Шанита продолжала хранить глухое молчание.
Ладно. Перейдем ко второй части Марлезонского балета, проговорил он, подходя к ней. У меня к тебе два вопроса, детка. Если твои ответы меня удовлетворятя убью тебя быстро. Если нет, я буду резать тебя всю ночь. На вечеринку я все равно опоздал, так что у нас с тобой уйма времени.
Шанита улыбнулась, и он нахмурился. Было что-то пугающее в этой улыбке, как будто раздвинулись края гниющей раны.
Думаю, ты скоро перестанешь скалиться, задумчиво произнес Золотарев. Присев на корточки перед Шанитой, он ковырнул скальпелем рану на ее колене. Она скрипнула зубами, побледнев, но не издала ни звука.
Больно? с участием осведомился Евгений, глядя на красноватый кончик скальпеля. Ну, ответь. Я ведь специалист по боли.
Делай то, что задумал, сглотнув, произнесла Шанита.
Он с неприкрытым восхищением цокнул языком.
Уважаю сильного противника. Но я ломал и не таких, как ты. Итак, вопрос первый. Что ты знаешь о даче? Ты ведь назвала меня Айболитом. Это слишком закрытая информация, и я ломаю голову, пытаясь понять, где я дал промашку.
На этот вопрос я отвечу. Все очень просто, дядя Женя, усмехнулась Шанита. Видишь ли, когда что-то очень хочется, считай, проблема наполовину решена. Мне очень хотелось собрать о тебе как можно больше сведений. Конечно, это стоит денег. Мне даже пришлось продать квартиру, чтобы нанять специалистов, а самой переехать в коммуналку. Не поверишь, на что готовы многие люди за деньги. Так что за тобой следили, Айболит. Видели, как ты приезжал к частному домовладению неподалеку отсюда. Туда же съезжались другие люди на дорогих иномарках. С этими людьми были женщины, часто в нетрезвом состоянии и часто неряшливого вида. Ясное дело, подобрать нужно было таких, кого вряд ли стали бы искать. Но главное не это. Суть в том, что в воскресенье вечером мужчины выходили из дома и разъезжались на своих иномарках по домам. А вот женщины почему-то нет. Спустя какое-то время все повторяетсяк дому привозят женщин, и они остаются. Вы их там что, растворяете в кислоте? Или сжигаете? На тебе был жучок, Айболит. И запись твоего разговора во время ваших «развлечений» у меня имеется. Качество, конечно, не фонтанвы все же в подвале находились, но разобрать слова можно.
Мало ли что я говорил, зевнул Евгений.
Ага. Но только кроме твоего голоса еще слышно, как кричит какая-то девушка. Судя по всему, ты отпиливал ей ноги. Как ты думаешь, у полиции возникнут вопросы, если эта запись окажется у них?
Лицо Золотарева оставалось безучастным.
Значит, нанятые тобой люди тоже совершили преступление. Они ведь молчат и не сообщают в правоохранительные органы, рассудительно проговорил он.
Шанита пожала плечами.
Эти люди не обременены гражданским долгом. Они просто собирали доказательства за очень хорошие деньги. Сейчас эти доказательства у меня.
Евгений вздохнул.
Меня будут шантажировать?
Вряд ли, покачала головой Шанита. Это люди незаинтересованные. Единственное, что им нужно, деньги. И они их от меня получили. И только я буду решать, что делать с компроматом против тебя.
Ты меня успокоила, хихикнул Золотарев. Не хочется, знаешь ли, вздрагивать от каждого телефонного звонка. И все же. Мне нужно все то, что накопали твои ищейки.
И тут Шанита его просто потрясла.
В кармане моего рюкзака есть ключи от комнаты, буднично сказала она. Диск с записью и кое-какие бумагивсе это лежит на нижней полке в угловом шкафу. В черной матовой папке.
Я обязательно наведаюсь к тебе в гости, пообещал Золотарев, немного придя в себя. Вижу, ты напугана, раз так быстро все рассказала. И правильно сделала.
Я сделала это не потому, что испугалась, возразила Шанита. Я тебе это рассказала просто так. Ты все равно не сможешь забрать эту папку.
Почему? насторожился Золотарев.
Потому что ты сдохнешь вместе со мной.
Евгений сплюнул.
На колу мочало, начинай сначала, вздохнул он. Вытянул руку, и мешочек со смертельным ядом выскочил наружу, словно чертик из табакерки.
Я могу заменить скальпель на яд, детка. Хочешь?
