По соседству с герцогом - Колдунов Аполлинарий Христофорович 5 стр.

 Моди, что ты о ней знаешь?  неожиданно для самой себя спросила Влада.

 Про Кору?  Модильяни развернулся к хозяину кафе и попросил принести вина.  Приехала сюда из Америки в надежде сделать быструю карьеру, а сама поет в варьете. Вместе с Жанной. Ведь так, малышка?

Жанна согласно кивнула головой и налила себе и Моди вина.

Моди приложился к стакану и продолжил.

 Достаточно взбалмошная натура. Я немного знаком с ее мужем, Харви. Бедняга, он оплачивает многочисленные уроки пения Коры, а она частенько срывает на нем злость. Харви ведет все хозяйство, Коре некогда. Она вся в театре.

Оценка не была лестной, но Влада практически не обратила на это внимание. Почему-то ее больше расстроил тот факт, что Кора была замужем.

 Скажи, Жанна,  обратилась она к подружке Модильяни.  Где я могу увидеть ваше представление?

Моди глухо рассмеялся.

 Не верю своим глазам,  проговорил он.  Женщина влюбилась в женщину с первого взгляда.

Но Влада уже не слышала и не видела Моди. Перед ее взором стояла прекрасная Кора. И почему-то в обнаженном виде.

Следующие два месяца прошли у Влады как прекрасный сон. Они часто виделись с Корой. Влада была богата, а Кора достаточно алчна, что, возможно, сыграло свою роль, в том, что уже через неделю они стали любовниками. Влада и Кора вместе посещали рестораны и театры, престижные выставки и кабаре. Правда, со стороны это выглядело так, что две прогрессивно настроенные женщины-подруги проводят досуг.

Все рухнуло 30 августа 1910 года. Кора пропала. Влада получила какое-то странное письмо. В нем Кора писала, что из-за болезни одного из ее близких родственников она вынуждена уехать в Калифорнию. Влада в растерянности прочитала письмо и ничего не поняла. Кора ни разу не говорила, ни о каких родственниках в Калифорнии, ни, тем более, о возможности отъезда в Америку. И еще одно обстоятельство смутило Владуписьмо было написано чужой рукой.

Рано утром 30 августа Влада поспешила домой к Криппенам. Позвонив в дверь, она в нетерпении постукивала ногой о тротуар. Дверь отворилась и Влада увидела секретаршу доктора КриппенаЭтель Леневё. Это было очень странно. Этель не жила в этом доме, и делать ей здесь и сейчас, в столь ранний час, было абсолютно нечего.

Влада поздоровалась.

 Доброе утро,  проговорила тоненьким голоском Этель. Владе она напоминала маленькую фарфоровую куклу. Этель знала о приятельских отношениях между Владой и Корой.  Миссис Коры нет дома, она уехала в Штаты.

Но Влада не слышала Этель. Она пристально смотрела на сережки секретарши. Это были серьги Коры!

Изобразив секундное замешательство, Влада быстро ретировалась. Она пыталась проанализировать ситуацию.

Так прошло десять дней. От Коры не было ни слуху, ни духу. Влада все больше нервничала, но не знала, что предпринять. Обращаться в полицию? Но ведь есть письмо Коры, в котором довольно ясно объяснена причина ее отъезда.

Все решило сообщение Харви Криппена. Он сказал Владе, когда она в очередной раз зашла справиться о новостях от Коры, что Кора умерла в Лос-Анджелесе от воспаления легких.

Доктор Криппен совершил самую большую ошибку в своей жизни. Он не знал, что затеял игру с самой охотницей на провокаторов, как называли Владу ее товарищи по партии.

Влада внешне никак не прореагировала на сообщение Харви. Но внутри все оборвалось. Она с удивительной ясностью поняла, что Кора мертва. И убийца, скорее всего, муж.

В этот же день она обратилась в полицию и рассказала там о своих подозрениях.

Шеф-инспектор уголовной полиции Франции Сюрте Клод Дью внимательно выслушал Владу.

На утро он отправился к Криппенам.

 Доктор,  сказал инспектор, усаживаясь в кресло.  Расскажите, где ваша жена. И будет лучше, если вы расскажете правду.

