Одни человечкиили эльфы, если они таковыми былизанесли пленника в пещеру, а другие, войдя, задвинули на место валун. На какое-то время все погрузилось во тьму, а затем вдали засветились факелы. По приказу главного процессия продолжила путь. Некоторые из тех, кто шел впереди, взяли факелы в руки.
Корорук оглядывался по сторонам. Освещение в пещере было неровным: на мгновение в нем показывалась то одна, то другая стена. В такие моменты бритт замечал, что их покрывали рисунки, сделанные грубо, но при этом с таким искусством, на какое не был способен даже его собственный народ. Свода, однако, он никак не мог различить. Корорук понял, что поначалу казавшаяся малой полость перерастала в большую, удивительных размеров пещеру. Его пленители молча шли в неясном свете факелов, напоминая тени темного прошлого.
Но вот Корорук почувствовал, что ремни, сдерживающие его ноги, ослабли. Затем его поставили на землю.
Иди вперед, произнес голос на языке его собственного народа, и воин ощутил, как в заднюю часть шеи ему уткнулся кончик копья.
И он двинулся вперед, чувствуя, как его сандалии скребут по каменному полу пещеры, пока впереди не оказалось место, где пол резко поднимался вверх. Причем подъем был таким крутым, что Корорук не смог взобраться самостоятельно, поэтому похитители подсадили и подтолкнули его, после чего бритт увидел, что откуда-то сверху свисали некие длинные и крепкие плети.
Странные человечки похватались за них и, оттолкнувшись ногами от скользкого подъема, проворно взобрались наверх. Когда их ноги вновь нашли ровную поверхность, пещера сделала поворот, и, преодолев его, Корорук ахнул, пораженный представшей ему картиной.
Открывшаяся наверху пещера оказалась неимоверно просторной. Могучие стены смыкались в огромную сводчатую крышу, растворяющуюся в темноте. Между ними тянулся ровный пол, который рассекала надвое подземная река. Она возникала под одной из этих стен и исчезала под другой. Берега соединялись арочным каменным мостом, судя по виду, естественного происхождения.
Со всех сторон в стенах большой пещеры, имевших примерно круглую форму, виднелись пещеры поменьше, и в каждой горел огонь. Их правильные ряды ярус за ярусом уходили вверх. Построить такой город человеку, конечно, было не под силу.
И повсюдувнутри и снаружи малых пещер, по полу большой полостиходили люди, занятые своими повседневными делами. Мужчины беседовали друг с другом, чинили оружие, ловили рыбу в речке, женщины подбрасывали топливо в огонь или шили одежду. Все выглядело так, как могло бы быть в любой другой британской деревне. Но вместе с тем это казалось Короруку совершенно нереальнымэто было странное место с маленькими молчаливыми человечками, снующими по своим делам, и беззвучно протекающей поперек его рекой.
Вскоре человечки заметили пленника и обступили его со всех сторон. Никто не кричал, не донимал и не унижал его, как обычно поступали в таких случаях дикари, они лишь собрались возле Корорука и молча уставились на него злобными волчьими глазами. Воин непроизвольно содрогнулся, но похитители продолжали проталкивать его сквозь толпу, а сами двигались следом. Приблизившись к берегу речки, они остановились и отступили от пленника.
Перед юношей колыхалось и мерцало два больших костра, а между ними находилось что-то еще. Он хорошенько присмотрелся и различил высокое каменное сиденье, напоминающее трон. На нем сидел старик в некоем длинном одеянии и с длинной седой бородой. Одну похожую на клешню руку он положил рядом с собойпальцы его были тонкими и кривыми, а ногти походили на ястребиные когти, а вторую спрятал в складках своего наряда. Старик ничего не говорил и не двигался, лишь черные глаза его блестели, будто волчьи.
Но вот он поднялся в игривом мерцании света костров, так что его крючковатый, похожий на клюв нос и длинная борода стали видны особенно четко, а затем он начал отступать, пятясь до тех пор, пока не оказался почти невидимым, за исключением своих блестящих глаз.
Говори, бритт! Слова прозвучали резко и отчетливо, без всякого ощущения старости произнесшего их. Говори, если тебе есть что сказать.
Корорук, застигнутый врасплох, запинаясь, пробормотал:
Что что вы за народ? Зачем вы взяли меня в плен? Вы эльфы?
Мы пикты, последовал твердый ответ.
