Ну Вадик!
Твои немцы жмутся из-за каждой марки. Нужно выждать паузу. Тогда они сломаются и предложат настоящую цену. Так что ты больше не думай. И не разговаривай с ними. Улыбайся. Улыбка тебе к лицу.
Вадик, а хочешь клубничку? Давай, давайам!
Музыка в этот момент смолкла, и игривая фраза красавицы прозвучала неестественно громко и фальшиво. Аня вздохнула и посмотрела на сцену.
Выступал тот самый официант в костюме индейского вождя. Измайлова сразу узнала его: именно он принес для этой куклы блюдо с клубникой. Странно, что артист выполнял функции официанта, но с корабельными порядками Аня была слабо знакома, поэтому не обратила на эту странность никакого внимания.
Выглядел Чингачгук достаточно эффектно. Расшитый бисером костюм, бахрома на рукавах, пышный головной убор из орлиных перьев Аня тут же запечатлела его на пленке. Но еще более впечатляющим было его умение владеть холодным оружием.
Он протягивал публике ножи, предлагая попробовать остроту лезвий, а затем метал их, перерезая нити воздушных шариков, и шарики взлетали к самому потолку; он сбивал пламя со свечей одним метким броскомкороче, всячески доказывал зрителям, что их не водят за нос, что все это не фокус, не обман: в руках у него самые настоящие ножи из самой настоящей стали.
А потом, когда публика поверила, на сцене появилась одна из девушек-танцовщиц. Она встала возле круглого щита, раскрашенного в виде мишени, и положила себе на голову яблоко. Тревожная барабанная дробь, тишина, в руке Чингачгука таинственным образом появляется стилетбросок И яблоко оказывается пригвожденным к щиту.
Зал разразился овациями. Пожалуй, так не аплодировали даже «мисс России». Та нахмурилась, но сделала вид, что ее не интересует ничего, кроме клубники.
Вадик! Налей мне еще шампанского.
Сейчас, сейчас Давай досмотрим. Это же просто невероятно!
Ну Вадик!
Говорю же, сейчас!
Девушка-танцовщица стояла, раскинув руки, у круглого деревянного щита в форме мишени, а Чингачгук метал в нее свои длинные ножи. В полной тишине зала было слышно, как ножи ударяют в щит. Бум, бум Они вонзались так близко от танцовщицы, что, наверное, та чувствовала холодок лезвия.
Раз, два, три, четыре
Чингачгук почти не метилсяжонглировал ножами, а потом один за другим посылал их в цель. Лезвия мелькали без остановок, быстро, словно автоматная очередь. Уследить за ножами было почти невозможно. Только слышно было, как они глухо ударяют в щит, и каждый раз щит чуть заметно содрогался.
Одиннадцать, двенадцать, тринадцать
Вдруг забила тревожная дробь барабана. Циркач подошел к круглому щиту и раскрутил его. Оказывается, девушка была привязана к щиту. Она начала вертеться, и теперь уже не ножи, а раскрашенные томагавки начали с потрясающей скоростью ударять вокруг нее.
Не смешно, наморщила носик Таня Кустодиева. И очень даже глупо. Он может порезать ей кожу. Шрамы остаются на всю жизнь. Верно, Вадик?
Он может порезать не только кожу. Он может ее всю на лоскутки раскроить. Так что закрой ротик и смотри.
Фи!.. Грубиян!
Вот томагавки закончились, в ход пошли оперенные дротики, затем изогнутые кинжалы с двумя лезвиями, затем какие-то жуткие шары, похожие на морских ежей За лесом рукояток девушки уже не было видно, а Чингачгук доставал из ящика все новые виды оружия и продолжал демонстрировать свое мастерство. Но вот грянули фанфары. Циркач остановил щит, развязал девушку и, поддерживая ее под руку, вывел на середину сцены. Та, ничего не видя вокруг себя, с ослепительной улыбкой раскланивалась залу.
Мастер, с некоторой завистью заметил Оболенский. Уважаю мастеров. А девушка тоже молодец! И хороша собой!
У нее ноги кривые, уверенно сказала Таня.
Ноги у нее как раз ровные.
Тогда рожа кривая! упорствовала «мисс Россия». Иначе зачем она ее под маской прячет?!
Так ведь маскарад, заметила Аня. Все гости прячут лица под масками. Пока ты не выберешь победителя, никто маску не снимет.
Ваша клубника! подошедший стюард поставил на стол блюдо с клубникой. Что-нибудь еще?
Но нам уже принесли клубнику, удивился Оболенский. Уберите.
