Скотт пошевелился, одно плечо у него заныло от долгого неподвижного стояния. Вдали послышался шум автомобиля. Скотт плотнее прижался к стволу дуба. Когда автомобиль выехал на деревенскую улицу, он узнал очертания машины Керра. На одну лишь секунду он вышел на дорогудостаточно, чтобы водитель увидел его,и тут же снова отступил в тень.
Автомобиль свернул налево, промчался мимо Скотта. Отъехав на сотню ярдов, Керр свернул в переулок, вышел из машины и пошел к дубу, где стоял Скотт.
Привет, Скотт,сказал он, войдя в круг тени.
Скотт пошевелился.
Добрый вечер, мистер Керр,сказал он.Все в порядке.
Рад слышать это.Керр вытащил из кармана портсигар, предложил закурить Скотту, но тот отказался, и Керр закурил сам.
Ну?спросил он.
Дело обстоит так,сказал Скотт.Вам надо пройти вперед три четверти мили. Там будет еще одна развилка, вам нужно идти направо. Еще через четверть мили вы окажетесь на правой стороне, вам придется проехать по лужайке, если поедете на машине. Вы окажетесь перед воротами с пятью запорами. Это и есть парадный въезд. С другой стороны подъездная дорожка для машин.
Но мне нужно будет проехать по лужайке?спросил Керр.
Да. Когда подъедете к воротам, держите вправо, там удобно будет оставить машину, к тому же там никто не ездит. Никто вас не увидит.
Понятно,голос Керра был холоден и спокоен, но внутри у него все дрожало от возбуждения, как обычно в таких ситуациях.
Скотт продолжал тем же небрежным тоном:
Остальное уже легко. Пройдете через ворота, но будете еще далеко от дома. Можете обойти его сбоку. Сзади увидите белую дверь. Рядом с ней окно. Задвижка на окне сломана, так что вы легко можете забраться внутрь.
Ясно,сказал Керр.
Вы очутитесь в буфетной,продолжал Скотт.Напротив увидите дверь, она ведет в кухню, Дверь справа ведет в коридор, выходящий прямо в холл. Обычно вечера Лилли проводит в своем кабинетечто-то вроде библиотеки, третья дверь слева по коридору. На всякий случай имейте в виду: из холла деревянная лестница ведет на второй этаж.
Второй этаж меня не интересует,сказал Керр.Кто еще есть в доме?
Сегодня вечером никого больше в доме не будет. Каждый день в дом приходит женщина, которая убирает и готовит пищу, но она уходит в восемь вечера. Кроме того, у Лилли имеется камердинер, но он сегодня в отъезде, в Арнигдене, не знаю, что он там делает, но он уехал туда вечерним поездом и раньше завтрашнего утра ему не вернуться, разве что он пойдет оттуда пешком, а этого он, конечно, не сделает.
Какие там стоят машины?
Две машины, но одна на ремонте. Он пользуется только однойдвадцатипятисильным «моррисом». Бензин достает благодаря тому, что работает в местном совете в Арнигдене. Автомобилем пользуется не часто. Вот ключ от гаража, он изготовлен по распоряжению Куэйла.
Благодарю. Что вам известно о нем? У него есть здесь какие-нибудь контакты?
Скотт покачал головой.
Нет, он чертовски умен. И ни с кем никогда не встречается здесь, никто не появляется в доме слишком часто. Большую часть времени он проводит в саду, копается в грядках. Он здорово законспирирован, этот Лилли.
Еще бы.
Наступило молчание. Керр вынул изо рта сигарету, посмотрел на тлеющий окурок.
Что-нибудь еще?
Да нет, как будто все,сказал Скотт.
Вы давно здесь?
Около пяти недель.
Ну и скучища!
Скотт пожал плечами.
Да нет, мистер Керр. Мне ведь есть о чем подумать.
Тем лучше для вас. Не хотите ли глоточек?
Скотт улыбнулся, хмурое лицо на секунду просветлело.
Благодарю, мистер Керр.
Керр дал ему флягу. Скотт выпил, и Керр тоже отхлебнул большой глоток. Он начинал снова чувствовать себя счастливым.
Что ж, Скотт, вы свободны,сказал Керр.Как вы доберетесь обратно?
Скотт усмехнулся.
Пройду пешочком семь миль, а там меня по распоряжению мистера Куэйла ждет машина.
