В Летной таможне начальником ОСБ поставили бывшего милиционера Рафа Сафаровича Алдашева. Выгнанный за профнепригодность с МВД, он в таможне сумел убедить руководство и кадровиков в том, что истинной причиной его увольнения со старой работы было его нетерпение к мздоимствуи ему поверили! Сразу же обзываемый «за глаза» Рафом Кошмарычем и Графом Елдашевым, данный субъект попытался буквально влиться в коллектив, но ни у кого не нашел поддержки. Точнее, почти ни у когос Замышляевым они на время составили прекрасную пару собутыльников. Замышляев показал ему дорогу на «пассажирку», и Гриша Буянкин первым осознал всю тяжесть общения с подобным дуэтом. И если Замышляевым с помощью бутылки можно было управлять, то пьяный Кошмарыч был хитер до противности. В самый неподходящий момент он вставал и выходил на сектор, где шел рейс, и с остекленевшими глазами мог вмешаться в любой разговор, потребовать досмотреть любой не понравившийся ему багажи крайне негативно относился к противодействию с любой стороны! Позже Кошмарыч стал уже приходить без Замышляева, один или в компании своих работников, среди которых Большой однажды обнаружил родственника так хорошо знакомого ему с Городской таможни Федора Сергеевича Леньковаего племянника Тараса. Впрочем, впечатление от родства с дядей быстро улетучилосьТарас оказался под стать своему начальнику, Графу Елдашеву: задавал такие же вопросы, так же отзывался о работающих здесь таможенниках, так же намекал о своих возможностях. Правда, у рядового сотрудника ОСБ еще не хватало наглости искать себе здесь дармовую выпивкув отличие от руководителя. Но ни Большов, ни Мосин на поводу не пошли вовсе, Бородюк как-то отговорился, а Буянкин, когда в следующий раз его посетили вышеозначенные «товарищи», с улыбкой предложил им сок. На какое-то время визиты прекратились, но все на «пассажирке» понимали: ОСБ теперь просто так не отвяжется, и надо быть ко всему готовыми.
Виктор с Большим работали, что называется, душа в душу. Гера полностью доверял Виктору все, что происходило на смене, и при необходимости Гордеев спокойно выступал от имени начальника смены при решении различных вопросов. На ночных сменах они с Большим просто делили ночь на две части: первую часть спал Виктор, вторуюГера, если, конечно, не было никаких форс-мажоров. С каждым днем Витя чувствовал себя на работе все более уверенно, и ему казалось: вот дай ему Сеновалова завтра сменулегко бы возглавил, и ничего бы не дрогнуло. Гера его научил всему, и секретов в профессии для него вроде как не было. Любые вновь получаемые документы Виктор понимал легко, в память и в работу все вводилось моментально, и за это тоже спасибо Большому! Могут быть какие-то мелкие непонятки, нюансы ну так для этого есть вышестоящее начальство.
Среди начальства, кстати, происходило некоторое брожение. На должность заместителя начальника таможни был назначен бывший начальник Городской таможни Послов. Тот самый. Большов рассказывал Виктору, что Послова сняли с того поста после громкого «медного дела», и, как оказалось, отправили в некоторую ссылку в одну из южных таможен. Там он чуть ли не на инспекторской должности проработал пару лет, пока все утряслось и забылось, и вот теперь начиналось его повторное восхождение. Связывалось это с тем, чтопо разговораму Послова был какой-то покровитель, чуть ли не в администрации президента. Теперь не исключался вариант, что Послов «подсидит» Филинова.
Так и у Филина явно есть «рука», не мог же он в таком молодом возрасте так просто таможню возглавить, рассуждал Виктор, когда они с Большовым и Насоновым после ужина сидели на пятом секторе.
Верно, сказал Насон. По армейским прикидкам в 30 лет сесть на полковничью должностьэто надо иметь очень волосатую лапку!
Правильно говорите, согласился Гера, только ведь Филина повысить можно, а Послова куда? Ему уже под полтос, значитскоро пенсия, вот он отсидит здесь в тихом месте без шума, а потом на пенсион и свалит. А Филин в управление двинет или в центральные органы, а можетвообще в другую среду обитания двинет, где ему не придется аксельбанты надевать.
Какие аксельбанты? не понял Насонов.
