- «В результате двухмесячных наступательных боев,- забыв об опасности, читал вслух Александр Иванович,- Красная Армия прорвала на широком,- он повторил,- на широком фронте оборону немецко-фашистских войск Разбиты сто две дивизии противника Захвачено двести тысяч пленных Тридцать тысяч орудий»
Он остановился, чтобы перевести дух. Зачастило в груди сердце. Стиснула горло внезапная спазма. Смешались, заполыхали перед глазами красные буквы Как хорошо, как здорово!..
- «Красная Армия продвинулась вперед до четырехсот километров. Окружены и почти полностью разгромлены гитлеровские войска в районе Сталинграда, прорвана блокада Ленинграда, освобождены Воронеж, Великие Луки, многие другие города и тысячи населенных пунктов».
Козлов читал дальше:
- «Советское информбюро передало следующие сообщения о новых успехах партизанских отрядов, действующих в Смоленской области.
Утром 9 января: пущены под откос четыре немецких эшелона, следовавших к линии фронта. В результате крушения разбиты два паровоза, тридцать вагонов и одиннадцать платформ Один из отрядов напал на немецкий гарнизон и истребил 95 гитлеровцев.
Утром 18 января: пущен под откос еще один воинский эшелон. Сгорело восемь цистерн, разбито тринадцать платформ и четыре вагона. Группа партизан взорвала мост и железнодорожный путь, вырезала тысячу метров телефонно-телеграфной линии связи.
Утром 23 января: взорваны три железнодорожных моста и пущены под откос два воинских эшелона противника
Вот как бьют фашистов! Вот отчего они приуныли за последнее время. После жестокого поражения под Москвой их бьют и в хвост и в гриву!..»
Еще раз перечитав листовку, перечитав от первого до последнего слова, Козлов только сейчас вспомнил, где он находится. Осмотревшись и никого не заметив, Александр Иванович торопливо вышел из переулка. В самом конце улицы, на перекрестке, с тяжелым грохотом и лязгом пронесся танк. За ним на большой скорости улицу пересек грузовик с солдатами в кузове, потом еще один и еще; шла целая колонна. Немцы подбрасывали к линии фронта свежие силы. А где сейчас эта линия? За Вязьмой? Судя по обстановке, фронт где-то там, может быть даже в районе Вязьмы. Но почему Трайзе вдруг заговорил о своей готов-ности перевезти Галю в Борисов? Уж не собирается ли он со своим штабом туда? Подальше от фронта, который, чего доброго, еще двинется на запад!
Полгода прошло уже, как немцы в самых широких масштабах провели свои карательные операции против партизан. А партизаны Смоленщины живы. По-прежнему летят под откос немецкие эшелоны, рушатся железнодорожные мосты. Возможно, среди тех, кто морозной январской ночью полз в белом маскхалате к стальным фермам моста, были и однополчане Козлова? Он подумал сегодня именно о них. И, подумав, вдруг искренне захотел убежать из этого мертвого города, из всей той жизни, которую уготовили ему фашисты. Убежать туда, к своим боевым друзьям, к товарищам по оружию, просто к русским, советским людям. Эта мысль все больше овладевала им.
Придя к Гале, он так и сказал:
- Галчонок, милая, я уже все решил Мы должны уйти с тобой Они где-то близко, в окрестных лесах. Их люди бывают в Смоленске. Они были только что, полиция еще не успела содрать с заборов листовки.
- О чем ты, Саша?.. - Они давно не виделись, и Галя, обрадованная встречей, решительно ничего не понимала в первые минуты.
- Мы уйдем с тобой к смоленским партизанам. Я не могу жить среди врагов, пойми же ты Они мне все ненавистны. Все, все, все Наверное, скоро я кого-нибудь из них пристрелю, и тогда все будет кончено.
- Зачем же так? Ты сам говорил мне, что надо согласиться. У тебя были хорошие, смелые планы, и вот Нет, нет, ты успокойся, потом мы с тобой все взвесим и обсудим.
- Когда потом? У нас ужасно мало времени. Дождемся, когда стемнеет, и уйдем. Через пустые дворы, поваленные заборы, через то, что еще недавно было городом
- Ты-то уйдешь,- с грустью сказала она.
- А ты? Почему не сможешь уйти ты? Я знаю, за тобой здесь следят. Но и за мной тоже
- Так Не смогу,- в ее голосе почувствовалась обида.
- Ну почему же?
- Если бы и ты следил за мной, как они!
