Гарри Клинтон вернулся домой и заснул; заснул с благодарностью, без сновидений. Ибо он был пуст, а когда проснулся, то забыл прошлую ночь с крестом и священником.
На следующий день в классе, когда карты были названы, Клинтон набрал только семь очков. В сознании появились два квадрата, два круга, одна волнистая линия и две звезды. Но никакого креста. За все время испытания он ни разу не увидел крест и не подумал о нем.
Временами, закрыв глаза, он почти сознательно пытался вызвать в памяти образ креста. Но потерпел неудачу. Он знал, что в пачке из двадцати пяти карт было пять крестиков, и все же, честно говоря, не мог вызвать образ, которого не видел.
Вот что сейчас вспомнил Клинтон.
Он вспомнил следующий деньдень, когда правильно угадал пять звезд. Это был день лекции по астрономии. Повлияло ли это на него? Он задумался.
Он правильно назвал пять звезд. А после урока у него разболелась голова.
Гарри шел по прохладным сумеречным улицам, ноги автоматически двигались по незнакомым дорогам. Мысли не желали возникать в голове. Он зашел в аптеку, купил аспирин и двинулся дальше. Домой идти не хотелось. Он поймал себя на том, что напрягает слух, пытаясь расслышать шум проезжающих машин, разговоры других людей на улице. По какой-то причине ему особенно хотелось оказаться посреди шума, света и людейвсего, что могло бы привлечь внимание и облегчить боль в висках; боль, которая была всего лишь тусклой пустотой, с сияющей в ней яркой звездой.
Беспорядочные шаги преследовали его, пока он не двинулся в центр города. Приветственный лязг трамваев начал стихать, и только постоянное моргание позволяло держать глаза открытыми. Лихорадочное мигание глазами казалась Гарри единственным спасением в тот момент, когда даже звуки не могли привлечь его внимания.
Он с облегчением вошел в театр-водевиль, опустился в кресло и заставил себя смотреть последние кадры фильма, мелькавшие на экране. В конце он испытал неприятный шок, когда на экране появилась торговая марка компании-производителя с гербом из пяти звезд. В час ужина театр пустовал, и в темноте Гарри Клинтон проиграл битву с пятиконечным символом, который снова и снова появлялся между его внутренним взором и картинкой экрана снаружи.
Оркестр возвестил о начале представления, и на несколько минут Клинтон снова обрел покой.
Но главным актомКлинтон поморщился, когда ведущий объявил об этомстало личное появление кинозвезды.
Это было безумием. Кинозвезда вышла на сцену на фоне сверкающей звезды из серебряной фольги. Ярко освещенные пять серебряных точек болезненно поблескивали, и Клинтон не мог отвести глаз. Изображение насмехалось над ним, а блондинка, извиваясь на сцене в блестках, казалась частью самой звезды.
Клинтон укусил себя за руку, чтобы не закричать.
Его разум искал мысльлюбую мысль, чтобы удержать его внимание, отвлечь его от мысли, которая поглотила его. И он проиграл в темноте.
Прежде чем представление закончилось, он поднялся и пошел по проходу. Он больше не был в сознании, не осознавал ни своих мыслей, ни действий. Он миновал ложи и вошел в коридор, ведущий за кулисы. Какая-то его часть двигалась медленно и осторожно. Все, что он видел, была большая сверкающая звездата, что засела в сознании и вставала между любым другим образом и реальностью. Он должен избавиться от звезды.
Он осторожно двинулся по пустующему коридору за кулисами. Представление закончилось, и в коридоре никого не было. Он медленно подошел к двери, освещенной лампой, и остановился перед ней.
На двери гардеробной висела золотая звезда. Ее пять острых, как клыки, концов впивались в мозг. Он уставился на нее, затем толкнул дверь.
Блондинка сидела за туалетным столиком и ела. Клинтон ее не видел. Он видел звезду.
На столе стояло тяжелое зеркало с тупым концом. В углу примостилась большая крепкая трость. Клинтон не видел их. Зато заметил искусственный жезл в настенной подставке. Наконечник жезла усеивали пять шипов. Звезда. Клинтона не интересовали другие виды оружия. Когда дверь за ним закрылась, он медленно подошел и взял жезл.
