Темная улица - Питер Чейни

Питер ЧейниТемная улица

Глава 1Что я делал для Англии

1

Желтый туман окутывал Плас-де-Роз. Во мгле переулок казался особенно мрачным. Туман стлался ниже всего в нескольких метрах от двери, и поэтому казалось, что полуразрушенные ветхие домики парят в воздухе, а не стоят на фундаментах.

В дальнем конце переулка узкий пучок желтого света пробивался из-под неплотно прикрытой двери в кабачок, который был едва освещен тусклой керосиновой лампой. Фурс стоял, облокотившись на прилавок и мрачно уставившись в пол невидящим взором. Комната вся насквозь была пропитана запахом прокисшего вина, смешанным с неописуемо мерзким запахом мексиканской сигары Фурсаиз тех суррогатов, которые представляют собой мешанину табачных листьев подозрительного происхождения, обернутых вокруг тонкой соломинки. Время от времени Фурс сплевывал слюну с поразительной точностью попадая в жестянку, стоящую посредине комнаты.

Фурсогромного роста толстый мужчина, от которого так и веет угрозой. Мешковатые вельветовые коричневые брюки подвязаны на поясе веревкой, рубаха, когда-то голубая, превратилась в темно-синюю от грязи. Сквозь открытый ворот рубашки видна могучая волосатая грудь.

Мясистое лицо, тяжелый подбородок, темная кожа, черные усы, нависшие брови, кустившиеся над маленькими черными глазками с пронзительным взглядом, лихо заломленный черный засаленный беретвсе это, придавало внешности Фурса какой-то пиратский вид, словно эту грозу морей какое-то чудо перенесло в винный погребок в Париж декабря 1943 года.

Фурс вышел из-за стойки, снял с полки на противоположной стене кувшин, подставил его под кран винной бочки, отвернул кран. Когда кувшин наполнился, он поднес его ко рту и выпил вино. Оно показалось ему горьким и кислым на вкус. Фурс водворил кувшин на место, вытер губы тыльной стороной ладони и вдруг разразился потоком отборной ругани. Тихим голосом он проклинал все на свете. Ему только и оставалось, что ругаться. Господи, что тут еще можно было придумать?! Ведь за каждым твоим шагом следили! Все время кругом шныряли ищейки! Никому нельзя доверять. Да и что тут еще можно ждать, когда мужчину можно купить за пару хороших обедов, а красивую женщинуза приличное платье или даже за кулек сладостей!

Париж стал настоящим проклятым местом,мрачно подумал Фурс.Просто невозможно стало жить, если, конечно, ты не заодно с этими пьяницами, свиньями Выбраться из города никак невозможно, а тут оставатьсяэто умирать с голоду и дожидаться, пока тебя выследят эти эсэсовские подонки!

Фурс снова закурил. Сигара у него во рту совсем раскисла от жевания и теперь на вкус напоминала оберточную бумагу.

Он облокотился на стойку и застыл в ожидании. С площади в кабачок просачивался туман, у него даже запах был какой-то особый.

Фурс снова сплюнул и тихонько замурлыкал песенку. На память ему пришли марширующие колонны, и он едва слышно запел «Меделок».

Дюбор и Майклсон медленно шли по бульвару Клиши, сунув руки в карманы. Дюбор был высокий, широкоплечий, довольно полный гасконец из хорошей семьи. Он обладал своеобразной, но привлекательной внешностью и нравился женщинам.

Майклсон, англичанин, был высокий и тонкий до такой степени, что казался костлявым. От его фигуры отнюдь не веяло мужеством и стойкостью. Скорее, он производил впечатление человека, слабого духом и телом. Но это было далеко не так.

Дюбор сказал:

Друг мой, мне все это очень не нравится очень Думаю, дело в той женщине. Чем больше я об этом думаю, тем меньше сомневаюсь. Надеюсь, что душа ее будет мучиться в аду.Спокойным тоном Дюбор стал методически перечислять чего он еще желает этой женщине.

Майклсон также спокойно отвечал:

Какая разница? Впрочем, есть еще некоторый шанс, что все обойдется.

Да,согласился Дюбор.Но что-то подсказывает мне, что ничего не обойдется. У меня такое чувство, как будто долгое время шел по длинной унылой улице. В душе я все время надеялся, что конец ее будет более интересный. Но теперь у меня такой надежды нет.

Майклсон усмехнулся.

