Одним словом, Павлик решил, что ему все равно нужно жениться, чтобы почувствовать себя самостоятельным, взрослым до конца человеком, а кого он мог выбрать себе в жены, не желая слишком обременять себя семейной жизнью?
Он правильно все рассудил. Конечно, ему и требовалась такая жена, как яосознающая свое приниженное положение, комплексующая, не считающая себя равной Чтобы можно было вертеть ею, если понадобится, а если понадобитсяпросто не обращать на нее внимания.
Меня он к тому времени уже достаточно хорошо знал, знал, что яэто именно то, что ему требуется и что от меня можно не ожидать никаких сюрпризов.
На самом делеразве я не ждала его помногу недель, пока он увлекался другими? Разве я после этого хоть раз упрекнула его или вообще позволила себе сказать хоть слово?
Нет, я всегда была терпелива и ни одним словом не упрекала его за его многочисленные измены. Я старалась быть для него почти рабыней. И Павлик понял, что ему стоит взять меня в жены, потому что никого более удобного он никогда себе не найдет.
И вот отыграна свадьба, и мы зажили счастливой семейной жизнью.
Я не беру слово «счастливый» в кавычки потому, что первые месяцы я действительно была просто на седьмом небе. Да и Павлику сначала все было в новинку, так что и он вел себя со мной очень хорошо. Не стану описывать, как я старалась быть хорошей хозяйкой, как я старалась готовить, убирать в нашей квартире, как всегда стремилась встречать мужа хорошо одетой, причесанной и накрашенной, чтобы обязательно понравиться ему Это долго рассказывать, и не всем интересно. А кому интересно, я уверена, те сами все это прошли, так что могут и сами рассказать.
Я специально взяла себе из дома будильник и заводила его так, чтобы в любом случае вставать на час раньше мужа. Будильник звонил, и я сразу вскакивала, потому что зналаперед тем как готовить ему завтрак, мне следует привести себя в полный порядок. Он ни одной минуты, даже утром, не должен был видеть меня неприбранной, ненакрашенной, непричесанной. Он заслуживал того, чтобы его жена всегда была перед ним при полном параде. Достаточно и того, что он женился на мне, а не на какой-нибудь кинозвезде Чувство благодарности переполняло меня, и я с удовольствием подпрыгивала на кровати и бежала в ванную
Зато когда Павлик просыпался, я подавала ему в постель кофе, и он мог видеть меня уже с макияжем и уложенными волосами. Наверное, сам он всегда этого не замечал, но для меня это было важным. Я как бы преисполнялась значительности Да я и не стремилась к тому, чтобы он что-то замечал из моих стараний. Если не замечает, как я стараюсь, значит я хорошая жена. Вот это меня по-настоящему успокаивало.
Однако дальше дело пошло не столь гладко. Павлику наскучила размеренная семейная жизнь, и он вернулся к прежним увлечениям. Он стал часто возвращаться поздно домой, а иногда даже под утро. Иногда он бывал при этом сильно пьян, а иногда и не очень. Нельзя сказать, чтобы это меня не огорчало. Конечно, было горько и тяжело. Но, во-первых, я была к этому готова всем опытом наших предшествующих отношений, так что, можно сказать, знала, на что шла, а во-вторых, моя мама как-то сказала мне, когда я пожаловалась ей: «Почти каждой женщине нужно пережить такое. Мужчина порой охладевает, порой увлекается на стороне. И умная женщина прощает его и старается сделать вид, что не замечает. Глупо раздувать огонь. Если не замечать, огонь может погаснуть. Побегает, утомится и вернется домой, к тебе. Вот так. Потерпи, потом ты все равно останешься в выигрыше. Что любовницы? От них все равно приходят к женам».
Такова была мудрость моей мамы, и я поверила ей. Собственно говоря, я была в общем-то просто вынуждена поверить ее словам. Жизнь показывает, что часто именно так все и бывает. Мужчина, что называется, перебесится, а потом возвращается. Главное тутженщина должна быть мудрой и терпеливой Вот только в моем случае все получилось не так.
Совсем не так
Поначалу я все терпела довольно спокойно, смиряясь с неизбежным. Да ведь я и была готова к этому. Уж если ты владеешь таким замечательным мужчиной, надо понимать, что за свое счастье надо расплачиваться.