Криппен долго молчал, как бы решая для себя, что лучше. Наконец он сказал:

 Да, инспектор. Вы правы. Лучше горькая, но, правда. Моя жена жива и здорова.  Криппен снова замолчал.  Она сбежала от меня с одним богатым человеком. Я не знаю точно его имени. Вы понимаете, для меня все это страшно неприятно.

Услышав это от инспектора, Влада едва не задохнулась от возмущения.

 Ну да, конечно! Убежала!  Влада почти кричала.  Но то, что я вам сейчас скажу, инспектор, думаю, изменит ваше мнение. Во-первых, мы были любовниками с миссис Крой Криппен. И мы любили друг друга!

Инспектор Дью от потрясения, казалось, перестал дышать. Но Владе было уже все равно, как отреагирует инспектор на ее признание.

 Но это, возможно, не самое главное,  Влада перевела дыхание.  Главное, что все ценные вещи она оставила дома. Это тоже можно понять. Но, по моим данным, вещи миссис Коры на месте, а в некоторых теперь щеголяет секретарша доктора Этель. Если она убежала с богачом, он мог купить ей другие драгоценности, но она ведь не могла убежать голая? Как вы думаете, инспектор?

Дью, от этих известей, почти потерявший дар речи, даже не поинтересовался, откуда у Влады такие сведения. А между тем, Влада не просто так заходила почти каждый день к Криппенам. Ее умение вербовать людей, которое уже однажды очень ей помогло, сработало и на этот раз. Душевный разговор со служанкой КорыЭмили, женское понимание ее сложностей в отношениях с женихом, небольшая денежная помощьи результат налицо. Эмили рассказала Владе об обстановке в доме Криппенов все, что знала и даже больше. Как говорила Эмиличисто женское любопытство, что означало и подслушивание, и подглядывание.

И именно Эмили позвонила утром 14 сентября Владе и сообщила, что доктор и его секретарша уехали в неизвестном направлении. Придя утром к ним, домой, она обнаружила полное отсутствие вещей и самого хозяина.

Влада немедленно сообщила об этом инспектору Дью. Он тотчас выехал к дому Криппенов, где его уже ожидала Влада.

Они вместе вошли в дом, но даже тщательный осмотр ничего не дал. Никаких следов, никаких вещей.

Влада бродила по дому, и какая-то навязчивая мысль или, вернее сказать, оброненная кем-то фраза не давала Владе покоя.

Инспектор уже осмотрел дом, но не обнаружил ничего подозрительного.

 Так как, мадуамазель Влада, будем заканчивать?  спросил он.

 Да, похоже,  Влада никак не могла отделаться от мысли, что упущена какая-то мелочь. И вдруг она вспомнила. Эмили рассказала, что, однажды, войдя в одну из комнат, она обнаружила, что доктор выливает на пол воду. На вопрос, зачем он это делает, Криппен как-то непределенно заметил, что воздух в этой комнате слишком сухой.

Влада тогда чисто интуитивно уточнила, где была эта комната. Тогда она подумала, что доктор замывал следы крови. Но осмотр не дал никаких результатов. И все же попробовать стоило.

Влада прошла в эту комнату. Инспектор следовал за ней, еще не понимая, что она хочет предпринять.

Влада встала на колени и стала внимательно изучать деревянный настил в комнате. Доски слегка отходили, под ними была каменная кладка.

 Помогите,  попросила Влада инспектора, приподнимая одну из непрочно сидевших досок. Вместе они подняли несколько досок и увидели, что ряд кирпичей явно недавно вскрывали. Инспектор принес лом, и они приподняли эти кирпичи.

Открывшаяся картина поразила их. В углублении они увидели кровавое месиво. Это были части тела, в которых нельзя было различить ни головы, ни рук, ни ног. Остались лишь клочки от одежды.

От смрада, исходившего от останков, у Влады закружилась голова. Она выхватила из-за отворота рукава платок и прижала его к лицу. Инспектор не выдержал такой картины и выбежал из комнаты.

Влада тем временем стала внимательно осматривать останки и обнаружила среди них ткань, похожую на дамскую ночной рубашку. Слегка отогнув ее Влада, нашла меткуКК. Кора Криппен,  Влада прекрасно знала, как метила свое белье ее пассия.

В этот же день был объявлен розыск Харви Криппена и Этель Леневё. Точное описание было передано не только в газеты, но и по телеграфу на все отплывающие или отплывшие корабли.