Его, когда назначили сюда, Буянкин встречал. Подъехал на «тойоте» прямо к самолету. Выходит, говорит, петух такой, одет вроде как в таможенную форму, но там, на кителе, аксельбанты понавешаны в три ряда, медальки какие-то, а сверхуджинсовка грязная накинута. Гриша к немутак и так, дескать, имею честь, тот навстречу, вдруг поскользнулся и ка-ак рухнет! Гриша опять к нему, за джинсовку тянет: поднимаю, говорит, и чуюон же пьяный в хлам! А Филин ему и говорит: вот, дескать, упал, это у меня последствия контузии В общем, ржака, Буянкин еле сдержался! Где его там контузило, не понятно, он дальше погранучилища нос явно не высовывал.
Значит, поменяется у нас руководитель? вопрос Виктора был по сути риторическим.
Вероятнее всего, ответил Большов. Одно запомнитес Пословым не ругайтесь, постарайтесь сразу произвести хорошее впечатление. Он мнение свое менять не любит, по себе знаю.
Виктор собрался пойти спать, когда со стороны зала аэропорта стукнула дверь и послышались незнакомые голоса. Чужие на таможенные сектора не ходилина двери стоял цифровой замок, и без знания кода проникнуть было нельзя. Однако на сектор прошли трое незнакомцев. Как они вошли, стало понятно спустя пару секундчуть позже на сектор вошел Антон Говорковтот самый куратор таможни из ФСБ.
Добрый вечер. Как мне увидеть начальников смен таможни и пограничников? осведомился первый среди вошедших, по видустарший и по возрасту, и по положению.
Я вас слушаю, Гера представился. Собеседник достал из кармана удостоверение и показал Большому. Тот бегло взглянул на документ, после чего кивнул, и они отошли в сторону.
«Хорошо, что пиво не пили», подумал Виктор. Большов тем временем молча слушал оппонента. Виктор с Насоном и Говорков с двумя другими пришедшими стояли рядом, друг напротив друга. Наконец Гера сказал «все ясно», и они все вместе пошли до погранцов. Оставив вошедших у пограничников, Большов собрал всех в проходной комнате:
Общее внимание, тихо сказал он. Сейчас прилетает Ташкент. На нем будет субъект с наркотой, серьезная партия, скрытая в багаже. Приехавшие ребятаиз ФСБ. Они получили информацию. Ситуация такова: субъект прилетает, получает багаж, проходит через погранцов, они маячат нам, мы маячим комитету. Не задерживаем, не шумим, никаких лишних движений. Дальше субъект идет на выход, там его эти ребят берут под контроль, и всеостальное не наша забота. Все ясно?
Вопросов не было.
Витя Пашнинна хискан, во все уши слушаешь погранцов, сейчас я узнаю, что крикнут, у них одна кабина будет работать, не спутаешь. Гордеев и Насоновна стойки, к вам встанет один эфэсбэшник. Еще один встанет к вам, Гера посмотрел на охранников, встречающим, таксистом там или кем, без разницы, ему тоже сообщим, что Пашнин скажет.
Все прошло как по маслу. Субъектом оказалась полненькая девушка лет двадцати пяти, с двумя кожаными чемоданами. Вопль негодования от пограничника «да откройте вы вторую кабину, они мне тут все сломают» был безупречен, поэтому Пашнин спокойно отследил указанную даму и оговоренным «пройдите, да вещи побыстрей забирайте» направил ее к стойкам и заодно дал «маяк» стоящему на выходе сотруднику ФСБ. Насон быстро штампанул ей в декларации, и она поплелась на выход. Во избежание сопровождающих лишних разговоров не вели, остальную работу делали на совесть. По окончании рейса к таможенникам подошел старший группы эфэсбэшников.
Большое спасибо за работу, все прошло просто отлично, с улыбкой сказал он, пожав всем руки. Я сообщу Вашему руководству, чтобы вас всех поощрили. Контролируемая поставка не каждый день, знаете ли, бывает, тем болеевсе сделано практически без подготовки. А на экране было видно, что с багажом не все в порядке? обратился он к Пашнину.
Если я все правильно понял, там все в стенках, больно уж они толстые, а внутри чемоданов ничего интересного нет, шмотки накиданы для вида, не смутился Пашнин. Если бы попалась без васоднозначно досмотрели бы, и стенки бы порезали.
Вот это здорово! еще раз улыбнулся собеседник. Еще разбольшое спасибо! Мне пора.
Ну, прогнулся, Большов треснул Пашнина по плечу, когда эфэсбэшник ушел. Давай двигай за пузырем! Напишут теперь тебе в трудовой: благодарность за то, что видел, но промолчал
Все засмеялись. Виктор виделГере было очень приятно, что его смена так отличилась.