Он заметил, как расширились глаза женщины, и самодовольно усмехнулся:
Боишься? Правильно. Я люблю, когда меня боятся.
Она мотнула головой.
Я умру не от яда. И я тебя не боюсь. Не забывай, во мне течет цыганская кровь.
Откуда такая уверенность? Ты все-таки ясновидящая? Тогда скажи, от чего ты умрешь. А я скорректирую твой прогноз, хе-хе.
Я вижу ослепительную вспышку и пустоту, тихо промолвила Шанита.
Евгений засмеялся. Он снова поднял рюкзак женщины, быстро нашел ключи и сунул их в карман.
Если я тебе сильно врежу по лбу, ты точно увидишь вспышку. О̓кей, второй вопрос. Что ты хотела-то, в общем-то? Убивать ты меня не собиралась. Куда и зачем мы ехали?
Мы ехали, чтобы упасть в яму, холодно сказала Шанита. Чтобы я сломала ногу. Чтобы ты вытряхнул мой рюкзак, пнул яблоко Чтобы ты остановил свою кровь, забрал мои ключи и взял в руки скальпель. Неужели ты не понимаешь? Все идет, как задумано. Все предопределено Богом. Началась вторая серия фильма, о котором я тебе рассказывала в дороге.
Ну-ну, только и сказал Золотарев. Обычно так говорят лузеры, чтобы хоть как-то объяснить свои неудачи. С тобой становится скучно.
Он неторопливо обошел женщину, встав у нее за спиной.
Говоришь, помогла уйти из жизни моей ассистентке? Насколько я помню, по официальной версии, Даша вскрыла себе вены. Выходит, руки ей искромсала ты?
Шанита кивнула. Длинные черные волосы колыхнулись, почти полностью закрыв ее бледное лицо.
Ну и чудесно, расплылся в жестокой улыбке Евгений. Давай-ка то же самое сделаем с тобой. Снимай куртку, детка.
Ты не хочешь посмотреть на Славу? вдруг задала вопрос Шанита. Может, посмотришь в его глаза?
Он поморщился, словно надкусил лимон.
Кто о чем, а вшивый о бане. Снимай свое тряпье, мне надоело ждать.
Она послушно сняла с себя косуху, аккуратно сложив рядом.
И майку тоже стаскивай. Давай-давай, нечего пялиться на меня, поторопил ее Евгений. Видя, что Шанита даже не пошевелилась, он, деловито сопя, принялся распарывать ее футболку скальпелем. Исполосовав ее на лохмотья, он брезгливо бросил бесформенную кучу тряпья в сторону. Затем сорвал с женщины лифчик и, поднеся его к лицу, жадно принюхался. Лизнул теплую, согретую грудью женщины чашечку бюстгальтера и театрально закатил глаза.
От тебя пахнет яростью, сказал он, швыряя лифчик в ручей. Но ты себя очень умело контролируешь. Зачем? Позлись перед смертью. Я же вижу, что ты хочешь растерзать меня в клочья.
Золотарев обошел Шаниту, сев прямо перед ней. Его взгляд уткнулся в упругие груди, кофейные соски которых дерзко уставились прямо на него. Взор мужчины сместился на измятую фотографию, которую она бережно гладила, словно живое существо.
Так странно. Фигуркапальчики оближешь, даже несмотря на твой рост, он разочарованно щелкнул в воздухе пальцами. А вот рожей не вышла. Как будто там наверху бородатый старик среди облаков был с бодуна, когда лепил тебя. Просто перепутал упаковки с частями тел.
Зато ты никогда не ошибаешься, вздохнула Шанита. Всегда найдешь подходящую почку или селезенку. Да? Может, все-таки посмотришь в глаза моему любимому?
Что это изменит? Меня в задницу ударит молния? безразлично спросил Евгений и, тем не менее, с неохотой покосился на фото. Какой-то тощий дурачок с не менее дурацкой прической. Как сказал бы тот имбецил на стоянке, вылитый «педик».
Если бы ты не убил его, у нас были бы дети, мечтательно произнесла Шанита, и по ее бледной щеке скользнула слеза.
Хватит этих соплей. Вытяни руки, приказал Золотарев. Его уже начала утомлять эта ситуация.
Она непонимающе глядела на него, и тогда Евгений наклонился, стальной хваткой вцепившись в локоть Шаниты. Рука была теплой и слегка дрожала.
Это будет очень быстро, улыбаясь, пообещал Евгений. Блеснувшее в сумерках лезвие скальпеля мягко вошло в плоть. Хирургический нож медленно двинулся вниз к запястью, оставляя за собой страшную расползающуюся рану. Кровь запузырилась, стремительно вытекая из рассеченных вен, влажно заблестели оголенные мышцы, связки и сухожилия. Запахло металлическими стружками.