Нет, оставьте! Таня подвинула клубнику к себе, а пустое блюдо сунула в руки стюарда. И позовите Алексея Андреевича Шорохова. Скажите ему, что я хочу выбрать победителя бала.
Будет исполнено!
Ты не торопишь события? поинтересовался Оболенский. Ведь бал еще в самом разгаре!
Ну и что?! Якоролева, что хочу, то и делаю. А теперь я хочу посмотреть на физиономию той плясуньи, от которой ты в таком восторге. Вот увидишьона уродина! Эй, Алексей Андреевич! она помахала рукой конферансье. Сюда! Да Подойдите к нашему столику. Я выбрала победителя бала.
Прекрасно, прекрасно Но Вы прямо сейчас хотите объявить об этом?
Да. Именно сейчас.
Кустодиева выскочила из-за стола и поднялась на сцену. Там все еще находились Чингачгук и его помощница. Они собирали и укладывали в ящик холодное оружие.
Минуточку внимания! подошла к микрофону Таня. Дамы и господа! Я хотела бы познакомить вас с персонажем, который получит из моих рук корону победителя нашего бала. Это Это
Таня растерянно огляделась по сторонам, посмотрела на Оболенского, показала ему язык и перевела взгляд на циркача. Это поразивший наше воображение индейский вождь. Она схватила циркача за руку и подвела к микрофону:Прошу вас! Представьтесь.
Иван, циркач поперхнулся. Он никак не ожидал получить титул короля. Иван Моховчук.
Очень приятно! Таня посмотрела на помощницу Моховчука. А как зовут вашу отважную ассистентку?
Оля. То есть Ольга. Она не моя ассистентка
Это не важно. Мы все видели ее смелость, ее мужество, граничащее с героизмом. И теперь все мы хотим увидеть ее лицо. Итак, дамы и господа, маски долой!
Грянул туш, и гости со смехом начали снимать маски. Сняла маску и Ольга. Таня закусила нижнюю губку. Танцовщица была отнюдь не уродиной. Скорее, наоборот. Таня отвернулась, сошла со сцены и пошла, почти побежала к выходу.
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
Каюта была просто шикарной, по классу «люкс», с просторной гостиной, в которой постоянно толпился народ, с уютной спаленкой, в которую мог войти только один человекОболенский. Но сейчас Оболенского не былонаверное, смотрел на танцы этой смазливой вертихвостки. И гостиная была пуста: Таня всех выгнала. Она хотела побыть одна, а сейчас вдруг поняла, что одиночество страшит ее больше, чем вероятная измена Вадима.
Странно Она никого не хотела видеть и в то же время сердилась, что рядом никого нет. А ведь обычно Тане было тягостно с людьми, она не понимала их, только догадывалась внутренним чутьем, что все они говорят неправду: женщины льстят, чего-то ждут от нее, а мужчины просто хотят ее, и это свое желание высказывают нелепо и смешно. В людях вообще много нелепого и смешного: они служат каким-то странным, отвлеченным идеям, употребляют зачем-то иностранные слова, разглагольствуют о высоких материях, имея в виду самые примитивные и суетные желания.
Знаем, знаем, пробормотала она. Сами ученые И не надо мне лапшу на уши вешать!..
Она сидела в кресле, съежившись в комок, и плакала. Крупные медленные слезы катились по щекам и по вкусу напоминали морскую воду. Свет она не включалабыло что-то торжественное в ночной темноте, что-то созвучное ее печали. Таня была в полной растерянности. Иногда ей хотелось вернуться в зал к Вадиму, а через минуту она в мыслях посылала его ко всем чертям и твердо решала назло ему завтра же уйти в монастырь. Так она сидела в своей каюте, смотрела на ночь и плакала холодными слезами. А потом раздался стук в дверь и послышался голос Вадима:
Таня! Можно войти?
«Пришел»!
Внезапная радость зажглась в ее душе и мгновенно осушила слезызаставила тихо засмеяться. Это было так неожиданно, но Таня даже не удивилась этой внезапной перемене в настроении. Какая разница, отчего возникает, откуда приходит на смену слезам радость, исторгающая из груди смех и зажигающая «пожар в очах»? Главное, Вадим оставил и свою новую знакомую Анну, и ту танцорку с раскосыми глазами тоже оставилпришел к ней, к Кустодиевой Татьяне, к своей рыбке и кошечке, к уютной спаленке и мягкой постельке! Сейчас он будет умолять о прощении, а она будет строга и неприступна как крепость. Пусть возьмет ее приступом.
