Ладно, Николай Николаевич, сказал Левин, выслушав Михайлова, продолжай расследование и завтра приблизительно в такое же время позвоните мне. Помощь нужна?
Нет, спасибо, ответил Михайлов. Людей мне дали, нужду ни в чем не испытываю.
Тогда до завтра.
До завтра.
За окном стемнело. Михайлов снова перебрал в уме все события прошедшего дня.
Его не покидала уверенность, что случай с Кравченко не просто убийство, что за всем стоит нечто гораздо большее, неуловимое на первый взгляд, окутанное какой-то тайной. И хотя утверждения Скачко о какой-то голове в «Жигулях» преследуемого голословны, Михайлов не сомневался: связь между убийством Кравченко и происшествием с патрульной машиной ГАИ существует. Он только пока не знает какая. Но это, возможно, дело времени. В ближайшие дни обязательно всплывет еще что-то, что наконец потянет за собой нить этого запутанного до невозможности клубка.
Часть II ПРЕДЧУВСТВИЯ
«На сердце непонятная тревога,
Предчувствий непонятный бред.
Гляжу впереди так темна дорога,
Что, может быть, совсем дороги нет».
1
Ольга! Ольга! зовет её кто-то.
Ольга в сумерках стоит на какой-то равнине, вокруг пышно клубится молочно-сизый туман. Неподалеку дремучий темный лес. Голос доносится оттудаприглушенно, но отчетливо. Ольге нужно идти туда. Какая-то сила толкает её в том направлении. Она идет. Без страха, даже с любопытством. В голове чистони шума, ни боли, ни мыслей. Тишины вокруг нет, хотя нет и звуков. Воздух плотный, густой и приятно ласкает слух. Такая атмосфера не сводит с ума, и голос не звучит пугающе.
Ольга, Ольга, мягко, протяжно выплывают из темных зарослей звуки. Сюда, зовут и манят.
Она идет и приближается к какой-то одинокой кособокой хижине на опушке. Вокруг ни души. Ни птицы, ни зверя. Деревья за хижиной стоят плотной непроходимой стеной. Их кроны пугающе нависли над крышей, но Ольга, не чувствуя страха, неторопливо поднимается на крыльцо. Ступени под ногами скрипят, стонут. Переступает высокий порог, входит в хижину. Здесь тоже темно, но в центре, в полумраке, она видит стол. На нем лежит кто-то, накрытый белоснежной, светящейся изнутри простыней.
«Сережа? возникает сразу у Ольги. Он все-таки не умер? думает она. Нельзя же быть мертвым в двух разных местах. Если там он мертв, значит, здесь жив. Мне нужно только его растолкать, разбудить, и все кончится. Он встанет, и мы уйдем. Я просто уверена в этом. Надо только подойти, взять его за руку и повести с собой».
Так думает Ольга, двигаясь к столу. Но вдруг замечает, как из темноты неожиданно выступает Лайма. Ее лицо не страшное, прежнее, живое, такое, каким его привыкла видеть Ольга. Лицо, обрамленное копной пышных блестящих волос. Лайма улыбается ей, сердечно, доброжелательно.
Лайма? спрашивает её мысленно Ольга. Как же так, Лайма? Ведь ты умерла!
А ты хотела моего Сережу? все так же дружелюбно улыбается Лайма. Ты думала, он любит тебя? Сережа любит меня, говорит Лайма, медленно стягивает с головы Сергея покрывало, наклоняется к нему и долго целует в губы. Потом, не отрывая своего лица от его щеки, снова смотрит на Ольгу и опять улыбается.
Ольга удивлена.
Сергей тоже поворачивает к ней голову, смотрит на Ольгу и тоже расплывается в дружеской улыбке.
В ту же секунду Лайма неторопливо натягивает на Сергея покрывало.
Тебе не разлучить нас, слышит Ольга. Сначала из уст Лаймы, потом со всех сторон. Она не понимает, откуда исходят звуки, вертит головой и, не находя никого, снова поворачивается к Сергею.
Лаймы больше нет. Тогда Ольга подходит к столу и сама стягивает покрывало со своего друга. Но вместо лица Сергея в этот раз на нее смотрит пустота. Его головы нет!..
Ольга подхватывается с постели.
Опять странный сон. Что он несет на это раз? Почему теперь ей явилась Лайма? Она так лукаво смотрела, будто смеялась, издеваясь, над ней. Если бы это было наяву, а не явление сна, Ольга бы решила, что Лайма что-то задумала.
И почему она сказала: «Тебе нас не разлучить»?
