Это меня не смутило; Мне не дали оценку «Киллмастер», потому что я вздрогнул от мысли воткнуть нож во вражеского агента, даже если он был человеком, который раньше был другом.
«Хорошо», - сказал я, вставая, чтобы подойти к своей сумке. Я вынул «люгер» и передал его Хоуку. «Позаботьтесь о нем, он хорошо мне служил».
«Когда ты вернешься, оно будет готово», - сказал он, убирая оружие в портфель.
Я снова сел. "Еще кое-что."
Хоук приподнял косматую бровь, глядя на меня.
"Что, черт возьми, я делаю в Тампе?"
«Конечно. Я собирался объяснить это. Вы останетесь здесь на два дня и познакомитесь с различными пристанями для яхт и яхтенными брокерами». Он вынул из портфеля небольшой конверт и положил его на кровать рядом с собой. "Это список брокеров, которые недавно прекратили свою деятельность; вы работали на всех трех из них и теперь делаете перерыв, пытаясь открыть свой собственный бизнес. Возможно, мы слишком осторожны, но если кто-то спросит вас, на кого вы работали, можете дать информацию, которую нелегко проверить. На самом деле, в этом нет необходимости; эта операция займет всего несколько дней. Но было бы глупо допускать случайную встречу. "
«Люди, занимающиеся греблей, довольно близки по всему миру», - согласился я. Натаниэль Фредерик убедил меня в этом.
«Совершенно верно. Путешествуя по побережью Греции, вы, возможно, встретите других американцев, которые знают эту местность. Лучше быть бойким, чем заикаться и теряться, а?»
* * *
Я сделал, как сказал мне Хоук, проводя каждый световой час, а немало после наступления темноты, бродя по пристаням, торговым залам и верфям, как безработный яхтенный брокер. Во время своих путешествий я узнавал имена менеджеров и продавцов, капитанов портов и ребят, которые обслуживали бензоколонки в разных доках. Может быть, все детали никогда не понадобятся, но если какой-нибудь американец, скажем, в Пирее начнет вспоминать со мной чокнутого старого персонажа, который работал на верфи возле Клируотера, я был бы готов рассказать свою историю о нем.
В конце второго дня я проехал через полуостров Флорида в Майами, где я сел на самолет, который доставил меня в Мадрид рано утром следующего дня. Там у меня был стыковочный рейс в Афины, и уже темнело, когда я закончил прохождение таможни - они совсем не обрадовались обоюдоострому ножу, который я нес в багаже, когда они узнали о моем предполагаемом деле, - и вышел. найти такси. Ночь имела ту особенную ясность, которую, я думаю, можно найти только в Греции и Леванте; это как будто небо улавливает и дистиллирует все экзотические ароматы оливковых и фиговых деревьев, смешанные с горящим углем и жареной бараниной, а затем немного охлаждает их, чтобы они не приедались. Это своего рода неуловимый парфюм, который не может носить ни одна женщина, но Афины делают это стильно и изящно.
А потом я зарегистрировался в «Хилтоне», потеряв все это из-за вялости американской системы кондиционирования воздуха. На самом деле, когда я включил телевизор в своей комнате, я получил Gunsmoke. Вот вам и колыбель западной цивилизации.
На следующее утро я побаловал себя быстрой экскурсией по городу. Ужасно говорить, но я так много путешествовал, что города мира начали иметь неутешительное сходство со мной. Куда бы вы ни пошли, кажется, везде есть американское наложение; Ласковый торговец коврами говорит по-английски и следит за тем, чтобы вы знали о его брате в Акроне, и хотя вы можете не увидеть вывеску Coca-Cola на любой улице, всегда есть ощущение, что она уже не за горами.
Так что я циничный. Я тоже был раздражен. Это задание показалось мне слишком простым, и мне нужно было взбодриться, как чемпион Суперкубка, готовящийся к матчу на олл-звезд колледжа. Игра всегда должна доставлять удовольствие профессионалам, а это значит, что они должны быть особенно осторожны, чтобы не считать ее пренебрежением. Моя проблема была не совсем такой же, но повседневная жизнь, которую я должен был прожить следующие несколько дней, приправленная встречей с, надеюсь, привлекательной девушкой, легко могла заставить меня лениться в голове, если я не буду осторожен. .
