Он повернулся ко мне лицом.
Я докажу тебе, что бывают, уверенно сказал он.
Все, давай, хотя бы сегодня, не будем больше об этом говорить, я готова была сорваться. Что ты, сам меня удочеришь? съязвила я и ушла в ванную.
Передо мной стояла еще одна проблемамне нужно было вымыть голову. Мою длинную и густую косищу, всегда мыла и расчесывала мама и, как теперь с этим справляться я не знала. «Мама, мамочка я снова ощутила пустоту одиночества. Как же я теперь без тебя? Ничего, я сильная, я справлюсь. Я обязательно справлюсь со всем, что выдаст мне судьба и, когда-нибудь, я найду этих уродов. Найду! И каждому из них вспорю брюхо!»
Я набрала ванну до половины и безуспешно пыталась «выстирать» свои волосы, но, по-моему, у меня получалось лишь запутать их.
Я простояла, согнувшись над ванной минут 20 и ничего толкового у меня не выходило. В глаза попала пена, мне пришлось их закрыть. Волосы путались и расплывались по ванне, спина затекла и ныла. Я злилась от своей беспомощности и от злости готова была придушить сама себя. В полголоса кленя свою беспомощность, я не услышала, как дверь ванной открылась. Герман наблюдал, как безуспешно я борюсь со своими волосами.
Тебе помочь? спросил он.
Я вздрогнула от неожиданности. «Герман! Господи! Я голая! В одних лишь трусах!» Мне было очень стыдно, я закрыла грудь руками.
Не смотри! Выйди, пожалуйста! попросила я.
Он продолжал стоять.
Настя, перестань. Ты же не справишься сама. Давай помогу.
Он снял футболку и подошел ко мне. Я готова была сгореть со стыда. В отличии от некоторых своих подруг, я не гуляла с парнями. Даже мама не видела меня голой, я не снимала бюстгальтер, когда она мыла мне голову. Я не знала, что делатьсправиться сама, я не могла. Герман склонился надо мной.
Настя, не бойся меня. Я помогу тебе и выйду. Хорошо?
Я кивнула, не в силах сказать ни слова. Герман ловко собрал мои волосы, вымыл и прополоскал их так, будто делал это постоянно. Затем он замотал мою голову полотенцем. Я стояла, зажмурив глаза и закрывая грудь руками. Герман вышел из ванной, я открыла глаза. «Господи, какие еще, сегодня, меня ждут потрясения?» Я домылась и вышла из ванной, Герман, улыбаясь, посмотрел на меня и сам ушел в душ.
Пока я мылась, он расстелил пастельодну?! Вчера я была в таком шоке, что мне было все равно где голову приклонить, но сегодня?
Когда он вышел из ванной, я сидела на краю постели и, так же безуспешно, пыталась расчесать волосы. Я подняла голову и взглянула на него, из одежды на нем было лишь, намотанное на бедра, полотенце. Мои щеки запылали с новой силой. На этот раз он не спрашивал, нужна ли мне помощь, сам видел, что нужна, просто взял из моих рук щетку для волос, я встала, чтоб ему было удобнее. Запутала я их, конечно, основательно, но Герман, не торопясь, бережно прочесывал каждую прядь.
Прежде, мама тебе помогала? спросил он.
Да, и мыла и расчесывала, теперь, наверное, придется обрезать, с тоской ответила я.
Расчесав волосы, Герман сплел их в косу.
Не нужно ничего обрезать, он нежно посмотрел мне в глаза. Я буду тебе и мамой и папой
Я не дала ему договорить.
Герман! Ты опять?
Хорошо, спокойно сказал он. Об этом говорить будем завтра.
«Да, не о чем здесь говорить» подумала я.
Он потушил верхний свет, включил ночник и присел на постель, облокотившись спиной на подушки. Я стояла и не знала, что мне делать, что вот так, запросто лечь к нему в постель?
Настя, он пристально смотрел на меня.
«Какой он все-таки добрый и милый» подумала я, посмотрев на него, продолжая стоять в полной растерянности.
Насть, ты так и будешь стоять? Спать ты тоже, стоя будешь? он смотрел в мое растерянное лицо, понимая, что я не знаю, как поступить. Присядь, пожалуйста, рядом со мной.
Я покорно подошла и присела рядом с ним.
Настя, ну, перестань уже, бояться меня, тихо и нежно сказал он.
Я не боюсь, робко ответила я.
Боишься, я же вижу и я не понимаю почему.