«Я схожу с ума? Зачем мне все это снится? Ольга в растерянности. Может, она меня предупреждает? Или я скоро умру?» вдруг ни с того ни с сего вспыхивает у Ольги в голове.
Она похолодела. Страх вновь закрался в сердце.
Бабушка, произнесла она сначала тихо, потом громче:Бабушка!
На её зов прибежала испуганная Ирина Петровна.
Бабушка, мне опять все это приснилось. Я не умру, бабушка, не умру?!
Ирина Петровна обняла внучку, прижала к себе и стала успокаивать:
Да что ты, нет, конечно, нет: ты еще такая молодая.
Но почему мне снова снятся мертвецы? Тогда Сергей, теперь Лайма?
Ирина Петровна и сама не знала, что ответить. В последнее время тревожные сны Ольги начали и её беспокоить.
Может, к перемене погоды, попыталась она хоть как-то отвлечь Ольгу от ночного кошмара.
Нет, бабушка, нет, словно стала о чем-то догадываться Ольга. Это она меня, кажется, предупреждает.
Кто тебя предупреждает?
Лайма!
Ирина Петровна удивленно посмотрела на Ольгу.
А ты часом не заболела, внученька?
Бабушка, тихо произнесла тут Ольга, я же тебе не всё сказала.
Ольга спрятала свое лицо на плече у бабушки.
Я ведь никому не говорила, никому, поверь. Лайма-то из-за меня умерла!
Удивлению Ирины Петровны не было предела.
Свят, свят, свят, внученька, окстись. Что ты такое говоришь? Что значитиз-за тебя?
Из-за меня. Я ведь спала с Сергеем, понимаешь, спала, а Лайма всё узнала! вдруг разрыдалась Ольга, тесно прижавшись к Ирине Петровне. Тут наконец и до Ирины Петровны дошло, что Ольга хотела ей сказать:
Вот так дела, совсем растерялась она. Так ты это с ним?
Да, бабушка, да! продолжала рыдать Ольга.
И она
Она узнала. А потом, потом Ты всё знаешь.
На минуту в комнате воцарилось молчание. Ирина Петровна попыталась собраться с мыслями. Она и предположить не могла, что такое может случиться. Ольга ведь с Лаймой были близкими подругами, прямо неразлейвода. И она никогда не замечала, чтобы у Ольги было такое серьезное чувство к Сергею. Он до армии приходил к ней, уходил Ольга сама говорила: «У нас с Сергеем просто дружба». Да если бы Ольга влюбилась в Сергея, разве она не заметила бы? Это ведь не утаишь.
Ба, мне страшно, всхлипнула снова Ольга. Я ничего не понимаю, ба. Что делать?
Ирина Петровна не знала, что ответить. У неё все перемешалось в голове.
Попробуй заснуть, милая, только и сказала она.
2
Ирина Петровна разволновалась не на шутку. Поначалу сны Ольги, её опасения и беспокойство казались ей пустыми, не стоящими внимания. Но после ночного разговора, после того, что ей рассказала Ольга, она не находила себе места. Какими-то тревожными казались ей последние события.
Утром недолго думая она позвонила своей старой приятельнице Глафире Федоровне, женщине, чувствующей, как ей казалось, все необычное. В семь утра та давно уже не спала.
Глафира Федоровна выслушала её внимательно, потом несколько секунд молчала, как будто обдумывая услышанное, и наконец сказала:
Пусть твоя внучка приезжает, я с ней сама поговорю.
Договорились, что Ольга подъедет к десяти утра. У Ирины Петровны немного отлегло от сердца. Она была уверена, что Глафира Федоровна поможет.
Едва Ольга проснулась, Ирина Петровна села рядом, накрыла её ладонь своей.
Ну, как ты, солнышко мое? улыбнулась она.
Вроде ничего, ответила Ольга.
Знаешь, я не могла уснуть после всего, что ты мне рассказала, Ирина Петровна не хотела лишний раз напоминать Ольге о её переживаниях. Я думаю, что это серьезно, и тебе на самом деле нужна помощь.
Ольга посмотрела на нее вопросительно. Ирина Петровна, видя, что внучка готова её слушать, не стала долго тянуть:
В общем, я тут по телефону разговаривала с одной старой приятельницей. Она отличная гадалка, ну и всё такое, и согласилась встретиться с тобой, выслушать, может, посоветовать что. Тебе, я думаю, нужно обязательно к ней сходить. Поверь, она женщина понимающая, серьезная, я просто уверена: она поможет тебе.