Ладно. Что ж, доброй ночи, Скотт. Увидимся еще.
Надеюсь.
Скотт перешел через дорогу, свернул в один из переулков, который вел к выезду из деревни, и исчез с глаз Керра.
Керр стоял, прислонившись к дереву, пока не докурил сигарету, и размышлял о том, что занимало мысли Скотта все долгое время
Лилли смотрел на огонь, облокотившись о каминную доску. Из приемника, стоявшего на китайском столике, доносилась мелодия вальса, Лилли наслаждался музыкойэто был немецкий вальс.
Лилли был высок и худощав, лицо у него вытянуто, лобширок, голубые глаза широко расставлены, нос, и нижняя челюсть сильно выдавались вперед. Глядя на него, вы ощущали какое-то смутное несоответствие в его внешности, возможно, потому что глаза были уж чересчур светло-голубого цвета с чересчур кротким выражением.
На нем был темно-синий шелковый халат с черными обшлагами и воротником. Выглядел в нем Лилли очень элегантно. Это был странный человек, как и большинство людей его профессии. Впрочем, эта профессия как раз и нуждается в людях со странностями. Невозможно быть вполне нормальным, если походя делаешь то, чем все время занимался Лилли. За этим широким лбом и мягким взором светлых глаз скрывался жестокий, изощренный в своей жестокости мозг фанатика.
Странный человек. По-своему совершенно бескорыстный и беззаветно преданный. Считавший, что совершенно безразлично, что там может произойти с ним, веривший, что его интересует только дело, которым он занят, только то, что может произойти по его воле и желанию. Иногда он смутно размышлял про себя, каков же будет его конец. И искренне считал, что будет так же равнодушен к смерти, как, казалось ему, и равнодушен к жизни. Он немало времени проводил в таких размышлениях и в эти минуты думал о себе как о постороннем человеке.
В жизни его случались неприятности, приходилось переживать минутные неудобства. Например, когда ему приходилось выполнять какие-то щекотливые задания. И постепенно он привык мучить людей, мало того, это стало для него необходимостью. Он постепенно стал считать, что жестокие мучения одних людей являются необходимостью для благополучия другихтех, которые казались ему действительно важными и нужными.
Так для Лилли стало необходимостью подвергать жестоким мучениям женщин, и в таких случаях он не испытывал ни малейших угрызений совести. Люди, которым приходилось работать вместе с ним, втайне считали, что он получал от этого огромное удовольствие. Однако если он и был садистом, то искренне считал этот садизм неизбежным атрибутом своей деятельности.
Он пересек комнату, выключил приемник, чтобы в тишине поразмышлять о собственной судьбе. Лилли понимал, что сейчас находится на гребне волны, понимал и то, что надвигаются какие-то события. Он отдавал себе отчет в том, что даже если англичане и вправду такие дураки, какими их считают некоторые,а он, Лилли, вовсе не считал их такими,то все равно события, которые произошли (арест Малрик и гибель Дюбора и Майклсона), не могут остаться без последствий.
Кто-то неизбежно должен был узнать, что информация просочилась во Францию именно из Англии. А значит, подозрения падут на него, Лилли, ведь британская разведка не может не догадаться о его истинном лице. И им придется принять меры, у них просто нет другого выхода. Интересно, подумал он, применят ли они те же самые методы, ту же технику, что обычно применяет он сам?
Он пожал плечами, отошел от столика с приемником, закурил и снова вернулся к камину, облокотился на каминную полку и задумался.
Если они не примут меры в течение ближайшей недели, то, пожалуй, надо будет постараться скрыться отсюда. Это вполне возможно, у него ведь есть канал связи с Эйре, а уж если он доберется туда, то В общем, если действовать умело, умно и осторожно, то все может пройти благополучно.
С другой стороны, подумал Лилли, если они что-то решат предпринять, то это будет сделано быстров течение самого ближайшего времени, особенно если они и в самом деле догадываются насчет него. Интересно все же, что именно им о нем известно и насколько важным агентом они его считают. Знают ли они о той превосходной организации, которую он создал здесь за эти годы? Он слабо улыбнулся. Любопытно, подумал он, что бы они сказали, если бы узнали, как японцы обращаются с пленными британскими гражданами; является же это лишь одним из пунктов программы, разработанной Лилли. Он снова пожал плечами.
