Ты знаешь, Ань, что-то я сегодня неважно себя чувствую. Ты прости, но я просто с ног валюсь. Не возражаешь, если я лягу пораньше? Прямо сейчас.
Нисколько. Пойдем, я тебя провожу.
Дорога до спальни на втором этаже показалась Павлу путешествием через ад. Пол и стены шатались. На каждом шагу поджидали клацающие, шипящие, завывающие чудовища.
«Похоже, я заболел, решил он. У меня, должно быть, температура и на ее фоне бред».
Хозяйка довела гостя до спальни и уложила в постель. Он сразу уснул.
Проснулся он от нестерпимого жжения в груди.
Павел открыл глаза и попытался понять, что с ним. Он лежал на кровати, в одной футболке. Над ним склонилась Анна. Было жарко. А еще нестерпимо пекло грудь. Что, туда уголь из камина упал, что ли?
Павел приподнялся, стянул футболку и отбросил в сторону. В комнате стало чуть светлее. Анна сдавленно вскрикнула и закрыла лицо руками.
Что с тобой? машинально спросил Павел, одновременно осознавая: слабый свет исходит от крестика на его груди. Господи! Павел перекрестился.
У стен раздался отчаянный стон.
Анечка, что с тобой? Убери руки, слышишь?
Сними крестик, любимый. Зачем он нам?
Анна опустила руки, ласково улыбнулась. Павел смотрел на нее и отказывался верить своим глазам. Сквозь черты прекрасного лица явственно проступила личина мертвой старухи. В нос ударила тошнотворная вонь.
Ведьма! воскликнул Павел.
Что было сил оттолкнув ее, он попытался соскочить с кровати, но лишь упал на четвереньки. Из углов спальни к нему бросились «статуи». Одно из чудовищ железной хваткой схватило его шею.
Господи! задыхаясь, вскричал Павел. В памяти сами собой всплыли слова:Отче наш, Сущий на Небесах, он произнес их вслух и продолжил насколько мог громко:Да святится имя Твое! Да придет Царствие Твое
Исходящий от крестика свет стал ярче. Шея освободилась. За спиной колдунья резко выкрикивала какие-то жуткие слова. Не оглядываясь, Павел прямо на четвереньках бросился к выходу. В коридоре он поднялся на ноги и помчался вниз по лестнице, а «скульптуры» хватали его за руки и ноги, клацали зубами возле лица и шеи. В призрачном серебряном свете было видно, что этодвижимые колдовством, расчлененные и заново собранные трупы. Лишь много позже Павел смог осознать, где ему доводилось видеть подобное: по телевизору однажды показывали работы некоего «Доктора Смерть».
Без конца повторяя слова молитвыодни и те же, какие знал, Павел прорвался. У выхода он нашарил на вешалке пальто, накинул его прямо на голое тело и выскочил из зловещего дома. На улице кружил первый снег.
Если бы по улице Московской в те минуты шли люди, то они могли бы видеть, как от одного из домов на темной стороне метнулся босой человек в черном пальто. Сверкая голыми ногами, он перебежал проезжую часть и прислонился к фонарному столбу. Он долго стоял так, в круге яркого электрического света, время от времени вздрагивая всем телом. По лицу его ручьями текли слезы.
* * *
Прошло десять дней. Первый снег, покрывший в ту ночь землю мягким белоснежным одеялом, растаял. Павел Юрьевич Федосеев вернулся к работе. В шумных ученицах с неизменными телефонами, наушниками и жвачкой он теперь видел жизнерадостных молодых девушек, и они даже стали ему немного симпатичны. А однажды, ближе к вечеру, он проводил урок в той самой группе. Ну, вы догадалисьв той, где училась Мэри
В конце урока Павел сказал ей:
Мэри, задержись на минутку.
Когда они остались одни, историк спросил:
Хочешь, я познакомлю тебя с настоящим вампиром?
Ой-ой-ой, с вампиром. Их же не существует.
Ну-у, если ты боишься
Да ничего я не боюсь! перебила девушка и с улыбкой добавила:С тобой, Пашенька, хоть к черту на рога.
Вот и отлично. Давай встретимся завтра в десять утра у входа в колледж. Смотри только, крест не снимай. И э-э впрочем, ладно. Осиновые колы я приготовлю, конечно, сам
Вот такая прошлой осенью у нас в Вознесенске приключилась история, хотите верьте, хотите нет.
