«Сядь в кресло», - проревел я девушке, и она поднялась. «Когда я так говорю, вы ныряете из машины и бежите прямо по трассе, понимаете? И, дорогая, ты можешь очень быстро бегать, иначе ты не сможешь задать мне больше вопросов ».
Она не ответила. В этом не было необходимости. Она видела позади нас мчащийся скоростной поезд и впереди переход. Мои руки были влажными от пота, пальцы сжались. Я протянул правую руку, затем левую и поменял хватку на рулевом колесе. Мы добрались до перехода. Я свернул на мерседесе, затормозил ровно настолько, чтобы не перевернуться, и остановил его на трассе. Поезд находился менее чем в тридцати ярдах от него, огромный монстр, у которого не было шансов остановиться.
' Я крикнул на девушку и увидел, что она уже занята открыванием двери.
Когда я сразу последовал за ней, я увидел, как ее красивая задница исчезла за дверью. Я сделал большое сальто и снова встал на ноги раньше нее. Я схватил ее за руку, поднял и побежал с ней. Едва выехав на рельсы, локомотив врезался в «мерседес». Огненный шар поднялся, опалил мою спину и толкнул вперед. Звук треска металла эхом разнесся по взрыву. Девушка отпустила руку и остановилась, чтобы посмотреть на согнутую горящую массу, которую нес на сотни метров экспресс.
Она кричала - 'Моя машина!'
«Я куплю тебе новую», - сказал я, схватив ее за руку и потянув за собой. Я понял, что Lancia теперь задерживается на другой стороне трассы. Обитатели наверняка убедятся в том, что я просчитался и оказался в развалинах машины и теперь на пути к превращению в обугленный пепел. Я удовлетворенно улыбнулся и наконец остановился, когда мы дошли до перекрестка и чуть дальше.
Я посмотрел на девушку, которая стояла рядом со мной, тяжело дыша и пытаясь отдышаться. Ее лицо было измазано падением на плечо рядом с дорожкой. Теперь у меня была возможность рассмотреть ее как следует, и я почувствовал признательность за красивую высокую линию ее груди и ее длинные гибкие ноги в серых брюках. Она сохраняла свою хладнокровную самоуверенность, но теперь смотрела на меня задумчиво и с любопытством.
«Ты не дезертир», - убежденно сказала она. «Я не знаю, кто вы, но определенно нет».
«Десять с ручкой», - сказал я.
"Что ты на самом деле?" спросила она. "Какой-то идиот?"
Я пожал плечами. «Если вы сообщите мне свое имя и адрес, я позабочусь о возмещении расходов за вашу машину», - сказал я. Она посмотрела на меня, как будто она видела очень особенный объект под микроскопом. Хотел бы я побыть с ней. Она была не только необычайно красива, но и обладала очаровательными качествами, невозмутимой самоуверенностью, которую я никогда раньше не обнаруживал в европейских женщинах.
«Я не могу понять это», - сказала она, качая головой. «Я очень хорошо знаю, что только что произошло, но не могу понять это своим умом. А теперь вы предлагаете оплатить мою машину. Почему бы тебе не сказать мне, кто ты и что все это значит?
«Во-первых, потому что у меня нет на это времени, дорогая. Просто сообщите мне свое имя и адрес, и я позабочусь о возмещении расходов на вашу машину ». Она снова недоверчиво покачала головой. «Понятия не имею, почему, но почему-то я тебе доверяю», - сказала она.
«У меня красивое лицо», - усмехнулся я. «Нет, у тебя очаровательное лицо», - сказала она. «Но ты мог бы быть кем угодно, ангелом мести, но также очень хорошим членом мафии».
«Ты стараешься, дорогая, - сказал я. «Ну давай, как тебя зовут? У меня действительно мало времени ».
«Меня зовут Лиза, - сказала она. Лиза Хаффманн. Машина принадлежала моей тете. Я остаюсь здесь, но если вы хотите выписать чек на мое имя, я заберу для нее сумму. Итак, Лиза Хаффманн, Кайзерслаутерн штрассе 300 ».
«Тогда это почти круглый», - сказал я, глядя на ее пухлую нижнюю губу и мягкую привлекательную линию ее рта. Она по-прежнему сохраняла хладнокровие и уверенность в себе.
«Двадцать две тысячи семьсот пятьдесят марок», - тихо сказала она. «Это была совершенно новая машина».
Я усмехнулся. Я понял, что хочу однажды встретить это крутое невозмутимое создание. Ее прощальное замечание привело меня к твердому решению:
«Плюс тридцать восемь марок и сорок пенни на все мои покупки», - добавила она.
