Сначала говорить, потом жевать!
Короче, Василиса меня видела.
Где видела?
Ну, в доме у карася. У себя. Мы ведь на ее отца наехали и на мать. Я сначала не понял, что это Василиса была.
Что с ней?
Да она-то сбежала. Из окна выпрыгнула. Утяк стрелять начал, Чистик на него наехал. Уходить, сказал, надо.
А что с родителями?
Отца мы на бабло раскручивали.
Раскрутили?
Да не успели. Говорю же, Василиса сбежала. Она ментов могла вызвать и меня видела.
Узнала?
Матвей понимал, чем вся эта история может для него обернуться. Если Василиса узнала Антоху, то будет грешить и на него. Она ведь думает, что они одного поля ягоды.
Мы без масок были.
Без масок? У Матвея зачесались кулаки.
Антоха фактически подставил его. Причем под убийство. Если Чистик хозяйничал в чужом доме без масок, то это значит, он не собирался оставлять хозяев в живых. Василису тоже должны были грохнуть. Тот же Антоха мог это сделать. Именно поэтому Матвею и захотелось сломать ему челюсть.
Чистик сказал пробурчал Антоха.
Велел замочить всех?
Нет. Антоха отвел взгляд.
Что нет?
Я не думал, что надо было мочить.
А надо было?
Я думал, мы деньги возьмем и свалим. Девка должна была заверещать, чтобы отец ее раскололся. Я Утяку знак подал, потом смотрю, а это Василиса. Сразу не догнал.
Да ты и сейчас не догоняешь! Что с ее предками?
Чистик
Замочили вы их?
Ну да, матушку сразу. Я думал, Чистик ее просто попользует, а он ей удавку на шею. Потом отца
А Василиса сбежала?
Ну да.
Ее вы тоже должны были попользовать? зло спросил Матвей и тут же ударил от всей души в челюсть, как и хотел.
Антоха отлетел к стене, гулко стукнулся об нее головой. Пустая она, потому и гулко получилось.
Матвей размахнулся, чтобы добить его, но Антоха пугливо закрылся руками. Матвей презрительно скривил губы, глядя на него. Обмельчала поселковая братва, до состояния мышиной стаи опустилась, потому и настало раздолье для таких ублюдков, как Чистик. Пока жив был Верес, это дерьмо болталось где-то на дне, а сейчас всплыло на поверхность. Почему Матвей не грохнул этого ублюдка еще тогда, когда тот бросил гранату ему под ноги?
Сначала бандиты задушили маму, затем и отца. Их больше нет и никогда не будет. Василиса понимала, что должна принять это как данность. Мир жесток, в нем царит насилие, смерть правит бал. Она знала это, и ей нетрудно было со смирением думать о случившемся, пока действовало успокоительное. Нервы девушки были свернуты в жгут, душа лежала где-то на третьей полке, в голове стоял туман, а перед глазамимама.
Она подходила к дочери все ближе, и голос ее звучал все громче. Мама звала Василису обедать. Отец, дескать, уже за столом, суп с фрикадельками остывает. А готовила она вкусно. Больше не будет.
Маму отвезли в морг. Вместе с отцом. Их никогда больше не будет. От этой мысли Василисе захотелось взвыть во весь голос, но крик застрял где-то глубоко внутри. Зато из глаз ее покатились слезы.
Василиса Константиновна, как вы себя чувствуете? откуда-то издали спросил незнакомый мужской голос.
Слезы продолжали течь, но пелена спала с глаз. Василиса с трудом сфокусировала взгляд на пожилом мужчине с волевым лицом и жестким бобриком седых волос.
Моя фамилия Кистенев. Я назначен следователем по делу Мужчина запнулся, осознав деликатность момента.
Василиса не прочь была пощадить себя, но в ней взыграло чувство протеста.
Эти ублюдки убили моих родителей! выплеснула она из себя. Вы должны их найти!
Мы их найдем. Если вы нам поможете. Следователь смотрел ей прямо в глаза.
Я знаю одного, сказала Василиса.
Лекарство все еще держало ее под гнетом, и ей пришлось напрячь память. Она рассказала Кистеневу, как Глеб подрезал «Ауди» и бандиты его за это поставили на деньги, упомянула про Антоху и Матвея, которые дрались с охраной Рубахова.
Они еще спрашивали, кто у Глеба отец, сказала девушка.
