Тереза вернулась к роялю.
Рикки, вам что сыграть?спросила она.
Он посмотрел на нее. Под глазами у нее лежали фиолетовые тени, рот напоминал спелую ягоду.
А что бы ты хотела сыграть мне, моя лапонька?спросил он.
Она долго смотрела на него, потом медленно улыбнулась и сказала очень тихо, полушепотом:
Если бы я стала играть то, что мне следовало бы, то сыграла бы непременно: «Буду счастлива, когда ты умрешь, негодяй!»
Но ведь ты на самом деле не думаешь этого, верно?спросил он.
Она посмотрела на него пронзительным взглядом, пожала плечами и сказала:
Почему бы и нет?
Она села на табурет и заиграла что-то незнакомое. Но вещь ему понравилась. Вероятно, она знала, какая именно музыка должна ему нравиться. Во всяком случае, ей-то уж следовало бы знать
Куэйл открыл дверь своей квартиры, вошел в холл, включил свет, запер за собой дверь и остановился в нерешительности, сунув руки в карманы пальто. Он думал о Лилли. Несколько секунд лицо его сохраняло мрачное выражение, потом он пожал плечами, снял пальто и прошел по длинному коридору в кухню. Открыв дверь кладовой, он прошел в буфетную, в дальнем конце которой стоял буфет. Открыв то, что постороннему взору показалось бы дверцей буфета, он очутился перед входом в другую квартиру. Пройдя по коридору, он вошел во вторую дверь налево и оказался в комнате, обставленной как подобает кабинету. По стенам стояли стеллажи с картотеками, в центре находился огромный письменный стол с пятью телефонами. За столом сидела молоденькая блондинка в форме офицера Женского вспомогательного корпуса. Увидев вошедшего Куэйла, она прикрыла белой ручкой раскрытый в зевке рот.
Добрый вечер, Майра,сказал Куэйл.Где Кордовер?
У него трехнедельный отпуск. Сейчас он дома. Он звонил сюда сегодня вечером: сообщил, что готов выйти на работу. Похоже было, что он ложится спать. Он вам нужен?
Немного позже. А пока что дайте мне досье Лилли.
Она встала, подошла к одному из стальных ящиков, открыла его, быстро пробежала пальцами по тесно стоявшим папкам, извлекла одну из них и подала Куэйлу. Он уселся за стол с другой стороны и раскрыл папку.
Чарльз Эрмин Лилли, прежнее имя Луне, обладатель норвежского паспорта. Считался владельцем небольшого грузового судна, совершавшего рейсы между скандинавским побережьем и шотландскими портами. В 1935 году был заподозрен агентом 16 как вражеский шпион. В январе 1939 под именем Диомеда Фальца, чешского подданного, работал в различных редакциях газет и в агентствах новостей по всей территории Чехословакии. Установлены его прямые контакты с гиммлеровскими организациями. С июля 1939 года живет в Англии, в Кельсвуде. Приобрел Макер-Осленд. Делает значительные благотворительные пожертвования Считается третьим сыном Джонатана Лилли (этот сын находился за границей в течение пятнадцати лет). Выявлены контакты с немецким посольством в Лондоне и гиммлеровской организацией. Обширные связи и контакты в Эйре. Использует систему открытой и конспиративной связи.
Общие сведения: состоял на службе разведотдела гестапо, Колумбия-хаус, Берлин. По заданию СА организовывал еврейские погромы. Подозревается в бандитизме. Превосходно говорит по-английски, по-немецки, по-французски, а также на испанском и португальском языках. Ведет подрывную деятельность из Кельсвуда с 1939 года.
За этим следовал поставленный карандашом вопросительный знак.
Куэйл долго смотрел на лежащие перед ним отпечатанные на машинке листы. Наконец он обратился к девушке:
Нет ли у вас сигареты, Майра?
Она кивнула, достала из кожаной сумочки пачку сигарет и подала ему.
Он молча закурил, потом перебросил пачку через стол девушке.
Можете поставить пометку «закрыто» и положить в отдел, где хранятся законченные дела.
Да, мистер Куэйл. Вы имеете в виду «Дальнейшая деятельность исключена»?
Куэйл улыбнулся.
Именно это я и имею в виду.
Он глубоко затянулся сигаретой и откинулся на спинку стула.
Все возвратились благополучно?спросил он.
Кроме двоих,ответила она.Мы потеряли двоих, мистер Куэйл.
Куэйл кивнул.
Что с ними случилось?спросил он.
Они убиты. Где и когданам неизвестно.