«Дорогая Лиза, - засмеялся я, - если возможно, доставлю ее лично тебе». Я поймал такси и оставил ее на углу. Когда такси уехало, я махнул рукой в окно. Она не помахала в ответ. Она стояла, скрестив руки, и смотрела, как я исчезаю. Я бы разочаровался в ней, если бы она помахала.
Глава 4
Штаб-квартира AX в Западном Берлине всегда была скрыта за законным камуфляжем, который функционировал нормально во всех отношениях, и никогда более двух человек не знали, чему он на самом деле служит. В качестве дополнительной меры предосторожности меняли весь камуфляж не реже одного раза в год. Все ведущие агенты AX были проинформированы об этих изменениях, а также о применимых кодах и процедурах идентификации. Пока я платил за такси, я смотрел на это
скромное офисное здание с коллекцией шильдиков на стене. Мой взгляд остановился на названии внизу: BERLINER BALLETTSCHULE. Ниже мелкими буквами было написано: Директор - Др. Прельгауз.
Я улыбнулся. Конечно, это должен был быть Хауи Прайлер. Хоуи отвечал за создание и поддержание всего камуфляжа AX в Европе. У него была особая группа контактов. Мы встречались несколько раз. Я спустился на лифте и вошел в большую прохладную комнату, где внезапно оказался среди пятнадцати девушек в возрасте от двенадцати до двадцати лет, тренирующихся на барре. Я увидел четырех молодых людей и трех учителей - двух мужчин и женщину. Все были одеты в трико или пачки, и все были поглощены своей работой. Мое появление заметила только маленькая брюнетка, сидящая сбоку за столом. Она поманила меня, и я подошел к ней.
У меня назначена встреча с герром доктором, - сказал я. «Это отчет о школе».
Женщина сняла трубку с телефона, нажала кнопку, что-то кому-то сказала, потом улыбнулась мне.
«Пожалуйста, войдите, - сказала она. «Джентльмен из фотостудии уже там. Там по коридору, вторая дверь».
Я проследил за ее взглядом через студию и увидел узкий коридор с другой стороны. Я прошел через строящиеся балетки, нашел вторую дверь в коридоре и вошел в небольшой кабинет. Беглый взгляд на дверь и материал потолка показал мне, что комната звукоизолирована. Хоук сидел в глубоком кожаном кресле, а Хоуи Прайлер - за небольшом простом письменном столе. Непосредственный вопрос Хоука был характерен для его многолетнего опыта, но он также отражал его озабоченность.
Он спросил. 'Что случилось?' Я кивнул Хоуи, который быстро мне улыбнулся. Его глаза тоже были обеспокоены.
«У меня была компания», - сказал я Хоуку.
"Так рано?" - спросил он, глядя на меня серыми глазами за очками без оправы. Только его голос выдавал его удивление.
«То, что я сам об этом думал», - согласился я.
«Конечно, ты стряхнул их, прежде чем пришел сюда».
- Нет, они наверно хотели встретиться с вами. ».
Хоук проигнорировал меня. Его обычная реакция, когда он понял, что я остаюсь с ним крутым.
"Как ты их стряхнул?" - прямо спросил он.
«Они считают, что я специально проиграл матч с« Берлин-Гамбург »». Он внимательно слушал, пока я коротко и лаконично рассказывал, что именно произошло.
«Это было как раз вовремя, N3», - сказал он, когда я остановился. «Слишком уж вовремя», - признал я. «Хотел бы я знать, откуда они начали преследовать меня».
«Я тоже», - сказал Хоук. «Я думаю, они поймали Теда Деннисона , но не то, чтобы они заметили тебя. По крайней мере, пока. Это очень тревожно, N3.
«Я тоже не очень хорошо себя чувствовал», - сказал я. Я видел, как Хауи Прайлер пытался подавить ухмылку. Глаза Ястреба из бронзы смотрели невозмутимо ...
«Сядь, Ник, - сказал он. «Я скажу вам то, что мы знаем. Каждый раз, когда я смотрю на футляр, он мне не нравится. Имя Генрих Дрейссиг для вас что-нибудь значит?
Я кое-что знал об этом человеке, но на самом деле не намного больше, чем средний читатель газет. «Он председатель этой новой немецкой политической партии», - ответил я. «Я считаю, что они называют это NDHP».
«Правильно, Neue Deutsche Herrenvolkpartei. И, конечно, вы знаете, что это значит ».
