Крысы собрались вокруг нас, мутанты, мерзости различного рода. Они приближались все ближе. Чувствовали себя хозяевами в этом черном, смердящем кошмарном мире. Надвигались, оттесняя нас все дальше, словно вели нас к чему-то.
Мы шлепали по воде, в любой момент готовые открыть огонь... только ради чего? Крысы похоронили бы нас заживо в считанные секунды. Их было слишком много.
Спекс обошел кусок обвалившегося сверху пола и закричал. Я никогда не забуду этот крик. Будто его мозг взорвался перед лицом нового, невыразимого ужаса.
Он повалился на меня, цепляясь, дергая и пытаясь, как мне показалось, прижаться ко мне всем телом.
- Нэш, Нэш, Нэш... оно там, Нэш! Оно прямо там, говорю тебе! Я видел его... Видел, как оно смотрит на меня...
Затем мой фонарь тоже высветил это, и что-то внутри меня будто оборвалось. Я смотрел, и мои глаза отказывались верить увиденному. Ибо я повидал разных мутантов.
Но эта крыса была размером с грузовик.
Возможно, не одна, а две или три, сросшихся в одну дряблую кошмарную массу, ужасно сморщенную, безволосую и белую, как брюхо рыбы. Вот, что я увидел. Тварь покоилась на грязной, смердящей груде мусора, объеденных человеческих тел и костей, в огромной продолговатой нише в стене. Это было что-то вроде алтаря. Белая, как клоунский грим плоть подрагивала, словно пульсирующее желе и была такой прозрачной, что было видно кости. Кожа твари шевелилась, подрагивала и вибрировала, будто под ней находилось нечто аморфное и пребывающее в постоянном движении. На похожих на стволы дерева шеях покачивались две головы, скрежеща желтыми и огромными как лезвия ножей зубами. Но хуже всего были глаза. У одной головы было три красных, сочащихся гноем глазных яблока размером с софтбольные мячи. У другой - только одно, покрытое пленкой и пустулами. Была еще третья голова, безвольно болтающаяся на тонкой шее.
И клянусь вам, из туловища росла еще дюжина маленьких зародышевых голов, как из той, другой крысы, полных какой-то противоестественной жизни.
Шон пробежался по твари лучом своего фонаря, сдавлено ахая при этом. Из брюха у нее росли липкие змееподобные отростки. И мне показалось, что я увидел открывающиеся среди них глаза... желтые, наполненные слизью...
На меня навались слабость, тошнота, головокружение... Сложно описать словами мои ощущения. Но еще среди них был ужас, ибо никогда мои глаза не видели чего-то столь отталкивающего, столь предельно отвратительного, как эта похожая на гигантскую личинку тварь.
Другие крысы попятились назад.
И причина тому была очевидна. Нас привели к этому чудовищному мутанту невредимыми, чтобы мы послужили в качестве пищи. Мы были живыми жертвами, возложенными к ногам этой уродливой, кошмарной матери. До сего времени они предлагали ей лишь объедки.
А она хотела большего.
Выпустив блестящие когти из кожистых ножен своих лап, тварь двинулась вперед. Это было какое-то скачкообразное, и при том скользящее движение. Казалось, будто в нем были задействованы все части тела. Пульсирующая биологическая масса.
Начисто обглоданная грудная клетка покатилась с груды в след за тварью. У ее ног, среди человеческих костей и конечностей извивалось ее потомство. Сотни безволосых, полупрозрачных визжащих тварей. Бесформенные, деформированные зародыши, они копошились среди трупов, словно личинки в свинине.
Возможно, это и побудило нас к действию.
Мать прыгнула вниз, ее когтистые, размером с лопаты лапы шлепнули по мокрым доскам. Губы растянулись в стороны от черных десен, извивающиеся языки облизнули частоколы зубов. Из глоток вырвался шипящий яростный рев, достойный товарного поезда. И она двинулась на нас, ее гигантские отвисшие соски болтались взад-вперед словно мешки с зерном.
Шон открыл огонь.
Необходимо было прикончить, уничтожить эту... дегенеративную, порочную и злую тварь.
Первый заряд картечи разбрызгал один из ее глаз, словно гнилую виноградину, следующий разорвал морду пополам. Мы со Спексом тоже начали палить. Пули попадали в шеи и когтистые лапы. Выбивали зубы и рассекали соски, расплескивая зловонное молоко.
- Бежим! - скомандовал Шон. - Вон туда! В ту трубу!
Из стены торчала небольшая соединительная труба. Диаметра которой хватало, чтобы ползти на четвереньках. Мы со Спексом бросились к ней, спотыкаясь, падая и поднимая друг друга из воды. Параллельно продолжали стрелять по другим крысам. Спекс скользнул в трубу.