Он взял меня ладонью за подбородок и попытался поцеловать меня, но ему удалось лишь слегка коснуться моих губ, я отпрянула от него.
Я не я не знала, как ему сказать.
Многие мои подруги уже спали с парнями, некоторые с его друзьями и он знал об этом. Он, видимо, и обо мне думал то же, а я? Он внимательно смотрел на меня, все еще не понимая мою неприступность. Я посмотрела ему в глаза.
Герман, я Я еще никогда
Теперь запылали его щеки, он удивленно смотрел на меня.
Какой же я дурак, прошептал он. Настенька, милая прости, он обнял меня и нежно поцеловал в щеку. Якретин. Девочка моя, я еще сильнее люблю тебя.
Теперь он не знал, что ему делать, мы сидели, облокотившись на подушки, он просто держал меня за руку.
Теперь ты меня боишься? пошутила я.
Ну, да, признался он, одной рукой он обнял меня за плечи, другой, ладонью тихонько коснулся моей щеки. Настенька, милая моя я очень люблю тебя, безумно хочу тебя, но я, никогда не сделаю тебе плохо. Если ты не хочешь, если ты не готова скажи, я не буду настаивать. Если ты, поэтому не хочешь ехать со мной, не стоит, Настя, я не трону тебя. Я буду ждать столько, сколько будет нужно. Хочешь, я уйду в другую комнату? Скажи, Настенька, он смотрел мне в глаза нежным взглядом, полным любви.
Я думала о том, что завтра он уедет, меня заберут в интернат, возможно, мы никогда больше не увидимся
Нет, тихо сказала я. Не уходи.
Нежнонежно он целовал мои губы тихонько сняв с меня халат, он обнимал мои плечи Мне было стыдно, я была напряжена, он чувствовал это.
Настенька, милая, шептал он, нежно целуя мою шею, плечи. Не бойся, девочка моя Доверься мне, Настенька
Уложив меня на постели, он склонился надо мной и внимательно посмотрел мне в глаза.
Да, Настенька? Ты хочешь этого? нежно спросил он.
Да, тихо ответила я.
Его губы, нежно коснулся моей груди крепкие руки легли на мои бедра он скинул с себя полотенце я закрыла глаза
Настенька, любимая моя Моя милая маленькая девочка Моя Ты только моя, Настенька
* * *
Наутро, Герман проснулся самым счастливым человеком, когда он открыл глаза, я уже не спала и выглядела совсем не такой счастливой, как он, скорее наоборот.
Что-то не так? взволнованно спросил он, присев на постели. Скажи, я сделал, что-то не так?
Нет, все хорошо, я пыталась улыбаться, а самой хотелось плакать.
Герман склонился надо мной и нежно поцеловал меня.
Тогда почему моя принцесса грустит? он смотрел на меня влюбленными счастливыми глазами.
Несколько минут я молча смотрела на него, потом все-таки спросила.
Во сколько ты уезжаешь?
Почему это, Яуезжаю? возмутился он и присел на постели. МЫуезжаем!
Герман, не начинай, пожалуйста! я тоже присела, мы громко спорили. Что ты скажешь родителям? Я украл подростка и через неделю ее будут искать!
Настя, это не я начинаю! Это ты продолжаешь упираться! Я же сказал вчера, как мы поступим! он готов был сорваться на крик, крепко взяв меня ладонями за плечи. Я никому не отдам тебя! Слышишь? Никому и никогда! взгляд у него сейчас был такой, что он, наверное, придушил бы даму из опеки, попадись она ему, он сильнее сжал ладони и, наверное, сам почувствовал, что делает мне больно. Прости, милая, уже спокойно сказал он, отпустил мои плечи и крепко обнял меня.
Настенька, я умоляю тебя, поедем со мной. Неужели ты не понимаешь, что я не смогу жить без тебя? Настя, пожалуйста.
Герман, я очень не хочу терять тебя, ты единственный, кто есть у меня в этом мире, но ты же понимаешь, что все это бред. Что? Ну, что ты скажешь отцу? я очень не хотела расставаться с ним.
Он взял мои ладони в свои и посмотрел мне в глаза.
Скажи мне, девочка моя, тихо сказал он. ТЫхочешь жить со мной? ТЫготова разделить свою жизнь со МНОЙ? ТЫхочешь быть МОЕЙ женой? он с надеждой смотрел на меня.
Да, твердо ответила я.
Он снова крепко обнял меня.