Девушка обернулась. Клинтон увидел, как звезда загорелась ярче. Она встала, что-то сказала. Клинтон видел, как звезда приближается. Теперь достаточно близко. Какая-то его часть держала жезл. А потом, когда он опустил жезл, сон слился с реальностью. Один, два, три, четыре, пять разкаждый раз какая-то часть отделялась от мучительной массы в его разуме. Потом осталось только пятно, которое стало краснымкак лужа на полу, где чтото лежало.
Клинтон повернулся, открыл дверь, вышел в коридор и снова занял свое место в театре. Должно быть, он заснул, потому что, когда проснулся, последний спектакль уже закончился и в зале горел свет.
Он не помнил, как попал сюда и что здесь делал. И он не думал о звездах.
На следующий день в классе Гарри отказался сдавать тест, сказав профессору Бейму, что ему нездоровится. В то время он не знал для этого никакой причины, кроме того, что чувствовал себя усталым и неспособным к работе.
Он попросил отпустить его пораньше и отправился домой. Он даже не читал газет, а если бы и читал, то мог бы видеть сообщения о таинственной смерти отца Порнельски, убитого неизвестным религиозным фанатиком два дня назад. Он мог прочесть о втором убийстве, которое уже попало в заголовки газето странной смерти известной киноактрисы.
Гарри Клинтон ничего не замечал; он знал только, что устал, и совершенно не хотел продолжать эксперимент с экстрасенсорным восприятием. Он был уверен, что именно по этой причине у него недавно начались головные боли и провалы в памяти. Сегодня он был рад, что его разум свободен. Очутившись в своей комнате, серой, без окон, он прилег и почти наслаждался пустотой в голове.
Забавнос тех пор как он занялся этими психологическими экспериментами, он много думал о своем собственном разуме. До этого он даже не знал, что тот у него есть. Ну ладно. Здесь было приятно и успокаивающе. Закрыв глаза, он наблюдал за двумя танцующими линиями параллельных завитушекдвумя серыми завитушками, извивающимися перед его обнаженным мозгом. Две вьющиеся линии. Что они ему напоминают?
Салли.
Конечно, ее. Кудрявые волосы Салли. В последнее время он стал забывчивымведь он не видел Салли больше недели. Три дня назад миссис Джонсон, хозяйка дома, оставила ему под дверью записку, в которой говорилось, что Салли звонила в тот вечер, когда он куда-то уходил из-за головной боли. Бедный ребенок, она беспокоится о нем! Почему он так пренебрегал ею?
Теперь, когда он думал об этомдумал о серых линиях, он не мог остановиться. Эта психологическая штука определенно развивает его концентрацию. Казалось, ему просто необходимо повидаться с Салли. Она должна быть дома в четверг днем. По четвергам занятия в биологической лаборатории заканчивались в одиннадцать. Он должен зайти и удивить ее. Он должен удивить Салли. Салли с вьющимися желтыми волосами. Два завитка сзади. Длинные золотистые локоны. Старомодная девушка. Кудри.
Он уже шел по улице, поворачивая. Сеял мелкий туманный дождь, и, взглянув на улицу, Клинтон заметил следы от шин проезжающей машины. Они оставили две волнистые линии. Он собирался встретиться с Салли.
Еще один квартал. Волнистые линии. Они смешались с его мыслями о Салли. Две золотые гусеницы на шее. На ее белой шее. Две волнистые линии.
Позвонить в колокольчик. Никого нет дома? Открой дверь, ее комната впереди.
Кудрявая бахрома на ковре под ногами. Кудрявые пальцы стучат в дверь. Вьющиеся линии двух красных губ, готовых к поцелую.
О, Гарри, где ты был? Я так волновалась
Кудри. На шее. Думай о Салли, а не о локонах.
На что ты уставился? Ты выглядишьзабавно.
Надо потрогать завитки. Не хочу, но должен. Не могу думать, пока не почувствую.
Совсем не могу думать
Только коснувшись локонов, Гарри Клинтон снова смог думать. Именно тогда он вспомнил всеи смерть священника, и звезду, и навязчивое смешение образа Салли с вьющимися линиями. Клинтон думал обо всем этом, потому что был потрясен, увидев свои собственные руки, вцепившиеся в локоны Салли! Локоны Салли, которые его руки обвили вокруг ее шеи и крепко сжали, чтобы задушить!
Клинтон понял. Даже когда он бежал по улицам, он знал. Теперь он мог думать слишком ясно. Он был во власти какой-то одержимости пятью символами на экстрасенсорных картах восприятия. Напряжение от угадывания этих символов с закрытыми глазами, день за днем в течение нескольких месяцев, в различных экспериментах; его способность вызывать правильные ментальные образывсе это вызвало какое-то ненормальное состояние, когда один или несколько символов возникали в голове без сознательных усилий вспомнить что-либо.