Но потом произошли две вещи, которые я перенесла уже не столь смиренно. Дело в том, что я стала надоедать мужу. Он теперь зачастую получал удовольствие с другими женщинами, а когда приходил домой, его уже не хватало на меня. А даже если и хватало, он теперь предпочитал экономить силы и не удовлетворять меня.
Однажды я со слезами вынуждена была слушать его похвальбу о том, какой успех он имеет у женщин, многие из которых были моими знакомыми. Он дошел до того, что стал теперь подробно рассказывать мне, как и с кем он «управляется».
«Как же ты можешь говорить мне все это? Неужели ты не хочешь пожалеть меня и хоть не тревожить своими откровениями?»спросила я его сквозь слезы.
Я сидела на кровати, на которой Павел лежал, и старалась вызвать в нем хотя бы жалость. Я сколько уже приложила усилий для того, чтобы соблазнить мужа, но все было тщет но. Мне оставалось только сидеть и слушать о его похождениях.
«А мне-то что? ответил муж спокойно. Ты прекрасно знала, когда выходила за меня замуж, что я не удовлетворюсь только тобой. Мне хочется трахать и других женщин», сказал Павел.
«Да, я знаю, сказала я в ответ. Но ты мог бы хотя бы не рассказывать мне о том, кого и в какой позе ты только что трахал».
«Ну, это уж мое дело», ответил равнодушно Павел, и я, посмотрев в его красивые спокойные глаза, поняла, что ему действительно нет никакого дела до моих переживаний.
«Мне ведь это очень тяжело и неприятно слышать, постаралась я объяснить. А кроме того, ты в последнее время совершенно забыл обо мне. И я осталась без твоих ласк. Ведь я все же твоя жена», робко сказала я.
Мне было стыдно такое говорить и выпрашивать словно милостыню, словно подачку его сексуальную близость. Но я ничего не могла с собой поделать. Мною владело отчаяние. До этого Павел в течение двух недель не прикасался ко мне. А при моем темпераменте уже это одно было довольно серьезным испытанием.
«Мы уже две недели не были с тобой близки», сказала я и, забыв стыд, откинула полу своего халата. Но и это не подействовало на мужа.
«И как же ты выходишь из положения?»спросил он, внезапно заинтересовавшись.
Я промолчала и опустила голову. Но он продолжал настаивать.
«Скажи мне, как тебе удается переживать это? говорил он, и глаза его загорелись. Я ведь знаю, что ты долго не можешь без этого дела. А мы с тобой действительно вот уже две недели не занимались любовью. Как же это у тебя получается?»
Я подавленно молчала, но Павел не отставал от меня. От просьб он перешел к требованиям. И тогда я сдалась. Все же он хоть каким-то образом заинтересовался мной вновь, и мне не хотелось терять его интерес к себе.
И я решилась.
«Я занимаюсь онанизмом», прошептала я, все так же держа лицо низко опущенным. Все же не так легко признаться мужу в таком
«Да? притворно удивился Павел, хотя наверняка он не сомневался в том, что именно так я и живу, в то время пока он развлекается с другими. И как же это у тебя получается? Покажи».
Он потребовал, чтобы я немедленно продемонстрировала ему, как я это делаю.
«Я не могу», тихо сказала я, но для Павла это не было аргументом.
«Покажи, сказал он властно. А если не покажешь, я больше к тебе вообще никогда не притронусь. Давай, немедленно!»
Несколько минут еще поломавшись, я согласилась, наконец, на это и с трепетом сказала: «Ну, я могу разочек попробовать Только мне никогда не приходилось делать это, когда кто-то смотрит».
«Ничего, придется привыкать», усмехнулся Павел. Видно было, что постепенно в его развращенном и пресыщенном мозгу зреет какая-то интересная для него идея.
«Начинай», сказал он, и мне пришлось прямо тут же, при ярком свете, раскинуть перед ним свои ноги и сделать то, о чем он просил.
Это было ужасно, в особенности после того, как он вдруг сказал: «У тебя совсем неплохо получается. Но я еще подумаю, как это усовершенствовать».
Слезы обиды на моих глазах сменялись слезами страсти, которая невольно все же завладела мной. Я проклинала себя за слабость, за то, что не смогла отказать мужу, но в то же время возбуждалась, лаская себя под его пристальным взором.
Это было одновременно и стыдно и приятно. Вернее, одно создавало другое, одно сопутствовало другому
С этого, наверное, и началось то, что случилось потом.