Настенька, я весь мир переверну, но никому не отдам тебя.
Но, как же отец? Ты понимаешь, о ЧЕМ ты хочешь просить его?
Он поймет меня. Он должен понять меня! Герман снова повысил голос.
А если нет? не успокаивалась я.
Деньги сейчас решают многое, но я уверен, отец должен понять меня, уверенно сказал он. Собирайся, мы скоро выезжаем.
Но, мне нечего собирать, ответила я.
Ну, да. Дом, кстати, уже открыли, мы можем съездить туда, сказал он.
Герман, там, наверное, нужно убрать? меньше всего мне хотелось возвращаться туда.
Ну, тогда шустрей, одевайся, поехали, бодро сказал он
Когда мы подъехали к дому, сердце мое сжалось в комок. Мой милый родной дом Еще несколько дней назад у меня была семья, были родители, а теперь их нет и прежней жизни тоже больше нет.
После той ужасной ночи, сюда никто еще не входил, и теперь мне предстояло отмыть здесь всю кровь. Когда мы вошли, в доме стояла невыносимая воньзапах закисших продуктов, просто валил с ног. Герман пооткрывал настежь все окна и двери. Я взяла два больших мешка для мусора и стала сбрасывать туда все подряд. Набрав два ведра горячей воды, я перемыла все комнаты, оставалась кухня, я до последнего не хотела входить туда. Герман, видимо, это понимал.
Хочешь, я сам там уберу? спросил он.
Не нужно, Герман, я должна сама.
Сама, а я тебе помогу.
Дверь на кухню, до сих пор оставалась закрытой и, когда мы открыли ее, помимо запаха испорченных продуктов, в нос «ударил» запах, разлитой на полу и оставшейся в стаканах, водки. Герман открыл окно, в него ворвался чистый свежий воздух.
Я стояла, уставившись в пол, там были два больших пятна, уже засохшей, крови и два, обрисованных мелом силуэта, недавно лежавших здесь, в неестественных позах, людей.
Настя, ты как? спросил меня Герман, видя мое оцепенение.
Нормально, тихо ответила я.
Мы перемыли всю посуду, собрали весь мусор. Поля смотрела на него и снова вспоминала, ту ужасную ночь, когда в один миг, я осталась совсем одна на всем белом свете. «Я все равно найду вас всех! Найду и выпущу вам кишки!» думала я, отмывая, присохшую к полу, кровь. И это были не просто мысли обиженного ребенка. Эти мысли, с неистовой яростью, очень крепко «засели» у меня в мозгу и в сердце. «Я все равно, найду вас всех!»
Ну, все, сказала я, наконец, закончив с уборкой и собрав вещи.
Едем? спросил Герман.
Да. На кладбище заедем?
Конечно.
По дороге Герман купил большой букет кровавокрасных роз. Кровавокрасные розы Раскладывая их на могилах родителей, я все еще не верила в то, что их больше нет. Никто не сможет заменить мне мать. Никто не сможет заменить мне ее любовь и заботу! Никто! Даже Герман. «Не впускай в свое сердце жестокость» когда-то говорил мне мой любимый дедушка, но именно она сейчас заполняла мою душу. Мне не хотелось рыдать, мне хотелось найти этих уродов и раздавить их, я была уверенна, что когда-нибудь, я сделаю это. Герман обнял меня за плечи, мы еще немного побыли на кладбище и ушли.
Прощайте, родные мои, прошептала я, в последний раз взглянув на могилы родителей и, не оборачиваясь, пошла к машине.
Уходя с кладбища, я думала о том, что уже никогда я не смогу быть наивной и доверчивой. Я уже не буду ребенком, которого опекает мать. Сейчас, я не просто уезжала из Ивановска. Я уезжала из детства, так жестоко оборванного и впереди меня ждала совсем другая, взрослая жизнь, где не будет заботливой мамы. Теперь я сама должна бороться за свою жизнь. Эти уроды не просто лишили меня родителей, они лишили меня детства и юности, навсегда убив во мне светлую чистую наивность, оставив в сердце жестокость и осознание того, что мир жесток и судьба порой несправедлива. Но тогда, я даже не подозревала, сколько еще слез мне предстоит пролить, прежде чем судьба убьет мою наивность окончательно, насколько жестокой окажется моя судьба и насколько жестокой стану я сама в постоянной борьбе со своей судьбой.
Когда мы выехали из города, я достала из сумки ключи и документы на дом и отдала их Герману.