Это была привычкадумать о звезде, кресте, кривой линии, квадрате или круге.
Телепатиячто же это такое? Какая особая сила в мозгу помогала ему угадывать? Была ли это психическая сила или чужой разум подсказывал ему?
Какова бы ни была причина, дело перешло все границы. Он был беспомощен перед силой символов, он сам стал символами.
Когда его преследовал повторяющийся образ креста, он встретил священника, и какая-то часть его мозга отождествила святого человека с причиной его мучений. Он убил священника, чтобы стереть из памяти символ креста. И разве не инстинкт подсказал ему выбрать символическое оружие?
В водевильном театре он видел звезду. Из нескольких видов оружия, хранившихся в ее гардеробной, его побудил символизм булавы.
Действительно ли он виновен в подобных преступлениях? Или он был двойной личностью? Какой-то подсознательный инстинкт убийцы очень хитро руководил им при совершении убийств. Он сошел с ума?
Должно быть, так оно и было, раз он убил Салли. Боже правый, он убил ее! Вот почему он бежал. Никто его не видел. Ее вьющиеся волосы, две волнистые линии на шее, извивающиеся в его мозгуон был вынужден стереть эти ползущие волнистые линии из памяти. Символично, он сделал это после ее смерти.
Была и другая проблема. Он не прошел тест. Одна только мысль о Салли в этот последний раз вызвала у него тождество с символом. А ведь еще оставались круг и квадрат. Совершит ли он новые убийства из-за этих образов?
Он задыхался от усталости, лежа на кровати в своей комнате. Убьет ли он еще двоих? Что он мог сделать, чтобы предотвратить это?
Нужно бросать опыты. Без сомнения. И держаться подальше от всего, что может быть хоть отдаленно связано с последними двумя символами. Кажется, ему больше нельзя играть в покер с тремя парнями в холле. Они сидели за квадратным столом, и их было четверо. Это может означать площадь. Или фишки могут указать на круг. Толстяк мог вызвать образ круга. Или даже фраза «классный парень», обращенная к какому-нибудь человеку, могла вывести его из себя.
Еще ему и правда нужен надежный человек. Он должен был кому-то об этом рассказать. Так ведь это делают в психиатрии, не так ли? Старая идея исповеди. Кому можно доверять? Кому он мог сказать? Конечно, он изложит дело гипотетически и все прояснит. Но кому?
Профессор Бейм. Да, Бейм был логичным человеком. Он знал обо всем этом. Клинтону все равно придется встретиться с ним, чтобы бросить занятия. И, возможно, Бейм знал выход.
Должен быть выход, и немедленно. Убийства не могли продолжаться. Он сходил с ума. Все это было безумием, и в любую минуту мучительные образы могли вернуться, чтобы стереть все мысли и рассудок.
Почему бы не пойти сейчас?
Клинтон встал и быстро вышел из комнаты, из дома и направился по улице к кампусу университета.
Было четыре часа.
Он убил Салли в половине третьего.
Это была абсурдная мысль. Полтора часа назад он убил женщину. Теперь он собиралсячто он собирался делать?
О да, увидеть Бейма. Старый добрый Бейм. Он знает, как помочь.
Занятия закончились, профессор будет работать в своем кабинете.
Впереди маячила широкая дверь кабинета. Она была очень широкой.
Почти квадратный.
Клинтон вошел. Бейм сидел за столом, ссутулив квадратные плечи. О нет. Не надо думать о квадратах.
Здравствуйте, профессор.
Не думай о квадратной челюсти.
Я хотел поговорить с тобой.
Придумай что-нибудь другое, быстро. Что он делает? О да, он разложил карты на столе. Почему карты квадратные!
Ваши карты квадратные, профессор.
Что он сказал? Карты квадратные. Профессор Бейм научил меня думать о квадратах. Профессор Бейм будет играть со мной в открытую. Профессор Беймквадрат.
В чем дело? Не бойтесь, профессор.
Профессор Квадратнет, Беймон боится. Отступает.
Как я выгляжу? Что я делаю? Он пятится к окну. Окно, думай о чем угодно, только не о профессоре Бейме. Думай об окне.
Окноквадратное.
Бейм пятится к открытому квадратному окну.
Квадрат напротив квадрата.
