Часть 13
Цветы и конфеты Володя отдал Таниной маме. Мальчишки разувались.
Олежка ловил на себе удивлённые взгляды незнакомых и совершенно чужих ему людей. И в его душу закралась обида. Опять, как всегда. Ребёнок очень переживал из-за своей такой отличавшейся от всех внешности и непохожести на членов семьи.
Вы не думайте, я папе не чужой, поспешил объясниться мальчик, это просто ошибка на генном уровне. Я альбинос, понимаете, альбинос! А так я роднойи папе, и Саше.
Олежек, сынок, никто так не думает. Конечно, ты родной. И никто в этом не сомневается,Володя обнял сына.
Все всегда спрашивают. А я решил объяснить до вопросов. Ты не сердись, пап.
Он комплексует, развёл руками темноволосый Сашка.
Проходите, Владимир Александрович, мальчикам мороженое можно?
Можно, конечно.
Ну, хорошо, мы с Танечкой будем их развлекать, а вы с мужем поговорите.
Володя с полковником устроились в кабинете.
Смешные у вас мальчишки. Я сам сына когда-то хотел, а в результате одна дочка.
Во-первых, вашей дочкой можно гордиться, а во-вторых, насколько я знаю, у вас внук на подходе.
Да уж, внук. И радость, и горе.
Дети горем не бывают.
Вашим детямтак точно с отцом повезло. Особенно Олегу, как я понимаю, он не ваш сын?
Мой, целиком и полностью, он мне не биологический сын, но сын, и я его единственный отец, понимаете?
Вы чай пейте, торт Таня пекла, а пирожки супруга. Тут и с мясом, и с картошкой, и с капустой. А может быть, мороженое? Они там много накупили, мальчишек баловать.
Да нет, спасибо.
Таня души в вас не чает. А вы разговорчивостью не отличаетесь.
Такой характер. Жена тоже всё удивлялась поначалу. Теперь привыкла.
Жена? Я о вашей жене знаю всё. С её отцом беседовал, не далее, как вчера. Он всё сетует, что его мать квартиру внучке отписала. Его, разнесчастного, без наследства оставила. Послушал, внутри всё взыграло. А говорите, как можно детей не любить. Не любили. Ни он, ни мать её. Оксану вашу не любили. Нет у нас к ней претензий. Вот с бабушкой бы встретиться, но оно зачем, и так всё ясно, она помощи материальной ни от сына, ни от снохи не видела. О делах бывшей снохи вряд ли что-то знает. А отчим Оксаны обвиняется в хищении в особо крупных размерах. Связи его с взорвавшимся гражданином Муратовым не обнаружено. Разве что тот являлся мастером спорта по вольной борьбе. Но какое это отношение имеет к руководству спорткомитета? Да никакого. Нами рассматривается несколько версий произошедшего. Терроризм мы исключили. Да, напротив находится представительство израильской компании, но он к ней даже не подходил, камеры наблюдения его зафиксировали, он просто шёл мимо. По одной из версий, Муратов должен был кинуть в чью-то машину пакет с видеокассетой со встроенным взрывным устройством. Потом сесть в «Мерседес» и уехать в неизвестном направлении. На всякий случай ему был выдан пистолет и сделана предоплата. Есть мнение, что звонок на сотовый телефон Муратова выступил в качестве детонатора для кассеты, начинённой взрывчаткой. Поскольку охрана быстро среагировала и «операция» была на грани срыва, люди, сидящие в «Мерседесе», позвонили на сотку. Прогремел взрыв. Возможно, это было сделано для того, чтобы «убрать» исполнителя и, одновременно, свидетеля несостоявшегося убийства. По второй версии, это не заказное убийство, а разборки между бандитскими группировками, за которыми стоит некто Серафим. Вот он и был личным водителем отчима Оксаны. Именно он сидел в «Мерседесе», который чуть позже захватили полицейские. «Посланнику» Муратову нужно было передать «дулю», то есть денежный «откат», с закамуфлированной бомбой бандитам. Сейчас, по нашей информации, Серафим жив (полицейские стреляли только по колёсам машины) и находится в СИЗО города. Серафим не имеет никакого отношения к делам шефа. Два разных дела, одно из которых мы передали в отдел экономических преступлений. И кстати, Володя, вам повезло, что мать не помогала материально дочери. Так бы мы и вас шерстили. Такие вот дела. Я рассказываю это не для огласки, а для вашего личного спокойствия. Надеюсь, вы понимаете.
У него не было пакета, была борсетка, пристёгнутая наручником к руке.