Кроме того, я скучал по Вильгельмине. В то время я не знал, сколько; в скором времени я должен был это выяснить.
Я арендовал Volkswagen в местном агентстве Hertz и начал свой тур яхтенным брокером. Пирей был моей первой логической остановкой, и я провел день, блуждая по докам этого оживленного портового города. Играя бизнесмена-туриста, я задавал вопросы, делал вид, что изучаю проекты и оснастку с опытом, который, я уверен, Натаниэль бы аплодировал. Никто, с кем я встречался, не сомневался в моем прикрытии; Я был Дэниелом Макки, в отпуске в той части света, которую некоторые называют раем для моряков. Забавно было то, что я был в этой части мира только однажды, и это был рай для моряков, но не в том смысле, в каком они сейчас понимают. Чтобы объяснить, кем я был
поступив в армию США пятнадцатью годами ранее было бы слишком сложно. Просто скажите, что это было частью моего повышения квалификации с AX, и даже армия может нарушить некоторые правила, когда это кажется целесообразным. Единственный раз, когда я был в униформе за это время, я проходил школу контрразведки в Форт-Холаберд в Балтиморе. Это было в основном для галочки, первое, чему нас научили, - это печатать, потому что агент должен был заполнять все отчеты, а я носил безобидные полоски второго лейтенанта. Позже, когда меня назначили на должность в Западной Германии, любое начальство, которое требовало узнать мое звание, получало известие, что я майор. Так тогда работал CIC, и я знал одного или двух капралов, работающих в штатском, которые, если спросят, также имели «звание» майора.
Но ранг не имел ничего общего с тем, как я познакомился с Алексом Зенополисом, и с операцией, которую мы провели вместе. Вкратце, нашу армию преследовала группа дилеров героина, которая привозила этот материал в Германию и продавала его нашим войскам. Ничего подобного, как во Вьетнаме в последние годы, но тогда все еще серьезно. Было обнаружено, что горстка солдат была поставщиками, и они получали его от пары греческих моряков, имевших связи в Турции. Пунктом обмена был Наксос, самый большой остров Киклад.
Один из солдат, молодой сержант, устроился на одну из тех удобных работ, о которых мечтает каждый солдат; он пилотировал небольшой двухмоторный самолет, который перевозил VIP-персон, представителей высшего руководства и гражданских лиц, в солнечные места в таких местах, как греческие острова и Ливан. Было несложно вернуться в Мюнхен пустым, чтобы сесть на небольшой аэродром на Наксосе и взять на себя груз белого порошка. У него не было никаких таможенных правил, и несколько механиков на его базе участвовали в сделке; они забрали наркотик и выносили его для мелких торговцев.
Я не участвовал в отборочных соревнованиях; В основном это была работа членов CIC, но когда стало ясно, что в этом замешаны греческие военные, это стало немного раздражающим для военных полицейских. Строго говоря, это тоже не работа CIC; миссия Корпуса состоит в том, чтобы остановить любую скрытую угрозу армии, но это довольно широко интерпретируется. В любом случае, меня привлекли к работе по выведению контрабандистов наркотиков из строя и для того, чтобы никто в любом из вовлеченных руковидителей не поднял на это большого шума. Или слышал об этом, если мог слышать.
Это была убийственная работа; Я понял это, как только мой инструктаж закончился. И когда я встретил Алекса Зенополиса в Бейруте, все, что мне нужно было сделать, это посмотреть на него, чтобы понять, что он хороший человек, чтобы работать со мной. Алекс был мужчиной-быком, немного выше меня, шести футов один дюйм, и соответствующей ширины. Тогда он служил в военно-морской разведке своей страны, но в темном гражданском костюме он выглядел как персонаж из фильма Хамфри Богарта: черные волосы и усы, свирепые глаза, которые выглядели так, будто они могут прижать вас к стене и оставить там болтаться. пока он не решил тебя отпустить.
«Ты Картер», - сказал он, когда мы встретились в шумном кафе. В музыкальном автомате играла пластинка Синатры, а перекормленная певица танца живота пытался посоревноваться с музыкой.
Я признал, что был им; В те дни я еще мог использовать свое имя.