Остальные девять возвратились?
Все остальные возвратились,сказала она и взглянула на Куэйла, пытаясь догадаться, что он задумал.
Вы знаете, где сейчас Керр?спросил он.
Нет,ответила она.Вы же помните, в последний раз он работал с Кордовером, значит, и в отпуск они ушли вместе. Кордовер, вероятно, знает, где он.
Ладно. Свяжитесь с Кордовером. Скажите, чтобы он был наготове. Я ему позвоню в течение сегодняшнего вечера. Предупредите, чтобы он выяснил, где сейчас Керр.
Куэйл встал из-за стола с сигаретой в руке и с минуту молча смотрел на девушку. Потом сказал:
Дьявольская игра все это, а, Майра?
И не говорите,кивнула она.Мне-то что, я ведь только сообщения принимаю.
Я хочу часок отдохнуть,сказал Куэйл.Потом сообщу вам, что нужно будет сделать. Возможно, мне понадобиться переговорить с Кордовером.
Слушаюсь, мистер Куэйл.
Куэйл вышел из комнаты и тем же путем вернулся в свою квартиру. Включив в спальне электрокамин, он некоторое время молча смотрел на огонь. Он думал о Лилли.
Лилли сам на это напросился, и ей-богу, на этот раз он получит сполна!
Куэйл принялся расхаживать по спальне, попыхивая сигаретой. Теперь-то, он уже не сомневался насчет Лилли, Когда пять недель назад Малрик уехала, Лилли пошел по ее следу и передал полиции Виши сведения о девушке, выследив ее. Каким-то образом ему это удалось. Возможно, он это сделал через немецкую группу в Эйре. Во всяком случае, он это сделал, и вот теперь Малрик, Дюбор и Майклсон погибли, возможно, такая участь ожидает и Фурса вместе с мальчишкой Карлосом. Куэйл задумался над тем, что именно рассказала Малрик немцам. Кого именно она успела выдать бедняжка, чтоб ей пусто было!
Он пожал плечами, снял пиджак, жилет и туфли и прилег на кровать. Положив руки под голову, он лежал, уставившись невидящим взглядом в потолок и обдумывая все детали.
4
Сэмми Кордовер открыл глаза, потянулся и уставился в потолок, покрытый трещинами. Во рту у Сэмми пересохло, он провел шершавым языком по губам: когда он просыпался в такое время суток, у него всегда было пересохшее горло. Через полуоткрытую верхнюю фрамугу в комнату вползал туман; Сэмми ощущал его вкус на губах. Типичный лондонский туман, для Сэмми всегда связанный с самыми неприятными ощущениями.
Он приподнял голову, в ногах кровати он увидел торчащий из-под одеяла собственный большой палец, и это сразу напомнило ему о том, как прозаична и малоинтересна обыденная жизнь. Комната была маленькая, скудно и плохо обставленная, неопрятная. В углу, на стуле, лежала его одежда. Довольно широкие брюки были аккуратно сложены, так же, как и двубортный жилет, и пиджак с большими подложенными плечами. Под столом стояли остроносые, до яркости начищенные туфли. Сэмми всегда был элегантен. Именно такого мнения были о нем девушки. К тому же он умница, этот Сэмми. Он хорошо зарабатывал, состоя на службе у загородной транспортной компании, и отлично умел тратить свои деньги. Всегда элегантно одетый, спокойный и приветливый молодой человек. Никогда он не распоясывался во всяком случае, никто за ним не замечал этого. К тому же щедрый. Вот как о нем думали девушки.
Он опустил голову на подушку и расслабился. Все же он предпочел бы, чтобы что-то произошло. Вообще-то это было вовсе недурно: поживать себе, ничего не делая и спокойно тратя небольшую сумму денег, и просто приятно проводить время. Это было просто великолепно. И все же что-то его не удовлетворяло в таком ходе событий. Не то, что бы все шло не так, как ему хотелось, но все же время от времени мужчине просто необходима встряска чуть-чуть разнообразия Он усмехнулся.
Сэмми был истый кокни. Он принадлежал именно к этому единственному в своем роде племени людей, которые родились и провели всю свою жизнь в самой гуще Лондона, которые насквозь пропитаны достоинствами и недостатками, присущими только лондонским кокни. Он был опасный человек.
За свои двадцать семь лет жизни он поднабрался такого опыта, который совершенно необходим тому, кто ухитрился выбраться на поверхность с самого дна житейского. Он был хитер, умен и опасен и слепо поклонялся только тому, кого считал выше себя самого.