Ольга с сомнением посмотрела на Ирину Петровну.
В чем она может помочь мне, бабушка? Мне сейчас, кажется, никто не может помочь.
И все же сходи к ней, сходи. Вреда не будет, а пользы, может, и прибавится. Как в народе говорят: лучше пропасть, чем терпеть злую напасть.
Ольга еще пребывала в сомнении.
Не знаю, бабушка, выйдет ли из этого что-нибудь?
Она считала, что нет. Разве ей сейчас к гадалке обращаться надо? Скорее, к психиатру. Кто знает, какие еще ей приснятся сны. Бессонные ночи совсем не в радость.
Но может, тут действительно доктора не помогут? Может, бабушкина знакомая все-таки подскажет что-нибудь? От нее ведь не убудет, если она сходит к гадалке. Хотя бы ради того, чтобы успокоить бабушку.
Ольга поднялась с постели, пошла на кухню, где бабушка готовила завтрак.
Я решилась, сказал Ольга. Расскажи мне, где живет твоя колдунья.
Ирина Петровна довольно улыбнулась.
Знаешь, когда она мне гадает, я прямо диву даюсь, откуда она все знает. Вот увидишь, она тебе всю правду скажет, от и до.
Ирина Петровна рассказала, как добраться до её знакомой. Ольга приняла душ, позавтракала, оделась и отправилась к Глафире Федоровне.
Гадалка жила в одном из самых старых районов их городка Дома там были двухэтажные из красного кирпича и отличались от других широкими зубчатыми фронтонами, арками над входом в подъезд, высокими узкими окнами, трехметровыми потолками и отсутствием санузлов, потому что строились еще до революции.
Несмотря на утреннюю прохладу, у подъезда дома Глафиры Федоровны уже собрались старушки и кому-то перемывали косточки. Ольгу они окинули недоверчивыми взглядами. Видимо, им давно надоели посторонние.
Квартира Глафиры Федоровны находилась на втором этаже. Ольга негромко постучала в деревянную покрашенную в коричневый цвет дверь. Из-за нее вскоре послышалось шарканье. Щелкнул замок, и в щели показалось круглое, обрамленное косматой сединой и изборожденное глубокими морщинами старушечье лицо. Глаза вцепились в Ольгу так настороженно, что девушке стало не по себе. Она спросила:
Вы Глафира Федоровна?
Нет, ответила та. А вы кто?
Ольга сказала. Старуха еще раз окинула её взглядом, потом отворила дверь пошире и сказала:
Входите.
Ольга вошла.
Здесь можно раздеться, указала старуха на вешалку в узкой прихожей.
Ольга скинула курточку и берет, повесив их на свободный крючок.
Сюда, указала старуха Ольге на стеклянную непрозрачную дверь.
Комната была небольшая, светлая, но так плотно заставлена, что между столом, стоявшим посредине, и прочей мебелью расстояние было не больше полуметра. Ольга подумала, что хозяева перемещаются исключительно боком. Однако, несмотря на обилие всяких антикварных безделушек, дилетантских пейзажей и портретов, комнатных растений и фотографий на стенах, комната не казалась перегруженной, даже чувствовался уют и какой-то шарм, присутствующий даже, мнилось, в атмосфере. Кровать была аккуратно застелена красным китайским покрывалом с золотистыми фазанами, на диване лежали небольшие подушечки из красного и синего атласа, во всем царили ухоженность и порядок. Видно было, что проживающие здесь женщины чрезвычайно порядочны и чистоплотны.
Вы Ольга? неожиданно раздался сзади негромкий, но твердый голос. Внучка Ирины Петровны?
Да, тихо ответила Ольга, оборачиваясь к женщине. Она невольно вздрогнула от заставшего её врасплох голоса.
Садитесь, пригласила её Глафира Федоровна, сама устраиваясь напротив.
Глафира Федоровна оказалась очень полной, ширококостной женщиной лет под пятьдесят, а может, чуть больше. Взгляд был таким же цепким и пронизывающим, как и у старухи, которая впустила Ольгу. Волосы чуть взбиты и покрашены в каштан.
Глафира Федоровна уселась за стол, положила на него свои полные смуглые руки и, не отрывая взгляда от Ольги, спросила:
Итак, как я поняла из рассказа твоей бабушки, у тебя, дорогая, серьезные неприятности.
Ольга поникла и кивнула.
Ладно, сейчас все узнаем, сказала Глафира Федоровна и протянула руку к картам, лежавшим слева от неё на серванте.