Я повернулся назад и увидел, что Шон разрядил дробовик в мать-крысу, а затем выдернул чеку на своей фосфорной гранате. Он бросил ее прямо в тварь и нырнул в воду. Последовала ослепительная вспышка белого света, пламя поглотило гигантскую крысу и распространилось по воде и по торчащим сваям. Остальные крысы бросились врассыпную.
Шон вынырнул через несколько футов, с криком:
- В трубу! Быстрей! Быстрей!
Вокруг стоял ужасный, тошнотворный смрад горелого мяса и шерсти. Визжащая, мяукающая мать и ее орды жарились заживо.
Я пополз по трубе на четвереньках так быстро, как только мог. За спиной раздавались проклятия Шона. Спекс был далеко впереди нас. Я видел качающийся свет его фонарика. Сзади доносился рев матери-крысы и пронзительный, яростный визг и писк ее стаи. Я понимал, что у нас никогда бы не получилось. Нас сожрали бы заживо в этой узкой, клаустрофобной трубе. Но, в конце концов, она вывела нас в основную дренажную магистраль. Должно быть, это было что-то вроде водослива.
Когда я выбрался наружу, меня поджидал Спекс. Его вымазанное в грязи лицо было напряжено, глаза выпучены. Шон вылез следом за мной и повел нас по воде к лестнице. Он поднялся первым и открыл крышку люка. Я сомневаюсь, что у меня хватило бы сил справиться с этим. Затем поднялся Спекс. После - я, оставив позади этот подземный ад.
Шон с лязгом захлопнул крышку люка.
Мы сидели на тротуаре, под ярким солнечным светом, и вокруг нас не было ничего кроме ржавеющих на пустой улице автомобилей.
Шон тяжело дышал. В своей каске, грязный и потный, он походил на горняка, только что поднявшегося из шахты. Он заметил, что мы смотрим на него, и усмехнулся себе под нос.
- Черт возьми, - сказал он. - Я потерял голову Трога.
12
Шон был психом.
В этом можно было не сомневаться. Наше приключение в канализации вымотало меня под чистую. Меня трясло, я обливался потом, а желудок мучили спазмы. С одной стороны, мне хотелось кричать, а с другой - хохотать без остановки. Но я не собирался сдаваться.
- Поверить не могу, что мы видели такое, - сказал я спустя некоторое время. Я затянулся несвежей сигаретой, держа ее обеими руками, чтобы не уронить.
- О, и все же мы видели, братан, - произнес Шон, хлопая меня по плечу. - Все это безумное дерьмо там внизу. Тварей, подхвативших хорошую дозу радиации, а затем уползших туда размножаться. Там внизу есть такое дерьмо, которое никогда не видело дневного света, и мы должны радоваться этому.
Спекс ничего не сказал. Он просто смотрел на нас, глаза у него были остекленевшими и неподвижными. В основном, он смотрел на Шона. Фактически, не отводил взгляд. Наконец, Шон сказал:
- Какие проблемы, сученыш?
Спекс был зол. Я видел это.
- Мы могли погибнуть там внизу, охотясь за твоими гребаными Трогами! - взорвался он. - Ты - гребаный маньяк! Скажу больше. Ты - эгоистичный, безрассудный маньяк, которому срать на других! Пошел ты на хрен со своими Трогами! Слышал меня? Вы оба пошли на хрен!
В какой-то момент он вскочил и просто пошел по улице. Мы последовали за ним, и я постепенно его успокоил. Шон, конечно же, не переставал смеяться, чем только ухудшал ситуацию.
- Не беспокойся, малыш, - наконец, сказал ему Шон. - Я не попрошу тебя больше спускаться туда. Это не твое.
Он повел нас по улицам, поглядывая, нет ли поблизости Тесаков. Примерно в квартале от его жилища я увидел на улице какую-то фигуру. Это была девушка. Вполне нормального вида. Она просто стояла и смотрела на нас. Но не двигалась и ничего не говорила. Я окликнул ее, но она не отозвалась. Я дал другим сигнал остановиться.
- Не запачкай ее слишком сильно, Нэш, - сказал Шон.
Когда я подошел ближе, то увидел, что она примерно студенческого возраста, лет девятнадцать-двадцать, не больше. Симпатичная соседка с высокими скулами и большими голубыми глазами, и светлыми, убранными в хвост волосами до лопаток. Грязная, одетая в рваное тряпье, и, несмотря на это, выглядела она потрясающе.