Сэмми зевнул, по-прежнему не сводя глаз с потолка, он стал перебирать в памяти последние несколько лет своей жизни. Как большинство людей его круга, Сэмми обладал некоей способностью верить, что на свете правильно все то, что кажется правильным ему, Сэмми Кордоверу. Он жил в полном согласии с этим убеждением. Кроме того, он твердо верил в непогрешимость тех людей, которые указывали ему, что именно нужно сделать. Черт побери, ведь каждому необходимо во что-то верить!
Он протянул руку, взял сигарету из пачки «Плейерс», лежавшей на столике возле кровати, щелкнул вычурной, зеленой с золотом зажигалкой. Закурив, он продолжал раздумывать о том, сколько еще времени ему предстоит слоняться без дела по городу, тратя вполне приличное жалование, которое ему аккуратно выплачивали в первых числах каждого месяца, выпивая полупинтовые кружки пива в разных барах, в ожидании, когда что-то произойдет.
Он думал о своем будущем. Интересно, какой конец бывает у тех, кто занимается такой же работой, как он, что у них в будущем? Он понимал, что все то, что предстоит ему в будущем, так или иначе связано с его теперешним занятием. Ведь жизнь никогда больше не будет такой, как до войны. Он сомневался даже, стоит ли вообще жить, когда война закончится.
Сэмми поднялся с кровати. Совершенно обнаженный, он постоял посредине комнаты: худощавый, не слишком физически развитый, но, тем не менее, достаточно крепкий. У него были большие ступни, костлявые колени, худое тело. На длинном лице с крупным носом, под спутанной копной темных волос совершенно неожиданно сияли большие глаза, которые в сочетании с высоким, благородной формы лбом придавали Сэмми определенное сходство с интеллектуалами.
Итак, он стоял посредине пыльной, дешевой комнатушки, курил сигарету и раздумывал, что же ему делать.
Телефон, так странно не сочетавшийся, как современная вещь, со всей обстановкой комнатушки, вдруг издал пронзительный звонок. Сэмми подошел к каминной полке и снял трубку.
Кордовер слушает,сказал он спокойным, чуть гнусавым голосом.
Женский голос прозвучал в трубке очень мягко.
Добрый вечер. Пожалуйста, не кладите трубку, я вас соединяю
О'кей. Я слушаю.
Добрый вечер, Сэмми,послышался в трубке ясный, четкий голос Куэйла.Это Куэйл. Где сейчас мистер Керр?
Сэмми переместил сигарету из одного угла рта в другой.
Он на вечеринке у м-с Мильтон. Это приятельница миссис Керр. Он мне сказал, что сегодня будет там. Телефон у меня есть.
Хорошо,сказал Куэйл,позвоните ему сейчас же. Передайте, что я жду его в обычном месте в 12.30. Мне необходимо поговорить с ним. Вам обоим сегодня ночью предстоит небольшая работенка. Мне кажется, он будет доволен, если вы отправитесь вместе с ним.
Сэмми усмехнулся.
О'кей, мистер Куэйл.
Передайте ему, что я жду его, потом ждите, когда он свяжется с вами. Вам ясно?
Ясно, мистер Куэйл. Я свяжусь с ним немедленно.
Отлично. Пока, Сэмми.
Пока,Сэмми положил трубку и с минуту молча смотрел на аппарат. Потом выплюнул сигарету и принялся одеваться, все время, улыбаясь, словно узнал что-то забавное.
Где-то в глубине квартиры часы пробили двенадцать, звук у них был гулкий и глубокий
Керр, стоявший прислонившись к притолоке двери, увидел прямо перед собой лицо Магдалены Фрэнсис и смутно подумал, что она ему очень нравится. Она подошла ближе и шепнула:
Рикки, мне кажется, что вы набрались, но я нахожу, что вы очаровательны, когда наберетесь.
Он улыбнулся ей.
Не думайте так.Когда я напьюсь, во мне пробуждаются самые низменные инстинкты. Я ужасный человек.
Она рассмеялась восхитительным звонким смехом. Он словно шел из самой глубины ее горла.
Ну, конечно,согласилась она.Все самые лучшие мужчинынегодяи. Но все же вы замечательно умеете напиваться так, что даже никому не заметно.
Он, искоса посмотрел на нее.
Никому не заметно? А что если даже кто-то и заметит? Что тут, собственно, замечать?
Она посмотрела на него долгим, как показалось Керру, даже чересчур долгим взглядом. Глаза ее словно рассказывали о чем-то, это была, должно быть, интересная история. Но лицо ее было серьезным только секундуи она тут же снова улыбнулась.