«Пикты!». Корорук слыхал байки об этом древнем народе от гэлов. Кто-то говорит, что они и по сей день таятся в Силурии, но
Я сражался с пиктами в Каледонии, возразил бритт. Они невысоки ростом, но грузны, уродливы и совсем не похожи на вас!
Это не настоящие пикты, твердо произнес старик. Осмотрись, бритт, он обвел рукой вокруг, ты видишь остатки исчезающего народа, народа, который некогда правил всей Британией от моря до моря.
Бритт смотрел изумленно.
Послушай, бритт, продолжал голос, послушай, варвар, я расскажу тебе историю павшего народа.
Свет костров по-прежнему танцевал, отбрасывая неясные следы на стены и бесшумно бегущую воду.
Древний голос разнесся эхом по великой пещере.
Наш народ пришел с юга. Через острова, по Внутреннему морю. По горам со снежными пикамии некоторые там и остались, чтобы отбивать врагов, что могли за нами последовать. Мы спустились на плодородные равнины и расселились по всей земле. Разбогатели и начали процветать. Затем появились два короля, и победитель изгнал побежденного. Тогда многие из нас смастерили лодки и уплыли к дальним утесам, что сияли белым в солнечном свете. Мы нашли добрую землю с плодородными равнинами. И ещерыжих варваров, обитавших в пещерах. Могучих великанов с большими телами и малым умом.
Из прутьев мы построили себе хижины. Стали возделывать землю. Вычистили лес. Загнали туда рыжих великанов. А затем еще дальше, пока они, наконец, не бежали в горы на западе и на севере. Мы зажили богато. Зажили в достатке.
А потом, тут его голос дрогнул от ненависти и гнева, отразившись от стен пещеры, потом пришли кельты. Приплыли на своих грубых кораклах с западных островов. Там они жили, но того им было мало. Они продвинулись на восток и захватили плодородные равнины. Мы стали биться, но они были сильней. Свирепые воины, они носили бронзовое оружие, тогда как у нас было лишь кремневое.
Нас вытеснили. Они сделали нас рабами и изгнали в лес. Некоторые бежали в горы на западе, но было и много таких, кто ушел на север. Там они смешались с рыжими великанами, которых мы изгнали туда давным-давно, и породили расу чудовищных карликов, утративших всякую способность к жизни в мире и жаждущих лишь сражений.
Однако некоторые из нас поклялись никогда не оставлять землю, за которую мы бились. Но кельты на нас давили. Их было много и становилось еще больше. Потому мы ушли в пещеры, в ущелья, в овраги. Мы, которые всегда жили в светлых хижинах, которые всегда возделывали землю, стали учиться жить, как звери, жить в пещерах, куда не проникает солнечный свет. В пещерах, эта была самая большая из всех, которые мы находили и обустраивали, как могли. Ты, бритт, голос старика перешел на визг, и с обвинением длинная рука вытянулась к Короруку, ты и твои люди! Вы превратили свободный процветающий народ в земляных крыс! Мы, которые никогда не дрались, которые жили на воздухе и в свете, рядом с морем, где ходили торговцы, мы были вынуждены бежать, как загнанные звери, и зарываться в землю, как кроты! Но по ночам Ах, это время нашей мести! Мы выбираемся из своих укрытий, из ущелий и пещер, с факелами и кинжалами! Смотри, бритт!
Проследив за движеньем, Корорук увидел округлый столб из какого-то очень твердого дерева, торчащий из углубления в каменном полу рядом с берегом речки. Пол вокруг углубления выглядел обуглившимся, будто от прежних костров.
Корорук непонимающе уставился туда. Он в самом деле улавливал лишь малую часть того, что перед ним происходило. Он даже не был вполне уверен, что эти человечки действительно считались людьми. Он много слышал о них, как о «маленьком народе», и теперь в его памяти всплыли рассказы об их деяниях, их ненависти к людям и небывалой жестокости. Не слишком он осознавал и то, что смотрел сейчас на одну из великих загадок древности. Что россказни, которые древние гэлы передавали о пиктах, все это время искажались все сильнее, пока не превратились в сказки об эльфах, гномах, троллях и феях. Поначалу люди верили в существование пиктов, но затем полностью отвергли эту возможность, точно как в случае с чудовищными неандертальцами, от которых впоследствии остались лишь истории о гоблинах и ограх. Но Корорук либо не знал об этом, либо не придавал значения, тем более что старик заговорил вновь.