Я знал это. Кто бы не знал? Один только Херренволк пах Гитлером, хотя они и не высказались прямо, и в этом была полезная доля политики.
«Я расскажу вам о предыстории», - продолжил Хоук. «NDHP и Генрих Дрейссиг уже довольно давно работают в подполье. Но месяцев семь или восемь назад они внезапно появились среди бела дня. Они перестали быть незначительной группой, они развернули впечатляющую кампанию на последних выборах. Настолько впечатляюще, что они получили 40 мест в Бундестаге. Мне это не кажется большим, но всего сорок мест из пятисот - это почти десять процентов. Для партии, которая раньше имела всего три места, это был особенно резкий скачок. А с вашим знанием политики в нашей стране вы знаете, что для этого нужно ».
Я кивнул. «Для этого нужны деньги. Деньги и, конечно же, много ».
«Совершенно верно, - продолжил Хоук. И с тех пор они утроили свое партийное руководство, систематически расширили свою пропаганду и получили в пять раз больше новых членов. Дрейссиг посвятил свое время фанатическим выступлениям и политическим махинациям.
Мы боимся Дрейссига и его NDHP по ряду причин. Мы знаем, что у них есть явно неонацистские идеи. Что они крайне шовинистичны. Что они достаточно умны, чтобы их сдержать и запретить ... пока они не будут готовы предпринять дальнейшие шаги. Мы также знаем, что они могут нарушить особенно хрупкое равновесие между русскими и Америкой, между Востоком и Западом. На данный момент этот баланс очень нестабилен. Возрождение сильной неонацистской партии может вызвать неслыханные последствия, вызванные страхом, подозрениями или непониманием. Мы не можем этого допустить. Но мы знаем, что NDHP и Dreissig что-то замышляют. И что это нам нужно знать. Вот почему чрезвычайно важно выяснить, откуда они берут все эти деньги. Если нам это удастся, это может чертовски много рассказать нам о том, чем они занимаются ».
«И это то, что Тед узнал и должен был передать мне», - сказал я задумчиво.
«Действительно N3», - ответил Хоук. И они позаботились о том, чтобы он не смог передать это дальше. Но есть еще кое-кто, кто, я думаю, знает. На самом деле, держу пари, он передал информацию Теду. Но он наш агент в Восточной Германии. Спящий. Мы не можем рискнуть забрать его. Тебе нужно пойти к нему ".
Я понимаю, что русские очень осторожны с тем, кто приезжает в Восточный Берлин и из него, - сказал я. 'Именно так. Сначала нам нужно решить эту проблему », - сказал Хоук. Как мы можем доставить вас в Восточный Берлин. Но все произошло так внезапно, что мы даже не знаем как. Я подумал, может быть, твой плодородный мозг может придумать несколько идей. Хауи может достать тебе практически любую фальшивую бумагу. Это вообще не проблема. Сложность состоит в том, чтобы сделать ваше пребывание там настолько правдоподобным, чтобы вас не наблюдали у Бранденбургских ворот, а также чтобы за вами не наблюдали постоянно, когда вы сидите там. Хауи найдет решение. Вы двое обсудите это завтра утром. Я должен вернуться сегодня вечером. Я уезжаю из Темпельхофа в шесть часов ».
Хоук встал. «С этого момента это ваша работа, N3», - сказал он. «Итак, нам сначала нужно знать, откуда Дрейссиг берет деньги. Тогда мы узнаем, что он задумал ».
«Прежде, чем ты уйдешь, - сказал я, - мне нужен чек на машину той девушки».
«Я пошлю тебе один из Штатов», - грубо сказал Хоук. «Конечно, я должен выпустить купон; Я не могу просто выписать чек на 7000 долларов ».
«Ты чертовски хорошо знаешь, что можешь», - сказал я с приятной улыбкой. - И не пытайся меня обмануть. Я знаю лучше. Я действительно знал лучше, у AX есть средства по всему миру на все возможные чрезвычайные ситуации, деньги на замалчивание, деньги на взятки и так далее. Но также и на непредвиденные расходы, как в моем случае. У Чрезвычайного фонда для Европы был счет в швейцарском банке. Поэтому его рассказ о нехватке денег не нашел у меня отклика, хотя он продолжал попытки. Возможно, это была одна из основных причин того, что мы с ним так хорошо ладили на работе. Оба, каждый по-своему, мы всегда старались. Между двумя людьми, глубоко уважавшими друг друга, было постоянное тонкое чувство духа и хитрости. Я знал, что Хоук всегда боялся платить деньги AX за то, что он любил называть «небрежным и неосторожным» поведением своей команды. Это никогда не должно было быть личным. Он знал, что его агенты не были небрежными. Предположительно, это был пережиток строгого старомодного воспитания.
