим,  ответила Леля.  Деньги дашь?

 Леля, вы серьезно думаете, что из Бутырки бегут? На моей памяти это был только один смельчакДзержинский. Но он, поэтому и начальник ЧК.

Леля злобно прищурилась.

 Интересно, Саша, кто продал Леню?

Дыхание у Рейнтопа перехватило. Что известно, это шалашовке? Внешне, Рейнтопу удалось сохранить невозмутимость.

 Леля, об этом вам надо спросить в МУРе. Но вы туда, как я понял, не торопитесь.

Леля промолчала. Потом снова спросила:

 Так что с деньгами?

 Леля, мы с вами разумные люди. Если я вам сейчас дам деньги, вы меня порешите.

Заметив, как вздрогнула при этих словах Леля, у Рейнтопа забрезжила надежда.

 А делать этого я вам не советую, и не потому что очень хочу жить. Правда, это тоже есть. Но я забочусь о вас, еще совсем молодых людях. Вы не сходняк, что бы порешить уважаемого человека. За это вам просто оторвут голову, и не посмотрят, что Леня в большом авторитете ходит.

Леля задумалась. А ведь он дело говорит,  пронеслось у нее в голове.

 Дашь деньги, будешь жить,  наконец сказала Леля.  Правда, тебе придется поверить нам на слово.

 Придется,  утвердительно покивал головой Рейнтоп. Других выходов у него не было.

По дороге домой Рейнтоп мучительно размышлял. Сообщать в МУР или нет. И только войдя в квартиру, он решил. Надо сообщить, иначе потом ему точно не выбраться из этой поганой страны. А он уже определилсяостаток жизни он проведет в Ницце. Средства позволяли.

Влада, узнав о готовящемся побеге, даже не помышляла арестовывать Рейнтопа. Советская власть гуманнасообщение о побеге перевесить тот факт, что Сашка Пан дал для этого деньги. Адвокаты мгновенно докажут, что иного выхода у него не было.

А вот предотвратить побег было в ее силах.

Итак, процесс, заканчивается, приговор на днях вынесут. Результат его понятенПантелеева расстреляют. Сейчас три дня праздников, в эти дни внимание охраны, как не старайся, снижается, да и заключенным разрешат прогулки, а может, и двери камер будут открыты. До нового года Пантелеева расстреляют, это понятно. Значит, другого момента бежать у него не будет. Только предстоящие праздники. Жаль времени мало, выявить предателя, скорее всего не успеть.

План был прост. 7 ноября двери некоторых камер, по случаю праздника, действительно были открыты. Надзиратель 4 галереи Иван Кондратьев за 20 миллиардов согласился помочь. Он должен был заговорить другого надзирателя, предварительно передав ключи Мишке Корявому; в это время Мишка Корявый должен был открыть камеры Пантелеева и Гаврикова. Единственное чего не знали бандиты, что вся тюрьма была окружена, и бежать из нее невозможно. Однако необходимо выявить предателя. Поэтому решили дать возможность бандитам покинуть здание, а брать всех на улице. Потом установить, кто помогал беглецам.

Вначале у Кондратьева все шло по плану. Он передал ключи Мишке, а сам собирался пригласить надзирателя Васильева выпить чаю и в этот момент связать его. Пантелеев и остальные беглецы предполагали спуститься по связанной из лоскутов простыни веревке вниз. Для видимости Кондратьева предполагалось оглушить.

Однако все сорвалось из-за того, что Васильев проявил служебное рвение. Он не пошел пить чай.

Прошло три дня. Побега не было. Засаду необходимо было снимать. Влада уговорила оставить ее еще на ночь. Все решила случайность.

ночь с 10 на 11 ноября 1922 года

4 часа утра

Некоторое время в Исправдоме царила тишина. Вдруг погасло электричество. Весь исправдом освещался всего на всего одной висячей 500-свечевой электрической лампой, и эта лампа погасла.

Тюрьма погрузилась во мрак.

Еще мгновенье, и свет снова загорелся.

Где-то хлопнула дверь.

Снова погасло электричество.

Гавриков проснулся оттого, что кто-то звал его по имени. Проснувшись, он увидел Мишку Корявого.

 Выходи быстрее,  прошептал Мишка.

Гавриков вскочил и выбежал на галерею. Кто-то дернул его за рукав.

 Гаврила, надо срочно уходить,  это был Пантелеев.

 Как?  спросил Гавриков. Он успел посмотреть на нижние галерии и увидел, что на третьей и на второй находятся дежурные надзирательницы. Правда, они сидели за столами и, похоже, спали.