Это описание попало и в руки капитана британского пассажирского парохода Монтроз Кэндла, который в Антверпене взял на борт мистера Джона Фило Робинсона с сыном Джоном. На второй день плавания капитану Кэндлу бросилось в глаза, что у сына Робинсона женские манеры. Больше того, со временем он сделал вывод, что взаимоотношения между ними больше напоминают отношения влюбленной пары, чем отца с сыном. Свои подозрения он передал телеграфом судовладельцу. Через день шеф-инспектор Дью сел на быстроходный пароход Лаурентик и нагнал Монтроз в Квебеке, где арестовал Робинсонов, оказавшихся Криппеном и Леневё.

Влада все это время находилась в странном лихорадочном состоянии. Газеты каждый день обсуждали ход следствия, а когда стало известно, что убийцы на борту Монтроза, то в Квебеке, помимо Дью, убийц встречали сотни газетчиков, а сам корабль на входе в акваторию порта встречали сотни лодок, с которых люди выкрикивали имена Криппена и Леневё.

Все это одновременно нервировало Владу, и подстегивало ее к отмщению. Но когда она увидела фотографии, на которых Криппена, словно загнанного зверя, выводили с корабля, она почувствовала страшную усталость, накопившуюся за этот месяц. И еще опустошенность. И именно в таком состоянии она пришла в Ротонду, где без сил опустилась за столик; привалилась спиной к стене, закрыла глаза и попросила принести бокал вина.

Она чувствовала такую опустошенность, что на следующий день, едва объяснив причину Ульянову, уехала в Москву. Там она полностью отдалась работе по устройству выборов в Государственную Думу.

* * *

В январе 1912 года Пражская конференция большевиков, участником которой была и Влада, единодушно рекомендовала Романа Малиновского кандидатом от большевиков в члены IV Государственной Думы. В выборах он должен был участвовать по списку рабочей курии.

В сентябре того же года Роман переехал в Петербург. В свою очередь московская охранка передала его столичной. Тогда-то с ним впервые встретился Сергей Павлович Белецкийначальник Департамента полиции.

Белецкий сразу оговорил условия:

 Встречаться с вами мы будем редко, ни в каких доносах о местной жизни, в доносах на конкретных лиц я не нуждаюсь, это дело охранного отделения. Арестов по нашим разговорам производить не буду. Мне нужно знать лишь общее настроение и положение в партии. Два раза в месяц я получаю сводку докладов от охранного отделения и заграничных агентов. Там всегда путаница и разногласия, так что я нуждаюсь в проверке. Вот этим мы с вами и будем заниматься.

 Ваше предложение меня устраивает  ответил Малиновский.

Они познакомились в 1913 году. Марине Ивановне Цветаевой было двадцать один. Владу поразило сочетание в ней надменности и растерянности. Осанка была гордаяголова, откинутая назад, с очень высоким лбом, а растерянность выдавали глаза: большие, беспомощные, как будто невидящиеМарина страдала близорукостью. Волосы были коротко пострижены в скобку. Она казалась Владе не то барышней недотрогой, не то деревенским пареньком. Марина тогда прочитала Владе свое новое стихотворение:

Мальчиком, бегущим резво,

Я предстала Вам.

Вы посмеивались трезво

Злым моим словам;

Шалостьжизнь мне, имяшалость!

Смейся, кто не глуп!

И не видела усталость

Побледневших губ.

Вас притягивали луны

Двух огромных глаз.

 Слишком розовой и юной

Я была для Вас!

Тающая легче снега,

Я былакак сталь.

Мячик, прыгнувший с разбега

Прямо на рояль,

Скрип песка под зубом или

Стали по стеклу.

 Только Вы не уловили

Грозную стрелу

Легких слов моих и нежность

Гнева напоказ

Каменную безнадежность

Всех моих проказ!

Тогда Влада еще не знала, кому эти строки были посвящены. Только позже она познакомилась с близкой подругой МариныСофьей Парнок. Софья была на семь лет старше. Тогда Влада не сразу поняла отношений между ними.

Софья Парнок уже тогда была известна под именем Русской Сафо. Родилась она в Таганроге, в семье аптекаря. Ранняя смерть матери, и второй брак отца сделали ее отношение к семейной жизни нетерпимым.

Стихи Софья начала писать с раннего возраста. Многочисленные странности юной Софьи (экстравагантность в одежде, излишняя эмоциональность) отчуждали ее от общества, обрекали на одиночество.