Уже потом он вдруг сказал: «Ну ладно, хватит. Теперь для начала довольно».
Я уселась опять перед ним на кровати, на которой только что каталась и, раскорячившись, показывала мужу все, что он хотел увидеть. Дышала я еще тяжело, однако надеялась скоро прийти в норму. Но судьба, а вернее, Павел распорядились иначе.
«Теперь скажи мнетебе понравилось удовлетворять меня и себя таким вот образом?»спросил он.
Я молчала. Тогда он решил продолжить свои расспросы. К тому времени у него уже достаточно вырисовывалась основная идея. Так что муж пошел прямиком к цели.
«И ты согласна будешь делать все, что я тебе скажу? И выполнять мои прихоти, и вообще делать все так, чтобы мне было приятно с тобой?»
Чего не сделаешь ради сохранения семейной жизни? И для того, чтобы сохранить около себя любимого мужчину?
Так рассудила и я. Тем более что очень трудно отказываться от того, что уже имеешь
Теперь, анализируя свои поступки, я прихожу к выводу, что все дело было в том, что я с самого начала, с самой свадьбы, а может быть, даже и раньше, ощущала некий комплекс неполноценности. Мне все время казалось, что я занимаю не свое место, что я недостойна Павлика
Напрасно я так Ведь вовсе я не уродина какая-то и не страшила. А даже вовсе небезынтересная женщина. С изюминкой Но тогда я этого не понимала, а только ощущала отчаяние и истерично цеплялась за благорасположение своего мужа.
«Ну, так что же? повторил Павлик. Если ты согласна, то все будет у нас хорошо. И ты сама потом будешь получать удовольствие».
Он подумал еще несколько секунд и потом, поскольку я продолжала молчать, сказал: «Тебя же саму не устраивает наша теперешняя с тобой жизнь. Тебя это тяготит. Ты плакала, что я тобой совсем не интересуюсь. Ну вот, у тебя появилась возможность согласиться играть в мои игры и тем самым стать вновь интересной для меня. Ты представить себе не можешь, как тебе самой будет хорошо и интересно».
«Скажи хоть, что я должна буду делать? Что ты хочешь от меня?»спросила я. На самом деле я уже, конечно, была готова на то, чтобы согласиться с чем угодно.
«Все, что я скажу», немедленно ответил Павлик. Надо полагать, он всегда был таким, и ему всегда хотелось иметь женщину-игрушку. Только теперь он внезапно осознал, насколько близки к осуществлению его тайные подспудные мечты. И объект осуществления этих мечтаний неожиданно оказался его собственной женой.
«Так ты согласна или нет?»нетерпеливо спросил он опять. Удивительно, до чего нетерпеливы и капризны все избалованные люди. Им мало, что другой человек согласится, им еще надо, чтобы он согласился немедленно, не раздумывая и обязательно с восторгом.
«Да, я согласна», ответила я наконец, поняв, что тянуть напрасно время глупо и я все равно в конце концов пойду на все, чтобы только Павлик был доволен.
«Значит, так, сразу сказал Павлик, пристально и серьезно глядя на меня. Теперь ты станешь делать все, как я скажу тебе. Сначала встань».
Я продолжала сидеть на краю кровати, не понимая еще, чего от меня хочет муж.
«Я же сказал тебе: встать! повторил нетерпеливым голосом Павлик. Не заставляй меня говорить тебе что-то дважды!»
Я повиновалась и встала рядом с кроватью.
«Теперь расстегни халат. Я хочу еще раз рассмотреть тебя», сказал муж.
Я распахнула халат, и Павлик несколько секунд осматривал мою фигуру. Медленно его взгляд опускался все ниже, пока не наткнулся на мои трусики. Тут он усмехнулся. Я проследила за тем, куда он смотрит, и тут же вся зарделась от неловкости.
«Так вот, трусики ты больше носить не станешь», сказал Павлик.
«Совсем?»не поняла я.
«Конечно, совсем, сказал муж. Сними их сейчас же».
Я сделала это и бросила трусики комком на пол.
«И чтобы больше я вообще никогда не видел тебя в трусах, повелительно сказал Павлик. Никогда. Ты все поняла?»
«Да», кивнула я, хотя была очень далека от понимания в ту минуту. Только потом до меня стал доходить смысл сказанного им. Действительный смысл. Тогда я не поверила, что муж говорит серьезно.