"Очень просто." Его английский был хорош, но он не терял слов даром. «Двое наших людей встречают двух американцев на аэродроме. Мы с тобой уничтожаем их».
«Как мы узнаем, когда прилетит американский самолет?»
«Есть место с видом на посадочную площадку. Обустроенная нами, хижина козопаса; он попал в больницу, бедняга». Алекс засмеялся, показывая большую щель между передними зубами. «Небольшая проблема с желудком, что-то в его питьевой воде. Он старик, но он поправится».
"И как долго мы будем ждать?"
Алекс пожал массивными плечами. «Пока они не придут. Вы торопитесь?»
Мы взяли старую гремящую лодку, которая, казалось, останавливалась на всех островах Киклад, не говоря уже о Крите, прежде чем мы прибыли на Наксос. Мы должны были быть туристами, и после высадки мы не разговаривали друг с другом. Я зарегистрировался в том, что считалось гостиницей в портовом городе, а затем сыграл эксцентричного американца, который хотел отправиться в поход в горы, предшественника, я думаю, современных хиппи, кишащих повсюду в мире со своими рюкзаками.
Я нашел Алекса в коттедже козопаса с видом на посадочную полосу. К счастью, у него была пачка изношенных, но исправных игральных карт, и он каким-то образом сумел сложить огромный запас узо вместе с оружием, которое нам понадобится. Ожидание, которое длилось более двух дней, было неплохим, но если бы мы играли в пинокл на реальные деньги, я все равно был бы должен Алексею Зенополису почти всем, что я заработал с тех пор.
Летное поле было в длинной узкой долине под нами; он было построено немцами во время
во время войны и содержался в более или менее исправном состоянии за счет выращивания овец и коз. В дальнем конце от нас был крутой обрыв; у края была большая естественная пещера, вход которой мы могли хорошо видеть.
«Матросы туда входят», - пояснил Алекс. «Наши люди, защитники наших берегов». Он плюнул на земляной пол хижины. «Нам, грекам, нужно защищать так много берегов; посмотри на любую карту, Ник. И подумать только, что эта нечисть, как эти, оскверняет их профессию» Он снова плюнул.
Я понял, что Алекс был идеалистом. Это меня беспокоило; даже тогда я предпочел работать с циниками, потому что они намного надежнее.
Ночи были самыми тяжелыми, потому что мы не могли использовать свет. Алекс и я тоже мало разговаривали. Иногда я выходил на улицу, чтобы полюбоваться бледной яркостью земли под ослепительной луной. И это было в третью ночь я увидел фигуры, двигавшиеся в конце взлетно-посадочной полосы, поднимаясь над краем обрыва, как альпинисты, достигающие пика Эвереста.
Я побежал обратно в хижину и разбудил Алекса. «Они здесь», - прошептал я. "Ваши парни, я почти уверен".
Алекс махнул рукой и перекатился под одеяло. «Хорошо, хорошо, молодой человек». Он был лет на десять старше меня. «Они подождут, как и мы. Американский самолет не появляется до рассвета. Ночью здесь нельзя приземлиться».
Я бы не стал клясться, но мне показалось, что Алекс храпит, как только сказал свое последнее слово.
Может быть, я проспал полчаса всю оставшуюся ночь; Я знаю, что проснулся и перед рассветом передвигался по хижине, нетерпеливо ожидая, когда солнце начнет освещать нас. Луна уже давно ушла, и я почти не мог видеть дно долины.
«Мы начинаем сейчас». Спокойный голос Алекса в безмолвной хижине был настолько ошеломляющим, что я чуть не выпрыгнул из кожи. «Полчаса до дневного света». Он был на ногах, натянув тяжелую черную кожаную куртку, карманы которой были набиты боеприпасами. Под ней у него был пистолет Кольта 45 калибра, но больше всего он полагался на винтовку М-1, которую он перекинул через плечо.
У меня тоже был такой. У меня также была Вильгельмина, Люгер, который я недавно приобрел в Германии и который, в определенном смысле, становился частью меня.
Мы осторожно двигались вдоль ближнего края долины, кружа к холмам над входом в пещеру. Мы держались достаточно далеко от края, чтобы никто внизу не мог нас видеть, даже если бы был свет, и чисто рассудительность и инстинкт Алекса подсказали нам, где остановиться.