Да, многие спрашивают, почему девушку зовут Мэри, нерусская что ль? В самом-то деле она Маша, только представляться любит этак вот: «Мэ-эри».
Taliana. Живая вода
Полночь. Огни над танцполом уже слепят ее глаза. Шум музыки и голоса посетителей сливаются в один сплошной невыносимый звук. Ноги отказываются танцевать, а тело молит об одномпокинуть это царство хаоса и окунуться в тепло и уют собственной спальни.
Ольга прощается с друзьями и перед выходом спешит в дамскую комнату. По дороге ей постоянно попадаются целующиеся парочки, и даже в уборной не удается избежать подобных сцен. Едва она закрывается в кабинке, как по соседству раздается неоднозначное ерзание с параллельной звуковой трансляцией поцелуев.
Дома нельзя этим заниматься? рассерженно спрашивает она.
Ей отвечает громкий стон, почти крики серия ударов о стенку туалета.
Чтоб вас! ругается она, понимая, что так у нее ничего не выйдет.
Тем временем в соседней кабинке притихают, и вскоре раздается характерный скрип двери и звук удаляющихся шагов.
С облегчением! язвительно кидает она вдогонку неизвестным и неторопливо покидает свою кабинку.
Намылив руки, Ольга бросает рассеянный взгляд в зеркало и испуганно замирает
Позади своего отражения за распахнутой дверью кабинки она видит неподвижное тело.
* * *
Девушка полулежит поверх унитаза и не подает признаков жизни. С замирающим сердцем Ольга подходит к ней и неуверенно касается ее плеча.
Тело вздрагивает, и женщина испуганно отшатывается, встречая взгляд резко распахнувшихся глаз.
Вид у девушки странный, непонимающий, а взоршальной, как от дурмана.
Где я?
В туалете.
А как я тут оказалась?
Откуда мне знать?
Ольга облегченно вздыхает, но руки еще дрожат. Покинув кабинку, она идет к умывальнику освежиться.
Ничего не понимаю. Мы танцевали
Девушка замолкает, но вскоре раздается звук ее неуверенных шагов:
Голова словно пьяная
Почему «словно»? язвит Ольга.
У меня неприятие алкоголя. Я даже пиво не пью
Святая невинность! вытирая руки, усмехается женщина.
Ничего не помню, всхлипывая, шепчет девушка.
Ольга присматривается. Вид у незнакомки не разгульный. Она не дешевка и не продажная. Глаза честные, улыбка смущенная, одежда приличная. Кто-то измял ее, одурманенную, в кабинке туалета: неудивительно, что теперь она испугана и растеряна.
В сердце закрадывается непрошеная жалость.
Может, тебя опоили? вслух предполагает Ольга.
Девушка заинтересованно оборачивается в ее сторону, и Ольга повторно замирает. Она смотрит на отражение девушки: на ее шее отчетливо виден небольшой кровавый след
* * *
Ты точно не помнишь, как его зовут? настойчиво спрашивает Ольга.
Девушка крутит головой из стороны в сторону. Она не помнит.
А как выглядит, рост, цвет глаз, что угодно?
Ничего. Сплошное размытое пятно. Помню его голос, такой сладкий, чарующий
Что он тебе говорит?
Предлагает потанцевать. Потом говорит, что мне нужно выйти в туалет. И я иду. А потом ничего. Пустота.
Ольга хмурится, размышляет, Анна все плотней кутается в ее теплый плед.
Они пьют чай на кухне Олиной квартиры и разговаривают. Уже близится рассвет, а они все сидят.
Спасибо, что не бросила меня, в очередной раз говорит Анна.
Не обсуждается, бурчит в ответ Ольга.
Знаешь, что я еще помню? тихим шепотом говорит девушка и, дождавшись внимательного взгляда, продолжает:Ему совершенно невозможно сопротивляться
* * *
«Ему совершенно невозможно сопротивляться», эти слова постоянно пульсируют в ее мозгу и не дают ни спать, ни есть. Она кажется сама себе сумасшедшей, когда ровно через неделю вновь перешагивает порог того самого клуба. На этот раз она идет одна и делает это намеренно. Если ее расчет верен, во-первых, Онроковой неизвестный, что проколол шею девушке по имени Анна, интересуется именно одиночками. А во-вторых, подвергнуть девушку повторному испытанию, хоть та толком ничего не помнит о своих злоключениях, женщина не желает. Возможно, это глас нереализованного материнства: Ольге тридцать шесть, а Анневсего восемнадцать, при других обстоятельствах они вполне могли бы быть матерью и дочерью.
Марк, есть ли среди завсегдатаев вашего заведения мужчина, молодой человек или юноша, который может вскружить голову любой даме? спрашивает она бармена, протянув шелестящую купюру.
Такой, как ты, или дурочке из молодых? улыбается он.
Любой.
Марк задумывается, а потом, поджав губы, крутит головой.
Есть пара типов, что любят молоденьких пустоголовых кукол, но с такой дамой, как ты, им не тягаться. Есть и пара альфонсов, что за неплохие бабки скрасят досуг состоятельных дам. Но такого, кто мог бы вскружить любую голову, я не знаю.
Дай мне знать, если увидишь такого чертовски красивого парня, что с ним любая пойдет! Ольга смеется и пытается свести все к шутке.
Марк понимающе кивает и углубляется в свои дела, а Ольга направляется блуждать залами клуба, чтобы своим цепким взглядом отыскать рокового неизвестного в толпе встречных мужчин.
Время близится к полуночи, но она не видит ровным счетом ничего подозрительного или необычного. Рядовой вечер в клубе. Шум. Музыка. Люди. Целующиеся пары на танцполе, в темных уголках, коридорах, и масса желающих посетить туалет на пару с другом или подругой. Она ощущает себя извращенкой, которая подсматривает за сладостным досугом других, с той лишь разницей, что ей это не доставляет ровным счетом никакого удовольствия. Обидно. Она все еще надеется, хоть и сама толком не понимает, на что.
Не дождавшись ничего, кроме трех шумных кульминаций и одного зычного матерного окрика в свой адрес, когда ее ловят на подсматривании, рассерженная и пристыженная, она покидает место своего позора, но у выхода ее нагоняет Марк.
Помнишь, просила найти красивого парня? Я ему сказал о тебе, и он не прочь познакомиться. Ждет у стойки бара.
Марк расплывается в самодовольной улыбке.
Ты сказал ему обо мне? едва сдерживая рвущиеся наружу гнев и стыд, переспрашивает она.
Все в порядке! Человек пришел расслабиться. Ты тоже. Что я сделал не так? недоумевает Марк.
Ольга берет себя в руки и кивает. Она идет за молодым человеком, настраивая себя на то, чтобы тактично отшить бедолагу. Но «бедолаги» на месте не оказывается.
Ничего не понимаю. Он просил тебя показать. Дал мне денег, суетится Марк.
Много дал? усмехается Ольга.
Пятьдесят зеленых, сверкает зубами бармен и лезет в карман за подтверждением. Куда же я их дел?
Удачи в поиске, а я домой.
А как же красавчик?
В следующий раз
* * *
Ночь. Темно и сыро. Недавно прошел дождь. Последнее такси увели из-под носа. Пришлось идти пешком.
Перекресток, аллея, парк. Темно и пусто. Шум далеких колес, шелест листвы и вновь тишина.
Ольга оглядывается. Свет фонаря подмигивает ей в луже и гаснет, как и его двойник на столбе.
Чудесно! оценивает она. Последний фонарь в парке, и тот погас. Весело
Тихо, но стук сердца нарастает. Что это? Шаги позади, или показалось? Она опять оглядывается. Снова никого. Впрочем, темнохоть глаз коли. Все равно ничего не рассмотреть. Приходится всецело полагаться на слух.
Стук, стук, стук
Это шаги, или сердце стучит в груди?
Стук, стук, стук
Не будешь дурой, ночью через парк больше не пойдешь. А если убьют, и подавно! насмехается она над собой, с трудом унимая дрожь.
Позади что-то цокает. Звук как от удара монетой об асфальт. Ольга замирает на миг, прислушиваясь к тишине, а затем словно сумасшедшая срывается с места и стремительно мчится вперед.
Аллея, другая. Шума позади не слышно, но она не рискует оглянуться.
Беседка, памятники, наконец, нужный поворот и выход на проезжую часть.
«Такси, такси!»кричит она, но машина проезжает мимо. Ольга нервно оборачивается в сторону парка, но там темно и по-прежнему никого не видно. Она пересекает дорогу и движется вдоль улицы к ближайшему перекрёстку в надежде найти в этот поздний час свободную машину.
Машина, потом другая проносятся мимо, а она все косится на парк, что не торопится остаться позади. Сердце стучит ровнее, руки перестают дрожать, но такси нет, а она все идет одна в этой давящей тишине.