В ней и находился пакет с взрывчаткой. Володя, вы дали прекрасное танатологическое заключение, а всё остальное к вам не имеет ни малейшего отношения.
Спасибо, понял. Пирожки ваша супруга очень вкусные печёт, но моя жена печёт не хуже, так что следующее чаепитиеу нас.
Они говорили просто ни о чём. Володе стало удивительно легко. Его не волновали больше экономические преступления отчима жены и не трогали дела сбежавшей тёщи. Самое главное, что его Оксана больше даже свидетелем не была. Теперь можно жить спокойно. Спокойно обсуждать с полковником недостатки службы и даже поднять вопрос об отсутствии дивана в кабинете врачей. Отдых нужен всем, особенно после длительного стояния в секционном зале с больной спиной.
Теперь можно говорить о чём угодно. Пирожки почти закончились, и полковник собрался за мороженым, но тут прозвенел звонок телефона.
Семёныч просил выехать на освидетельствование живого лица, а именноребёнка, в связи с отказом родителей от госпитализации.
Сам он не мог. У него полным ходом шло сватовство и обсуждение свадьбы дочери.
Володя объяснил полковнику ситуацию и собрался ехать. Мальчишки, так и не доевшие мороженое, погрустнели. Уходить из гостей им совсем не хотелось. Полковник предложил оставить их у них дома, взять с собой Таню, для науки, а потом, по возвращении, забрать ребят. На том и порешили.
О том, что он ошибся, взяв с собой беременную Татьяну, Володя понял, как только подъехал к искомому дому. На улице стояла «скорая» и две машины полиции. Сам дом слабо напоминал нормальное жилище, выбитые окна затянуты плёнкой, покосившийся фасад и невероятная грязь.
Тань, в машине останься. Я быстро гляну, напишу заключение и поедем. Тут и не входя всё ясно. Алкаши, наверно.
Но Татьяна заупрямилась. Одно делоэкспертиза живых лиц в бюро, и совсем другоевот так, на выезде. Володя понимал, что движет ею в данном случае не желание познавать новое, а простое любопытство. Когда-то и у него оно присутствовало.
Давно, правда. Наверное, потому что асоциальные вещи очень слабо укладываются в мозгу нормального человека, понимающего, что такое «хорошо» и что такое «плохо», и вызывают любопытство с удивлением. Нормальный человек заботится о своих близких, не убивает за бутылку водки, не издевается над более слабым и беззащитным.
То, что ждало их в этом доме, превзошло все ожидания видевшего виды эксперта.
В доме, кроме трёх сотрудников полиции, инспектора по делам несовершеннолетних, беременной женщины двадцати двух лет и её мужа тридцати семи находилось трое детей. Старшей было шесть. Вот по поводу неё их с Татьяной и вызвали. Ребёнок не плакал и не говорил. На теле обнаружились множественные гематомы, по форме напоминающие следы от носка ботинка, мужского ботинка, судя по размеру, также множественные кровоподтёки от ударов ремнём различной степени давности, что говорило о систематических избиениях ребёнка. Правая рука была сломана и зафиксирована. На полу валялись окровавленные плоскогубцы. На телах двух других детей, мальчика трёх лет и девочки двух, следов побоев не было, определялась только крайняя степень истощения. Оба родителя в грубых выражениях пытались выгнать сотрудников опеки и внутренних органов из своего дома, утверждая, что вправе самим выбирать способы воспитания детей. А старшая дочь сама виновата. Она выкрала из холодильника маргарин и съела полпачки, за что, якобы, мать пыталась вырвать ей язык плоскогубцами.
Пришлось написать заключение и по причинению вреда здоровью сотруднице органов опеки, которую толкнул отчим девочки так, что она разбила голову об косяк двери.
Ребёнка уже увезла машина «Скорой», была вызвана ещё одна бригада для госпитализации матери, у которой от волнения начались схватки, а она беременна двойней. Уже взята кровь на определение алкоголя в крови отчима и матери детей. Выслушана печальная история об изнасиловании матери в пятнадцатилетнем возрасте в результате которого на свет появился ранний, ненавистный и ненужный ребёнок, разрушивший все планы на жизнь. Неземная любовь к бывшему зеку, ставшему отцом её двух детей и ещё двух, которых она ждёт, нежелание кормить и содержать падчерицу-воровку.
Она говорила так горячо, так эмоционально, что присутствующие только диву давались. Во всех бедах этой женщины была виновата шестилетняя дочь.
По лицу Татьяны катились слёзы.