Все дело в моей красоте, подумала Таня, торопливо вытирая слезы. Оболенский сам говорил, что красота волнует и что всякое явление красоты радостно. Боже, как глаза распухли!.. А еще он говорил, что «красота подобна падающей звезде. Звезда проносится во мраке и гаснет, как надлежит являться и проходить красоте, восхищая взоры своим ярким, но, увы, преходящим блеском». Хорошо сказано. Только слишком заумно. Но вывод напрашивается сам собой: нужно пользоваться моментом, пока блеск твоей красоты еще не померк. Просто руководство к действию какое-то Но глаза! И губы Помада размазалась. Ужас!.. Как я покажусь ему на глаза?!
Когда Оболенский открыл дверь и вошел в каюту, Таня, прикрывая лицо руками, стремглав бросилась в спальню и замкнула дверь на ключ.
Таня! Ну перестань!..
Она не ответилазажгла ночник перед зеркалом и медленно разделась.
Ну Таня! Открой, солнышко.
Девушка стояла перед зеркалом и смотрела на свое отражение. Незагорелая кожа была молочно-белой и, казалось, светилась в полумраке спальни. Отсветы от лампы пробегали по телу, подчеркивая грудь, оттеняя линию плеч и крутой изгиб бедер. Тело выступало из темноты, оставаясь с ним неразрывным. Будто ночной мрак соткал из мерцающего света звезд женское тело и явил его мирусмотрите, как прекрасна ночь.
Ну чего ты добиваешься? Скажи, я все сделаю.
Таня не отвечала. Нежная, как распускающийся цветок с мягкими листочками, стояла она, и красота ее тела была для нее приятна. Обнаженные ногимягкие линии голеней и бедер, выдающиеся края косточек на коленях и стопах и ямочки рядом с ними, она любовно все осматривала, гладила руками, и это вселяло в нее уверенность и доставляло новое удовольствие.
«Как мог он смотреть на жалкую попрыгунью?! Негодяй! Да разве же можно ее сравнивать со мной?!»
Таня любила свое тело. Много раз, а в последнее время каждый вечер, любовалась она перед зеркалом своей красотойодна или вместе с Оболенским. И это не утомляло ее.
Ну извини, если я обидел тебя! Танюша! Открой! Давай поговорим!
Кустодиева подняла руки над головой и, приподнявшись на цыпочках, вытянулась. «Так ему и надо! Стоит за дверью и не видит, как упруго набухают розовые соски Пусть помучается! Нисколечко не жалко. Следующий раз не будет при мне пялиться на разных потаскух!»
Таня! Черт побери!.. Я сейчас выломаю дверь!
Только попробуй! Я совсем голенькая, совсем. Буду кричать!
Вот чертовка!..
Она стояла перед зеркалом, и кружилась по комнате нагая и радовалась своей красоте, и тому, как страдает за дверью разнесчастный Вадим, а она, прекрасная и строгая, не допускает его в свои покои. Но может быть, и снизойдет. Если он Если он свозит ее в Париж. Да, в Париж!
Танечка! Кошечка моя! Ну что мне сделать, чтобы ты не сердилась? Хочешь, в море брошусь?
Ты в иллюминатор не влезешь. Нос не пройдет, отрезала Татьяна. Да и слабо тебе в море броситься.
Я тебе приказываюоткрой! Король я или не король?! слабо пошутил Оболенский.
Не король. Я выбрала себе другого короля. Это Чингачгук. Вот это мужик! Вот это Он с тебя скальп снимет. А я за это ему отдамся!
Таня знала, что ранила Оболенского в самое сердце. Она зло улыбнулась, распустила длинные белокурые волосы, затем передумала и опять собрала их высоким узлом, заколола золотой пряжкой. Потом склонилась над зеркалом, поправляя макияж. Вгляделась в отражениесначала с удивлением, потом с ужасом.
О боже!.. прошептала она в панике. Что же это такое?! О боже!..