Ни на одну минуту ему не приходило в голову, что те, стоящие над ним, те, кто все эти годы целиком полагались на его ясный ум, сейчас, в минуту опасности, бросили его на съедение врагу. Он считал, что такая ситуациячасть игры, которую он ведет. И если он был садистом, то вполне готов этот садизм обратить против самого себя. Возможно даже, что те великие, кто стоял над ним, даже и рады будут избавиться от него: ведь он слишком много знает.
Он устал. Зевнув, он бросил недокуренную сигарету в камин. И тут, полуобернувшись к двери, он заметил, что она слегка приоткрыта. В кабинет вошел Керр с «маузером» наготове. Лилли высоко поднял брови. Он ощутил легкий интерес. Подумал по-немецкион очень редко позволял себе такую вольность: «Вот оно. Они нашли тебя. Это конец. Хватит ли у тебя на этот раз ума?»
Он сунул руки в карманы халата и улыбнулся почти дружеской улыбкой.
Керр стоял в дверях совершенно спокойно, на его лице играла легкая улыбка, и от этой улыбки нервы Лилли сразу сдали.
Садись, Лилли,приказал Керр.Настал час расплаты.
Лилли пожал плечами, подошел к большому кожаному креслу и опустился в него. Двигался он медленно, но очень грациозно.
Я не раз думал, что нечто в этом роде должно непременно произойти.
Керр опустил пистолет.
Значит, ты не удивлен,сказал он.В таком случае ты успел уладить все свои дела и готов умереть за фюрера.
Лили произнес с улыбкой:
Почему бы и нет? Смерть не так уж неприятна, знаете ли.
Керр поднял брови.
В самом деле? Это звучит как шутка. Ведь для других ты ухитрялся сделать ее весьма неприятной, не так ли?
Такие вещи иногда бывают вынужденными, и во всяком случае вряд ли есть смысл сейчас спорить по этому поводу,спокойно сказал Лилли.
Это верно.
Керр извлек из кармана сигарету, сунул ее в рот и щелкнул зажигалкой. Он не сводил глаз с лица Лилли. Значит, вот он какойвеликий Лилли. Крупнейший агент Гиммлера. Садист. Владеет собой лучше некуда. И все же он блефует. Тянет время. Этот парень еще отколет номер, берегись, Рикки.
Не будем зря терять время,сказал он вслух.Однако тебе отлично известно, что в таких ситуациях возникает возможность заключить сделку.
Лилли улыбнулся.
В самом деле? Это будет, очевидно, та самая сделка, которую предлагают людям моей профессии. Вы имеете в виду, что если я заговорю, то имею шанс остаться в живых?
К сожалению, это так. Ты, вероятно, знаешь, что у нас, англичан, есть отвратительная чертамы ненавидим убийство. Даже таких негодяев, как ты, нам претит убивать хладнокровно.Он про себя улыбнулся этой чудесной сказочке.
Вы хотите сказать, что у вас в тюрьмах содержится много таких, как я. Тех, кто пошел на эту сделку?спросил Лилли.
Керр кивнул.
Вот именно. Мы такие проклятые дураки, что собираемся отпустить их, когда война закончится. Возможно, и ты окажешься среди них. Мы тебя отпустим, чтобы ты немедленно принялся создавать новую организацию, может быть, даже готовиться к новой войне.
Я не хочу говорить,сказал Лилли.Я вообще немного устал от нашей беседы. Если не возражаете, я предложил бы покончить с этим.
Керр с минуту подумал.
Вообще-то, на мой взгляд, можешь делать, что хочешь. Ты мне не нравишься, Лилли. Мне о тебе решительно все известно. Убить тебя мне ровным счетом ничего не стоит. В свое время я убил нескольких твоих дружков.Он усмехнулся.Вопрос заключается только в том, как именно ты умрешь.
Что ты имеешь в виду?
Когда-то среди твоих людей был один, по имени Шмальц. Он немало поработал на тебя в Лиссабоне, пока кто-то не изловил его.
Я знаю. Это вы его изловили,кивнул Лилли.
Совершенно верно. Это я его поймал. Мне Шмальц очень не нравился, потому что у него была дурная привычка стрелять людям в живот, чтобы смерть была более мучительной. Возможно, тебе этот вариант смерти тоже понравитсяв таком случае, я не стану возражать.
Конечно, если приходится умирать, каждый предпочтет быструю смерть,выдавил из себя Лилли.
Хорошо,сказал Керр.Раз мы дошли до этой части разговора, то тебе придется надеть шляпу и пальто и поехать со мной. Дальнейшие переговоры ты будешь вести кое с кем поважнее меня.
Лилли сказал:
Значит, кто-то еще собирается предложить мне сделку? Все равно мой ответ будет такой же, как сейчас. И у меня нет никаких сомнений, что результат будет тот же самый.
Керр сказал:
Не стану спорить. Но тот человек, к которому я тебя отвезу, потверже, чем я. И, возможно, у него найдутся средства заставить тебя говорить.
Возможно. Думаю, что у каждого человека наступает минута, когда он может сдаться.
Ну, теперь мне стало скучно,нетерпеливо проговорил Керр.Вытяни вперед руки и отправляйся за своим пальто. Ключ от твоего гардероба у меня в кармане. Мы отправимся на небольшую прогулку. Когда я тебя передам с рук на руки, моя ответственность за тебя кончится, но туда я должен доставить тебя непременно.
Лилли встал.
Хорошо,сказал он и пошел через комнату к дубовой, обитой металлом двери в другом конце библиотеки.
Керр, по-прежнему держа пистолет в опущенной руке, следовал за ним по пятам.
Он теперь чувствовал себя полностью в своей тарелке. Сейчас он был на работе, он действовал и потому ощущал полное спокойствие и даже радость.
Было бы чертовски забавно, если бы Сандра могла сейчас видеть его,подумал он. Интересно, что бы она сказала? Она ведь думает, что я с какой-то женщиной
Он улыбнулся, находя эту мысль очень забавной.
Огни машины вырывали из мрака узкую полоску дороги, но небо постепенно начинало светлеть, в прозрачной чистоте воздуха таилось какое-то волнующее умиротворение. Мотор машины ровно гудел, нарушая тишину уснувшей местности.
Керр расслабился, откинувшись на спинку заднего сиденья. Он сидел совершенно спокойно, держа левую руку в кармане, правая с зажатым в ней «маузером» неподвижно лежала на коленях. Лилли сидел на водительском месте, уверенно ведя свою машину. Керр бросил взгляд на его плечи. Они вовсе не были судорожно сведены, а только покачивались в такт движению автомобиля. Лилли обладал завидной долей хладнокровия.
Умный подонок, подумал Керр. Очень умный. Что ж, людям, подобным Лилли, приходится быть умными, чтобы заниматься такими делами. Их сначала долго тренировали, чтобы они научились беспрекословно выполнять приказы вышестоящих, невзирая ни на что, а потом, совсем наоборот, учили полагаться только на собственный ум, выдержку, не рассчитывая ни на что и ни на кого.
И люди такого сорта никогда не сдаются. Лилли тоже не сдастся. Они только притворяются, что смирились с положением вещей, а на самом деле все время лихорадочно ищут выход из создавшегося положения, и как раз в эти минуты Лилли, без сомнения, и занят этим.
Керр задумался: что именно предпримет Лилли? Хотелось бы мне знать, на что ты все-таки рассчитываешь, сукин сын, мысленно произнес он. Ведь ты же непременно попытаешься что-то предпринять, иначе просто не может быть. Ты слишком умен, чтобы допустить хоть на минуту, что можешь оказаться в заключении. К тебе применятмогут применитьлюбые методы, чтобы развязать твой язык. Ты этого не можешь допустить. Значит, ты сначала попробуешь что-либо предпринять, и могу спорить, что знаю, что именно ты предпримешь.
Лилли спокойно сказал:
Если мы дальше поедем по этой дороге, то опишем круг вокруг Арнигдена и вернемся обратно сюда же. Вы именно это имели в виду?
Нет,возразил Керр.Мы свернем у развилки налево и поедем мимо карьера. Когда доедем до следующей развилки, мы снова свернем налево и поедем дальше до Падденхема. Остановимся только в Падденхеме.
Значит, ваши друзья именно там?спросил Лилли.И джентльмен, который собирается предложить мне сделку, находится в Падденхеме?
Закрой рот,посоветовал Керр.Не своди глаз с дороги, а руки не снимай с руля. Только попробуй отмочить что-нибудь, получишь через спину пулю прямо в живот. И это может произойти в любую минуту. И не разговаривай. Терпеть не могу разговоров в такое время суток
Лилли пожал плечами.
В маленьком зеркальце над ветровым стеклом Керр заметил скользнувшую по его лицу тень улыбки.