То, что произошло в следующую минуту, не подчинялось никакой логике. Мужчина, которому пытались надеть наручники, вырвался, схватил нож, лежащий на столе, и бросился на плачущую Татьяну. Володя увидел, оттолкнул коллегу, и удар пришёлся ему в живот.
Часть 14
Саша, не плачь. Не плачь, я тебе говорю. Папа говорил, что плачут по покойникам, а он живой. Значит, плакать не нужно.
А у тебя почему слёзы льются? Я же вижу, что текут. Вот скажи мне, Олежа.
Это не слёзы, это аллергия. У меня всегда в больнице глаза слезятся. Сашка, ты маме звонил?
Не берёт трубку. Почему она ещё не приехала сюда в больницу?
Настьку оставить не с кем, или бабушке плохо. Да что ты ревёшь, как девчонка! Сашка, всё будет хорошо. Вот увидишь, брат.
Позвони маме, пожалуйста!
Она трубку не берёт. Она сейчас приедет. Сашка, ну не реви, мне самому реветь охота.
Так ты и ревёшь.
Реву. Просто пытаюсь тебя успокоить. Вон полковник идёт, он сейчас всё скажет.
Не скажет, он к дочке ходил. Не к папе.
Полковник действительно подошёл к мальчишкам, сидевшим рядышком в зале ожидания.
Есть, пить хотите?
Нет. Что с папой?
Оперируют, мама едет, и что вы разревелись оба? Девчонки, что ли? Вам маму ещё поддержать надо.
Страшно, понимаете? всхлипывая, произнёс Олежка.
Понимаю. Надо держаться и ждать. Ваш папа хороший врач. И его оперируют хорошие врачи. Понятно, мелкота?
Да, но всё равно страшно.
***
Оксана приехала через полчаса. Настя мирно спала у плачущей матери на руках. Мальчишки бросились к ней и уже рыдали в голос. Она пыталась их успокоить, но у неё это плохо получалось. Проснулась Настя и тоже разревелась, поддавшись общей панике.
Оксана, я прошу вас, отдайте дочь моей жене, она последит за ней. Вам легче будет. И поймите он жив, ваш муж Володя жив, давайте лучше молиться. Мальчикам страшно, Оксана, возьмите себя в руки.
Да, конечно. Бабуля в больнице. Ей с сердцем плохо стало. Я не смогла сразу уйти, её отвезла, в приёмном покое оставила.
Она в каком состоянии?
Я не знаю, я её врачам сдала на руки и убежала сюда. С ребёнком всё равно не пускают. Вам что-нибудь сказали?
Его оперируют. Оксана, не отчаивайтесь.
Таня где?
Положили на сохранение. У неё стресс.
Да, конечно, такое пережить, но с ней всё будет в порядке?
Надеюсь. Оксана, милая, всё будет хорошо.
Я думала, что умру, когда мне сказали про Вову. Мне жить без него незачем, но Настя заплакала, я поняла, что жить надо. Всё так неправильно, она подняла на полковника красные от слёз глаза.
Оксана, дети рядом, держите себя в руках, давайте мне Настю или жене моей.
Она дичится чужих, маленькая совсем ещё.
Ко мне пойдёт, иди ко мне, Настёна, ты ж меня знаешь, рядом оказался Семёныч. Держись, Ксю. Вова у нас живучий. Всё хорошо будет, ты мне веришь? Я со смертью на «ты». Не его день сегодня.
Он взял на руки девочку и сел рядом. На колени к матери тут же взгромоздился Сашка, а Олежка притулился справа, слева же её обнимал Семёныч. Затем подошли Вера Петровна с Машей и будущим зятем.
Вера с Машей забрали Оксаниных детей и увезли их к себе домой. Всё равно с ними в отделение мать не пустят. А что Оксана уйдёт из больницы не могло быть и речи.
Ждали Оксана с Семёнычем довольно долго. Затем пришла медсестра и провела их в ординаторскую. Врач объяснил повреждения и ответил на все до единого вопросы Семёныча. Историю болезни он тоже заполнял под чутким руководством судебного эксперта.
Ну что ж, пока всё нормально, обратился хирург к Оксане, состояние тяжёлое. Но такое и должно быть на данном этапе. Мы произвели ревизию брюшной полости, ушили повреждённый кишечник, промыли брюшину, дренировали. Сделали всё, что могли. Дальше он сам, как пойдёт. Рана инфицирована, сами понимаете. До утра будет спать, домой идите. Отдохните, наберитесь сил, они вам ещё понадобятся.
Нет, я с ним, Оксана даже и не думала уходить.
И я с ним, тоном, не терпящим возражений, заявил Семёныч.