Матвей произвел на нее впечатление. Она даже готова была влюбиться в этого парня, иной раз думала о нем с девичьим томлением в теле. Но сейчас Василиса ненавидела его. Этот подонок разрушил всю ее жизнь. Тут не может быть ни прощения, ни жалости.
Вы думаете, что эти парни начал было Кистенев.
Эти бандиты! перебила она его.
Думаете, что эти бандиты спровоцировали столкновение?
Я сейчас не могу думать, сказала Василиса, качнула головой и приложила пальцы к вискам.
Устала она, пока рассказывала, ни душевных сил у нее не осталось, ни физических.
А как их найти, вы знаете? спросил следователь.
Василиса кивнула. Она не могла вспомнить регистрационный номер на машине Матвея, но это мог сделать кто-то из телохранителей Рубахова-старшего. Возможно, эти ребята еще и справки навели. Они-то и помогут найти убийц.
Глава 4
Ларьков много, товаров еще больше, а машина одна. Весь день по городу, как белка в колесе. Столько дел еще не сделано, а надо ехать домой. Матвей практически уверен был в том, что за ним придут.
Так и оказалось. Дома его ждали. Их было двое, оба немолодые. Один жесткий, поджарый, другой внешне мягкотелый, но взгляд такой же цепкий, как когти ястреба.
Лилька поила оперативников чаем. Ходила она перед ними в спортивном костюме. Неинтересен ей был этот контингент, не хотелось с ментами дружить. К тому же Матвей проинструктировал ее перед тем, как отправиться на работу.
От нее требовалось подтверждение его алиби, а легкомысленной особе веры не будет. Именно поэтому она должна была казаться серьезной девушкой. В результате на ее лице лежала печать невыразимой скуки.
Оперативники держались настороженно, но наручники на Матвея надевать не торопились. Начали они с главного вопроса. Где он провел ночь с двадцать четвертого на двадцать пятое июля сего года?
Я могу сказать, с кем провел эту ночь, ответил Матвей и посмотрел на Лильку одним глазом.
Другим он следил за поджарым оперативником. Не нравилась ему внутренняя напряженность капитана Косулина, его нацеленность на результат. Если он уже назначил Матвея виновным, то переубедить его будет сложно. Возможно, решение уже принято и ночевать сегодня Матвею придется в камере предварительного заключения. Просто менты решили допросить его в домашней, расслабляющей обстановке.
А где провел эту ночь ваш друг Антон Ваничев?
Матвей глянул на Лильку так, как будто она скрыла от него присутствие Антохи в их постели, но решил оставить эту шутку при себе. Слишком серьезное дело. Ирония сейчас неуместна.
Не было его у нас.
А где он был?
Я откуда знаю?
Вы занимаетесь ларечной торговлей?
Вы занимаетесь розыском преступников? Может, проинформируете, в чем вы меня подозреваете?
А вы не знаете?
Давайте вы зададите мне этот вопрос в присутствии моего адвоката. Он вам объяснит, что так дела не делаются. Говорите прямо или гуляйте! Матвей показал в сторону порога.
Оперативники переглянулись. Один из них кивнул другому. Только тогда тот нехотя объяснил, в чем его подозревают.
Я не при делах, заявил Матвей и качнул головой.
А ваш друг Антон Ваничев?
Он друг моего покойного брата. Матвей почесал переносицу, которую жег взглядом капитан Косулин. Я с ним дел не имею. Если только бакланов от ларьков отогнать.
Василиса Улеева видела вас вместе.
Вот как раз бакланов мы тогда и отгоняли.
Вы столкнулись с автомобилем гражданина Рубахова. Как можете это объяснить?
Случайность.
А деньги зачем вымогали?
Не вымогал, а требовал оплатить ремонт.
Зачем вы интересовались родителями Глеба Рубахова? Косулин смотрел в глаза Матвея пристально, въедливо.
Да по шее огребать, если честно, не хотелось, ответил тот и провел пальцами по скуле.
Там до сих пор еще оставалось небольшое уплотнение после удара.
Отец Глеба Рубахова показался вам опасной целью, поэтому вы переключились на его компаньона. Так получается?
На какого компаньона?
Речь идет об Улееве Константине Максимовиче.
А они с Рубаховым компаньоны?
Как вы узнали адрес Улеева?
А я узнавал его адрес?
Адрес узнал Ваничев.
С него и спрашивайте, заявил Матвей, выпятил нижнюю губу и резко подул вверх, прогоняя дым.