Почему ты не взял девушку с «фольксвагеном»? - проворчал он, доставая чековую книжку. «Тебе действительно стоит что-нибудь сделать с твоим дорогим вкусом, N3».
Обещаю. Как только перестану жить, - ответил я. Когда я напомнил ему не забывать о ее деньгах на продукты, он бросил на меня сокрушительный взгляд своими жесткими серо-стальными глазами.
«Нам повезло», - сказал я, пожав плечами. 'Почему ты так думаешь?' - медленно и резко спросил он.
"Конечно, она могла сделать покупки в берлинском эквиваленте Тиффани?"
Хоук с угрюмым лицом сунул мне чек. «Я должен радоваться, что ты все еще жив», - грубо сказал он. «Постарайся быть немного осторожнее в следующий раз, N3».
Для Хоука это было почти сентиментальное заявление. Я кивнул. У старого ворчуна был чуткий нрав. Вам просто нужно было вникнуть в это. Я помахал Хоуи Прайлеру, снова прошел мимо подающих надежды балерин и вышел на улицу. Когда я кладу чек в карман, ч
Когда я прикоснулся к ключу и подумал о Хельге. Я получил неожиданный бонус - дополнительную ночь в Западном Берлине с Хельгой. Конечно, от меня ожидалось, что я сам попытаюсь найти хороший способ добраться до Восточного Берлина, но, возможно, Хельга могла мне в этом помочь. Казалось, она знала свои факты. Но сначала у нас была Лиза Хаффманн. Лиза вызывала совершенно другие мысли. Даже в те сатанинские часы, которые я проводил с ней, она выдыхала редкую изысканность, которая обращалась как к интеллекту, так и к телу. Хельга же была чисто чувственной. Меня заинтриговал странный аспект нашего сексуального опыта, но он тоже был чисто физическим.
Я обратил пристальное внимание, когда прошел немного. Убедив себя, что за мной не следят, я остановил такси и откинулся на диване. Я посмотрел на эксклюзивные, роскошные магазины «Кудамм», которые не уступали аналогичным заведениям в Лондоне и Париже. Здесь действительно было фантастическое представление. В конце Второй мировой войны 90 процентов этой магистрали были разрушены, сильно повреждены. Сгорел практически весь город. Мало того, что все было перестроено, но построено двести тысяч совершенно новых домов. Каждый кусок мусора, который можно было использовать, предназначался для восстановления. Город действительно был фениксом, воскресшим из пепла. Я подумал о Генрихе Дрейссиге и его неонацистской партии. Разве было немыслимо, чтобы сегодняшние немцы позволили этому фениксу ненависти подняться из прошлого? Тем не менее, это прошлое для многих было столь же невообразимо. Но это случилось. Мы доехали до Кайзерслаутерн-штрассе 300, и я вышел перед скромным жилым домом среднего класса. Я посмотрел на почтовые ящики в холле. К одному из автобусов скотчем была прикреплена карточка.
Л. Хаффманн и Детвайнер. Я позвонил, и к двери вошла Л. Хаффманн в очень элегантном кремово-белом платье, подчеркивающем ее прекрасные формы. Платье также хорошо служило ее великолепной груди, раскрывая грациозную восходящую линию ее бюста. Я увидел, как ее глаза расширились, когда она посмотрела на меня. Удивлена? - спросил я со смешком.
«Да ... и нет», - ответила она. «Я определенно не ожидала тебя так скоро».
У меня мало времени, - сказал я, протягивая ей чек. «Еще раз спасибо за использование машины». Лиза Хоффманн изучала чек, хмуря гладкий белый лоб. Это был нумерованный чек на нумерованном счете в швейцарском банке. Вы не могли сказать.
«Он прикрыт», - сказал я.
«Спасибо», - ответила она, глядя на меня долгим задумчивым взглядом. И ты по-прежнему таинственный человек. Я даже не знаю твоего имени. Это все еще секрет?
Я смеялся. "Нет я сказал. «Меня зовут Ник ... Ник Картер». Я просто хотел кое-что сказать. Я хотел остаться, но оставаться здесь означало еще больше отвлечься. На этом Хельги было достаточно. Кроме того, мне предстояла особенно рискованная работа. Но в любом случае мне хотелось снова увидеть это чрезвычайно привлекательное создание. Ее хладнокровие самообладания было одновременно сложным и освежающим.