- Я нормальный, - сказал я, успокаивающе протянув вперед руки. - Они тоже. Все в порядке. Правда.
Ее холодные глаза были лишены каких-либо эмоций. Когда я подошел ближе, она вдруг ожила, и в руке у нее появился нож. Я сцепился с ней в короткой борьбе, пытаясь вырвать его, что вызвало у Шона смех, а у Спекса - панику. Наконец, мне удалось прижать девушку к земле. И это было не легко: она оказалась сильной и решительной.
- Прекрати сопротивляться, - сказал я ей. - Никто тебя не тронет! Никто не собирается убивать, избивать или насиловать тебя!
- Говори за себя, - сказал Шон.
- Заткнись, - огрызнулся я.
Я видел по глазам девушки, что она хочет мне поверить, но сомневается. Но кто мог винить ее в этом?
- Сейчас я тебя отпущу, - сказал я. - Если хочешь убежать, валяй. Мы не будем тебя преследовать. Можешь пойти с нами, если хочешь. У нас есть укрытие и еда.
Она бросила на меня жесткий взгляд.
- И чего это будет мне стоить?
- Ничего. Даю слово.
Я отпустил ее, она отбежала в сторону, остановилась и посмотрела на нас. Мы пошли своей дорогой, не обращая на нее внимания, хотя знали, что она идет за нами.
- Ну, так как? - Наконец, спросил я, поворачиваясь.
- Меня зовут Джени, - ответила она, слегка улыбнувшись.
13
Мы задержались еще на несколько недель. Не знаю, почему. Мне нужно было идти на запад. Как того хотела Тень. Но тогда я еще никуда не торопился, спешка пришла позже. Жизнь в Кливленде была не сахар, но мне нравилось быть с Шоном. Я никогда не встречал парня, который был бы более сообразительным. Он всегда знал, где что есть. По всему городу у него были "нычки" с едой, снаряжением и оружием. Позже я узнал, что все это было припрятано его друзьями - членами кливлендского подразделения "Ангелов Ада". Они готовились к войне.
Город буквально кишел Скабами. Было еще несколько уличных банд, которых приходилось опасаться. Ну и Тесаки, конечно же. Ночью было особенно опасно, из-за крыс, мутантов и Деток. Время от времени шли "Красные дожди". В конторе по продаже научного оборудования, я нашел один хороший прибор. Счетчик Гейгера, работавший на солнечной энергии. Он оказался очень полезен. Всякий раз, когда появлялись Детки, указатель радиации взлетал вверх. Так что это было довольно неплохое устройство раннего оповещения. Я пришел к выводу, что "Красные дожди" содержали в себе не только кровь, измельченное мясо и кислоту, но еще и радиоактивные осадки. Я сделал замеры в луже этой дряни, и радиация там зашкаливала.
За те недели мне удалось хорошо изучить Джени.
Похоже, она не доверяла ни Шону, ни Спексу. Она держалась меня. Всегда была рядом, милая и удивительная девушка. Она была почти на двадцать лет меня моложе. Но по какой-то причине привязалась ко мне и даже полюбила. Я догадывался, что в прежнем мире она не посмотрела бы на меня дважды, будь я даже ее сверстником. Но это был новый мир с совершенно новыми условиями и приоритетами, и Джени изменилась вместе с ним. Когда наступил конец света, она училась на первом курсе медицинского колледжа штата Огайо. В школе она была отличницей и президентом класса, патриоткой и активным гражданином... Ходила в церковь, работала волонтером в местной детской больнице, зимой собирала теплую одежду для нуждающихся, а летом - консервы для стариков.
После бомбардировки она вместе с другими учениками отправилась домой в Пейнсвилль, шт. Огайо. И ей пришлось наблюдать, как умирают ее друзья и родные. Месяц назад она перебралась в Кливленд. Ее друзья погибли от рук Тесаков, а сама она застряла в городе.
Ей досталось, как и всем. Несмотря ни на что, она была настоящей красавицей и сердечным человеком.
Мы все полюбили ее. Мы все чувствовали ответственность за нее... даже Шон, вопреки себе. И думаю, мы все завидовали тому, что она, пережив конец света, сохранила свои моральные и этические качества. Но все же мы не могли быть такими, как она. Мир превратился в джунгли, где выживали лишь сила и злоба. У Джейн не было ни того ни другого. Поэтому нам приходилось присматривать за ней. Она обладала слишком большим и добрым сердцем, а вокруг было слишком много желающих откусить от него кусок.
К концу нашего пребывания в Кливленде в голове у меня снова зазвучал шепот Тени. На этот раз она не говорила, чтобы мы шли на запад. Она хотела чего-то другого. Но, как обычно, ее желания были неясными и расплывчатыми. Я знал лишь, что она хочет жертвоприношения. В глубине души я понимал, что это значит. Но эта мысль внушала мне ужас.
