Она сказала это так твердо и так спокойно, что Антон окончательно пришел в себя и сел:
Аня ты что такое говоришь?
А ты ее выслушай, посоветовал Слава, вставая и отряхивая джинсы. Очень интересную историю она мне по дороге рассказала, не поверил бы ни за что, если бы не увидел своими глазами, как тебе этот меч крышу оторвал. Так что бери сейчас же этот тесак, швыряй его как можно дальше и валим отсюда.
Но почему в воду, можно ведь продать? слабо возразил Антон, глядя на лежащий рядом меч.
Нет. Только в воду. И сделать это должен ты сам, как можно жестче сказала Аня. Давай, неси ножны и выбрасывай этот негатив из нашей жизни.
Не могу может, ты, Слав?
Я же сказала никто не должен к нему прикасаться, ты его хозяин, ты и должен избавиться от него.
Чушь какая-то, пробормотал Антон, однако поднялся и пошел в гараж, вернувшись оттуда с ножнами.
Вложив в них меч, он долго стоял у кромки воды, держа свою смертоносную драгоценность на вытянутых руках. Потом, перехватив для удобства меч за рукоять, он размахнулся и далеко зашвырнул его в темную гладь водохранилища. Меч ушел под воду, оставив только почти сразу исчезнувший круг. Аня подошла к Антону, обняла его и прошептала:
Не жалей ни о чем. Все наши неприятности кончились. Во всяком случае, так гласит старинная японская легенда.
Откуда ты вообще об этом узнала?
Новый клиент оказался коллекционером книг об оружии. Когда ты пропал, я ездила к нему с эскизами, случайно разговор зашел, вот он и нашел в одном из трактатов эту легенду. Я не верила, а видишь, как вышло
Ты знаешь, а ведь он прав, твой клиент. Я все время чувствовал, как меня тянет к этому мечу, как ни о чем больше не хочется думать. Когда пацаны его трогали, я их ненавидел Не обижайся, Славян, ты ведь понимаешь, что это не я был обращаясь к другу, сказал Антон, и Слава махнул рукой:
Одно хорошо в этой ситуации контракт я подписал. И на Бали все-таки полетим на Новый год, как я и обещал. Лишь бы это волшебство обратной силы не имело, улыбнулся он, глянув на Аню. Ты бы спросила у своего клиента, а? А то Серегу жалко будет, если Наташка снова его отошьет.
Антон оживился:
А что случилось-то? Неужели Наташка согласилась?!
Прикинь? Буквально позавчера помолвку праздновали, вас все ждали, но ты, видишь ли, в это время в самурая играл, со смехом подтвердил Слава.
Надо бы порез обработать, вспомнила Аня, но Антон только отмахнулся:
Там ерунда, только кожа порезана, Славка успел меч выбить. Какой я дурак все-таки но в тот момент мне показалось, что жить совершенно незачем.
Как незачем? А я? обиженно спросила Аня, и Антон, подхватив ее на руки, сказал:
Да, к счастью, есть ты.
На Новый год веселой компанией они уехали на Бали. Слава сдержал обещание и забронировал лучший отель, пригласив заодно и Игоря Ивановича, который с удовольствием влился в их коллектив. Аня смотрела на счастливого молодожена Сергея, ни на секунду не выпускавшего из поля зрения молодую жену Наташу, на довольного Славу, почувствовавшего вкус больших денег, на ставшего прежним Антона, то и дело придумывавшего какие-то новые развлечения для всех, и была очень благодарна случайно встреченному психологу, который так кстати оказался знатоком оружия и легенд, с ним связанных. Однако на всякий случай она взяла с Антона обещание никогда больше не приносить в дом никаких «исторических» вещей, как бы сильно ему ни хотелось ими владеть.
Валерий Введенский. «Котолизатор»
Папа, папочка, я песенку придумал к Рождеству. Хочешь, спою? спросил после завтрака Никитушка.
Начальник сыскной полиции Крутилин, отложив в сторону газету, улыбнулся:
Конечно.
Никитушка забрался на табурет и жалостливо затянул тоненьким голоском:
Кисоньке-кисоньке,
Кисоньке-мурысоньке
Тяжко жить зимой
На улице одной.
Кисоньку-кисоньку,
Кисоньку-мурысоньку
Я возьму домой,
Накормлю едой.
Еще чего! возмутилась Прасковья Матвеевна, жена Ивана Дмитриевича. Даже не мечтай о таком подарке. Только через мой труп.