Через два дня позвонил адвокат, вечером этого же дня он прилетел с долгожданным документом по Степе Плаксину. Полное оправдание! В это не верилось, это было и ожидаемо, и неожиданно одновременно. На «пассажирке» все буквально летали. На следующий день те, кто мог из руководителей смен и «сосновских», отправились в офис к Каримову. Азамат Маратович напоил всех чаем и вкратце рассказал о поездке. Было видно, как он устал за последние дни. Конечно, были взаимные поздравления, объятия. Тая просто цвела от счастья.
Так, сейчас я сделаю несколько звонков, сказал адвокат, а потом мы съездим в СИЗО. Постараемся все решить сразу, сегодня, не откладывая. Поэтому, ребята, если ко мне нет вопросовпопрошу вас всех на выход, мне нужно побыть одному.
Гера чуть задержалсяпо финансам, понял Виктор, и вышел на улицу чуть позже.
Вот, мужчины, у таможни появился свой адвокат, сообщил он. Не дай Бог чтомы знаем, куда придти за помощью. Человек дал слово, исполнил его, и деньги лишние не попросил.
Будем надеяться, что не понадобиться, сказал Буянкин, и все начали креститься, плевать через левое плечо, стучать по деревьям и смеяться. Минут через пятнадцать вышел Каримов, и все двинулись к СИЗО.
Там пришлось подождать около полутора часов. Пока ждали, решали, что делать дальше. Было понятно, что пьянки-гулянки не будетТае со Степой будет не до того, да и дочку надо со школы забирать, зачем им мешать? Можно и отложить веселье, опять же кому-то в ночь на работу, кому-то завтра в день. Решили обойтись малым застольем, чисто символически, что-то купить по пути, это и проговорили с Таей. Наконец, из двери СИЗО вышел Степа. Первой его обняла жена. Потом, по очереди пожали руки и обняли все остальные ребята. Через некоторое время стали рассаживаться по машинам. В основном все знали, где живут ПлаксиныТаю возили в СИЗО почти все из присутствующих, не знающие обещали не отставать. Каримов попросил отвезти его обратно в офис:
Ребята, вы гуляйте, пейте. Я тоже очень рад случившемуся, но вы должны меня понять. Если я, человек совсем немолодой, буду выпивать по каждому поводу, у меня для работы не останется никакого здоровья. Поэтому не ругайте уж сильно, и Азамат Маратович устало улыбнулся.
Все еще раз пожали ему руки, Степа и Тая отдельно поблагодарили его и договорились увидеться. Виктор повез Плаксиных, Гераадвоката, Дубинкин с Насоном поехали за продуктами.
В небольшой квартирке за столом разместились с трудом, обсудили сразудолго не сидим, через час-полтора Плаксиным надо забирать дочь из школы, и Степа не хотел выглядеть перед дочерью в неприглядном виде. Он быстренько сбегал под душ, пока Тая с ребятами накрывали стол, и вот уже, взяв рюмку водки, встал и посмотрел на собравшихся:
Я долго этого ждал. Долго представлял, как все произойдет. И вот я дома. Тюрьма научила меня знать цену слову. Хочу сказать следующее: спасибо вам, ребята, за все, что вы сделали. Мы с Таей этого не забудем. И я обязательно сделаю все возможное для каждого из вас, если, не дай Бог, с кем-то из вас что-то случится. За вас!
Он пригубил рюмку, так же сделала Тая. Таможенники выпили по полной. Второй тост выпили за жену, тут уже Степе пришлось выпить до дна. Быстренько налили третью.
Что дальше думаешь? Восстанавливаться будешь? спросил Мосин.
Да, у меня же полное оправдание, сказал Степа. Восстановиться обязательно надо. Получу на руки все документыи сразу рвану к Замышляеву, решать.
За столом установилась почти гробовая тишина. Было только слышно, как пережевывается пища.
А почему не в кадры? посмотрев Степе в глаза, спросил Большой. Не сразу к Филину?
Степа заерзал на стуле. Вопросы были явно неудобными.
Вот что, Гера поднял рюмку, я хочу выпить за то, чтобы ты, Степа, никогда не забыл тех людей, которые тебе помогали помимо нас. Таких было немало, поверь мне. И они много сделали для тебя. Ты даже не представляешь, насколько много. Вот давайте за этих людей и выпьем.
С ними надо обязательно встретиться, обязательно, выпив, засуетился Степа. Он хотел встать, но Тая положила ему руку на плечо, и он как-то сразу обмяк.
Ладно, мне пора, засобирался Большов. Давайте, Тая, Степа, еще увидимся. Дочке привет.
Все остальные тоже начали собираться. Виктор вышел сразу за Большим. На улице уже нервно курил Буянкин:
К Замышляю он уже собрался, охереть! Вот что тут сказать?