«Вот», - прошептал он, указывая на край.
Мы ползли по неровной земле, похожей на листву, и наконец увидели поле внизу. Мы были на высоте примерно шестидесяти футов, и, насколько я мог видеть, пути вниз не было.
"Как мы?" Я начал, но Алекс приложил палец к губам, и зубы блеснули в темноте.
Из одного из своих многочисленных карманов он вытащил тонкий кусок нейлоновой веревки. К одному концу была прикреплена граната, и он положил пару других на землю рядом с собой.
«Самолет летит оттуда», - сказал он, указывая направо от нас в черную пустоту за краем поля. «Единственный путь. Когда он приземлится, он должен вырулить до дальнего конца и повернуть, да? Так что при приземлении , они не могут уйти».
Он начал очень медленно спускать тонкую линию по скалистой стене обрыва, пока конец с прикрепленной гранатой не оказался как раз над входом в пещеру. Затем он сделал паузу, пошевелив пальцами-сосисками, производя мысленные вычисления, и снова заработал. Он сделал отметину на нейлоне и порезал его ножом. «Совершенно верно», - объявил он и взял оставшуюся часть лески, чтобы прикрепить ее к небольшому кусту в нескольких футах от края.
"Что теперь?" Я спросил. Никто не сказал нам, кто будет отвечать за эту операцию, но Алекс, похоже, знал, что делал, и я был готов научиться.
«Это плохая вещь для спуска, но я могу спуститься вниз». Он надел толстые перчатки, обернул отрезок закрепленной веревки вокруг бедра и перекинул петлю через плечо. «Теперь ты возвращаешься в дальний конец поля. Маленькая тропинка, по которой живут козы, ведет тебя вниз. Когда ты слышишь, как в пещере разрывается граната, ты спускаешься вниз и убеждаешь тех парней в самолете, что им некуда идти. Понял?"
Я так и думал. Я послушно побежал обратно в том направлении, в котором мы пришли. Найти тропу, о которой говорил Алекс, было нетрудно, хотя, глядя на нее в сером свете ложного рассвета, я пожалел козу. Отпустив свой M-l, я лег на край утеса и стал ждать.
Сначала это было похоже на постоянное жужжание мухи, и я боролся с искушением ударить ее, когда понял, что задремал. Мои глаза резко открылись, и я смотрел на кусок палящего оранжевого солнца, поднимающегося из далекого моря.
В середине полудиска виднелось темное пятнышко, которое продолжало увеличиваться в размерах, направляясь прямо туда, где я лежал. Я почувствовал, как быстро схватился за живот, заставил себя оставаться на месте, когда двухмоторный самолет появился в поле зрения, направляясь на посадку в дальнем конце поля.
Я посмотрел вдоль края обрыва в сторону того места, где я оставил Алекса. Его вообще не было видно, пока колеса самолета не коснулись травы, но затем я увидел, как громоздкая фигура поднялась и выбросила длинную тонкую белую полосу. Она пролетела по воздуху, быстро упала под разбивающимся грузом, прикрепленным к его концу, и, наконец, врезался в отверстие пещеры.
Последовала долгая пауза, слишком долгая, и я начал думать. Четыре секунды - это немного, но однажды я попросил инструктора вытащить штифт из гранаты, а затем небрежно бросить ее мне. Я выставил его чисто и выстрелил через бетонный парапет в тренировочную яму, как будто я был посредником в двойной игре. После этого у меня несколько дней болел локоть - гранаты тяжелые, не забывайте, - но больше всего меня беспокоил хихикающий сукин сын, который все это затеял, и выяснял, как лучше всего убить этого ублюдка. К счастью для него и, вероятно, для меня, после того дня я больше его не видел.
Вход в пещеру взорвался шокирующе громким взрывом, огромные потоки дыма и ливни обломков хлынули на зеленое поле. Прежде чем я успел двинуться с места, я увидел, как Алекс бросился с края утеса, ударившись о выступы скал, и быстро спустился на землю.
Я карабкалась по крутой тропе, цепляясь за неопрятные кусты, и на бегу ударилась о дно долины. Двухмоторный американский самолет рулил ко мне с ревом двигателей, но в данный момент я не боялся, что меня заметят; взрыв позади них должен был занять все их внимание.