У Никитушки навернулись слезы, он спрыгнул с табуретки и выбежал из столовой.
Как же не стыдно, накинулся на жену Крутилин. Ребенок порадовать нас хотел, песенку сочинил.
На Рождество положено Господа славить, а не зверье безмозглое.
Прасковья Матвеевна происходила из купцов, по этой причине мировоззрение ее было дремучим. Обычно Иван Дмитриевич старался с ней не спорить. Но сейчас из-за сына полез на абордаж. Что плохого в том, что малыш хочет кошечку? Наоборот, значит, сердце его добротой наполнено.
А почему в Рождество и зверью почести не отдать? Господь-то наш где родился? В хлеву, среди коз и ослов, напомнил жене Крутилин.
Но кошек там не было. Потому что кошки дьявольское отродье.
Придется подарить осла, пошутил Крутилин.
Супруга наградила его взглядом, исполненным ненависти, и вышла вон.
Иван Дмитриевич снова взялся за газету, но слова от возмущения прыгали и смысл ускользал. Потом вдруг спохватился, что на службу опаздывает. Подскочив к зеркалу, он наспех расчесал бакенбарды и выбежал в прихожую.
Там, спрятавшись за шубами, его дожидался Никитушка:
Папенька, папенька, а когда маменька уйдет, мы кошку заведем?
Куда уйдет? Что ты говоришь?
Что слышал. Вчера она весь день Серафиме Борисовне плакалась: «Уйду я от него, Симушка, уйду. Сил больше нет измены терпеть».
Иван Дмитриевич верность супруге не хранил, но считал, что она о том не догадывается. А вот оно как оказывается!
Так заведем или нет? повторил вопрос Никитушка.
Крутилин вздохнул:
Посмотрим.
Агенты уже разбежались когда Крутилин задерживался, задания им вместо него раздавал чиновник для поручений Арсений Иванович Яблочков. Выслушав его доклад, Иван Дмитриевич испил чаю и приступил к приему посетителей. Их каждый день приходило немало, и каждый со своей бедой. Всех надо было выслушать и по возможности помочь.
За окном уже темнело, когда в кабинет вошел последний, почтенного вида старичок. Уставший Иван Дмитриевич слушал его вполуха.
с чертями водится.
Кто? чуть не подскочил очнувшийся от упоминания нечистой Крутилин.
Как кто? Сосед мой, кассир Венцель.
С кем он водится? переспросил начальник сыскной.
Вдруг послышалось?
С чертями.
Ивану Дмитриевичу очень хотелось гаркнуть: «Пшел вон!» Как же надоели ему сумасшедшие! Что весной, что осенью дня без них не проходит. Вроде и зима давно, а все идут и идут.
Однако свой порыв начальник сыскной сдержал: орать на сумасшедших себе дороже могут и пресс-папье запустить в голову. А могут крепко обидеться и закидать кляузами начальство. Кинув взгляд в листок, на котором черкнул имя-отчество посетителя, уважительно спросил:
Надеюсь, Петр Петрович, вы понимаете, сколь серьезны подобные обвинения?
Понимаю. Потому в сыскную и явился. Наружной-то полиции с чертями не совладать. Только на вас надежда.
Благодарю за доверие. Но сперва давайте-ка уточним факты. Раз утверждаете, что сосед якшается с чертями, значит, видели их. Когда, где?
Петр Петрович испуганно перекрестился:
Что вы? Бог миловал.
Неужто сам сосед в этаком знакомстве признался? попробовал зайти с другого бока Крутилин.
Если окажется прав, значит, не посетитель, а сосед его умом тронулся. Или пошутил неудачно.
Держи карман шире. Как же, признается он, сарделька немецкая. Учуял я их, признался старик и дотронулся скрюченным пальцем до переносицы. Собственным носом учуял.
Значит, не сосед, а сам Петр Петрович с катушек съехал. Теперь надобно понять: буйный он или тихий?
Старик о размышлениях Крутилина не подозревал и продолжал доверительно рассказывать:
В первый раз учуял я чертовщину с месяц назад, в Предпразднство Введения во храм Пресвятой Богородицы. Пришел тогда с вечерней службы, в коридоре столкнулся с Венцелем. И чуть не задохнулся от ужасной вони, которую тот источал
Иван Дмитриевич открыл табель-календарь:
В субботу дело было?
Да. И в другие разы тоже. От Венцеля исключительно по субботам чертями воняет.