Ему казалось, что тот поднимался от его переносицы, которую Косулин пытался прожечь взглядом.
Как его найти?
Поселок Репнево, улица Пирогова, дом восемьдесят три. Матвей назвал адрес прописки, о котором менты не могли не знать.
Еще где он может быть?
Понятия не имею.
Нет? Косулин потрогал себя за подбородок, внимательно, в раздумье глянул на Матвея.
Нет.
Собирайтесь, проедете с нами.
Матвей недовольно цокнул языком, но ничего не сказал. С ментами в таких случаях лучше не спорить.
Семен Александрович стоял у окна, приложив к уху телефонную трубку. От внутренней натуги на шее у него вздулась жила.
Почему ты не успел? зло спросил он невидимого собеседника, выслушал ответ и заявил: Узнай, где этот тип Он явно хотел сказать еще что-то, но, глянув на Василису, не решился озвучить свою мысль, отключил телефон и заявил, стараясь сдерживать эмоции: Задержали этого Матвея. Милиция постаралась.
Семен Александрович был среднего роста, такой же худощавый, как и Глеб, но при этом со стороны казался куда более плотным и тяжеловесным. Если Глеба мог сдуть сильный ветер, то этого и смерчем с места не сдвинешь. Голос у него густой, глубокий, с металлическим звучанием.
Милиция работает, сказала девушка.
Да, работает. Но вдруг упустят?
Куда упустят? не поняла Василиса.
Она сидела на кухонном стуле, подавленно сложив руки на коленях. Можно было перебраться в каминный зал, в мягкое кресло, но там бандиты убили маму и отца.
Ну вообще упустят. Ты же его не видела здесь?
Нет.
Никто не видел. Еще и алиби найдется. Я не позволю ему выкрутиться, зло, сквозь зубы проговорил Рубахов.
Я его друга видела, тихо сказала Василиса.
Девушка не хотела спать, могла просидеть в таком положении час, два, всю ночь. Если кто-то вдруг положит ее на пол, то она не станет искать в себе силы подняться, просто закроет глаза. Это не страшнолежать и ничего не видеть. Да и умереть Василиса не боялась. После этого ее заберут к себе мама с папой. Что ей одной на этом свете делать?
С другом, само собой, разберемся. И с другом, и с его бандой.
С их бандой, едва слышно проговорила Василиса.
Оговорился Семен Александрович. В банде был не только Антоха, но и Матвей. Это их банда. Твари!
Обязательно разберемся. Жестоко накажем. Я Костю этим ублюдкам не прощу. Да и твою маму тоже. Может, ты к нам все-таки поедешь?
Нет, ответила Василиса и качнула головой.
Девушка совершенно не боялась остаться в доме, где произошло убийство. Если вдруг в сумраке вечера всплывут призраки родителей, то она будет им только рада.
Как знаешь. Глеб, ты останешься с Василисой.
Семен Александрович не спрашивал, он ставил сыну задачу, и тот не посмел перечить. Даже не пикнул.
Когда отец исчез, Глеб без спросу полез в бар, достал оттуда бутылку виски.
Думаешь, я хочу выпить? спросил он, разглядывая этикетку.
Я хочу, неожиданно для себя сказала Василиса.
Почему бы ей действительно не напиться и не забыться? Она упала в обморок, увидев мертвых родителей. Ей сделали успокоительный укол, а могли бы просто налить двести грамм.
Рано еще.
Что рано?
Рано еще поминать. На третий день можно.
Я не поминать.
Нельзя. Отец меня убьет, если узнает, что я тебя споил.
Василиса всхлипнула и заплакала. Она когда-то и сама так говорила, выпивая на дне рождения у подруги: «Отец убьет, если узнает». Ей хотелось сказать так и сейчас, но ведь не накажет ее отец. Да и мама никогда не накричит на дочку. Что в этом хорошего?
Ладно. Глеб подал ей наполненный стакан.
Она взяла его, но первый глоток сделала не сразу, лишь через какое-то время. В стакане был виски, однако крепкая горечь не обожгла горло, от нее не засвербило в носу. Василиса выпила еще.
Потом был бутерброд с сыром, затем снова виски. Чем больше, тем легче шло. А вот походка стала шаткой, тяжелой. Василиса с трудом перешла в зал.