Я мог бы сделать все быстро, пыхтя, заговорил Золотарев. Но тогда бы все закончилось в считаные минуты. А я этого не хочу.
Шанита не издала и звука. Она сидела, выпрямив спину с покорно вытянутой рукой, которая постепенно окрашивалась кровью.
Давай вторую.
Шанита повиновалась и, заглянув в ее уставшие глаза, Евгений почему-то подумал о зомби. Сделав точно такой же разрез на правой руке, он вытащил из слабеющих пальцев женщины замусоленное фото.
Все это дерьмо, обронил он, порвав фотографию на части. Обрывки карточки опустились на Шаниту, как осенние листья.
Евгений поднялся на ноги.
Интересно, как поступила бы на моем месте ты, детка, сказал он, споласкивая скальпель в ручье. Не сомневаюсь, что ради своего ребенка ты, не задумываясь, вырвала бы у кого-нибудь сердце.
С ничего не выражающим лицом Шанита разглядывала руки. Казалось, она слабо понимала суть происходящего, пребывая в наркотическом дурмане. Края кошмарных ран разошлись, обнажая сырую плоть, сочащуюся кровью.
Это просто инстинкт выживания, продолжал Евгений. Я не мог позволить погибнуть своей дочери. Так что все закономерно. Твой парень дал жизнь моему ребенку. Значит, так было предначертано свыше. Так тебе будет легче? А, детка?
Зачем ты раздел меня? приглушенно спросила Шанита. Впрочем какой смысл задавать такой вопрос садисту и извращенцу.
Ты права, подмигнул Золотарев. Я люблю смотреть на голых баб, из которых капля за каплей вытекает сок, то есть жизнь.
Дрожащими руками Шанита пыталась подобрать с земли обрывки фотографии. Они мгновенно покраснели от крови, но она все равно с ожесточенным упрямством пыталась сложить измятые пазлы в единую картинку.
Я буду делать все, чтобы я и мои близкие прожили как можно дольше, разглагольствовал Евгений. Надеюсь, через несколько лет медицина и трансплантология шагнет намного дальше, и человек сможет менять износившиеся органы, как детали на машине. Лично я рассчитываю прожить порядка ста тридцати лет. При правильном питании и здоровом образе жизни это вполне осуществимо.
Сядь со мной, тихо проговорила Шанита.
Это еще зачем? удивился он. Увольте, мадмуазель. Наше свидание подходит к завершению. И вообще, вы не в моем вкусе.
Шанита глубоко вздохнула.
Садись. И перережь свои вены, прошептала она. Тогда ты умрешь чистым. Мы уйдем вместе.
Евгений расхохотался, запрокинув голову. Он стоял на дне затхло-холодного оврага со скальпелем в руке, рядом с разбитым мотоциклом стоимостью два миллиона, рядом с истекающей кровью цыганкой и смеялся, и этот смех больше всего смахивал на злобное карканье.
Я сейчас выйду на трассу, поймаю машину и через пару часов буду дома, под теплым душем, заговорил он. А ты останешься в этой вонючей яме кормить червей.
Он плотоядно облизнулся, затем принялся расстегивать ширинку.
Чуть не забыл. Надеюсь, ты не против? спросил Золотарев, улыбаясь. Вывалив наружу эрегированный член, он начал остервенело мастурбировать, хрипло и отрывисто дыша. При этом его затуманенный взгляд не отрывался от окровавленных рук Шаниты.
Мразь, разлепила она губы, отворачиваясь.
Дыхание Евгения участилось, наконец по телу пошла крупная дрожь, глаза закатились, и он тихо застонал, чуть согнув ноги в коленях. Пенис выстрелил жемчужно-серой струей спермы, заляпав кожаные штаны байкера и руку, которой он онанировал.
Мразь, с ненавистью повторила Шанита.
В твоих глазахда, запыхавшимся голосом проговорил Золотарев. С его лица не сходила блаженная улыбка. Он вытер липкую от спермы руку о штаны, а капли на земле растер ботинком. А для моей жены и дочкия самый лучший на свете муж и папуля. Как ты себя чувствуешь, детка?
Лучше всех.
Евгений покачал головой.
Глядя на тебя, этого не скажешь. Думаю, тебе осталось минут пять. Так что если тебе действительно есть что сказать, валяй. Последняя воля и прочее дерьмо.