Крутилин, кажется, понял причину этому явлению и от радости даже хлопнул себя по лбу:
Помилуйте, Петр Петрович. От кого же по субботам чертями не несет? Каюсь, даже от меня. Грех это перед выходным не выпить. Небось и сами закладываете? Начальник сыскной указал на трясущиеся руки посетителя.
Старик вскочил:
Да как смеете? Я сорок лет в экспедиции ценных бумаг без единого замечания Его высокопревосходительство самолично прослезились на прощание. Вообще в рот не беру, печень не дозволяет. А что до рук Доживете до моих лет
Еще и не пьет. Точно сумасшедший. Но, увы, тихий. Был бы буйным, схватил бы за лацканы или укусил. А значит, не судьба сдать Петра Петровича в лечебницу для душевнобольных. Там и для буйных коек не хватает.
Простите. Обидеть не хотел, примирительно сказал Крутилин. Но поймите, Петр Петрович, запах перегара, пусть и неприятен, преступлением не является
При чем тут перегар? От Венцеля не перегаром, паленой шерстью разит.
Паленой шерстью? удивился Крутилин.
Поняли, наконец?
Не совсем
Черти чем покрыты? Шерстью. А в аду чем заняты?
Крутилин пожал плечами.
Грешников они жарят, объяснил ему Петр Петрович. Потому то и дело подпаливаются. От того и запах.
Хорошо, допустим. А Венцель тут при чем?
Как известно, Создатель наш по субботам отдыхает.
Крутилин согласно кивнул, Прасковья Матвеевна не раз про то говорила.
Потому по субботам за нечистью пригляд отсутствует. Пользуясь случаем, черти спускаются на землю, чтобы задания приспешникам раздать. Немцы первые из них.
Почему так считаете?
Вы в кирху хоть раз заходили?
Было дело.
Заметили, что там нет икон? Даже лик Господний отсутствует. Почему, спрашивается? Потому что Сатане немцы поклоняются.
Тех же взглядов придерживалась и Прасковья Матвеевна. Однако душевнобольной она не была, просто ее так воспитали, в ненависти к иноверцам. А вдруг и Петр Петрович из того же теста калач? Потому и ищет повод придраться к соседу-немцу. Кто его знает, почему он пахнет горелой шерстью по субботам? Может, по делам службы скотопригонный двор посещает или кожевенный завод?
А ваша квартирохозяйка? Она тоже запашок ощущает? уточнил на всякий случай начальник сыскной.
Нет. Потому что вдова.
И шо? не понял его мысль Крутилин.
Замуж ей невтерпеж. А Венцель мужчина видный, вот она перед ним и выплясывает. И на запах закрывает глаза. Вернее, затыкает нос.
А другие жильцы? Прислуга, дворники?
Других жильцов у нас нет. У кухарки вечно насморк. А дворники все татары, которые, как всем известно, тоже слуги дьявола. Один лишь я на страже веры православной, ибо Люциферу не по зубам, потому что два раза в день в церковь хожу, каждую неделю исповедуюсь и причащаюсь.
Духовнику своему про Венцеля рассказали?
А как же. Он-то к вам меня и направил.
Вот спасибо, пробормотал в сердцах Иван Дмитриевич.
Сказал, коль в сыскной не поверят, к обер-полицмейстеру вместе пойдем.
Еще чего не хватало!
Что ж, ради спасения начальства от душевнобольных придется-таки Венцеля обнюхать. Как раз завтра суббота. И если запашок не подтвердится, нанести визит священнику. Чтоб больше в присутственные места полоумных не отправлял, а лечил их сам, добрым словом и молитвой.
Старший агент Фрелих будто подслушивал, зашел, как только Крутилин дернул за сонетку.
Проводишь Петра Петровича домой?..
Не надо, сам сюда, сам и обратно, запротестовал старичок.
Проводишь Петра Петровича домой, перекричал его Крутилин. Хорошенько запомнишь его соседа. Потому что завтра весь день топаешь за ним. Задача выяснить, почему от него по вечерам пахнет жженой шерстью. Все понятно?
Фрелих гаркнул:
Так точно, но сам не спускал с начальника глаз, надеясь, что тот подмигнет. Ведь с первого взгляда ясно, что старичок не в ладах с головой.
Но Крутилин подмигивать не стал, напротив, протянул сбрендившему руку:
О результатах расследования, Петр Петрович, непременно сообщу.
Старик от счастья попытался руку облобызать, но начальник сыскной не позволил.