Поэтому я рассказал другим про Тень.
Джени, казалось, совсем не удивилась. Она поверила мне. Но Шон решил, что я спятил, раз слышу голоса и все такое. Спексу идея жертвоприношения, конечно же, понравилась.
- Она хочет жертву, Нэш, - сказал он. - И нам лучше дать ей ее.
- Жертву? - спросил Шон. - Какую? Ты имеешь в виду, человеческую?
- Именно.
- Малыш, да ты чокнутый на всю голову. Хотя, какого черта? Давайте найдем какого-нибудь старого бродягу и принесем его в жертву.
Джени ничего не сказала. Совсем ничего. Ей и не нужно было. Мы видели в ее глазах разочарование. Вся затея казалась варварской и злой. Она понимала это, как и я, но это нас не остановило.
Спекса предложение привело в восторг. Как я уже говорил, он увлекался всем этим эзотерическим дерьмом - кристаллами, астрологией и прочей хренью. Он прочитал много книг по колдовству, сатанизму и прочей лабуде, поэтому для него все это казалось чем-то естественным. Мы схватили какого-то старого оборвашку, связали и заткнули ему рот кляпом. Затем притащили на пустую парковку и привязали к дереву. Навалили вокруг него большую кучу дров и подожгли. Спекс сказал, что это искупление, что нам нужно сжечь жертву на костре, и тем самым умилостивить Тень и добиться ее расположения.
Это было ужасно.
Умирая, старик страшно закричал, затем вспыхнул, как свечка. Я видел, как его глаза буквально закипели и вытекли из головы, а кожа расплавилась, словно воск, и сползла со скелета в костер. Когда он тлел, я попросил Тень прийти и забрать его. Тогда она впервые явилась нам, обретя физическую форму. Она приняла нашу жертву... поглотила ее... но почему-то я знал, что это не то, чего она хотела.
Она хотела чего-то живого, а не сожженного.
То, что мы ей дали, разозлило ее.
Она хотела другого.
Два дня спустя Спекс заболел.
14
Мы только что вернулись из экспедиции по поиску автомобилей, на которых могли бы выбраться из города. Спекс весь день вел себя странно. Почти не разговаривал. Дома у Шона он подошел ко мне.
- Я что-то подцепил, Нэш, - сказал он. - Что-то очень плохое.
- Ты просто устал, - попытался я его успокоить.
- Кашель уже три дня не проходит.
И он не обманывал. Думаю, мы все знали, что что-то происходит. Но, возможно, списывали это на простуду или что-то в этом роде... Хотя прекрасно понимали, что в эти дни даже простудный вирус мог быть смертельно опасен.
- У меня нос заложило, Нэш, - пожаловался он мне. - Мышцы и суставы ноют постоянно. Иногда бывает трудно дышать.
- Не говори пока другим ничего.
Он покачал головой.
- Боюсь, придется, Нэш. Я же могу заразить их, поэтому нельзя рисковать.
Старый добрый Спекс. Он жил, постоянно чего-то опасаясь. Один из тех, кому Бог или Природа не дали достаточно сил и мужества ежедневно справляться с жизнью. Хотя в решающий момент, силы у него появлялись. А еще невероятная самоотверженность.
Мы рассказали о его недуге Джени и Шону. Они имели полное право избавиться от Спекса, но не сделали этого. Он был одним из нас, и мы собирались идти вместе до конца.
- Не беспокойся, малыш, - сказал ему Шон. - Мы поставим тебя на ноги. Не успеешь оглянуться, как мы с тобой снова пойдем охотиться на Трогов.
Спекс попытался улыбнуться, и из глаза у него скатилась слеза.
На следующий день ему стало хуже. Кожа у него начала приобретать синюшный оттенок, который встревожил нас всех. Он не мог дышать. Постоянно ловил ртом воздух. Его тело было горячим на ощупь, по лицу градом лил кисло пахнущий пот. Приступы удушья продолжались по десять минут. Шон предпринял последнюю отчаянную попытку помочь ему. Раздобыл армейские антибиотики, которые мы тут же вкололи Спексу. Но это не помогло. Просто было уже слишком поздно.
В основном, Спекс бредил, бился во сне и даже конвульсировал. Мы мало чего могли сделать. Джени ухаживала за ним, как только могла. Он то и дело приходил в себя, смотрел на меня и начинал говорит о том, как бросал трупы в кузов самосвала или как спал в машинах, либо про другие глупости, которыми мы занимались.