Снова погас свет, и стало тихо. Слышно было только напряженное дыхание Леньки. Сбоку кто-то тихо подошел. Это был Мишка Корявый. Гавриков с облегчением выдохнул.

 Вниз,  сказал Мишка.  По винтовой лестнице.

Они быстро спустились.

 Сюда,  бросил Мишка и быстро пошел в комнату свиданий. Там Ленька встал Мишке на спину и стал ломать окно. Сломав его, он стал вылезать. Мишка и Гавриков, не теряя времени, последовали за ним.

Попали они на кухню. Здесь никого не было.

 Быстрее,  торопил Мишка,  на улицу.

Беглецы выскочили во двор. Ворота были открыты. Но Ленька вдруг остановился. Звериным чутьем он понялтуда нельзя. Беглецы в растерянности остановились.

 Быстрее, Леня,  прошептал Гавриков.  Ворота же открыты, не равен час, закроют, и все.

Но Леня не побежал. Он стоял и осматривался.

Рядом была тюремная пекарня, там во всю уже шла работа, суетились люди. Но беглецы оставались в тени и их не замечали.

В это время боковые ворота тюрьмы, непосредственно примыкавшие к пекарне, открылись, и во двор стал заезжать груженая машина.

Это знак,  подумал Ленька, и бросились туда. Под прикрытием машины они проскочили ворота. Забежав за угол дома, они остановились, пытаясь отдышаться.

 Все, разбегаемся в разные стороны,  сказал Мишка Корявый и исчез в темноте проходного двора.

Надзиратель Васильев отходил в дежурку всего на двадцать минут. Его туда пригласил Кондратьев. Сели пить чай, и тут Кондратьев сказал, что он забыл на посту сахар. Вернулся через пять минут, но за это время он успел открыть камеры Мишки Корявого, Пантелеева и Гаврикова.

Тревога поднялась, когда Васильев вернулся на пост. Он сразу заметил открытые камеры, но беглецов уже не было. Погоня ничего не дала.

Утром, когда заседание Трибунала вновь открыли, еще очень немногие знали о том, что произошло в эту ночь.

Весь зал замер, когда председатель Трибунала огласил телефонограмму начальника Исправдома о бегстве Пантелеева и Гаврикова.

Несколько минут было тихо. Потом все взоры обратились на скамью подсудимых как бы для того, чтобы проверить, действительно ли место Пантелеева и Гаврикова пусто. Там, конечно, их не было.

Однако, бандитское счастье недолговечно, уже через неделю, у ресторана Донон были арестованы Гавриков и Мишка Корявый.

 Остался последний акт,  сказала Влада,  когда арестованных увели.  Ленька.

 И ты знаешь, как его поймать?  спросил Алексей.

 Кажется, знаю,  ответила Влада.  Я позвоню.

И уехала.

Марина глядела в сиреневую синеву ночи.

 Снег пошел,  сказала она.

Марина сидела на кровати, уютно устроившись в углу, обхватив колени руками, говорила или слушала, чуть наклоняя голову набок, и глядела ласково на Владу из-под густых ресниц. Влада полулежала рядом, счастливая и немножко обалдевшая. Менялись темы разговоров, они обговорили почти все на свете, переходя от грусти и тревоги к смеху и веселью.

 Владочка, милая,  заговорила Марина,  Мне очень не хватало тебя, очень Когда тебя рядом нетвокруг пустота Я так рада, счастлива, что ты опять пришла Подумать только, впереди целая ночь!

Они опять замолчали. Марина взяла Владу за руку. Влада любовалась подругойее не очень красивым, но изяшным лицом, прической под мальчика, большими выразительными глазами, острым моцартовским носом, большим ртом с тенью грустной улыбки, и точеным остреньким подбородком. Ее миниатюрная фигурка было столь же изящна, как и лицотрогательную худобу оттеняли бретельки черного маленького платья, подчеркивающего стройность и нежность ее тела. Марина сидела, обхватив руками изящные тонкие ноги, обтянутые матово-черными колготками и совсем не скрываемые коротеньким платьем; обута она была в туфли на высоких каблуках, блестящие и тоже черные.

Она прилегла рядом с Владой и погасила свет. Потом сбросила туфли и стянула с себя колготки и платье.

Оставшись обнаженной, она грациозно потянулась с глубоким вздохом. Влада увидела Марину потрясающе красивой, у нее сжалось сердце от восхищения и вдохновения ее красотой. Ее тело было самой нежностью! Сколько поэзии было в ее формах и движениях.

 Я обожаю тебя и счастлива!  выдохнула Влада единственную фразу, что пришла ей в голову.