У тебя просто несварение желудка, Анри. К тому же вот и туман надвигается, это будет нам на пользу.

Дюбор пожал плечами. Они свернули на Плас-де-Роз, быстро пересекли улицу и вошли в кабачок Фурса.

Добрый вечер,приветствовал хозяина Дюбор.Господи, ну и вонища же здесь!

Везде вонища!отозвался Фуре.Весь Париж провонял Я сам воняю да и вы вы тоже воняете.

Он снова снял кувшин с полки, подставил его под кран, потом протянул Дюбору. Дюбор медленно выпил половину и поставил кувшин на стойку.

Ну, Фурс,спросил он,она была здесь?Фурс отрицательно покачал головой.

Нет, друзья мои, мне очень жаль, но ее здесь не было!

Дюбор посмотрел на Майклсона.

Это не очень-то хорошо!сказал он.

Майклсон ничего не ответил. Он только молча повернул голову к двери, которая тихонько приоткрылась у него за спиной. В кабачок вошел небольшого роста парнишка с крысиной мордочкой, грязная, ветхая одежда едва держалась у него на плечах.

Взгляд Дюбора просветлел.

Привет, Карлос,сказал он.Может быть, тебе что-нибудь известно?

Целая куча новостей. Сегодня днем они арестовали Серизетту.

Кто они?!быстро спросил Дюбор.

Полиция Виши,сказал Карлос, виртуозно сплюнув на пол.Потом они передали ее другим, тем Так что теперь вы тоже все знаете.

Майклсон посмотрел на Дюбора, затем перевел взгляд на Фурса. Печально усмехнувшись, он сказал:

Так и есть.

Дюбор проговорил:

Мы уходим. Нам надо торопиться. Иначе они доберутся до Фурса. Если они ее сцапали, то мыследующие на очереди.

Майклсон спокойно сказал:

Ты совершенно прав. Пока, Фурс, будь здоров, Карлос.

Мальчишка быстро проговорил взволнованным голосом:

Я с вами.

Дюбор с улыбкой посмотрел на него.

Послушай, дитятко,сказал он, добавив крепкое ругательство.Мы идем сейчасты сам знаешь, куда именно. Можешь тихо идти за нами на расстоянии двадцати пятитридцати шагов. Сейчас туман, и плохо видно, но ты все же держись в тени. Если нам не повезет, то так тому и быть. Если же у нас все обойдется, то тем лучше для тебя.

Мальчишка открыл было рот, но Дюбор перебил его с грубоватой лаской в голосе:

Заткнись, свиненок. Делай, что сказано. До свидания, Фурс.И он вышел из кабачка.

Майклсон поднял руку в прощальном приветствии, повернулся и тоже вышел на улицу, тихонько прикрыв за собой дверь.

Мальчик стоял у стойки, молча глядя на Фурса. Лицо у него было бледное, на нем застыла горькая улыбка. Выражение лица Фурса не изменилось, но слюны во рту не было.

Дюбор и Майклсон снова вышли на Плас-де-Роз и стали подниматься на холм. Улица была пустынна и безмолвна. Туман, который стал еще гуще, толстым покрывалом одел все вокруг, так что даже асфальт под ногами нельзя было разглядеть. Ярдов через сто они свернули в узкий переулок. Мальчишка Карлос уже шел за ними по пятам ярдах в тридцати, стараясь держаться в тени домов. На мертвенно-бледном лице сверкали угольками черные глаза. Дойдя до угла, он притаился. На другой стороне улицы Дюбор уже отпирал дверь покосившегося домишки. Войдя внутрь, он зажег карманный фонарик и стал подниматься по ступенькам деревянной лестницы. Майклсон шел следом за ним. Лестница была узкая и с поворотами. Поднявшись наверх, Дюбор остановился. Потянув назад руку, он нащупал плечо Майклсона и стиснул его. Прямо перед ними на площадке лестницы была дверь, из-под нее пробивался луч света. Дюбор вздохнул. Они поднялись на оставшиеся несколько ступенек, Дюбор распахнул дверь.

В комнате было трое мужчин. Один из нихкоротышка в дешевом костюме французского производствадержал в руке «маузер». Глаза его беспокойно бегали по сторонам.

Дюбор и Майклсон вошли в комнату, Майклсон тихонько прикрыл дверь и прислонился к ней спиной.

Один из троихкрупный мужчина в пальтовскочил с ветхого стула, на котором сидел.

Гестапо!рявкнул он.