Так может, он ничего не знает про то, что они ничего для него не сделали за 15 месяцев? предположил Дубинкин.
Да с чего бы? Тайка к нему на свидания ходила, она ему обо всем рассказывала, точняк! Ни хрена его тюрьма не изменила. Как был идиотом, так и остался. Уж извините, Гриша бросил окурок в кусты, но у меня такое мнение.
Виктор посмотрел на Большова. Тот ничего не сказал, молча сел в машину и уехал.
Через три дня, в Мосинскую сменуи бывшую своюПлаксин появился в аэропорту. Пообнимавшись со всеми, с кем можно было пообниматься, он скрылся в направлении руководства. Его приход от руководителей Мосин описывал так:
Лапши навешали ему, всего и делов! Помогать не могли потому, что не было возможностей, ну не смех ли? И жене из-за этого ни разу не позвонили? И судьбой ни разу не поинтересовались? Я его спрашиваю, а Степа кивает, но по видуему поровну! Восстановят, конечно, обязаны, но работать-то не дадут, по-любому
Так и вышло. Степу на месяц взяли обратно на «пассажирку», дальше на месяц перевели в грузовой отдел, а потом потом Филинов лично, очень ласково намекнул ему про увольнение по собственному желанию. И Замышляев с Сеноваловой палец о палец не ударили, чтобы изменить что-то в Степиной судьбе.
Глава 19
Алдашев продолжал периодически появляться на «пассажирке». Это было не так часто, как в первое, «питейное» время, теперь он появлялся трезвый и днем. Возможно, до кого-то наверху дошли слухи о его ночных похождениях. Судя по всему, он пытался как можно доскональнее понять работу «пассажирки», для этого он не только присутствовал на рейсах, но и просил для чтения рабочие документы. Хорошо, что он еще не сильно разбирался, насколько тот или иной рейс «финансово важен» для работающей смены. Однако чувствовалось, что какая-то незримая рука его действия все-таки направляет. Отчасти это подтвердилось, когда перед прилетом турецкого рейса он появился вместе с куратором из ФСБ Говорковым. Кошмарыч с Говорковым активно общались, что говорило в пользу их хорошего знакомства, и руководившему в тот день Бородюку пришлось аккуратно засылать девчонок с перевозок в накопитель, вроде как под видом раннего начала выдачи багажа, а на самом деледля оповещения прилетевших челноков о жестком досмотре. Но что еще больше удивило работавшую в тот день смену, так это то, что Говорков сам подошел к Бородюку и сказал, что ему требуется помощь при встрече пассажира. Пассажир оказался реальным, но незнакомым челноком, вез два чувала кожи, которые тут же были беспрепятственно выпущены. На вопрос кураторане должны ли чего, Бородюк только ухмыльнулся. Говорков и Алдашев вежливо со всеми попрощались. Далее, по словам отслеживающих встречающих, челнок схватил один чувал, Кошмарычвторой, Говорков пробежал до неприметного микроавтобуса, куда все с чувалами загрузились иуехали. Бородюк выдержал «санитарную» паузу до вечерней смены Димы Мосина и, отказавшись от «клиентуры», быстренько свалил. Впрочем, Мосин на него не обиделсяеще раз проверив обстановку вокруг секторов, он выпустил сменой весь стамбульский багаж «под себя».
Документы смотрел не только Граф Елдашевте же Замышляев с Сеноваловой периодически любили пошерстить наличие подписей под руководящими документами, папки с которыми находились в проходной комнате. Не важно ведь, что человек по какому-то документу работает уже с полгода-год, исполняет его требования, для начальников было главным поймать работника на нарушении установленных правил. За это, естественно, полагались дисциплинарные взысканияв соответствии с законодательством, конечно. Периодически таможенникам стало «прилетать» то замечание, а то и выговор. Еще более усугубило ситуацию с документами открытие более современного третьего международного секторауниверсального, через который можно было оформлять и вылеты (что было удобнее), и прилеты. Увеличилось количество таможенных комнат, появился отдельный кабинет начальника пассажирского отдела, где, впрочем, Валя Сеновалова сидела не так часто, оставляя это помещение для обитания и игры на компьютере своим помощникам Славину и Вестникову. Документы же теперь находились в нескольких местах, зачастуюв двух-трех экземплярах в разных папках, не считая тех, которые копировались таможенниками для себя. Это приводило к нелепым ситуациям, когда начальник по собственной глупости или глупости своих помощников, не сумев поймать нерадивого, как ему казалось, подчиненного, начинал таить злобу на того из-за каких-то мелочей.