Александр Иванович догадался. Ему вдруг стало жарко, он ощутил, как вспыхнули его щеки. И хотя с тех пор, как он попал к немцам, его глаза научились скрывать чувства, тут они выдали его целиком. Да, ему стыдно, ему очень стыдно перед Галей. Ему, будущему отцу. И помнил, а вот, поди же, сплоховал.
- Извини, прошу тебя,- он привлек ее к себе и поцеловал.- Галчонок
- Ладно уж,- она скупо улыбнулась.- Но даже если бы и не это, все равно не ушли бы.
- Нет, нет, ты совершенно не права.- Он был убежден, что говорит то, что нужно.- У меня теперь столько ценнейших сведений. Я рассказал бы, как они готовят шпионов, чему учат и кто учит. Я охарактеризовал бы каждого агента, заброшенного в тыл Красной Армии, и тех, кто еще дожидается своей очереди. Разве эти сведения там не нужны? Разве они не помогли бы чекистам выловить всю эту нечисть?
Галя слушала его, но не была так внимательна, как обычно. Она то и дело выглядывала в окно, словно кого-то ждала. Александр Иванович спросил:
- Ты думаешь, твоя хозяйка скоро придёт?
- Я еще мало ее знаю,- призналась Галя.- Старушка вроде бы и не вредная, а вот есть в ней что-то подозрительное. Понимаешь, и уходит, и возвращается всегда вдруг. С чего бы это?
- Ты сама нашла эту квартиру?
- Нет, меня привели сюда немцы.
- Так чему же ты удивляешься? Они знали, где поселить жену своего шпиона. Я же предупреждал тебя Смотри не забывайся. О делах при ней ни слова, даже за запертой на ключ дверью. Мы должны успеть до ее прихода. Скажи, только откровенно, ты и сейчас не одобряешь мою мысль? Разве не стоило бы рискнуть ради того, что я уже знаю?
Галя отрицательно покачала головой.
- Торопишься, Саша. Они же сами пошлют тебя. На специальном самолете. Парашют выдадут Вот тогда и расскажешь. Больше расскажешь.
- Но со мной они не пошлют тебя. Сегодня я ехал с шефом. Он намерен отправить тебя в Борисов.
- В Борисов? - Галя вздрогнула.- Зачем?
- Трайзе заботится о нашем ребенке. Подальше от фронта, говорит, спокойнее.
- Он знает?
- Как видишь Знает даже, что ты на шестом месяце. Наверное, ждет не дождется.
- Трайзе?
- Да.
- Мужское любопытство?
- Нет. Он хочет работать без провалов, наверняка. Подготовить и забросить шпиона - это только полдела. Важно, чтобы он сохранял верность, усердно работал на немцев, чтобы после приземления не явился с повинной. Шеф уверен, что, если у меня здесь останется жена, да еще с ребенком, я не подведу его.
- Ты хочешь напомнить мне, что для них я - заложница? И наш еще не родившийся ребенок тоже?
Галя побледнела. На какое-то мгновение ее охватил страх. Не за себя, нет, за своего первенца. Он еще не родился, он только-только начал ворочаться под ее сердцем - и уже заложник!
- Какие варвары! - медленно проговорила она.- До чего додумались! Но и это не поможет им, Саша Не останавливайся , ни перед чем, поступай, как решили.- И, заглянув ему в глаза, спросила: - Тебя скоро пошлют?
- Могут.
- Еще увидимся?
- Постараюсь.
- А если не увидимся, помни: даю тебе право как угодно распоряжаться моей судьбой Нет,- поправилась она,- теперь нашей.
- Спасибо. Я поступлю только так, как решили. Сразу же явлюсь в нашу контрразведку. И все расскажу. Люди там умные, они что-нибудь придумают, чтобы ты не пострадала То есть, чтобы вы
- Опять забыл?
- Каюсь, опять Я же еще не был отцом. Но там не забуду. Я уже сейчас думаю о том, как вас спасти. Может быть, объявить, что погиб в столкновении с чекистами? И тогда Трайзе не тронет.
- А тронет - что ж Я знаю, на что иду. Заложница. Погибну - значит, так надо. На то и война. Выбирать я не умею, да и не из чего. Разве там, в лагере, не погибла бы?
Она замолчала. Да и ему не хотелось больше говорить об этом. Вспомнилась почему-то та, ставшая для них роковой, ночь в Кучерском лесу. Лучше сидели бы на болоте. Зачем вышли? Попасть в плен? Однако хватит бередить рану, она еще слишком свежа.
- Ты голоден? - спросила Галя.