Дюбор произнес:

К чему сообщать нам об этом? Я с детства на расстоянии чувствую запах крыс.

Мужчина улыбнулся. Нельзя сказать, что именно его улыбка вызывала неприятное ощущение, скорее, вся внешность: квадратные плечи и голова, жидкие полосы, плотно прилегающие к черепу, глаза, имевшие странный мертвенно-голубой оттенок.

Он небрежно произнес:

ВыАнри Франсуа Дюбор, а вы,он вытянул большой палец в сторону Майклсона,Джордж Эрнест Майклсон. Как платные агенты британской разведки и гражданские лица, вы подлежите расстрелу. Впрочем, если вы решите говорить, приговор может оказаться более мягким.

Майклсон спокойно произнес:

Пошел к черту!

Крупный мужчина пожал плечами.

Если вы и не заговорите, то это, в сущности, не имеет значения. Потому что Серизетта Малрик уже решилась заговорить сегодня днем.

Спорю, вам пришлось принудить ее к этому,сказал Майклсон.

Мужчина кивнул.

Поверьте, друзья мои, с ней было нелегко поладить, но в конце концов она заговорила. У нас есть свои способы убеждения, знаете ли.

Дюбор усмехнулся.

Это вы мне рассказываете? Но я тоже хочу вам кое-что сказать!Он сделал шаг вперед и вдруг изо всей силы ударил немца ногой в живот.

Немец завопил и, рухнув на пол, стал корчиться от боли.

Человек с «маузером» неловко поднял рукуона, как видно, плохо слушалась егои трижды выстрелил. Все три пули попали Дюбору в живот.

Третий немец, который все это время сидел за столом, медленно поднялся и сунул руку в карман. В тот же миг Майклсон, собравшись в тугой комок, перелетел через комнату. Обрушившись всей своей тяжестью на немца, он свалился вместе с ним на пол. Большой палец правой руки Майклсона погрузился в глаз гестаповца. Немец с «маузером» не мог стрелять, рискуя попасть в своего. Двое на полу отчаянно боролись. Грузный мужчина, которого свалил Дюбор, перестал, наконец, стонать и корчиться, он сидел, привалившись спиной к стене. Дюбор был мертв. Майклсон переменил положение и схватил немца за горло. И тогда человек с «маузером» получил возможность выстрелить. Он тщательно прицелился и выпустил пулю прямо в голову Майклсону. Немец, которого Майклсон подмял под себя, вывернулся и сбросил с себя мертвое тело. Потом с трудом поднялся на ноги и прислонился к стене, едва переводя дыхание.

Человек с пистолетом сказал по-немецки:

Все это будет рассматриваться как наша полная неудача. Нам ведь было приказано доставить их живыми.

Немец у стены заговорил:

Эти чертовы шпионы Они все одинаковы! Всегда поступают точно так же!Он принялся отряхивать костюм.Впрочем, почему бы и нет?

Человек с пистолетом кивнул.

Это и впрямь для них наилучший выход.Он подошел к верзиле и, сокрушенно покачав головой, сказал:Курту здорово досталось. Боюсь, он никогда не сможет полностью оправиться.

Мальчишка с белым пятном вместо лица все еще стоял на улице. Услышав выстрелы, он повернулся и пошел прочь, вниз по холму, к кабачку Фурса.

2

Разрешите представить вам мистера Куэйла. Если знакомство с ним будет довольно поверхностное, то это исключительно потому, что лишь очень немногим людям удавалось удостоиться чести проникнуть во всю глубину ума мистера Куэйла. Впрочем, иногда и сам он не совсем ясно понимал самого себя. Он жил заглядывая, насколько возможно, вперед, и именно поэтому люди, чья жизнь зависела от его умственной деятельности, существовали лишь от минуты к минуте, а порой и умирали в мгновение ока.

И если в результате всех этих обстоятельств он привык смотреть на жизнь глазами пессимиста, то это не так уж трудно оправдать. К тому же в жизни случаются вещи поопаснее плохого характера.

Мистер Куэйл был высок, поджар и хорошо сложен. Одевался скромно, в костюмы спокойных цветов. У чего был дар оставаться незаметным в толпе и не привлекать к себе ничьего внимания. Впрочем, это было лишь одно из многочисленных качеств, которые были необходимы для профессии, избранной им для себя.