Соперничества, тем более с каким-то там циркачом, Оболенский не мог вынести. Вадим Владимирович знал, как понравиться женщине, но это его знание либо немедленно приводило его к цели, либо вызывало легкое отвращение к «войне за телку»
Конечно, у него с женщинами часто случались недоразумения, размолвки, даже ссоры. Однако Таня Кустодиева была раскрытой книгой, и он прекрасно знал правила ее игры. Можно ввести ее в круг своих знакомых, так называемых «олигархов», она будет без ума, давно рвется. Можно устроить поездку в Париж. Какая женщина устоит против двухнедельного пребывания на Монмартре?.. Все это, разумеется, он мог сделать, чтобы заслужить немедленное прощение капризной красотки. Но он колебался, не хотел прибегать к таким методам. Это было противно. Он уже и так сделал достаточновывел деревенскую лебедушку в «звезды», дал деньги, известность, превратил в первую красавицу страны. А взаменни любви, ни уверенности, что даже после Парижа в один из вечеров он не обнаружит в постели Тани какого-нибудь молодого и сильного кобелятого же Чингачгука. А похоже, так оно и произойдет. И это будет совершенно непереносимо.
«Да и чего ради?»скривил губы Оболенский. В который раз он повторял себе, что Кустодиева глупа, взбалмошна и не имеет должной выдержки. Он столько времени потратил на ее воспитание, а она до сих пор млеет от высоких понятий, как млеет серая и неотесанная дикарка, которая всю свою жизнь была серой и неотесанной и только что услышала, что есть звезды, и красота, и любовь.
Таня была именно из такихсерых и неотесанных, кто только вчера «вышел из амбара», а теперь вопит на весь мир, что никто, кроме них, не заслуживает ни звезд, ни красоты, ни любви.
«Какой же я идиот!»
Неожиданно для себя Оболенский почувствовал, что ревнует, стоит перед запертой дверью и ревнует эту потаскуху самым элементарным образом, ревнует и злится Ведь она его вещьэто он слепил ее из ничего, дал известность, имя, поднял на такую высоту, от которой у нее, видно, закружилась голова.
Открой, Татьяна! Черт побери! Мне надоело стоять перед запертой дверью. Открой сейчас же, или я ее Или я тебя Короче, я не знаю, что сделаю.
К его великому удивлению, в замочной скважине раздался щелчок ключа, и дверь распахнулась. На пороге стояла Таня, обнаженная, с ласковым, таким знакомым телом, но лицо девушки было как каменноени улыбки, ни надутых капризно губоктолько ужас.
Она втащила Вадима за рукав в спальню, захлопнула дверь и дважды повернула ключ в замке.
Ну вот, моя кошечка Я знал, что твое сердечко не выдержит, смягчится. Дай-ка я на тебя посмотрю.
Она была прекрасна. Теперь, после легкой ссоры, она была для Вадима даже желаннее, чем обычно. Просто загляденье, само совершенство.
Иди ко мне, моя дорогая Давай обнимемся и все забудем.
Таня отшатнулась от его протянутых рук, прошептала каким-то мертвым голосом:
Вадик Я погибаю.
Что?
Посмотри, она включила верхний свет, провела рукой по лицу, груди. Вот, и вот, и вот тут тоже
Сначала Вадим ничего не понял, хотел даже поцеловать места, которых касался ее указательный пальчик. Но было в ее голосе и жестах что-то скорбное, отчаянное. Оболенский пригляделся и ахнул.
Ее руки до самых плеч были покрыты мелкими белесыми бугорками и красной сыпью. Из вершинок бугорков сочился желтый гной. То же самое было на груди и, главное, на лице.
Что за ерунда, подумал Оболенский, чувствуя могильный холод в груди. Покраснение кожи, сыпь, гнойные волдыри, которые вот-вот превратятся в язвы
Лоб его покрылся липким потом, он пошатнулся, схватился за грудь, стараясь унять бешенный стук сердца. Неужели оспа? Холера? Или чума?! Он отступил на шаг и рухнул в кресло. В ушах тонко звенела тишина, прерываемая жалкими всхлипываниями девушки.
Как?! Когда?!
«О чем это я? Какая разница?.. Факт налицо. А для нее это хуже, чем смерть. Час назад она была королевой красоты, богиней, но вот колесо повернулосьи она рухнула с пьедестала прямо в грязь. А вместе с ней рухнули и все усилия последнего года, все любовно взлелеянные планы, расчеты на прибыль» Он взглянул на гнойные бугорки на Танином лице, и его чуть не стошнило.
«Какая мерзость, подумал он. Вот и все. Была королеванет королевы. Не пить ей больше шампанское в дорогих ресторанах, не молоть чепуху модельерам и портнихам, не кокетничать, не кататься на яхтах, не хохотать в компании молодых и горячих почитателей Даже Чингачгуку такая не понравится».
Вадичек! она чесала руки и лицо, не замечая этого. Помоги-и-и
Да, да Конечно
Врача! Вадим! На корабле должен быть врач. Позвони! Сделай что-нибудь! Я не хочутак Я не могу