Затем оттянул от себя Симон, на время оборвав наши узы, и уложил ее на кровать. Она подняла ноги и широко раздвинула их, приглашая к себе. Затем сложила руки лодочкой у меня на затылке и направила мой рот вниз, к бархатистой, сладкой влаге между своих бедер. Я лакал ее соки, сосал клитор и просовывал язык вглубь, а она задыхалась от удовольствия; ляжки Симон трепетали. Ее стоны подливали масла в огонь моей жажды. Мой язык смахивал легкими щелчками по клитору, словно круглая пила, тем самым сводя ее с ума. Ее пальцы сжали мою голову сильнее: Симон вдавливала меня в свое лоно, будто хотела задушить. Я не мог дышать, но мне это было все равно. Я хотел умереть внутри нее, утонуть в ее нектаре.
Когда она кончила, целая волна расплескалась о мой язык. Ее тело буквально лихорадило. Ногти разорвали простыни, на шее проступили вены. Сквозь стиснутые зубы вырвался слабый крик. Ее оргазм получился настолько мощным, что я и сам кончил. После очередной порции удовольствия, захлестнувшего тело, Симон оттолкнула меня от своих ног и подняла голову к моей груди. Она облизывала и покусывала мои соски, и меня пробирал сладострастный холодок. Когда я задрожал, будто пораженный безумием, Симон обеими руками схватила мой член и начала поглаживать его, не забывая о моей груди. Я чуть не взорвался. Она потянула мою голову, чтобы я встал на четвереньки, и зажала мой пенис между губ. Ее язык облекал конец моего набухшего органа, купая его в слюне. До оргазма оставались считанные секунды. Затем ее рот наполнился спермой. Она заструилась по щекам, капая с губ на подбородок, а с подбородка на шею. Симон вытащила член и выдоила последние капли на вытянутый язык. После облизнулась и при помощи указательного пальца собрала сперму с лица и шеи в рот. Эрекция начала проходить, но едва она снова стала лизать и сосать член, он опять запульсировал.
Я поставил Симон на четвереньки, вошел в ее мокрую киску в позе, привычной для спаривающихся млекопитающих, и разогнался внутри с новыми силами. Я ощущал, как вокруг моего члена стягивались ее мускулы, увлекая его все глубже и глубже. Симон содрогалась на нем, ее задница шлепалась о бедра так, что в щеках заклокотало. Я шлепнул ее сладкую маленькую попку. Девушка задыхалась, хрюкала, но продолжала двигать телом.
Кончив, Симон застонала и расплакалась. Тело девушки забилось, точно в конвульсиях: ее спазмы довели меня до высшей точки удовольствия. За последние годы это, как ни странно, был первый раз, когда я кончил в женщину. Райское ощущение! Мы рухнули на кровать и обняли друг друга, как два разлученных любовника, которые теперь воссоединились. Потом мы смеялись, долго и без передышки. Мы выжили. У нас было лекарство.
Снаружи эхом разносились звуки страсти, словно радиопередача со стереосистемы с усилителем, включенным на «десять». Будто весь город трахался.
Что происходит?спросила Симон.
Давай посмотрим.
Мы подползли к окну спальни и выглянули на улицу. Там стоял хаос. Поначалу мне показалось, что это какой-то бунт. Тела лежали вдоль тротуара, на капотах машин, в автомобилях, посреди улицы. Они переплетались, стояли на коленях, лежали, сидели. На корточках, на четвереньках, по-пластунскиво всевозможных позах. Понадобилась секунда, чтобы понять: люди занимались сексом. Везде. Каждый яростно трахался друг с другом. Вакханалия, которая простиралась во всех направлениях. Рай для сексоголика.
Пошли!
Я взял Симон за руку, и мы выбежали на улицу, захлестнутую голым, потным, стонущим потопом. Я сразу же почувствовал, как меня обхватила дюжина рукони гладили и ласкали. Влажные рты, губы, языки, груди и пенисы. Все были устремлены ко мне, и я утонул в них, одурманенный величайшим в мире афродизиаком. Надежда. Свобода. После десятилетий страха, десятилетий волнения и тревоги, мы наконец-то освободились. Ведь у нас было лекарство.
Мы занимались сексом всю ночь напролет, удовольствие перерастало в боль, когда плоть начала стираться, лопаться и кровоточить. Все больше и больше людей присоединялись к нам, и вскоре стало ясно, что мы не остановимся. Что бы нам ни вкололи, это было не столько лекарство от СПИДа и всевозможных ЗППП, сколько симулятор, затронувший первобытный участок амигдалы, где наши сексуальные желания и инстинкты выживания соединились и устроили бунт. Жажда еды, жажда сна, жажда водывсе было подавлено в пользу единственного инстинкта. Произведение потомства. Мы тратили наши телесные флюиды без возможности восстановлениямы не прерывались, чтобы набраться сил.
День закончился, настала ночь, затем снова день, но мы продолжали заниматься сексом. В агонии люди сталкивались, истекали кровью, кричали, но по-прежнему энергично и яростно совокуплялись.
Я люблю тебя, Симон.
И я тебя, Шарк.
Марк. По-настоящему меня зовут Марк.
И и тебя, Марк.
Я ничего не понял, как и Симон. Просто показалось, что я должен был это сказать. За последние сутки я поимел более дюжины женщин более чем сотню раз, но меня тянуло только к Симон. Я был уверен, что умру вместе с ней. И в том, что это произойдет скоро. Моя последняя эякуляция состояла преимущественно из крови. Ее вагина и анус теперь представляли собой разодранные кровоточащие пасти, потоком выплевывающие сперму бесчисленного множества мужчин. Но я продолжал таранить ее с прежним маниакальным рвением. Мои легкие разрывались, мускулы болели, а пенис лишился большей части кожи.
Я посмотрел в глаза Симон и рассмеялся.
Двадцать четыре часа назад мы оба считали, что будем жить вечно, что лекарство сделает нас непобедимыми. А сейчас собирались затрахать друг друга до смерти. Симон тоже засмеялась, а потом закричала, когда очередной оргазм пронзил ее голодающее обезвоженное тело, и продолжила трахать меня.
Перевод Максима Деккера.
Wrath James White, After The Cure, 2011