Проход был забит тараканами. Они сбегали по стенам, текли ручьями по ступеням, покрывали перилаи вся эта масса двигалась вниз и вперед. Самые быстрые уже достигли лестничной площадки и перебегали через порог, минуя сослепу ноги дяди Вити либо с ходу впиваясь в босые ступни.
Костя, медленно сползая по стене, видел всю картину. Он услышал глухие детские рыдания и подумал: «Это я. Это мой собственный плач». Мысль нисколько его не испугала. Он уже не испытывал страха, не чувствовал боли и отчаяния. В нарастающем, сливающемся в монотонный гул звуке сотен тысяч тараканьих ножек ему слышался знакомый мотив. Костя никак не мог вспомнить, где слышал эту песню без слов, но, превращаясь в нее, безостановочное скрыскскырскскырскскырск уже не было так страшно, даже напротив: обещало ласку, тепло и покой. Возможно, дядя Витя тоже уловил нечто подобное, потому что замер на месте и опустил руки.
Створки лифта в полутора метрах от Кости разъехались в стороны. За ними в водопаде мутно-желтого света стоял кукольный светловолосый ангел в белом платьице и ревел навзрыд.
Лифт! закричал Костя еще до того, как успел понять, что это плач девочки слышал минуту назад, а не собственные рыдания.
Тараканы уже добрались до его многострадальных пяток, но он не обратил на укусы внимания и даже не заметил, как, снова вставая на ноги, расплющил несколько тварей. Дядя Витя также пришел в себя. Одновременно они ломанулись в кабину, едва не расшибив друг другу лбы в проеме. Более массивный, тяжелый слесарь выиграл короткую схватку и проскочил внутрь первым. Бесцеремонно отпихнув девочку-ангела к дальней стенке, сам прижался к боковой, изо всех сил колошматя смартфоном по кнопкам этажей. Костя едва успел нырнуть следом, как двери закрылись и лифт начал подниматься.
9
Несколько секунд все трое молча вжимались в стенки кабины, каждый в свою. Дядя Витя тяжело и часто дышал, просунув ладонь под майку с левой стороны, где у него обнаружилась расплывшаяся по дряблой бледной коже синяя татуировка в виде большого, обвитого цепью якоря. Костя изучал эту находку, пытаясь вспомнить, были ли какие-нибудь тату на груди у его покойного отца. У Вики быламаленький паучок в области поясницы. Эх, он бы все отдал за то, чтобы остаться вчера у нее на ночь Сейчас Косте казалось, что он парит в невесомости. Даже девчонка прекратила плакать и, широко распахнув огромные голубые глазищи, поочередно смотрела то на одного взрослого, то на другого.
Потом дядя Витя отлип от стены и надавил большим пальцем кнопку в нижней части лифтовой панели. Ощущение невесомости исчезлокабина прекратила движение.
Черта с два я отсюда куда выйду.
Виктор Палыч, телефон проверьте, сказал Костя. Может, теперь все-таки есть смысл позвонить в полицию?
Умный больно, да? сказал дядя Витя. Не фурычит. Связи нет, видишь?
Костя кивнул, забирая бесполезный теперь мобильник. В этом здании столько бетона, а его сотовый оператор никогда не отличался надежностью. К тому же смартфон пострадал: пластмассовый корпус в нескольких местах треснул, спасибо дяде Вите. Впрочем, с его-то везением разве могло быть иначе?
Не гневи Бога, сынка, девку тебе сам Господь послал.
«И то правда, бать. Но что дальше?»
Покойник замолчал, но, в общем, мертвым и не свойственна особая разговорчивость.
Что это было там, внизу? Ты видел? Дядя Витя продолжал растирать себе грудь, лицо у него стало еще белее и уже не только из-за мелового грима. Эта сука, Азатгуль, она показала на меня! А ты, дядя Витя наконец обратил внимание на спасшего их ребенка, чьих будешь? Как звать?
Я девочка Маша Петрова, у меня болит вот здесь, она потрогала пальчиком висок, задев при этом завитой нежно-золотистый локон.
Костя только сейчас заметил на голове у девчонки ободок с пушистыми розовыми заячьими ушками. Наверное, родители любили называть ее «зайчиком». Ушко осталось одно, второе куда-то исчезло. Большое горе для малышки ее летможет, потому и плакала?.. Как бы там ни было, Костя сейчас даже собственные грязные трусы не рискнул бы поставить на то, что девочка Маша когда-нибудь вырастет в длинноногую грудастую «зайку Плейбоя».
Мама, папа твои где? продолжал допрос дядя Витя.
Не знаю, пожала плечами Маша. Где-то там.
Потом заплаканное личико вдруг просияло неподдельной радостью, и она, вытянув перед собой обе руки, сообщила:
Мне шесть лет. Нет, уже семь! оттопырила еще один пальчик. У меня день рождения!
Господи. Что бы ты ни заказывала на днюху, надеюсь, папаша подарил тебе не тараканью ферму.
Виктор Палыч, отвлек его Костя, инструмент верните.
Что? А, черт, забирай, дядя Витя выудил молоток и невесело улыбнулся: Веришь, нет забыл внизу про него совсем, когда началось. С другой стороны, ты вспомни ту тварюгу! Какой от него прок против всей этой хрени, а?
Без вариантов, согласился Костя, сжимая деревянную рукоятку.
Сунуть молоток было некудане в трусы же пихать. Слесарь говорил верно, против таких тараканов бесполезно любое оружие, кроме, разве что, огнеметов. Но, по странному стечению обстоятельств, никто из присутствующих пиротехники на это маленькое собрание жильцов не захватил.
Там игрушки есть? Маша смотрела на его телефон.
Посмотри сама, я не знаю, Костя протянул ей мобильник. Считай это, ну, типа подарком на день рождения.
Спасибо.
Виктор Палыч Надо выбираться отсюда, Виктор Палыч.
Ты глухой?.. Или тупой? Черта с два я отсюда выйду!
Кабина не герметична. Шахта лифта тоже. Рано или поздно они до нас доберутся.
Кто-то придет на помощь.
Кто? Мы никого не встретили, кроме девчонки. Тараканы сожрали ее родителей, сожрали Азатгуль Во всем здании в живых остались только мы трое. И у нас нет связи с внешним миром. Делайте что угодно, выстукивайте SOS азбукой Морзе по стенкамникто нас не спасет! Костя прервался и услышал в паузе шорох. В углу кабины в семечковой кожуре копошился таракан. Смотрите! Они уже здесь.
Ну и что? Их здесь мало. А по одному, слесарь сделал шаг и превратил семечки в труху вместе с тараканом, по одному мы как-нибудь с ними справимся.
Это пока они не проели дыру побольше, сказал Костя. Или несколько дыр. Они это могут. Я видел, как они проедают дерево. И потом, Виктор Палыч, сколько мы здесь высидеть сможемдень, два?.. Что будем пить? Есть что будем? Тараканов? Мы же сами тут, как жуки в коробке
Ничего, продержимся!
Сколько ты продержишься без лекарств, дядя Витя? У тебя ж с сердцем плохо, да?
Это моя забота, сучонок. Сперва ссать в унитаз научись, прежде чем диагнозы ставить.
Ой, тут птички есть! воскликнула Маша: девочка нашла в телефоне Angry Birds.
Костя снова взглянул на дядю Витю:
Виктор Палыч, вы же говорили что-то про лучшую защиту от тараканов
Намастрячился сикать H3BO3, гений?
Нет, терпеливо сказал Костя. Я про другую защиту. Про ту, которую нам дала природа. Вы же говорили о птицах, верно? Птицы клюют тараканов.
Какая разница, о чем я говорил? Если ты гадишь, как голубь, это не значит
Да ЗАТКНИСЬ ты хоть на минуту! Просто послушай, на плечо упал таракан, и Костя, не отвлекаясь, раздавил его в ладони. Мы могли бы подняться в лифте на верхний этаж. А оттуда выйти на крышу. Крышаэто не дерево и пластмасса, дядя Витя. Это бетон. Туда им пробраться будет сложнее. Там мы сможем звонить куда угодно, кричать сверху, звать на помощь. И главное. Там будут птицы. Много птиц.
Птички нам помогут! Девочка все это время слушала Костю с открытым ртом.
Природа нам поможет, Виктор Палыч!
Старик задумался. Сейчас он выглядел действительно как глубокий старик, а не молодящийся, прежде служивший на флоте слесарь, недавно вышедший на пенсию. На глубоких залысинах проступили бисеринки пота, щеки посерели и будто втянулись в череп. Костя вдруг понял, что щетина на подбородке дяди Вити не окрашена меломона была белая, потому что была седая. И серые зрачки его не серебрились, как казалось прежде, а помутнели от возрастной катаракты.
Все это имеет смысл, только если ход на крышу открыт, наконец выдавил он из себя.
Даже если там заперто, Костя поднял молоток, у нас есть чем сбить запоры.
Вместо ответа дядя Витя молча повернулся к панели и до упора утопил внутрь кнопку с числом «22». Кабина едва ощутимо вздрогнула и снова начала подниматься. Сквозь стены был слышен шорох тросов и, возможно, чего-то еще.
Как будем действовать, дядя Витя? спросил Костя, когда на панели мигнула кнопка «12». По телу пробегала дрожь, но рукоятка молотка горячила ладонь. Адреналин наполнял жилы расплавленным свинцом.
Быстро, четко, слаженно, старый моряк воспрял духом, словно приняв колыхание спертого воздуха в кабине за бриз. На панели зажглось и потухло число «14». Выходим и сразу к люку на крышу, он должен быть рядом. Первый идешь ты, как молодой и здоровый. Плюс у тебя молоток, а он может понадобиться, когда дело дойдет до замков.
А я иду?..
Ты, девочка Маша, идешь сразу за Константином. Не идешь, а бежишь со всех ног, чтоб только пятки сверкали, без вариантов. Яприкрою вас сзади.
«16».
Годный план, Виктор Палыч.
«17».
Будешь драпать на крышуне обоссысь ненароком, скалолаз. Не горю желанием принимать душ из твоей мочи.
«19».
На числе «20» лифт вновь тряхнуло, уже серьезней. Подъем прекратился. Костя и дядя Витя уставились один на другого.
Какого черта? спросил Костя.
Откуда мне знать? Я не лифтер, я слесарь! крикнул Виктор Палыч, давя на все кнопки подряд.
Не ругайтесь, сказала Маша. Ругаться плохо.
Скырскскырскскрыскскырск, сказал потолок.
10
Свет в кабине моргнул. Все трое задрали головы и увидели тени под колпаком светильника. Много теней, и у каждойпо шесть маленьких ножек. Косте вдруг стало трудно дышать, словно в горле застрял замороженный чизбургер из гипермаркета. Целиком застрял, здоровый такой чизбургер, размером с кулак Николая Валуева. «Господи, да мы сами тут как бургер для тараканов», подумал он, ощущая панику, растущую по мере того, как света в кабине становилось все меньше, а теней под полупрозрачным пластиком лампы (скырск-скырск-скырск) все больше. Ожили голоса в его голове:
Ну вот, лимита, аккурат перед смертью ты узнал, что страдаешь клаустрофобией. Она, знаешь ли, быстро развивается у всякого провинциального говна вроде тебя, особенно если застрять в окружении тараканов-людоедов.
Они лезут сюда, сказал дядя Витя.
И теперь весь ваш блистательный план спасения будет сожран вместе с вами.
Что делать будем?
Можно вызвать лифтера, криво усмехнулся дядя Витя. Но что-то мне подсказывает, что толку от это будет ноль целых, хрен десятых.
Дай-ка сюда, Костя забрал у Маши телефон, потряс им в воздухе, проверил число делений. Потом попробовал набрать номер службы спасения, но, услышав начало фразы «абонент временно недоступен», вернул мобильник девочке. Связи все еще нет.
Под ногами раздался тихий шлепок. На потолке в углу появилось небольшое отверстие, куда один за другим начали проползать тараканы. Дыра расширялась прямо на глазах, и через секунду в нее пролезало уже по два, по три насекомых одновременно.
Надо валить, губы у дяди Вити стали того же серого цвета, что и грязная майка. Слышь, Костя, надо сваливать отсюда.
Мы не доехали до конца.
Мы на двадцатом! Два гребаных перехода на два гребаных этажаи будем на месте!
Если там, кивнул Костя на двери, нас не ждет толпа гребаных тараканов.
Там неизвестно, а здесь их скоро будет полная коробочка!
Что-то царапнуло по бедру с левой стороны, и Костя едва не ударил молотком, не глядя, но в последний момент понял, что это Маша коснулась его рукой.
Дядечки, не ругайтесь, в глазах у Маши стояли слезы. Давайте лучше уйдем отсюда, давайте убежим от таракашек.
По нижнему краю белого платьица карабкалось насекомое. Дядя Витя нагнулся, раздавил таракана меж пальцев, сунул обе руки под мышки девочке и, крякнув от натуги, поднял ее.
Давай, Константин, сказал он хрипло. Открой нам. Мы, пожалуй, тут выйдем.
Ладно. Костя повернулся к дверям и, уцепившись ногтями за край, попробовал отодвинуть створку. Та отъехала на пару миллиметров, затем пальцы соскользнули, Костя чуть не упал, а двери вновь сомкнулись.
Твою мать! взвизгнул он. Не получается!
Молоток, подсказал дядя Витя.
Свет погас. В кабине стало совсем темно. Костя слышал беспрестанное скырск-скырск-скырск и шлепкизвук, с которым насекомые падали, одно за другим, на пол. Кожу на левой щиколотке обожгло укусом. Костя лег спиной на одну стену лифта, уперся ногой в противоположную и, как можно дальше просунув узкий конец молотка в разъем между створок, изо всех сил потянул на себя. Он весь взмок от усилий, но сумел проделать щель шириной с ладонь, куда попало немного света снаружи, а дядя Витя тут же сунул в отверстие ногу.
Давай, Костя, тяни! Молодой еще, спра вишься!
Костя сменил позицию, пропихнул в зазор плечо и начал давить, раздвигая створки еще сильнее. Тараканы уже ползали у него в волосах, кусали шею.
скырскскырскскрыскскырскскырскскырскскырскскырскскырскскырскскырскскырск
Давай, Костя! плакал белокурый ангел, прячась на руках у дяди Вити.
Давай, ты сможешь, подбадривал бывший слесарь. Я тебя в ученики возьму, если сможешь. Бросишь свои интернеты, станешь мастерзолотые руки!
Что-то в дверях громко лязгнуло, и они вдруг открылись полностью. Костя ударился поясницей о створку и чуть не свалился на пол. Путь был свободен.
Понятия не имел, что вы знаете, где я работаю, слабо улыбнулся Костя, потирая спину.
Да я и не знал, пожал плечами дядя Витя. Так, ляпнул, что в голову первое пришло. Вперед!
На площадке двадцатого этажалифт застрял почти вровень с поломморгала лампа, но света было достаточно, чтобы увидеть облепивших пол, стены и потолок насекомых: они чернели, будто следы от пуль, и выглядело это как в каком-нибудь дурацком кино про гангстеров, точно все вокруг изрешетили автоматным огнем. Отчетливо воняло помойкой. Когда люди выбрались из кабины, «пулевые отверстия» ожили и начали перемещаться по стенам вокруг них, издавая все тот же омерзительный скребущийся звук. Осторожничать, как на первом этаже, некогда, сообразил Костя. И побежал, отмахиваясь молотком от падающих сверху тараканов, прямиком к двери на лестницу.
С ноги ее! крикнул, с трудом поспевая за ним, дядя Витя.
Костя пнул дверь, та с грохотом ударилась о стену. Но даже звон бьющегося стекла не смог заглушить многоголосый шорох преследующих их тварей.
Костя побежал прямо по хитиновым тельцам, усеивающим лестницу, перескакивая через две-три ступени за раз, слыша хруст лопающихся под ногами панцирей и чувствуя укусы, десятки укусовтараканы атаковали со всех сторон. Позади шумно дышал дядя Витя и что-то пищала Маша, он слышал их у себя за спиной, но не мог оглянуться, чтобы проверить, боясь, что впопыхах цепанет ногой очередную ступеньку или поскользнется в жиже из раздавленных насекомых. Встать снова он бы уже не успел.
СКЫРСКСКЫРСКСКЫРСКСКЫРСКСКЫРСКСКЫРСКСКЫРСКСКЫРСК
На двадцать первом этаже Костя, поворачивая на следующий, последний лестничный пролет, не прерывая движения, бросил беглый взгляд в узкий проем между стоек перил. С нижних этажей поднималась, стремительно нагоняя беглецов, сама тьма. Черный поток рвался наверх с мощью и скоростью нефтяного фонтана, бьющего из свежей скважины.
Поспешай, сынка, поспешай, прохрипел Виктор Палыч голосом его мертвого отца.
Костик обернулся и увидел, что дядя Витя и сам уже почти мертвлицо старика стало синего цвета, жилы на висках и шее вздулись, потемнели. Но он все еще шел, из последних сил передвигая ноги и удерживая на руках ребенка.
Дай ее мне, Костя перехватил у него Машу свободной рукой и побежал дальше.
До последней лестничной площадки оставалось шагов двадцать, когда позади раздался, перекрывая оглушительное шебуршание, тяжелый глухой стон.
Дядя! закричала Маша, до боли вжав пальчики ему в плечи.
Костя повернул корпус, стараясь продолжать движение по лестнице и одновременно сделать так, чтобы девочка не видела происходящее у него за спиной. И увидел сам.