3:30 - Макс Фетт 2 стр.


 Думаю да,  ответил я.  А это больно?

 Нет. «Как крыска укусит».

 Крысы больно кусают.

 А иголки больно втыкаются. Если мы закончили раскрывать главные тайны человечества, то наклоняйся.

Повинуясь, я подставил шею для укола и зажмурился.

 Вот и все,  пес убрал договор в кейс и вложил использованный шприц в отделенное обделанное черным поролоном справа. На вид он был пустой.  Моя работа здесь закончена,  он собрал вещи и направился к выходу. Я судорожно ощупывал шею на наличие взбухшего бугорка, но без толку.

 Стой, а дальше-то что?

Не глядя на меня, пес открыл входную дверь и сказал:

 Дальше у тебя закружится голова, и ты вырубишься,  он поправил шляпу и вышел из квартиры.

Не сказал бы, что его уход меня сильно расстроил, но вместе с ним исчезала возможность узнать ответы. Виляя от стены к стене из-за головокружения, я ринулся за ним. На лестничной клетке никого не оказалось. Миновав пролеты и крича псу в шляпе, я выбежал на улицу.

Тишина. Даже ветра не слышно. Ничего не видно. Похоже свет выключили по всему району, пока я спускался вниз. Ткнул в глаза пальцами, чтобы проверить не закрыты ли они. Почему-то ничего не почувствовал. В полуметре от меня загорелся уличный фонарь. На него спиной облокачивался бульдог, закрыв полями шляпы морду.

Хотел крикнуть ему и не смог издать звуков. Рот не открывался. Захотел послушать, что скажет тот парень внутри меня, но он молчал, хотя даже не пил. Колени подкосились, и я рухнул у лап пса на тротуар. Рядом встали строгие мужские туфли в компании высокие женские сапоги. От попытки поднять голову в глазах начало темнеть. Перед тем, как отключиться увидел костюм с кроваво-красной бабочкой на нем и черное облегающем платье со шкурой рыжей лисицы на ней.

 Добро пожаловать в труппу,  его голос прозвучал на месте того парня внутри меня.

 Куда его?  спросил бульдог.

 Симпатичный. Публике понравится,  присоединилась к беседе она.

Они разговаривали внутри моей головы так, как если бы сидели в кафе и делали заказ, а я  официант, ждал рядом с блокнотиком и не смел открыть рта, пока меня не спросят.

Будильник зазвонил в 3:30 утра

Решил не пытаться играть с судьбой и пролежать в кровати, пока не почувствую себя лучше. 4:43

Удалось с трудом встать с постели и подойти к окну. Свободной рукой ударил по выключателю. От загоревшейся стоваттной лампочки сильно заболели глаза.

4:45

В отражении опять никого не оказалось. Выключил свет.

Номер девяносто девять и девять

Прошло уже около часа, но ни Сида, ни спасателей так и не появилось. Частые беглые взгляды на циферблат начинали раздражать. В кабине лифта время шло много медленнее, чем обычно, минуты здесь становились часами, а часы приравнивались к вечности. Волей не волей задумываешься о бесполезности прожитых дней.

Застрявшие пассажиры по очереди теребили кнопку вызова диспетчера. Как и следовало ожидать, у мужичка на том конце приемника сдали нервы.

 Сидите там и не рыпайтесь, иначе я оборву хренов трос, из-за которого вы все еще живы!  он положили трубку и больше не отвечал.

«Плохой день»,  подумал я.

Ума не приложу, для чего принял заказ и зачем подписался на подработку месяц назад? Два часа ночи  и вместо того, чтобы нежиться в теплой постели, я поехал на другой конец города отвозить красную коробку.

 Да. Именно красную,  прокричал Джимми из подсобки.

 За каким чертом ему нужен красный кусок картона?  спросил я, завязывая шнурки.

 Вот ты, когда покупаешь в аптеке презервативы с клубникой, фармацевт тебя спрашивает, почему именно этот вкус?  Не знаю, что меня напугало больше: вполне логичное высказывание Джимми, что случалось крайне редко, или тот факт, что он правильно назвал вкус гандонов, которые я купил только вчера?

 Логично,  спорить было не о чем. Правило «Клиент всегда прав» работало тут безотказно.

Повозившись с открытием двери ногой, из подсобки вышел Джимми с коробкой в руках.

 Ты хоть знаешь, что внутри?  поинтересовался я, отодвигая листья разросшегося папоротника у пуфиков.  Не хочу в случае чего выплачивать тучу денег за разбитую вазу какого-нибудь Кунь-Мунь-Чина.