В субботу Фрелих появился лишь в восемь вечера:
Иван Дмитриевич, вы знаете, я в нечистую не верю, затараторил он с порога. Вернее, не верил. Но теперь Спаси Господи мою душу
Шо случилось? Да ты садись, садись.
Сам Крутилин, наоборот, встал, подошел к несгораемому шкафу, где держал спиртное. Нет, пьяницей он не был, но иногда требовалось успокоить нервы: и себе, и подчиненным, иной раз допрашиваемым. Иван Дмитриевич достал из шкафа начатый полуштоф. В стакан, предназначавшийся подчиненному, налил щедро, себе плеснул на донышко.
Рассказывай.
Благодарствую. Фрелих жадно выпил, занюхав воротником. Согласно вашего поручения, с утра вел кассира от дома на Моховой. Венцель пешком дошел до банка. Внутрь за ним я не рискнул, чтобы не приметил. Ждал его весь день на набережной.
На набережной? усомнился Крутилин.
Чай, не лето на дворе, зимушка-зима.
Ну почти Там трактир
Понятно.
Нет, такого-сякого Фрелих указал на стоявший перед ним стакан, ни-ни. Только чай.
Даже если и выпил агент рюмку-другую, беда не велика. Но на всякий случай Крутилин погрозил Фрелиху пальцем. Тот продолжил доклад:
Ровно в пять пополудни Венцель вышел из банка, держа в руках большой бумажный пакет. В такие в лавках овощи кладут. Опять пошел пешком. Я снова за ним. На Пантелеймоновской свернули во дворы. Кассир подошел к одному из дровяных сараев, открыл ключом замок и зашел внутрь. Я огляделся во дворе никого. Подбежав к сараю, нашел меж досками щель и прильнул.
И шо увидел?
Луженую лохань из котельного железа. В нее кассир бросил бумажный пакет, что принес с собой, плеснул на него из бутылки и чиркнул серником. Сарай тут же заполнился дымом, едким-преедким, будто шуба горит. Я не выдержал, отпрянул, чтобы не закашляться. И вовремя, потому что Венцель выскочил наружу.
Тебя он не приметил?
Нет. Только он закурил, из сарая раздался кошачий крик. Страшный, истошный, душераздирающий. Кассир ему очень обрадовался, аж разулыбался от счастья, видимо, предсмертные вопли ему слаще всякой музыки.
Предсмертные? Думаешь, он кошку сжег?
Не думаю, уверен. Потому что запах жженой шерсти и этот крик
А где он кошку взял? В какой момент? Ты ведь не упускал его из виду
Как где? С собой принес, в пакете.
В пакете? Он что, шевелился по дороге? Ты не говорил.
Фрелих задумался. Потом решительно заявил:
Нет. Точно нет. Не шевелился. Я бы заметил.
Но кошка не кукла. Она бы пакет в клочья изодрала.
Фрелих снова задумался:
Понял. Венцель ей снотворного дал.
Кошке? с ехидством уточнил Крутилин.
Значит, хлороформом усыпил. Помните кота княгини Тарусовой
Помню, пробурчал Иван Дмитриевич. Дальше-то что было?
Самое страшное. Позвольте, еще налью. Чесслово, страшно вспоминать.
Крутилин плеснул агенту сам. Немного, чтобы не развезло.
Когда животное замолкло навсегда, кассир обратно в сарай зашел. И тут я услышал дьявола
Кого?
Голос его на змеиный похож. Так же шипит, только громко, очень громко, слышно на весь квартал.
И что дьявол говорил?
Я от страху не разобрал. Стоял, не в силах пошевелиться, будто гвоздями меня к земле прибило. Счет времени сразу потерял, казалось, что я туточки уже день, а может, всю неделю стою. Очнулся, только когда кассир из сарая вышел. На физии его читалось, как он доволен собой. Я проводил его до парадной, потом вернулся на Пантелеймоновскую, отыскал старшего дворника, показал удостоверение и опросил. Выяснил, что Венцель арендует сарай с середины ноября.
Для каких целей?
Для научных опытов.
Значит, так Завтра снова топаешь за Венцелем
Нет, Иван Дмитриевич, нет.
Что значит нет? Это приказ.
Умоляю, отпустите ради Христа. Брата перед концом света хочу повидать. Помните, о нем рассказывал? В Екатеринбурге служит в золотосплавильной лаборатории. Двадцать лет не виделись. Дозвольте обнять напоследок