Первый лесбийский роман Парнок с Надеждой Поляковой начался очень рано, в 16-летнем возрасте, и длился около трех лет. После его печального финала Парнок ненадолго уехала в Женеву, где вышла замуж за Волькенштейна, но это никак не изменило ее лесбийской сущности.

* * *

Осенью 1914 года Марина жила в квартире номер три дома шесть по Борисоглебскому переулку, между Поварской и Собачьей площадкой. Строгий фасад этого небольшого двухэтажного дома не соответствовал его сложной и причудливой внутренней планировке. Большая квартира под номером три, которую снимала семья Цветаевой, находилась на втором этаже и имела, в свою очередь, три, а точнее, два с половиной этажа: обычный и мансардно-чердачный, где многие помещения находились на разной высоте. Передняя; коридор; большая гостиная со световым колодцем в потолке; комната без окон, темная; большая, в сорок метров, детская; небольшая комната Марины с окном во двор; комната для гостей с одним окномтаков низ. Верх: закоулки, повороты, лестницы, ванная, кухня, комната для прислуги; просто чердак и еще две комнаты: мансардная, небольшая, и другая, значительно большаяСергея.

У нее всегда было дома запустение. Марина патологически ненавидела домашнее хозяйство. Все было накидано, покрыто пылью, табачным пеплом. К Владе подошла маленькая, очень худенькая, бледная девочка и, прижавшись доверчиво, зашептала: Какие бледные платья! Какая странная тишь! И лилий полны объятия, и ты без мысли глядишь. Влада похолодела от ужаса: дочке ЦветаевойАлебыло, тогда пять лет, и она декламировала стихи Блока. Все было неестественным, вымышленным: и квартира, и Аля, и разговоры самой Мариныона оказалась увлеченной политикой, говорила, что агитирует за кадетов.

Влада достаточно быстро поняла, что политикаширма, за которой Марина пытается скрыть раздирающие ее мучения в личной жизни. Она металась между мужем Сергеем Эфроном и вторым мужем Софьей, которая любила называться Андреем Поляниным.

Софья Яковлевна Парнок. Умна, иронична, капризна. Внешность оригинальна и выразительна. Большие серые глаза, бледное лицо, высокий выпуклый лоб, светлые, с рыжим отливом, волосы, грустный взгляд, свидетельствующий о затаенной печали, а может быть, надрыве. На облике Парнок сказался, вероятно, особый склад ее натуры и судьбы, что придавало ее манерам драматический, терпкий привкус. Позадимоментально распавшийся брак, ибо от природы Парнок была наделена сапфическими наклонностями. Не собранные в книгу стихистрогие, созерцательные: о природе, об одиночестве, о душе.

Парнок очаровала Марину с первого взгляда. Влада лишь позже поняла, что Марину влекло преимущество возраста; лишившись матери, Марина тянулась к женщинам старше себя. Лидия Александровна Тамбурер, Аделаида Казимировна Герцыкэто были любимые собеседницы, внимательные, снисходительные, понимающие друзья. Здесь же разница в возрасте была незначительна, но Владу не покидало ощущение странности, двусмысленности отношений, которое по началу пугало, а затем необыкновенно влекло. Образ старшей подруги Мариной мифологизировался.

Влада не хотела быть ее мужем. Они просто любили друг друга, и тогда Марина написала для Влады -

Вот и мир, где сияют витрины.

Вот Тверскаямы вечно тоскуем о ней.

Кто для Влады нужнее Марины?

Милой Владочки кто мне нужнее?

Мы идем, оживленные рядом,

Все впиваязакат, фонари, голоса,

И под чьим-нибудь пристальным взглядом

Иногда опуская глаза.

Только нам огоньками сверкая,

Только наш, он, московский вечерний апрель,

Взрослымулица, нам же Тверская 

Полувзрослых сердец колыбель.

Однажды Марина и Софья уехали в Ростов. Марина уехала дней на десять,  напишет Сергей сестре Вере.

7 мая 1914 года, 10 часов утра, Петербург

здание Государственной Думы

В перерыве между заседаниями к Председателю Думы Родзянко подошел товарищ министра внутренних дел Джунковский.

 На пару слов, если позволите, Михаил Владимирович,  обратился он к Родзянко. На взгляд Родзянко, генерал был сильно взволнован.