Ольга опустилась на диван, и теперь Глафира Федоровна, сидящая за столом, будто возвышалась над ней.
Пока я буду раскладывать карты, думай только о том, что ты хочешь узнать. Не отвлекайся на пустяки и постарайся сосредоточиться, говорила ей гадалка, тасуя колоду.
Когда все необходимые карты были разложены, Глафира Федоровна стала их читать, передвигая пухлыми холеными пальцами от одной тройки к другой. Несколько раз она поднимала голову, встречаясь взглядом с Ольгой. Девушка заметила в глазах гадалки беспокойство и встревожилась:
Что-то не так?
Глафира Федоровна еще раз пробежала глазами по раскладу, что-то пробубнила себе под нос, несколько раз закатила глаза, как будто что-то припоминая, и наконец, не отрывая взгляда от карт, стала говорить.
Вокруг тебя, девочка моя, сплошная смерть. И в прошлом, и в настоящем, и в будущем. (Ольга еще пуще заволновалась.) Но ты не умрешь, продолжала гадалка. Смерть только коснется тебя. (Она подняла одну тройку карт.) Я вижу мертвую женщину. Она недовольна тобой. Она тебя ненавидела, но теперь простила и хочет успокоиться, но не может. (Глафира Федоровна положила карты на стол.) Между вами стоит еще кто-то. Третий. Он не дает тебе спокойно спать, хотя и принадлежит ей. Ты никак не можешь освободиться от него, что-то еще связывает его и тебя. Что-то, что вы не можете разорвать до сих пор.
При последних словах гадалки Ольга почувствовала дрожь во всем теле. Неужели обо всем этом говорят карты?
Ольга сказала:
Это я виновата в её гибели.
Глафира Федоровна, не поднимая головы, из-под бровей посмотрела ей в глаза.
Значит, и он был виноват, иначе она не находилась бы сейчас между жизнью и смертью.
Что? взволнованно спросила Ольга. Между жизнью и смертью?
Да, не менее взволнованно ответила гадалка. Она еще не мертва, но уже не жива. Её кто-то вызвал оттуда. Может быть, он, а может, кто-то другой, близкий ей человек, я не знаю, и она хочет что-то тебе доказать.
Сердце Ольги, казалось, выпрыгивало из груди.
Мне тоже так показалось. Она сказала мне: «Тебе нас не разлучить». Она приходила ко мне. Во сне. Я думала, это и вправду сон. Это же был сон! Она умерла! Как она может мучить меня?!
Глафира Федоровна снова посмотрела пристальным взглядом в испуганные глаза Ольги:
Мне кажется, ты чего-то не договариваешь, девочка моя. Расскажи мне всё. Может быть, я смогу тебе помочь.
Ольге ничего не оставалось, как рассказать гадалке обо всем, что произошло с ней за последние два дня, рассказать обо всех своих снах и предчувствиях.
Её рассказ получился сбивчивым и неопределенным. Ольга то и дело возвращалась назад, от снов к реальности, от реальности к чувствам, но Глафира Федоровна не зря общалась с людьми, она сразу поняла, что девушка просто-напросто запуталась в себе и её сейчас нужно только успокоить, внушить, что ничего серьезного с ней не произошло и бояться снов, какими бы ужасными они ни были, не нужно.
Она сказала Ольге:
Да, девочка, моя, вижу, что ты попала в непростую ситуацию, тут я тебе, как говорится, не помощница. К сожалению, тебе самой придется распутывать весь этот дьявольский клубок. Но посоветовать кое-что могу. Нужно обязательно выяснить, где похоронена твоя подруга, и в ближайшей от её могилы церкви поставить за упокой её души свечку, а заодно и самой покаятьсяслишком много на тебе грязи. Ведь вся вина в том, что душа этой несчастной до сих пор не может утихомириться, целиком, как я поняла, лежит на тебе. Покайся, и тогда она наверняка от тебя отступит. Уйдет, куда ей и положено. Ты меня поняла?
Глафира Федоровна замолчала. Больше говорить было нечего. Ольга, как сомнамбула, поднялась, положила на стол перед гадалкой пару купюр и собралась уходить.
Милочка, сказала Глафира Федоровна, отодвигая обратно Ольге её деньги, я не возьму с тебя ничего. Ты же не из прихоти ко мне пришла, не из праздного любопытства. Я уважаю чужую боль, потому что знаю, что больэто чувство, данное нашей душе для испытания, для того, чтобы душа не зачахла. И человек тогда может считать себя человеком, когда он научится ощущать чужую боль. Иди с миром, пусть тебе сопутствует удача.