Раньше, когда он приходил, Галя первым делом накрывала на стол. А сегодня за этим разговором забыла даже покормить. Обед у нее был - сварила щи и поджарила картофельные котлеты. Немцы аккуратно снабжали ее продуктами. Она не знала ни магазинов, ни рынка. Все доставляли на дом, лишь бы не отлучалась с квартиры.
- Потом, Галчонок, потом,- он еще не рассказал ей самого главного, а хозяйка вот-вот вернется.- Знаешь ли что-нибудь о положении на фронте?
- Сижу как в тюрьме, откуда же знать?
- Дают фрицам жару. За два месяца - сто две дивизии!
Галя посмотрела недоверчиво:
- Поднимаешь мой боевой дух?
- Это правда Сообщило Совинформбюро
В коридоре послышались шаги. Увлекшись разговором, они и не заметили, как во двор вошла хозяйка. Открыв дверь, старушка недружелюбно, исподлобья взглянула на гостя. Она не ожидала встретить его у себя сегодня. К тому же ей было строжайше наказано не оставлять Галю одну в то время, когда к ней приходит, муж. А тут проворонила. И, словно исправляя свою ошибку, она больше не отлучалась ни на минуту. Лишь поздно ночью, когда комнату наполнил ее свистящий храп, Козлов шепотом передал Гале содержание листовки, прочитанной в городе.
Галя проводила мужа утром. Ей почему-то казалось, что они уже никогда не встретятся. На всякий случай оставила в записной книжке память о себе. Когда-нибудь прочитает: «Дорогой друг! Прощай, мы с тобой расстаемся. Я знаю, какие опасности ждут тебя впереди. Всего наилучшего тебе в твоем пути».
Глава шестая
В ночь на 6 февраля 1943 года двухмоторный скоростной бомбардировщик, стартовавший со смоленского аэродрома, доставил агентов немецко-фашистской разведки Романова и Глухова в район деревни Мелеховка, Лаптевского района, Тульской области. Они имели при себе коротковолновую радиостанцию, фиктивные документы, по нагану, часы, компас и советские деньги в сумме 120 тысяч рублей. Оба должны были выдавать себя за командиров Красной Армии, прибывших на отдых. Штаб «Абверкоманды-103» снабдил Романова удостоверением личности на имя Курского Георгия Александровича, командира взвода 224 артиллерийского полка, и тремя справками 909 эвакогоспиталя о предоставлении ему отпуска после болезни со сроком годности на один месяц каждая. Глухову было вручено удостоверение личности на имя Сачковского Виктора Ивановича, командира радиовзвода 572 отдельного батальона связи. В справках со штампом госпиталя2979 подтверждалось, что он находится в отпуске после ранения. Таких справок было четыре с общим сроком действия по 10 мая 1943 года.
В Смоленске, накануне вылета, Романову и Глухову было приказано осесть на железной дороге Москва - Тула и собирать данные, раскрывающие:
- дислокацию частей, их численный состав и вооружение;
- характер и количество военных перевозок до железной дороге в направлении Тулы и Курска;
- расположение военных аэродромов;
- метеорологические условия.
Полковник Трайзе и лейтенант Фуксман,
проводив агентов, в ту же ночь возвратились из Смоленска в Красный Бор и стали дожидаться первой радиограммы. Радисты «Абвер-команды-103» непрерывно следили за эфиром. Но прошло трое суток, прежде чем им удалось поймать позывные Романова. 9 февраля в 16 часов 30 минут он сообщил:
«Самочувствие хорошее. Рация в полной исправности. Направляемся к месту назначения».
А еще через три дня, 12 февраля и тоже в 16 часов 30 минут, Романов радировал, что они прибыли в поселок Липки, остановились у знакомых и приступили к работе.
17 февраля полковнику Трайзе были доложены первые результаты их наблюдений:
«На железной дороге круглосуточное движение. Проходит 16-18 поездов. Прошло три санитарных, шесть с красноармейцами».
Шеф был доволен. Он сам сочинил ответную радиограмму, приказал перевести ее на русский язык, зашифровать и срочно передать Романову. Срочность вызывалась необходимостью. Со вчерашнего дня на столе полковника лежали доставленные ему разведчиками русские газеты, в которых были напечатаны новые знаки различия бойцов и командиров Советской Армии. Советское правительство решило ввести погоны. Проявят ли расторопность Романов и Глухов, не останутся ли белыми воронами?
«Поздравляю с приездом,- написал Трайзе.- Купите себе погоны. Наблюдайте движения по железной дороге, особенно в сторону Тулы Кроме количества эшелонов, рода войск сообщите по возможности и номера их».