Там, там, бритт, злорадствовал он, указывая на столб, там ты заплатишь нам за всё! Скудная часть того, что твой народ задолжал моему, но ты отдашь ее сполна.
Торжество старика показалось бы поистине дьявольским, если бы не отражение более высокой цели в чертах его лица. Он абсолютно искренне верил, что вершит лишь месть, и был словно бы величайшим защитником большого, но проигранного дела.
Но ябритт! запинаясь, проговорил Корорук. Не мой народ обратил вас в изгнанников! То были гэлы из Ирландии. А ябритт, и мои люди пришли из Галлии лишь сотню лет тому назад. Мы повергли гэлов и изгнали их в Эрин, Уэльс и Каледонию так же, как они изгнали вас.
Не имеет значения! Старик вскочил на ноги. Кельт есть кельт. Что бритт, что гэлникакой разницы. Не будь он гэлом, был бы бриттом. Каждый кельт, что попадает в наши руки, обязан платить, и неважно, кто онвоин или женщина, дитя или король. А теперь взять его и привязать к столбу!
Спустя мгновение Корорук оказался привязан и с ужасом наблюдал, как пикты выкладывают дрова у его ног.
А когда ты хорошенько поджаришься, бритт, произнес старец, этот кинжал, что познал кровь сотни бриттов, утолит свою жажду и твоей кровью.
Но я не сделал ничего дурного ни одному пикту! выдохнул Корорук, пытаясь вырваться из пут.
Ты платишь не за то, что сделал сам, а за то, что сделал твой народ, решительно ответил ему старик. Я хорошо помню деяния кельтов, когда они впервые высадились на берега Британии, и вопли убиенных, и крики насилуемых женщин, и дым горящих деревень, и шум грабежей.
У Корорука по спине забегали мурашки. Когда кельты впервые высадились на берега Британии! Это было свыше пятисот лет назад!
И кельтское любопытство в нем заставило задуматься, даже притом, что пикты уже готовились вот-вот поджечь дрова, сваленные вокруг него.
Ты не можешь этого помнитьэто происходило очень давно.
А я и живу очень давно, угрюмо ответил старик. В юности я был охотником на ведьм, и одна старуха прокляла меня, пока корчилась у столба. Она сказала, что я буду жить до тех пор, пока не умрет последнее дитя племени пиктов. И что мне доведется увидеть, как прежде могучий народ уйдет в забвение, и лишь тогдаи только тогдая последую за ней. Так она наложила на меня проклятье вечной жизни. С этими словами его голос набрал силу, заполнив всю пещеру. Но то проклятьеничто. Слово не может принести вреда, оно бессильно против человека. А я живу. Я повидал уже сотню поколений и теперь переживаю вторую. Что есть время? Солнце встает и садится, и всякий день уходит в забвение. Люди следят за солнцем и выстраивают свою жизнь в зависимости от него. Они во всем полагаются на ход времени. Считают минуты, что уводят их в вечность. Но человек успел прожить многие столетия, прежде чем научился считать время. Время создано человеком. Вечностьпроизведение богов. В этой пещере такого понятия, как время, не существует. Здесь нет солнца, нет звезд. Снаруживремя, внутривечность. Мы не ведем времени счет. Ничто здесь не показывает хода часов. Молодые выходят наружу. Они видят солнце, видят звезды. Считают время. Но они живут и умирают. Я же был молод, когда впервые вошел в эту пещеру. И с тех пор я ее не покидал. Вы, считающие время, сказали бы, что я прожил здесь тысячу летили один час. Но если человек не имеет связи со временем, его душа, разумназывай это как хочешьобретает возможность завладеть телом. И мудрецы моего племени, когда я был молод, знали больше, чем когда-либо сумеют постичь люди внешнего мира. Когда я чувствую, что мое тело начинает слабеть, то принимаю чудодейственный отвар, что известен мне одному и никому больше в целом мире. Он не дает бессмертиеоно достигается лишь работой ума, но восстанавливает тело. Племя пиктов исчезает, как снег на вершине горы. И когда уйдет последний, сей кинжал освободит меня от уз этого мира. Затем голос резко сменил тон: Поджигайте хворост!
Разум Корорука изрядно пошатнулся. Бритт не понял совершенно ничего из услышанного. Он был уверен, что сходит с ума, и то, что произошло в следующую минуту, лишь укрепило его в этом убеждении.
Сквозь толпу прошелся волкКорорук знал, что это был тот самый волк, которого он спас от пантеры не так далеко от того ущелья! Но теперь казалось, это случилось так давно! И все же волк был тот самый и шел прежней странной шаркающей поступью. Но затем он встал на задние лапы, а передние воздел вверх, поднеся к голове! О, какой невыразимый ужас охватил воина!
Затем волчья голова откинулась назад, и на ее месте показалось человеческое лицо. Лицо пикта, одного из первых «оборотней». Человек сбросил волчью шкуру и шагнул вперед, выкрикнув что-то. Едва принявшись поджигать хворост у ног бритта, пикт отвел факел и застыл в нерешительности.
Волк-пикт выступил вперед и обратился к старику по-кельтскинесомненно, для того, чтобы его понял и пленник. Корорука удивило, что столь многие здесь знали его язык, пусть он и был сравнительно прост, а способности пиктов, напротив, выдающимися.
Как же так? спросил пикт, одетый волком. Вы намереваетесь сжечь того, кого следует отпустить!
Почему? воскликнул старик яростно, сжав рукой свою длинную бороду. Кто ты таков, чтобы противиться обычаю, который соблюдается много веков?
Я встретил пантеру, ответил пикт, а этот бритт рискнул своей жизнью, чтобы спасти меня. Неужели пикт теперь должен проявить неблагодарность?
Старик задумался, очевидно, с одной стороны ведомый фанатичной жаждой мести, а с другойстоль же неумолимой расовой гордостью. Пикт же пустился в разглагольствования, но теперь говорил на собственном языке. Наконец старейшина кивнул.
Пикты всегда расплачиваются по долгам, проговорил он величественно. Пикты ничего не забывают. Развяжите его. Пусть ни один кельт не скажет, что пикт проявил неблагодарность.
Корорук был отпущен и, все еще пребывавший в оцепенении, попытался выразить благодарность, но старик от нее отмахнулся.
Пикт никогда не забывает врага и всегда помнит доброту, отозвался он.
Идем, шепнул бритту его друг-пикт, потянув за руку.
Он вывел воина в одну из пещер, куда открывался вход из главной полости. Шагая за пиктом, Корорук обернулся и увидел, что старейшина сидел на своем каменном троне и его глаза блестели, будто отражая в себе славу былых веков, а по обе стороны от него, мерцая, колыхалось пламя. Фигура, преисполненная величия, король павшего народа.
Корорука вели все дальше и дальше, пока наконец он не вышел наружу и не увидел над головой усеянное звездами небо.
В той стороне лежит деревня твоего народа, указал ему пикт. Там и встретишь радушие, которое будет окружать тебя, пока не пожелаешь вновь уйти в путешествие.
Затем он протянул кельту подаркиодежду из тканей и искусно сшитой оленьей кожи, украшенные камнями пояса, крепкий лук из рога и стрелы с крепкими обсидиановыми наконечниками. И кое-какую пищу. Оружие же кельта, отобранное прежде, теперь было ему возвращено.
Погоди минуту, окликнул бритт пикта, уже повернувшегося, чтобы уйти. Я шел по твоим следам, но затем они исчезли. В самом голосе Корорука прозвучал вопрос.
Я взобрался на дерево, тихо усмехнулся пикт. Подними ты вверх головуувидел бы меня. Если когда-нибудь тебе понадобится друг, ты всегда найдешь его, если встретишь Берулу, вождя пиктов Альбы.
Он повернулся и исчез из виду. А Корорук, озаренный светом луны, зашагал туда, где лежала кельтская деревня.
Боги Бал-Сагота
1. Сталь среди шторма
Противостояние было скорым и отчаянным: в краткой вспышке перед Турлохом возникло искаженное яростью бородатое лицо, и топор гэла нырнул вперед, рассекая его до самого подбородка. В наступившей в следующий момент кромешной темноте удар невидимого противника сбил шлем с его головы, и Турлох махнул топором вслепую, почувствовав, как лезвие впивается в плоть; раздался вопль. С яростных небес вновь полыхнуло белым огнем, высветив кольцо свирепых физиономий и окружавший гэла частокол полированной стали.
Прижавшись спиной к главной мачте, Турлох парировал и наносил удары. Среди безумия схватки прогремел громкий голос, и в новой вспышке гэл разглядел гигантскую фигуру и странно знакомое лицо. Затем в одно огненное мгновение мир рухнул в черноту.