Он расплатился с шофером такси, толкнул вращающуюся дверь отеля «Гайд-Парк», прошел через вестибюль, задержался в гардеробе, чтобы сдать пальто и черную шляпу с мягкими полями, и наконец появился в «Баттери». Зал был переполнен: в основном здесь были английские и американские офицеры, а также члены Женского вспомогательного корпуса, а в общем, самая разношерстная публика.

Куэйл уселся на высокий табурет в самом конце стойки бара. Он заказал двойное виски с содовой и, прихлебывая из бокала, размышлял о том, что напиток этот весьма угнетает нервную систему, хотя в данный момент вряд ли что-нибудь могло вызвать у него еще большую подавленность.

Макушка его головы была совершенно голая. Бахрома волос вокруг лысины придавала ему сходство с монахом, у которого выбрита тонзура. Круглое лицо могло показаться необыкновенно умным или же невероятно глупым, в зависимости от того, как мистер Куэйл желал выглядеть в данный момент. Сейчас он сидел у края стойки, прихлебывая виски, глядя прямо перед собой.

«Жизнь,думал Куэйл,довольно забавная штуканелепая до трагизма».

Собственно, точнее нельзя было определить жизнь в настоящую минуту. Он покосился влево: там он увидел весьма привлекательную молодую женщину в форме Женского вспомогательного корпуса. Ее аккуратно причесанные волосы соломенного цвета под симпатичной форменной пилоткой, пышная грудь, плоский живот и красивые ногивсе это на секунду доставило Куэйлу острое удовольствие, на время погасившее глодавшее его раздражение. Потом он снова перевел взгляд на ряды бутылок, сверкавших прямо перед его глазами.

Дело, которым занимался Куэйл, вызвала к жизни война, осмысление того факта, что ее отвратительный механизм приводят в действие не только битвы на суше, на море и в воздухе, но и заговоры, интриги, другая не видимая глазу деятельность. Куэйл стал одним из тех, кто приводит в действие эти тайные пружины, и стал здесь профессионалом высшего класса.

Он покончил со своей порцией виски и заказал еще одну. Вынул из кармана большой портсигар, извлек из него сигарету и закурил. Его мучило нетерпение.

Долгая и полная опасностей жизнь научила его разбираться в разных ситуациях и в женщинах разного типа. И того, и другого все опасаются по одной и той же причине: и ситуация, и женщина в равной степени непредсказуемы. Всякая ситуация, если она неизвестна в точности, таит в себе неожиданность. А женщина, известна она тебе или нет, вдруг может проявить совершенно неожиданные черты характера. И в том, и в другом заключается большая опасность. Кроме этих вещей опасно еще только одноне быть в состоянии вовремя принять нужное решение. Самое главное иметь в своем воображении четкую картину происходящих событий. В противном случае велика опасность принять неверное решение, ошибиться только из-за того, что не располагаешь достаточно подробными сведениями.

Тот, кто сказал: «Если сомневаешься, не делай»,был, без сомнения, неглуп.

Куэйл был, что называется, «крепкий орешек». Тем не менее, внешняя сторона его жизни выглядела весьма заурядно: у него был в пригороде Лондона дом, жена, искренне преданная ему и считавшая, как ни странно, что он работает в одном из обычных департаментов министерства. В общем, на первый взгляд, все у него было так, как подобает англичанину среднего класса, которому уже под пятьдесят и который слегка обеспокоен тем, что идет война, поскольку она так или иначе влияет на его жизнь, и по внешности он не отличался от людей того типа, которых сотнями встречаешь на улице.

Но на самом деле он вовсе не был таким.

Куэйл был опасный, даже страшный человек. По его воле часто происходили странные события в разных концах света; это был человек, который приказывал убивать, хотя всей душой ненавидел насилие, человек, который дергал за веревочки, на которых плясали живые куклы, и при этом чуть ни плакал от отчаяния, что именно ему приходится заставлять этих кукол плясать.

Таков был Куэйл.

Через вестибюль в «Баттери» вошел мужчина. Это был высокий широкоплечий человек с добродушным, не лишенным приятности лицом. На нем был полевой мундир со знаком «коммандос» под наплечным знаком «Канада». Он был немного полноват, но мундир сидел на нем очень ловко.

Едва уловимым движением Куэйл немного подвинулся вправо, и канадец также незаметно опустился на освободившееся место. Куэйл заказал большую порцию джина с содовой. Отпив ровно половину, он выбросил окурок своей сигареты, вынул из портсигара новую и щелкнул зажигалкой, которая, однако, не сработала.