 Не парься,  Джимми всегда так говорил. Даже когда сбил старушку на пешеходном переходе, будучи в стельку пьяным. Той ночью мы шесть часов просидели в участке, доказывая офицеру, что бабка появилась из воздуха.  Там вроде какие-то бумаги и ручка.

 Снова перьевые ручки дарят. Совсем фантазии нету.

 Нет,  он взял с ресепшена планшет, где было указанно содержимое посылки.  Обычная шариковая ручка и полдюжины бумаг,  его губы скривились в пустой улыбке, которую обычно показывают банкиры, отказывая в кредите.

 Обычная шариковая ручка?

 М да.

 В два часа ночи на другой конец города?

 Верно,  этот черт смеялся надо мной.

 Я домой,  достал ключи от машины и зашагал к стеклянным дверям позади меня.

 Клиент обещал дать сто баксов чаевыми,  крикнул Джимми вдогонку.

 Точно,  я ударил себя по затылку и вмиг вернулся к ресепшену.  Посылку забыл. Давай сюда,  он вцепился в нее.

 50 на 50!

 Ну и мелочная же вы тварь, Джим. Ради каких-то полусотни долларов и родную мать продадите.

Он всегда мне не нравился. То заберет последний пончик в обеденный перерыв, теперь это.

 40 на 60,  Джимми подтянул коробку к себе.

 Согласен. 50 на 50 будет честно,  попытался вырвать ее из когтистой хватки.

 40 на 60,  наставал он.

 Ландо!  согласился я. Джимми расцепил лапы.

 Послушай, а я уже был в этом отеле,  начал он, поправляя указательным пальцем оправу очков и глядя на адрес.  Ходил туда с одной девчонкой,  от того, как он прикусил нижнюю губу, стало не по себе.  Не важно. Как зайдешь в вестибюль, иди к лифту и поднимайся на девятый этаж

Я смотрел в потолок с пальцем в носу и открытым ртом. Истинное блаженством наблюдать, как Джимми закатывал глаза, прерывая супер-важный брифинг.

 О интеллект попер. Иди отсюда.

Засунув ящик подмышку и стуча по нему, как по маленькому барабану, я вышел из офиса почты.

«Сорок баксов  тоже в порядке,  подумал я.  Хватит на коврики в машину, а денек без супа из пакетиков желудку только на пользу».

Приехав по указанному адресу, припарковался напротив отеля.

«Туда обратно, никто не заметит»,  решил я. Естественно нашелся прыщавый паренек в бабочке с пятном от соуса, попросивший переставить Минивэн подальше от главного входа. Подрабатывая парковщиком ему походу и в голову не приходило, что влезать по пояс в пассажирское окошко и презрительно причмокивать  тянет, как минимум, на выбитые зубы.

 Ваша машина,  с презрительной утонченностью говорил он,  распугивает клиентов от нашего отеля,  я взял салфетку и одним резким движением вытер остатки майонеза под его носом. Дернись палец чуть быстрее, и его усики загорелись бы синим пламенем.

 По-моему, не в тачке дело,  завел машину.  Переставлю сейчас. Отвали.

Переехал чуть дальше, остановился у прилавка с бижутерией. Бородатый дед в рваной куртке разложил на картонной коробке свистнутые украшения и без конца оглядывался по сторонам.

 Прикупи сережек для бабы, братишка,  предложил он, как только двигатель заглох.

 Как только она появится, то сразу прибегу к тебе,  ответил я, взял посылку и вынул ключи.

 Перчатки труднее найти, чем бабу. Смотри, завтра появится, а я слиняю.

Последнее, что хотелось это подходить к его прилавку на коленках. Запашек недавно съеденной кошки долетел до мен ещё в машине, несмотря на это, внутри щелкнул тумблер «насрать» и я развернулся. Ведь если не купить у него что-то сейчас, то на обратном пути он задалбает вдвое сильнее. По крайней мере, такого объяснения мне хватило.

 Насрать. Показывай, что там у тебя.

От былого напора не осталось и следа. Рот бездомного открылся, грязные пальцы держал коробку, а взгляд был направлен в сторону моей машины. На всякий случай вернулся и закрыл дверь на ключ.

 Вот и вали! Никто тебе не даст, без украшений!  закричал он, когда я повернулся спиной.

 Господи, щас я куплю что-нибудь. Орет ещё на меня.

Вернулся к прилавку, а бомж снова вырубился. На всякий случай проверил, не идет ли к нему какой-нибудь провод питания. Потом приподнял пакет, который закрывал содержимое коробки.

 Пусто. А товар где?  дед молчал. Помахал ладонью перед глазами  без полезно.  Я не коп, честн слово,  нет реакции. Глянул на часы.  В сраку тебя,  и ушел к отелю.

Чернокожий портье у вращающихся дверей расспросил о цели приезда. Получив коротки ответ, оглядел меня снизу-вверх и фыркнул.

 У вас какой-то пунктик по отношению к курьерам?  он прочистил горло с приставленным ко рту кулаком в белой перчатке и отошел от дверей.  Очень мило.

Внутри меня встретил бронзовый петух. Она восседал на высоченных часах по типу Биг-бена, посреди фонтана. Вокруг в креслах вели разговоры постояльцы в халатах и тапочках отеля, которые по белизне приравнивались в свету в конце туннеля. Пройдя в заклеенном кроссовке по ковру века так седьмого, приблизился к девушке-администратору, раздающей ключи. Костюмчик с кроваво-красным галстуком ей шел куда больше, чем тот пиджак, что я носил на выпускном.

 Здравствуйте. Чем могу помочь?  она была первым за день человеком, кто не испытывал ко мне отвращения. Я принял позу самца (приподнял бровь и поставил локоть на ресепшен) и показал посылку.

 Лифт прямо за фонтаном,  девушка подалась чуть вперед, указывая пальцем направление, дав мне незаметно попялиться на ее грудь и прочитать имя на бейджике. На зло мне карточка была пуста.

Забрал коробку, поблагодарил ее, стараясь не дышать съеденной по дороге шаурмой с луком и потопал к лифту.

Занавески на многометровых окнах отвлекали меня, пока спускалась кабина. Вместе их хватало на костюмы для всех ребятишек в детском дома или на постельное белье, их общая стоимость покрывала затраты на бесплатные столовые для бездомных. Тому деду с пустой коробкой теплый суп явно не помешала бы, а то он уже не соображал.

Сигнал прибывшего лифта вернул меня. У дверей скопилось несколько человек, оценивающе косившихся на людей, с которыми им предстояло пробыть полминуты. Я тоже попал под раздачу. Калека в кресле-каталке угрюмо сверлили меня бровями (они так съехали вниз, что закрывали глаза). Внутри все по очереди нажали на кнопку с цифрой «21».

«Отлично. Сэкономлю чуть больше времени»,  обрадовался я.

Свет моргнул на третьем. Лифт застрял между четвертым и пятым этажами.

От тяжелого дыхания толстяка в кресле-каталке становилось невыносимо жарко. Пот ручьем стекал по спине, забираясь в самые неудобные места. По любому именно так чувствовали себя сосиски для хот догов в духовке. Вспомнил, что не ел часов пять. В животе закричал голодный желудок.

К избыточному весу калеки в комплекте прилагалась астма и клаустрофобия. Насчет последнего не был уверен на сто процентов. Его периодические выкрики: «вытащите меня отсюда или я тут сдохну!» натолкнули меня на это, но могло быть и так, что он просто урод.

За ним в рваных джинсах и стояла молодая девчушка. На ее черной растянутой майке стоял потертый стиркой кот под дождем с всплывающей в облаке фразой: «А счастье то где?».

«Сиделка»,  посчитал я.

Представить толстяка женатым или отцом не вышло. Во всех представляемых сценариях перед его носом захлопывалась дверь, а из коридора доносились отдаляющиеся громкие шаги и женские причитания. С какой-то стороны это даже плюс (не хватало, чтобы мистер угрюмая физиономия еще и плодил таких же угрюмых отпрысков), но также стало его немного жалко. Захотелось пропустить с ним бутылочку другую и послушать, что его волновало. Впрочем, чтобы пробить его толстую шкуру отстранения от людей, пришлось бы потратить добрую треть жизни.

По незаинтересованной мине сиделки, стало понятно, что работала она не из-за большой любви. Одна ее забитая татуировками рука аккуратно лежала на плече толстяка, а вторая поправляла вылетающий наушник и подыскивала нужный трек в плеере. Из набитых на коже цветочков и черепов выделялся бульдог на левом предплечье. От стоял на задних лапах под уличным фонарем, закрывая полями шляпы глаза. Была в нем какая-то притягательность, тайна, что-то с чем хотелось посидеть и подумать о бытие. Сколько ни пытался, не нашел в картинке конкретного смысла, как и в других. Хотя бы скоротал немного времени. Может, татуировки и существуют для того, чтобы люди тупо убивали минуты, разглядывая их?

Заводя моторчик ненависти ко всему живому, толстяк заорал что есть мочи, бросаясь оскорблениями в адрес ни в чем не повинных дверей.

 Нас скоро отсюда вытащат,  сиделка даже не пыталась. Она как с бумажки читала, не смотря на калеку.

«Если в Японии Инь и Янь, то у нас Нах и Пох,  пришло мне на ум.  Интересно, он везде так себя ведет? Есть ли шанс увидеть его лицо на двери Макдака с припиской: «Не обслуживать  Кричит на бургеры».

 Работаешь третий день, а уже меня достала!  переключился толстяк.  Мы час тут сидим, тупая девка! Посмотри на себя! Что за дьявольщина! Картинки, волосы розовые! Тебя в монастырь нахре  он заткнулся, хватая ртом воздух, обрадовав остальных застрявших.  Ин ингалятор!

Сиделка с лицом опытного хирурга или школьницы, которой на все наплевать (всегда путал их) потянулась к кармашку на спинке коляски.

 Вот. Вдыхайте,  она протянула ему трубку с баллончиком.  Надо в аптеку заехать, а то тут не осталось почти.

Показалось, что стена позади решила поучаствовать в беседе. Совершенно никаких эмоций. Серый лист на сером столе в серой комнате  примерно такое место представилось, услышав ее голос. Даже моя учительница из средней школы изъяснялась с большим энтузиазмом, а ведь она была немой. До сих пор не пойму, почему ее вообще взяли на эту работу.

Видя их взаимоотношениями, кое-что прояснились. Во всяком случае с сиделкой. Молодой девушке приходилось каждый день вставать чуть ли не с первыми петухами и возиться с беспомощным толстяком на колесиках, кормить его, одевать, мыть. Платили наверняка гроши, а ещё усугублял ситуацию скверный характер клиента. В таком возрасте у любого пропало бы желание выражать хоть что-то кроме отреченности.

 Ты бы воздух поэкономил. Нам тут еще долго торчать,  выдал стоящий в углу старикан, походивший на детектива из сериалов девяностых.

Толстяк молчал, раз за разом нервно вдыхая содержимое баллона. Детектив, раскаляя ситуацию до предела, вынул сигарету и закурил.

 Затуши!  настояла сиделка.

Не знаю, почему, но детектив вздрогнул, как если бы в душе по ошибке включил холодную воду. Как-то по пьяни я прижег сигаретой волосы на руке (на спор) и поторопился сдуть пепел, ибо горелая кожа в сделку не входила, а этот старик молча затушил ее пальцами и вернул в пачку. Сразу захотелось подыскать вакансии помощника детектива. Учиться быть брутальным никогда не поздно.

Толстяк затряс головой, как бы говоря, что так старику и надо. Он прекрасно понимал, что надежно спрятан за живым щитом из сиделки, но все равно помрачнел, когда детектив чиркнул костяшками по щетине.

Я забился угол и играл в «привлеки как можно меньше внимания». Не хватало еще, чтобы меня присоединили в брачные игры.

Надежда оставалась только на Сида. Паренек ростом со старый холодильник, в майке с AC/DC вызвался разрулить ситуацию. Никакого жребия не проводилось, более того, никто не собирался ничего обсуждать. Он сам гордо поднял палец вверх, указывая на люк, и попросил подсадить. Встал на плечи детектива и с прыжка взобрался на крышу лифта. Достав из рюкзака спортивные штаны, перемотал ими обе ладони, запрыгнул на трос, как на канат в школьном спортзале и полез. С гордостью вспомнил свои достижения в его возрасте и почесал живот.

У дверей на этажах он зависал и долбил в них что есть мочи, крича во все горло. Оставаясь ни с чем, Сид продолжал подниматься выше, пока не пропал из виду в тени шахты. Некоторое время до нас доносилось эхо его голоса. Потом даже оно пропало. Успокаивал факт, что сорвись он, и мы узнали об этом по громкому крику с приземлением на крышу кабины. Так что либо ему удалось выбраться и спасатели уже мчались к отелю, либо он висел под потолком и насвистывал песни из альбомов любимой группы.

 Нас собираются вытаскивать или нет?  не успокаивался толстяк.

Назад Дальше