Что за ночь такая?! Нет никого раздраженно шепчет она.
На противоположной стороне появился силуэт, но освещение паршивое, и она не может его толком рассмотреть. Интуиция говорит ей, что это мужчина. Он идет неторопливо, словно прогуливается. Пинает что-то ногой и насвистывает какую-то мелодию. Ольга отчетливо слышит ее в тишине. Что-то знакомое, но она не может уловить, что именно. Свист смолкает, и раздается голос. Мягкий и глубокий, он поет ей. Он поет именно ей
Голос такой чарующий, что ему просто невозможно сопротивляться Она цепенеет от этой мысли, вспоминая слова Анны. Ужас ознобом ползет по ее телу, подбираясь к разуму. Ольга закрывает уши руками и пятится, со страхом всматриваясь в плавно движущийся на нее силуэт.
Его руки заложены в карманы, он ступает неспешно. Уверенная походка вразвалочку, высокая стройная фигура, вся укрытая темнотой. И только его голос отчетливо различим в тишине, голос, что неторопливо пробирается в ее сознание. Он звучит так, словно мужчина шепчет ей на ухо:
На перекрестке
Мы друг друга повстречали
Стояли одиноко
Между двух миров
И звуки ночи
Нас тихонько повенчали
Жизнь или смерть?
Понятно все без слов
Загадочный мой взгляд
Для смертныхЯД!
Так отчего, скажи,
Глаза полны печали?
Ты этот сладкий яд
Готова пить ночами?
Ведь эту песню ночи
Два сердца сочиняли
Изыди, нечистый!
Смехтихий, задорный.
Оля, Олюшка Наивная девочка. Ты же искала меня, зачем же удивляться, что я пришел на твой зов? сладко тянет он.
Кто ты?
Опять смех. Мужчина замирает и даже запрокидывает голову, чтобы насладиться своим весельем.
А кто я, по-твоему?
Не знаю! кричит она.
У тебя ведь есть догадки?
Ты проколол восемнадцатилетней девочке горло!
Проколол? Какие глупости! Зачем мне это, не пойму?! Это занятие для глупых детишек или маньяка, который окончательно съехал с катушек. А я знаю цену женской крови. Я не пролью ее ни капли понапрасну, то ли поет, то ли говорит он.
Кто ты?
Это ты мне скажи, кто я? теперь его тон серьезен. Он уже не шутит и не смеется.
Ты зло. Ты нечисть. Ты нежить!
Фу, как грубо! отплёвывается он брезгливо. Нежить. Зло Злоэто очень глобальный масштаб. Яскорее мелкий пакостник в масштабах вселенной.
Вампир.
Во-о-от! протягивает он довольно. Уже ближе.
Истерически вскрикнув, женщина круто разворачивается и со всех ног бросается наутек. Она несется так, что от собственной скорости у нее начинают слезиться глаза. В груди печет невыносимо. Вскоре ломается один, а затем и другой каблук. Но она мчится, и даже мысль о том, что бы остановиться, приводит ее в невероятный ужас.
Крыльцо. Подъезд. Дом. Дверь, лестница, площадка, лестница, дверь. Наконец-то дома
Ай-яй-яй! Кто же от вампиров пешком бегает?
Вскрик. Вспышка яркого светаи темнота перед глазами
* * *
Собственная голова стала невыносимой тяжестью. Ольга морщится, силясь подняться на слабых руках. Странный дурман владеет ее телом. Глаза не открываются, а в голове навязчиво звучит невыносимо томительная песня. Она успокаивает настолько, что ей снова хочется спать.
Не пой больше, сипло просит она.
Как скажешь, моя сладкая.
Резкий толчок от постели, и глаза женщины распахиваются. Картинка перед ними плывет и, наконец, обретает в темноте четкий мужской контур.
Ты хорошо себя чувствуешь?
Что ты тут делаешь? выдыхает она, ужасаясь.
Чай пью, невозмутимо отвечает он. Разве не видно?
Видно очень плохо. Но он и правда сидит в непринужденной позе на стуле возле ее дивана и что-то пьет. Она молит небо о том, чтобы это действительно был чай.
Я спросила, что ты делаешь в моем доме? Я тебя сюда не приглашала! строго цедит она сквозь зубы.
Это только в кино нас нужно приглашать. В жизни мы и без приглашения прекрасно справляемся.
Включи свет! хватаясь за горло, требует она.
Я не пробовал. Про «сладкую», это я так, чисто гипотетически