Сведение счетов.
Профессор, я
Профессор упал. Перевернулся. Сложилсяпочему он больше не квадратный. Теперь он обмяк.
Что ж. Это было легко. Он исчез. Просто. Теперь, надо избавиться от этого проклятого круга.
Клинтон был почти счастлив, когда выскользнул через боковой вход. Он медленно возвращался домой и даже слышал, как мальчишка-газетчик на углу Хейла и Джефферсона кричит: Эстра! Убивство Ридалла Бута! Студентка-найденамегтвой! Экстрааа!
Он не купил газету. Он знал все об убийстве. Обо всех убийствах. Но его беспокоило то, что он не знал о следующем.
Так должно быть. Просто должно быть. Он должен избавиться от круга. Тогда он снова будет в порядке. Каким-то образом он понимал, что все это неправильно, но так было необходимо. Человек не может жить, когда его разум охвачен огнем непонятных образов. Эта его особая силапсихическая способность угадыватьбыла чем-то чуждым и злым.
Бедняга Бейм, неужели он и в самом деле осознал всю мощь тех сил, которыми манипулировал? Конечно, он многого не подозревал. Должно быть, у него возникли подозрения, когда он вышел в окно. Возможно, теперь он знал.
Все это было из-за некой грани. Клинтон не знал и не мог контролировать ее. Забавная идея. Предположим, это действительно было его «экстрасенсорное восприятие», эта его способность угадывать. Предположим, что так оно и есть и что оно не предназначено для людей. Кто-то или что-то может его оберегать. Или, может быть, эта способность просто открыла новую часть разума таким образом, что старая оказалась неспособна управлять или контролировать действия своего аугментированного «я»?
Здесь крылось что-то темное, и Клинтон не хотел влезать в это. Соверши убийство, избавься от последнего образа, забудь обо всемсотри круг и освободись.
Кто станет жертвой?
Лунолицый муж миссис Джонсон, хозяйки?
Роджерс, парень с бритой головой и круглым черепом?
Кругсимвол бесконечности, вечности. Вся жизньэто круг.
Искривленное пространство. Искривленное существование. Круглый. Круглые и черные.
Вверх по лестнице, вокруг комнаты.
Подумай о круге, чтобы он мог дать ключ к выходу. Освободи разум.
Это будет спланированное, преднамеренное убийство. Почему бы и нет? В ящике лежал пистолет. Пушка.
Клинтон достал пистолет, зарядил его патронами и заглянул в круглое отверстие в стволе.
Он изо всех сил старался думать о человеке, которого собирался убить, и, как ни странно, ни одна мысль не приходила ему в голову, хотя к этому времени он уже ясно видел круг в своем сознании и впервые по-настоящему обрадовался боли. Пылающий круг сверкал, кружился, кружился и кружился, пока он смотрел в темное круглое дуло пистолета.
Именно тогда он услышал звуки внизу и топот ног на лестнице.
Он медленно осознал правду. За ним пришли. В конце концов, четыре убийствапребывая в оцепенении, он, должно быть, оставил много улик. Теперь за ним пришли.
Но они не могли. Они не могли арестовать его сейчас. Не сейчас, когда круг плотно сжимался вокруг его разума. Сначала он должен избавиться от круга, обрести покой. Потому что они запрут его на всю оставшуюся жизнь в сумасшедшем доме, а он не мог вынести там ничего, кроме мысли о круге. Они уже поднимались по лестнице.
Кто? Что? Клинтон вскочил и метнулся вперед с пистолетом в руке. По кругу комнаты.
Его внимание привлекло что-то яркое. Нечто яркое и круглое, как и кружок в его голове. Он попытался разглядеть это. Да. Да. Он увидел. Это было зеркалосеребряный круг зеркала над бюро. Он уставился в него.
В серебряном круге он увидел себясобственную круглую голову.
В дверь постучали.
Но Клинтон смотрел в серебряный круг на свою круглую голову. Он уставился в темный круг дула. Приложил круглое дуло к круглой голове и посмотрел в круглое зеркало, как бы ища подтверждения.
Да, так было правильно.
Откройте во имя закона!
Он нашел пятый символ. Это был круг жизнивозвращение к самому себе. Он сам был последним символом. Теперь он сотрет это, и обретет покой.
Гарри Клинтон послал круглую пулю в свой округленный разум.
Каким бы ни был источник его экстрасенсорного восприятия, догадка пришла к нему в самом конце.