Усаживаясь в кресло, она подумала о том, что в дом снова могут нагрянуть бандиты. Они что-то здесь искали, но, похоже, ничего не нашли. Отец молчал, а погром эти животные устроить тут не успели.
Бандиты могли вернуться, но Василису это почему-то уже не пугало. Она всего лишь возмутилась, когда появился Матвей. Он подошел к ней, что-то сказал на ухо, взял за руку, помог подняться, обнял за талию.
Этот парень вел ее на второй этаж, а она лишь усмехалась. Там окно, через которое Василиса обязательно сбежит. Но в милицию звонить не станет. Сама все сделает. Ворвется в каминный зал, схватит чугунную кочергу, перебьет всех, спасет маму и отца.
В окно Василиса выпрыгивать не стала. Так уж вышло, не успела она подняться по лестнице, как уже оказалась в кровати. Матвей лег рядом с ней. Она чувствовала его жаркое дыхание.
Он лежал рядом. Рука у него наготове. Стоит ей только подняться, как он поймает ее, крепко прижмет к себе. В холле теперь стоял Антоха. Он не позволил бы ей выпрыгнуть в окно.
Василиса уже заснула, когда Матвей вдруг с силой прижал ее к себе. Она вяло трепыхнулась, не чувствуя в себе сил. Связал ее Матвей так, что не вырваться. Но и удовольствие она получать не собиралась.
Проснулась Василиса рано утром. За окном было уже светло, но солнце еще только выползало из-за горизонта. Вставать ей было рано. Голова тяжелая, глаза слипались, под ночной рубашкой ощущался дискомфорт.
Василиса резко распахнула глаза. Дискомфорт был, а ночной рубашки не оказалось. Матвей!.. Сначала этот ублюдок убил родителей, а затем грязно надругался над их дочерью, подло воспользовался ее беспомощностью.
Василиса резко перевернулась с боку на бок и увидела Глеба. Не было тут никакого Матвея. Рядом с ней нагло сопел в две дырочки совсем другой подлец.
Зло взорвало Василису изнутри. У Глеба просто не осталось шансов удержаться на кровати. Неважно было, когда он проснулся, до того, как бухнулся на пол, или после.
Мразь! А вот на крик сил у нее не хватило, вышел какой-то жалкий хрип.
Впрочем, Глеб все понял.
Ты же все равно выйдешь за меня замуж, сказал он, обматываясь простыней.
Кто тебе такое сказал? Василиса без сил легла на спину и закрыла глаза.
Тяжелое похмелье навалилось на нее, как мужчина на женщину, вжало голову в подушку.
Теперь я знаю, что ты девочка. Была.
Сволочь, едва слышно пробормотала она.
Я у тебя первый и единственный, сказал Глеб и осторожно лег рядом с ней.
Только тогда Василиса осознала, что лежит перед ним без ничего. Но пошевелиться она не могла. Да и ни к чему было суетиться. Он же все видел.
Подлый ты.
Да, действительно, сам простыней обмотался, а ей хотя бы наволочку с подушки снял.
Зато ты самая лучшая. Он провел рукой над ее животом, не решаясь прикоснуться к нему.
Не для тебя.
Для меня. Тебе нужна семья, тепло и забота.
Василиса и хотела кивнуть, но не решилась. И семья ей нужна, и забота. Глеб, как ни крути, самая лучшая партия для нее. А любовь Стерпитсяслюбится, как говорится.
Я тебя не обижу. Все-таки он прикоснулся к ней, провел рукой по бедру вниз до колена.
Возмущения как такового у нее не было, но силы, чтобы выразить его, нашлись.
Не трогай меня!
Все! Глеб засуетился, накрыл Василису простыней.
После этого она смогла повернуться к нему спиной.
Только тронь! пробормотала она и зловредно улыбнулась, выковыривая из памяти мутные фрагменты прошедшей ночи.
Василиса не помнила, как оно было, но твердо знала, что отдавалась она не Глебу, а Матвею. Да, он враг, но лучше лишиться девственности с ним, чем с кем-то еще.
Два дня в изоляторе закончились подпиской о невыезде и выходом на волю. Менты Матвею даже обвинение не предъявили. Не было его в доме Улеевых, не мог он убить там никого.
Однако следователь не был в том уверен.
Ты, Вересов, не расслабляйся, еще, как говорится, не вечер. Возьмем Ваничеваглядишь, и твое дерьмо всплывет, сказал он, кивком показывая на дверь.