Не обольщайся. Я выносливая. И буду умирать долго.
Паузы между предложениями Шаниты стали длиннее, голос слабел, как догорающий огарок свечи.
А еще я буду сниться тебе. Каждую ночь. Прежде чем ты умрешь.
Улыбка сползла с лица Евгения.
Ты сумасшедшая.
Шанита раздвинула в ухмылке пепельно-сизые губы. Ей все же удалось сложить обрывки фотографии в целую картинку. Правда, из-за натекшей крови разобрать, что именно было на карточке, было уже невозможно.
«Ты сумасшедшая», повторила она за Евгением, сказал мне выродок, который насилует и издевается над людьми.
Смени пластинку, детка, скорчил физиономию Золотарев. Меня начинает подташнивать от твоего голоса.
Он застегнул молнию на штанах.
Если честно, мне даже немного жаль тебя. Чего ты в итоге добилась?
С огромным трудом Шанита положила кровоточащие руки на колени. Попыталась пошевелить пальцами, но они отказывались повиноваться командам мозга. Ей было до слез жаль свои пальцы, которые напоминали сейчас бледные щупальца-обрубки. Сквозь багрово-кровяные разводы просвечивала бледная кожа.
Поцелуй меня, хрипло попросила она.
Евгений уставился на нее, как если бы с ним неожиданно заговорил покореженный «Индиан».
Эка ты даешь, наконец произнес он с изумлением. Точно, шизанулась окончательно. Знаешь, детка, если там в баре у меня такие мысли и возникали, то сейчас я лучше поцелую сам себя в жопу.
Ты не знаешь, как умеют целоваться цыганки, едва слышно сказала она. Ее обескровленные губы вновь изогнулись в отталкивающей усмешке. Целуй, пока я теплая.
Евгений упер кулаки в бока.
Для меня и мертвую бабу трахнуть не вопрос, я это делал неоднократно. Но сейчас ты выглядишь хуже обоссанной бомжихи. Может, я тебя и отшпилю, когда ты окочуришься. А может, и нет.
От обильной кровопотери мутило, сильно кружилась голова, перед глазами все расплывалось, и Шанита, вздохнув, легла. Изуродованные руки безвольно лежали вдоль тела, словно освежеванные тушки зверьков, под ее телом медленно расползалась багряная лужа.
Золотарев быстро потерял интерес к ней. В очередной раз осмотрев разбитый мотоцикл, он плотно сжал губы.
Один я его наверх не вытащу, вслух рассуждал он. Тут и втроем не управиться, значит, придется вызывать спецтехнику. Даже если я перетащу эту чокнутую в другое место, любому идиоту будет ясно, что тут была заварушка. Н-да
«Можно добраться до Молчуна и вернуться сюда с подкреплением. С помощью троса поднять байк», подумал он про себя. В задумчивости Евгений потер подбородок.
Молчун наверняка окажет помощь, пусть и не бесплатно, все же их объединяла не дружба, а клуб по интересам. Довольно специфическим интересам, хе-хе.
Но, как бы то ни было, Евгению уж очень не хотелось впутывать в эту темную историю посторонних людей. Довольно с него этой поездочки
Да. Однако, прежде чем попасть к Молчуну, нужно выбраться из этого долбаного леса, с досадой пробормотал Золотарев. Он остановился у тела Шаниты, с любопытством глядя на ее небольшие, но упругие груди, измазанные кровью. Осторожно наклонившись, он коснулся холодной кожи женщины. Затем раздвинул веки, хлопнул по щеке. Она не шевелилась.
А говоришьвыносливая, фыркнул Евгений. Быстро ласты склеила.
Низ живота сладко заныл, и его вновь охватило неудержимое желание. Глубоко вздохнув, он снова расстегнул ширинку.
Целовать я тебя не стану, детка, с придыханием сказал он. Его ботинок наступил на залитую красным киселем фотографию, которую Шанита бережно собрала из клочьев. А вот трахнутьможно.
Из внутреннего кармана мужчина достал упаковку с презервативами. Дело даже не в том, что он опасался что-либо подцепить. Если эту прошмандовку будут вскрывать (а вероятность этого была очень высокой), Евгению очень бы не хотелось, чтобы в ее дырке нашли следы его выделений.
Он уже почти извлек наружу из глянцевого конвертика эластично-прозрачный кружок, пахнущий ванилью, как его слух уловил едва слышный шорох. Когда Золотарев поднял голову, Шанита была совсем рядом. Мучнисто-восковое лицо с черными дырами вместо глаз смахивало на леденящую маску смерти.