Вы думаете, что ему внимание не окажут? У нас хорошие сёстры.
Я понимаю, но ни одна сестра не заменит жену и друга.
Ну, как хотите, спальных мест для посетителей у нас нет, тем более в реанимации. Кого другого бы не пустил однозначно, но главе криминалистики отказать не могу. Так что, пойдёмте, проведу в реанимацию. Завьялова туда уже подняли. С искусственной вентиляции сняли, дышит он самостоятельно. Хотел спросить, предыдущая лапаротомия и удаление селезёнки с чем связаны?
Автомобильная катастрофа.
Где же он сидел? Не за рулём точно.
Правы вы, доктор. В «Скорой» он сидел.
Да уж.
Всю ночь Оксана не сомкнула глаз. Думала, мысленно говорила с мужем и была уверена, что он её слышит.
Семёныча уговорила прилечь в ординаторской, куда его любезно пригласил дежурный врач.
Семёныч заходил в палату сначала каждые полчаса, а потом уснул. Володя тоже спал. Ночь прошла спокойно.
К утру в палату вернулся Семёныч.
Спит?
Спит.
Я вырубился, прости.
Вам ещё работать сегодня.
Сбегаю, гляну, что там, и вернусь, мои клиенты могут подождать. На экспертизу живых одну девочку вызвал, она раньше со мной работала.
Ещё одну девочку?
Ну да. Она на пенсию ушла, а на её место мужа твоего взяли. Но подменить она может, сил ещё достаточно у девочки. Вот ты и улыбнулась. Это хорошо. Ты зла не держи, ни на меня, ни на Таню.
Зла на вас?
Я понимаю, Оксана, ты ведь думаешь, что если бы я не отправил Вову по тому адресу, то не было бы ничего. И на Таню злишься. Её спас, а сам. Что, не прав?
Правы, вчера так думала. Сегодня не думаю. Он был бы не он, если бы не защитил беременную женщину. Я ревновала к Тане сильно, а ночью отпустило. Я не знаю, как правильно. С одной стороны, я не хочу, чтобы так было. Я его бы ждала с работы, приносила таблетки от головной боли, растирала спину. У него такие боли бывают.
Я знаю.
А с другой, если бы пострадала Таня, её ребёнок, я бы думала, можно ли положиться на мужчину, неспособного защитить женщину. Глупо? Да?
Не знаю. Сам испытываю колоссальное чувство вины, лучше бы я сам поехал. Предотвратил бы всё. И события бы развивались по-другому.
А что теперь гадать?! Владимир Семёныч, теперь молиться надо, и за выздоровление Вовы, и за Таню, и сыночка её. Чтобы не зря всё, понимаете?
Часть 15
Ксю, воды дай.
Она чуть не завопила от радости, очень-очень хотелось закричать, кинуться к нему и целовать-целовать. Вместо этого Оксана прикрыла рот рукой и зарыдала тихо-тихо, почти беззвучно.
Вова, милый, родной, Вова, как я рада. Ты с нами.
Пить дай.
А я не знаю, я сейчас к медсестре сбегаю, мне никто ничего не говорил, можно тебе воду или нельзя. Я мигом, я сейчас, Вова, я так рада. Мне просто позволили быть с тобой, я
Она побежала, нечаянно хлопнув дверью палаты. Вернулась с медсестрой и Семёнычем.
Ну что? Очнулся, сволочь, хрен я тебе умереть дам. Нарожал детей воспитывай. На ноги поставь сначала, потом в игры свои дурацкие играть будешь. Ты какого чёрта на нож полез? Где твоя сознательность?Семёныч бы ещё многое сказал, но медсестра его остановила.
Мужчина, ругаться прекратите, здесь отделение реанимации.
Да в курсе я, что тут за отделение. Ты своими делами занимайся, а я право имею, если бы он у меня в морге лежал, я бы ещё не то сказал. Вовка, ещё раз учудишь уволю на хрен. Понял?
Всё? Володя даже попробовал улыбнуться.
Всё! Если б ты знал, как я тебе рад! Детей Вера забрала. С ними порядок.
Ксю, где бабушка? говорил Володя ещё плохо, но мысль-то работала.
В больнице. Я к ней ещё не ходила, сейчас чуть-чуть с тобой побуду и сбегаю. У неё давление. Ты не волнуйся только, я просто её положила, чтобы она под присмотром находилась. Вовка, как же мы переживали.
С Таней всё в порядке?
Она тут в соседнем корпусе на сохранении. Я сейчас схожу к ней, узнаю, потом вернусь, тебе доложу и на работу. Ты меня одного оставил, Вова.