Если бы мне было что-то известно о вас, что остальным не следует знать, то они никогда бы этого не узнали.
Значит, вы считаете меня таким, Магдалена?
А разве я ошибаюсь?
Уголком глаза он наблюдал за Сандрой. Она стояла у кушетки и разговаривала с Мигуэлесом. Магдалена что-то сказала, но Керр не слышал. Он наблюдал теперь за Мигуэлесом. Никаких сомненийв этом испанце что-то есть. Он высок, строен, лицо с тонкими чертами, красивое, загорелое. К тому же он не робкого десятка. Он с одинаковым энтузиазмом сражался в разных армиях во время гражданской войны в Испании и наслаждался самим процессом. По-видимому, он совершенно безразличен к революции. Он обладал спокойствием и чувством юмора. И это был крепкий орешек. Глядя на Мигуэлеса и прислушиваясь к мелодичным звукам его голоса, Керр ясно понимал, насколько испанец крепкий орешек. Он мог быть жестоким, если бы захотел. Зато голос у него был необыкновенно мягкий, а рукиочень белые по сравнению со смуглым лицом. Длинные, музыкальные пальцы. Женщины, наверняка, неравнодушны к Мигуэлесу, подумал Керр. Интересно, что думает по этому поводу Сандра?
Керр расправил плечи, потянулся и сказал Магдалене:
Продолжайте, милая, я люблю слушать вас.
Но мысли его возвращались к испанцу. Вопрос в том, думал Керр, может ли Сандра вообще кем-нибудь увлечься. Керр в этом очень сомневался со всей присущей эгоисту самоуверенностью. Керр, как и все люди, которые привыкли полагаться на себя, на быстроту своих решений, был стопроцентным эгоистом, но он бы очень возмутился, если бы кто-нибудь ему об этом сказал.
Он думал о Сандре. Сандра всегда была очень мила со всеми. И сейчас она мила с Мигуэлесом, потому что он одинок, несчастлив и не имеет денег: представитель страны, которая слишком занята большими военными проблемами, чтобы заботиться о денежных делах ему подобных, об их насущных нуждах. Керру пришла в голову мысль, что когда-нибудь на днях он непременно должен поговорить с Сандрой. Он попытается хоть что-то выяснить у своей спокойной, уравновешенной, очаровательной, восхитительной женыженщины, которая умела быть страстной и темпераментной, но даже в самые откровенные минуты все же сохраняла какую-то сдержанность, столь же восхитительную, сколь и неожиданную. Как-нибудь на днях, решил Керр, он непременно поговорит с ней.
Магдалена тихо сказала, пытаясь скрыть за легкой улыбкой выражение своих глаз:
Вы не звонили мне целую вечность, Рикки. Что-нибудь случилось?
Он улыбнулся, и лицо его словно осветилось. Улыбка необыкновенно красила его.
Неужели? Что такое творится на белом свете! Подумать только, я вам не звонил!
Успокойтесь, Рикки,сказала она едва слышно.Не стройте из себя дурачка!
А почему бы и нет, Магдалена?сказал он спокойно.Ведь мы все здесь дурачки. И вы и я Разве не так?
Она пожала плечами.
Возможно Но зачем сообщать об этом всему свету?
Сам не знаю. И вообще, я ничего не знаю.Керр почувствовал, что ему хочется сбежать отсюда. Он почувствовал усталость.
Где-то в квартире зазвонил телефон. Магдалена Фрэнсис отошла от него и направилась в дальний угол комнаты. Керр все так же стоял в дверном проеме, чувствуя, как окурок сигареты начинает жечь ему пальцы.
Из холла в комнату вошла Гленда Мильтон.
Рикки, вас просят к телефону,сказала она.
Спасибо, Гленда.Как ни странно, Керр вовсе не удивился. Почему-то он сразу почувствовал, что звонок предназначается именно ему. Слишком уж долго он бездействовал. Вероятно, что-то должно произойти. Он вышел из комнаты, прошел в холл, двигаясь быстро и уверенно, словно вовсе и не пил. Прежде чем взять трубку, он огляделся, чтобы убедиться, что в холле никого больше нет.
Алло! Керр у телефона,сказал он.
В трубке раздался голос Сэмми Кордовера.
Добрый вечер, мистер Керр! Или, может, мне следовало бы сказать «доброе утро»? Это Сэмми.
Слышу, в чем дело?
Мне звонил старик. Он хочет, чтобы вы встретились с ним.