В дальнейшем обмен радиограммами между штабом «Абверкоманды-103» и обосновавшимися на железнодорожной станции разведчиками происходил регулярно. Центр получал самую свежую информацию, которая незамедлительно передавалась фронтовому командованию. Уже в марте, по представлению шефа, Романов и Глухов были награждены орденами «За храбрость» 2-го класса.
«Мы рады поздравить вас с заслуженной наградой,- радировал им полковник,- с нетерпением ждем тот день, когда сможем вручить вам эти ордена. Высокая награда обязывает вас быть бдительными и верными».
Активность агентов доставляла Трайзе и некоторые хлопоты. Очень скоро сели батареи. На вербовку людей, которые смогли бы добывать нужные сведения, Романов быстро истратил все денежные запасы. Поэтому в конце марта он попросил срочно прислать ему «посылку». Человек, которому будет поручена ее доставка, должен явиться в поселок Липки на улицу Путейцев, 23.
Трайзе велел лейтенанту Фуксману позаботиться о батареях для коротковолновой рации, советских деньгах на сумму не менее 300 тысяч рублей и документах, необходимых курьеру. Затем он позвонил капитану Вольфу, сменившему доктора Пониковского, и сказал, что желает видеть его у себя в штабе так скоро, как только позволят дорога и машина.
Новый начальник школы прибыл через час.
В просторный, обставленный мягкими кожаными креслами кабинет шефа абверкоманды вошел офицер выше среднего роста, немного сутулый, с лицом, напоминавшим человеку о его предках. Оно было крупное, продолговатое, нижняя челюсть заметно выдавалась вперед. Большая, бросающаяся в глаза лысина была обрамлена рыжей растительностью. Такая же растительность обильно покрывала и его сухие, костлявые руки.
Вольф представился:
- Я имею честь доложить вам, господин полковник, что почти весь состав вверенной мне школы и имущество благополучно переброшены в Борисов.
Он полагал, что именно это послужило причиной его вызова, и поторопился прямо с порога доложить о главном.
- Надеюсь, вы не перестарались, капитан? - Трайзе жестом пригласил его занять кресло у стола.- Выпускников не вывезли?
- Никак нет! - Капитан щелкнул каблуками, сделал несколько легких шагов и опустился в кресло.
- Мне позарез нужны люди. Надежные люди. Положение на фронте обязывает нас действовать.
- Для каких целей, господин полковник?
- Человек, которого вы мне назовете, должен доставить за линию фронта питание для рации, деньги и документы. Поручение очень ответственное, наши агенты надежно осели я снабжают командование отличной информацией. Их нельзя подвергать риску.
- Понимаю, господин полковник. С этим поручением я советую послать Шубова.
- Вы уверены, что он справится? И притом лучше других? А Меншиков? Что, если поручить ему?
- Меншиков пока не в форме. У него скверное настроение.
- Отчего же у него скверное настроение?
- Ребенок У него умер ребенок.
- То есть как это умер? - Полковник уперся руками в подлокотники кресла, подался вперед корпусом.
- По вине врача,- поспешил объяснить капитан Вольф.- Недосмотр после родов
Трайзе в одно мгновенье вылетел из кресла, словно его катапультировали. Прокатился несколько раз на своих кривых коротких ногах по кабинету, уставился на капитана поблекшими от гнева глазами.
- На фронт! На передовую! - заорал он во всю сохранившуюся силу своего старческого голоса.- Сейчас же!
- Слушаюсь, господин полковник,- Вольф выпрямился, вскочив.
- Он круглый идиот, этот ваш врач. Он ничего не смыслит в нашем деле. Ребенка надо было спасти Во что бы то ни стало. Мы держали бы Меншикова не одной, а двумя руками Двумя, слышите! На фронт идиота!
- Отправлю немедленно. Сегодня же Что касается Меншикова, то я глубоко убежден в его порядочности. Он не подведет нас, господин полковник.
Капитан угадал, что сказать. Пониковский на его месте сказал бы совсем другое, чем только подлил бы масла в огонь. Трайзе разбушевался бы пуще прежнего. А тут, после таких слов начальника школы, он сразу успокоился и вернулся в кресло.
- Садитесь, Вольф,- примирительно сказал шеф.- Я с вами согласен, пошлем Шубова.
Трайзе лично следил за тем, как снаряжали курьера, сам инструктировал его. А когда Шубова повезли в Смоленск на аэродром, приказал отправить в Липки радиограмму: