Всё вспоминала Булгакова: «Люди как люди. Любят деньги, но ведь это всегда было Человечество любит деньги, из чего бы те ни были сделаны, из кожи ли, из бумаги ли, из бронзы или золота. Ну, легкомысленны ну, что ж обыкновенные люди в общем, напоминают прежних квартирный вопрос только испортил их». Вот такой и была истинная конфликтная ситуация в их семье.
Оксанин отец считал, что зарабатывает недостаточно, ему бы свою семью содержать. Он был уверен, что Виктория, выйдя замуж за состоятельного человека, должна обеспечить дочь, которая и так живёт у его матери.
Виктория Сергеевна полагала, что не вправе просить у мужа деньги для дочери и бывшей свекрови. Результат очевиден. Мария Юрьевна растила Оксану сама, как могла и на что могла. Она старалась не ссориться ни с сыном, ни с бывшей снохой. Они же родители внучки. Не дай бог с ней что случится, так кто, кроме родителей, об Оксане позаботится.
Она ошибалась. Поняла поздно. Сыну была нужна только его часть наследства. Он считал себя обделённым любовью и заботой матери, которые она не ему дарила, а его собственной дочери. А сноха, как была по жизни стрекозой, так и осталась.
Но, на счастье Марии Юрьевны, внучка, в конце концов, устроила свою жизнь. И бабушка с превеликим удовольствием помогала растить правнуков. И к Володе относилась идеально. Он платил ей тем же. За почти семь лет жизни под одной крышей ни одного конфликта.
***
Приехали.
Володя припарковал машину у обочины и вышел вместе с женой.
Вов, ты меня до приёмной провожать будешь?
Да, до приёмной и саму приёмную осмотрю. А вечером заберу оттуда же. Никуда не выходи, даже на обед в магазин.
Слушаюсь, гражданин начальник.
Она пыталась изобразить хорошее настроение и даже пошутить. Получалось плохо. Но улыбнулся, подыгрывая ей. Проследил за её взглядом. Конечно, она смотрела туда, где вчера был тот, кто взорвался. Кровь смыли не полностью, и на граните стены остались брызги и потёки.
Володя понимал, что сейчас проводит Оксану и осмотрится на месте, надо понять, что это было. Хотя бы для того, чтобы оценить степень опасности для собственной жены.
Выпил кофе вместе с ней в приёмной.
Ксю, как я понимаю, ты здесь сегодня великий бездельник.
Правильно понимаешь, немного повожусь с бумагами, закончу начатое, а потом буду вязать. Никуда не выйду и дождусь тебя. Будь спокоен.
Я периодически стану позванивать.
Скрасишь мне день.
Он поцеловал её и вышел на улицу. Заметил дневного охранника.
Расскажите, что произошло вчера?
И вы туда же.
Володя показал корочку.
Я вскрывал его вчера.
Я сам не понял, как всё произошло. Он дорогу перебегал, между машин лавировал. Я почему внимание на него обратил: он был в костюме, в пиджаке с длинным рукавом, в нашу жару-то. Подумал, что не местный. Пот по лицу у него градом тёк. Так он дорогу перебежал, через ливнёвку перепрыгивал, зацепился, или нога подвернулась, и упал. Сумку в руке так и держал, я потом понял, что сумка пристёгнута наручником к руке была. А как упал, так рвануло. Молодой, крепкий, жил долго, «скорая» только через полчаса приехала.
Что так долго?
Так её не вызывали. Думали, скажет парень, кого убивать шёл. Он-то всё равно не жилец был. Деньги все полиция собрала, никто из прохожих не взял.
Жена говорит, что он оставшейся рукой пытался дотянуться до пистолета.
Пытался. Застрелиться хотел, чтоб не мучиться.
Охранник как-то виновато пожал плечами.
Володя ещё раз осмотрел место трагедии, а потом сел в машину и направился в бюро.
***
Семёныч был на выезде. В кабинете Таня глядела в микроскоп. Микроскоп у неё был не очень, обычный «ломовский» бинокуляр. Но перед ней находился раскрытый атлас, и она что-то изучала.
Чем занимаешься? спросил её Володя, скорей для проформы.
Смотрю виды ожогов.
Серьёзное занятие.
Не надо так скептически, Владимир Александрович. Вы обо мне ничего не знаете. Ни вы, ни Владимир Семёнович, а выводы свои уже сделали. Да, я не мужчина, я женщина, и в настоящее время не в лучшей форме. Но я пришла сюда не время провести. Я работать пришла и буду работать.
Ух ты, какая.
Да, такая. У каждого своя жизнь и свои проблемы. Лучше скажите, как ваша жена. Она вчера приходила, кричала вас в окно.
Я знаю. Ей не повезло, она взрыв вчерашний видела. Психологическая травма. Время нужно и поддержка.
Вы её любите. Я не спрашиваю, я утверждаю. Если бы не любили, она бы к вам не пришла. Хорошо, что у неё поддержка есть. Что она доверять может.
Может, как и я ей. Ты мне скажи, а у тебя-то есть поддержка?
Зачем спрашиваете?
А затем, что мы с Семёнычем давно сработались и давно в одной команде. А ты у нас человек новый. Вчера мы думали, что временный, судя по некоторым признакам. А вот сегодня я уже думаю по-другому. Следовательно, нам нужно учиться доверять тебе, а тебе нужно влиться в команду. Согласись, что процесс обоюдный и не очень лёгкий.
Чем я вам не подхожу?
Мы ждали сотрудника, чтобы работал, понимаешь? Чтобы и я и Семёныч могли бы домой вовремя, и детям своим внимания побольше. А пришла необученная беременная женщина. То есть просто перекантоваться. Я с тобой честен.
Учить будете? Я работать пришла. А беременность Ну, это как бы особенность женского организма.
Она рассмеялась, и Володя, глядя на неё, тоже.
Часть 4
Прошлый вечер Татьяна проревела, лёжа под одеялом.
Мир рушился на глазах. Красный диплом не спас от личной трагедии и от недовольства дядьки, который уже попросил и выбил место в бюро судебной медицины. Он всё сделал «уже». А она не оправдала надежд.
Она мечтала именно об этом. Она в мединститут шла, чтобы стать экспертом. И вот оно, оно почти рядом. Рядомвоплощение мечты.
Будет трудно, говорил отец, очень трудно. Специальность-то вовсе не для женщины.
Мать только вздыхала, ну что теперь, главное, чтобы не спилась. По её мнению, все судебники пьют безбожно.
Отец хихикал! Тех, кто работал в бюро, он знал лично. Правда, протекцию дочери делать не собирался, считал, что всего надо добиваться самой. Во время учёбы Таня ходила в кружок, торчала на кафедре, помогала, как могла, и впитывала каждое слово.
Об экспертах судебки ходили легенды.
Два Владимира. Это уже кое о чём говорило. То есть весь мир судебной медицины был их неделимой вотчиной. Отрицательных отзывов о них не было. Разве что договориться с ними нельзя. Так-то отзыв, скорее, положительный, чем отрицательный. А ещё они дружили, крепко, семьями.
Об этом тоже говорили.
Вот стать им равнойто была задача не из лёгких, а с некоторых пор просто невыполнимой. Шестой год специализации выбрала по хирургии. Занятия чередовались с дежурствами. Опыт надо приобретать. В этот год она кафедру судебной медицины забросила.
Но с дядькой уже был уговор. И с распределением тоже. Мама постаралась, не отец. Проректор ей братом приходился. Она сама из семьи медиков, и братфтизиатр. Профессор давно.
А мама попала терапевтом когда-то после распределения в госпиталь МВД. Там отца встретила, тогда простого следака. Отец красивый, чернявый, недаром цыгане в роду у него водились, оттуда и фамилия Луговских.
Следователем он тоже давно уже не был, носил полковничьи погоны. Курировал кафедру в академии. Вот так получилось, что в очень благополучной семье, у очень благополучных родителей росла очень примерная дочкадо той поры, пока не влюбилась.
Вспоминать об этом не хотелось. Рассказывать кому-либотем более. Но две голубые полоски на тесте о беременности решили всё.
Несмотря на протесты родителей, решила рожать. А там видно будет. Ведь говорят: «Если Бог дал ребёнка, то даст и на ребёнка». Материально же они не нуждались. Родители поворчали, поохали, мама поплакала немного, но потом смирились. Что они, внука не поднимут от единственной дочери?
Душа только болела.
Всё слишком свежо.
Спасала работа над собой, выпускные экзамены, зубрёжка. Получила диплом и, не дожидаясь окончания каникул, вышла на работу.
Столкнулась с двумя мужчинами, принявшими её в штыки. Причём больше из-за того, что у них забрали диван. Старую развалюху, на который садиться противно, не то что спать. Видела она этот диван, когда курить выходила. Он у помойки на улице стоял.
А потом обморок в секционном зале. И докажи, что не кисейная барышня.
На следующий день на работу как на эшафот шла. Но для себя решила, что своё место под солнцем она завоюет. Есть цель. Главноееё достичь.
Нужно просто не расслабляться и не разреветься перед коллегами, которые ей почти в отцы годятся.
Ей повезло, Владимира Семёновича забрали на место преступления прямо из дома, а Владимир Александрович опоздал изрядно. Жена никак в себя прийти не могла, став очевидицей взрыва со смертельным исходом.
Об этом взрыве все СМИ говорили беспрестанно, выдвигая версии одна абсурднее другой. Там было и про терроризм, и про покушение, и про бегство председателя агентства области по развитию спорта и туризма господина Гаркушева. На которого, по мнению одних, и должно было быть покушение, а по мнению других он сам был заказчиком. Личность пострадавшего сомнений не вызывала, так как при нём были документы.
А вот почему к его руке была пристёгнута наручником барсетка с деньгами и взрывчаткойэту тайну он унёс с собой в могилу.
Владимир Александрович сказал, что детонатор сработал от падения. Так что есть вероятность, что тот вообще не в это здание шёл.
Отец тоже находился в полном неведении. Взрыв и жертва наличествовали, как и уехавший за бугор Гаркушев. Но связаны ли они, оставалось загадкой.
Кстати, отношения с Владимиром Александровичем заметно потеплели. Он оценил Танино рвение к учёбе.
Даже помочь в обучении обещал.
***
Вечером Володя забрал Оксану с работы.
Ну, и как вязание? с сарказмом спросил жену.
Какое вязание, Вова! Телефон не умолкал ни на минуту, репортёры как взбесились, следователь меня допрашивал, будто я главный заказчик убийства. Я не знаю, что делать.
Кто следователь?
Он из ФСБ. Володя, он знает, что я работаю на отчима. Выспрашивал про отношения, и даже приставал он ко мне или нет. Представляешь?
Приставал?
Вова! Ну нельзя же так. Нет, не приставал. У него и так любовница есть. Молодая, чемпионка какая-то. Мне какое дело? Я матери не скажу никогда. Это какой для неё удар будет. Она же его любит.
Ксю. Ты веришь, что она его любит?
Верю. Она же сына от него родила. Она от меня почти отказалась ради него. Я же дочь её. Разве можно родить без любви?
Володя прекратил разговор. Как он мог сказать, что не верит в такую любовь, не верит ни матери её, ни отчиму? У обоих, скорее всего, рыльце в пушку.
Почему это коснулось его Оксаны? Как жаль, что коснулось.
Ксю, обещай, что как только твой работодатель вернётся, ты уволишься.
А как же мы жить будем, Вова?!
А как мы до этого жили?
Ну согласись, что посвободней с деньгами стало.
Не стоят деньги твоих переживаний. Надо искать работу по специальности. И не ради денег, а ради того, чтобы состоялась ты как профессионал. Ксю, ну что ты как маленькая?
Вова, а если тот человек шёл убивать моего отчима, он ведь и меня должен был убить? Так?
Это если шёл убивать. А если нет? Они продолжали разговаривать, и, наверное, он бы её уже убедил, что надо уволиться, и что ни ей, ни отчиму ничего не грозит. Убедил бы только для того, чтобы она успокоилась и ушла с этой работы.
Они почти приехали и почти вошли в собственную квартиру, как раздался звонок его сотового.
Он должен был отправляться на выезд. На проспекте Коммунаров неизвестные расстреляли джип. Машина принадлежала господину Гаркушеву. За рулём находился его личный шофёр, который скончался на месте.
Володя не стал говорить жене подробности, высадил её около дома и поехал на место преступления.
Одно он знал точно. Оксана на работу больше не пойдёт.
часть 5
Офис Гаркушева опечатали на следующий день. Таким образом, вопрос с работой Оксаны решился сам собой. Правда, с подпиской о невыезде.
Она переживала, причём больше о том, что вязание своё забрать не могла, Насте почти довязала кофточку. Но Володя посчитал, что это наименьшая потеря. Можно другую пряжу купить, а в вязании важнее процесс, чем результат. Оксана, правда, обиделась и в сердцах сказала, что это ему процесс всегда важнее результата. Смеялись оба.
Она пыталась дозвониться до матери, но та тоже улетела в Лондон.
Вов, ну как так можно? печалилась Оксана. Она же мне даже не сообщила. Я же волнуюсь за неё.
Ксю, делай выводы. Это ты за неё волнуешься. Понимаешь, ты.
Опять стрекоза упорхнула? с долей сарказма произнесла Мария Юрьевна.
Бабуль, там проблемы такие, ты даже не представляешь.
Кукушка она, вот и все её проблемы. А ты любишь её, дурочка моя. Знаешь, почему любишь? Потому что по себе равняешь. А ты не такая. Ты у меня добрая, и ты любить умеешь. Ксю!
Мария Юрьевна посмотрела с огоньком в глазах на Володю. Всё посмеивалась над тем, как он жену называет.
Он тоже улыбнулся в ответ.
Хорошо, что работа у тебя так обернулась, продолжила Мария Юрьевна.Сама с малышами гулять будешь, а то у меня Олежка как привязанный, он за ними бегает и следит он. А то вон, в соседнем доме несчастье какое приключилось. Так теперь хоть совсем на улицу детей не выводи.
Что в соседнем доме? спросил Володя.
А ты не знаешь? Ты же все происшествия в городе знаешь.
Нет, не знаю. А следовательно, там все живы.
Живы! Но какой ценой!
Ба, ты про что?
Про Настину подружкуВасилису. Имечко у неё ещё то. Но девочка хорошая.
Ба, погоди, это Нефёдовых дочка.
Ну да, Нефёдовых, ты ж пока не работала, с её матерью общалась. Вы всё рецептами кулинарными обменивались.
Бабулечка, так что случилось?
Василису похитили. Не знаю уж, что там было. Ко мне следователь тоже приходил, спрашивал. А я что? Я разве что видела? Если родная мать не видела, как её ребёнка из песочницы забрали. Наших там уже не было. Я их мыть и спать повела, а Олежка на улице оставался. Он наблюдал, как подошёл мужчина, поговорил с Василисой, фу, чёрт, не выговоришь имечко. И она ему ручку сама протянула. Кто знал, что это похититель. Олеженька его портрет рисовал следователю.
Похожий? Портрет, похожий на того человека? спросил Володя, зная Олежкины способности к рисованию.
Как смог! Надо было ребёнка в художественную школу отдавать. Но там приметы какие-то он правильно нарисовал. Выкуп просили. Не знаю, дали они деньги или не дали. Только девочку им вернули. Ктотоже не скажу. Может, милиция наша доблестная, хотя в их заслуги мало верится. А может, сами нашли. Но квартиру продали и уехали в неизвестном направлении. Ночью, говорят, вещи грузили. Так что вот, что в мире делается. А по телевизору всё нефть да политика. Тьфу! О людях надо думать, о людях. А то вон, ребёнку три года. Хоть бы не сделали ей ничего. Как рука-то поднялась! Она же крошка.
Оксана побледнела и рванула в детскую.
Там её с Настёной на руках застал Володя перед выходом на работу. Попросил детей без присмотра не оставлять, попрощался с Олежкой и уехал.
***
Семёныч.
Доброе утро, Вова.
Ты девочку Василису смотрел?
Я. Не тронули ребёнка, только реланиумом накачали. В крови нашли. Ну, и ангина. Они её из-за ангины и вернули, придурки.Семёныч смачно выругался. Вова, это соседний с твоим дом, я её ночью смотрел. И в ангине они не виноваты, только в похищении. Дети болеют, бывает.
А реланиумом зачем накачали, она ведь маленькая?
Чтобы не узнала, её же дядька родной похитил, ему деньги были нужны. Он проигрался сильно, потом на счётчик его поставили. Вот они с другом и провернули похищение. А пока родители продавали квартиру да занимали деньги, ребёнок заболел. Похитителю стало страшно, вот он решил ребёнка вернуть. Вернул. Они уехали. Как жить, когда все пальцем тыкать будут: «Вот эту Василису похищали». А потом всё сплетнями обрастёт. У кого на что фантазии хватит, тот добавит. А ей расти ещё. Она же кроха, как Настя твоя.
Знаю, Ксюха с матерью её общалась.
У Оксаны что? Отчим в бегах?
В бегах, мы с Танюхой три часа пулю в теле его шофёра искали. Она срикошетила от позвоночника и ушла в неизвестном направлении.
Нашли?
А то. Конечно, нашли в сальнике.
Танюха как?
Молодец девочка. Из неё толк будет. Правда, подождать нам с тобой придётся, пока выучится, родит, вернётся.