«Но не на улице же? попыталась я уточнить. На улице ведь бывает очень холодно. А сейчас зима. Как же я»
«Это ничего, прервал меня Павлик. Потерпишь. Подумаешь, трусы. Запахнешь пальто получше и бегом-бегом Ха-ха-ха!»
Он рассмеялся, с удовольствием глядя на мою растерянную улыбку: «Ты же вес равно не работаешь. На работу тебе ходить не надо, а по магазинам пробежаться можно и без трусов. А даже если и замерзнешьтак потом отогреешься».
Сочтя, что этих утешений достаточно, Павлик добавил: «А чтобы случайно не забыть о том, что я тебе сказал и о чем мы с тобой, как я считаю, уже договорились, ты повыбрасываешь все свои трусики вообще. Чтобы не было искушения нарушить нашу договоренность. Идет?»
Что я могла ему сказать? Идет
«У тебя есть черные чулки?»
«Да, сказала я. Ты сам мне подарил в прошлом месяце. Правда, я еще ни разу их не надевала»
«Вот и отлично. Сейчас наденешь. Давай», сказал Павлик.
Я подошла к платяному шкафу и достала оттуда черные чулки, которые лежали с краю. Потом достала пояс с резинками, который вообще был у меня один, потому что я предпочитала колготки. Так что про пояс и чулки я прежде вовсе не вспоминала. Теперь вот Павлик мне напомнил.
Под его взглядом я стала натягивать все это на свое голое тело. Пальцы были влажными от волнения, и я поймала себя на том, что мои руки трясутся.
Когда я надела на себя все это, Павлик посмотрел на меня и, заставив повернуться несколько раз, остался доволен.
«Ноги у тебя все же коротковаты, сказал он. Посмотри сама. Подойди к зеркалу».
Я хотела сказать мужу, что для того, чтобы представить себе собственную фигуру, мне нет надобности подходить к зеркалу, но промолчала и подошла. Из зеркала на меня смотрела молодая женщинаголая, в одних чулках на поясе. Пояс был тоже черный, шелковый. Вид был довольно непристойный, может быть, действительно из-за моих полных коротковатых ног Не знаю, но у меня почему-то в тот момент мурашки пробежали по коже. Наверное, что-то я предчувствовала. Что-то сказал мне мой вид тогда в зеркале
«У тебя есть короткие юбки?»задал мне вопрос Павлик, и я растерялась: «Нет».
«Почему?»
«Потому что мне не идут короткие юбки», ответила я. На самом деле я всегда так и считала. Да, собственно, и не я одна. Считается, что очень короткие юбки идут особенно длинноногим, а я к ним не отношусь.
«Так ты считаешь?»иронично подняв брови, сказал Павлик.
Я промолчала. Теперь уже мне было понятно, что «командовать парадом» будет он, а мое делопросто участвовать в его игре и молчать.
«Значит, так, подвел итог Павлик. Идешь в гостиную сейчас же и садишься за машинку. Шить ты умеешь, я знаю. И берешь с собой все свои юбки. И укорачиваешь их. И немедленно».
Когда я попыталась возражать, впрочем, довольно робко и неуверенно, Павлик посмотрел на меня тяжелым властным взглядом и сказал: «Мы же договорились. Или ты передумала?»
«Нет», вздохнула я.
«И ты согласна делать все, как я тебе скажу?»
«Да», подтвердила я, поняв, что дальше упираться бессмысленно. Игру либо принимаешь, либо отказываешься в ней участвовать. Я приняла
«Тогда иди и укорачивай, ответил Павлик, а когда я отправилась в другую комнату, где стояла машинка, добавил мне вслед:Только длину я тебе сам покажу. Когда будешь готова, принесешь мне первую, и я тебе покажу, на сколько укоротить».
Спустя несколько минут я так и поступила, принеся ему свою первую юбку. Она была темно-вишневого цвета и сшита «колоколом». Я хотела показать Павлику, что он ошибается и не все юбки можно укоротить. Но он взглянул и одной рукой поднял подол, приложив его к моему бедру: «Вот так, я считаю».
«Но это же невозможно, сказала я дрожащим голосом. Так коротко носить вообще неприлично А эта юбка к тому же «колокол». То есть если ее укоротить так, как ты показываешь, при каждом моем движении подол будет колыхаться и открывать все»
«Сделай так, ты слышишь?»повторил настойчиво Павлик, делая вид, что вообще не обратил внимания на мои слова.