Продать пока не получится, придумай, что-нибудь. Я никогда туда больше не вернусь.
Нужно будет оформить наследство, сказал Герман.
Дом записан на меня, ответила я.
Глава 2
Город Ижевск район Кирово ул. Николая Архипова.
Ижевсккрасивый Сибирский город, окруженный хвойными лесами и болотами, по численности населения, около двух миллионов человек, и по площади, он в разы превосходит мой родной тихий Ивановск.
Почти всю дорогу до Ижевска, мы ехали молча.
Я все время думала о том, что ждет меня дальше, как примут меня родители Германа и примут ли вообще, и, если не примут, что будет со мной
Пока мы доехали, я вся издергалась, старалась этого не показывать, но Герман видел, как сильно я переживаю.
Настя, сказал он, когда мы подъехали к дому. Я прошу тебя, не переживай, он взял меня за руки и посмотрел мне в глаза. Милая моя, все будет хорошо, поверь мне, нежно сказал он.
И я поверила, поверила и доверила ему свою жизнь.
Идем, уверенно сказал он и мы вышли из машины.
Родители Германа жили в трехэтажном доме за городом. Небольшой коттеджный район, среди деревьев, вдали от городской суеты. В доме, помимо родителей, жила гувернанткаНаталья Петровна, она жила и работала у них так давно, что стала, практически, членом семьи. Тусятак звали ее в семье Германа. Еще в доме имелся садовник и горничная.
Ворота нам открыл охранник, на пороге дома встретила Туся. Мы вошли в большую гостиную, я осмотрелась и мне захотелось сбежать. После маленького городка и тихого уютного домика, здесь, во всем этом богатом интерьере, я чувствовала себя глупо и нелепо.
В больших кожаных креслах у камина сидели: мамаМарта и отецМарк.
У Германа было три старших брата: Аскольд, Рик и Генри, но они жили отдельно, с родителями жил только Герман. Никто из братьев Германа еще не был женат, хотя старшему из нихАскольду, было уже 30.
Семья Германасемья немцев, приехавших в Россию уже очень давно. Все сыновья Марка и Марты родились уже здесь, в России.
Глядя на родителей Германа и на всю окружающую обстановку, я чувствовала себя неловко, наверное, как гадкий утенок. Да, я стройная и красивая, очень даже не глупая, но я выросла совсем в другой обстановке, и носила не элегантные платьица, а джинсы и кроссовки, да и характер у меня не, как у утонченной леди, а, скорее, как у парня.
Мартаэффектная женщина, строгая и суровая на вид, встретила меня, очень даже приветливо, да и Марк тоже. Оказалось, они знали, что у Германа в соседнем городе есть любимая девушка, но, совершенно не знали кто она.
Когда Герман вернулся из армии, он «с головой окунулся» в молодецкую хмельную жизнь: пиво, кабаки. Так прошел год, начался второй. Мать переживалараспустился, отец надеялсяостепенится. И Герман остепенился.
Когда, здесь, в Ижевске ему наскучило, он с друзьями стал ездить в соседний городокИвановск, и вот оттуда, он, однажды, вернулся совсем другим. Он перестал шататься по кабакам, восстановился в, некогда брошенном, университете на заочное отделение и попросил отца взять его на работу. Он перестал кутить, но не перестал ездить в Ивановск, все свои выходные он проводил там. Спустя несколько месяцев, он признался родителям, что причина таких перемен в немНастенька, которую он очень любит. Родители радовались за Германа и сегодня приветливо встретили нас.
«Что ж, с тоской подумала я. Это вы еще просто не знаете, какую Настеньку, вам в дом привел сын».
Мама, папа этомоя Настенька, представил меня родителям Герман.
Очень рады тебе, Настенька. Марк и Марта, улыбаясь, смотрели на меня.
Мы присели рядом с ними у камина. Меня стали расспрашивать обо всем, а я просто не знала, что им отвечать и чувствовала себя совсем по-идиотски.
Мама, пришел мне на помощь Герман. Мы очень устали с дороги, давай вы завтра поговорите.
Конечно, конечно, отдыхайте, ответила Марта, хотя сама, видимо, догадалась, что Герман, хочет сначала сам с ними поговорить.
Герман проводил меня к себе в комнату, а сам вернулся к родителям. Подошел и молча присел рядом с ними, не зная с чего начать. Он прекрасно понимал, что родители, мягко говоря, будут не в восторге от услышанного.