Он небрежно бросил пачку долларов на журнальный столик.
Здесь пять штук. Это тебе на текущие расходы.
Рубцов не стал отказываться от денег, потому что последнюю неделю сидел на мели.
Если понадобится больше, обращайся, предупредил Валдай. В разумных пределах я всегда помогу. Адрес ночного клуба «Пеликан» тебе известен, а вот телефонные номера, по которым ты сможешь найти меня в любое время дня и ночи. С этими словами он протянул Рубцову свою визитку. Кассету я оставляю тебе. Возможно, она тебе понадобится. Только смотри не посей ее где-нибудь. И самое главное, Комбат: с этим делом желательно покончить в ближайшее время. Клиент платит за срочность.
Что значит в ближайшее время?
Это значит в течение недели, пояснил Валдай. Максимумдесять дней.
Пока ничего обещать не могу, ответил на это Рубцов.
И все же постарайся, настойчиво повторил Валдай и поднялся с дивана. Я знаю, у тебя достаточно знакомых среди людей, занятых в разных сферах деятельности. Ты быстро соберешь нужные сведения и вычислишь, где девчонка. А там, где будет она, поблизости будут и те, кто сварганил эту грязь. Могу даже дать наводку. Тот, кто снимал фильму, полный профан в искусстве. Если бы он был в курсе, что означает картинка на спине у парня, он ни за что не показал бы ее на весь экран. Хотя это может быть просто форс. В крупной игре таких клиентов используют, а затем пускают под лед.
Комбат удивился:
Откуда у тебя такая осведомленность?
Насчет наколок?
Нет, это мне понятно. Я спрашиваю о моих знакомствах?
Валдай не был бы Валдаем, если бы этого не знал, Комбат, с хитрецой ответил авторитет, а потом добавил:По окончании работы ты получишь еще пять кусков в качестве гонорара. Так что можешь считать это неплохим приработком. Сможешь сменить обстановку в квартире, съездить куда-нибудь на отдых Кстати, у тебя есть тачка?
Нет.
Тебе может понадобиться тачка. Я скажу своим парням, и они сегодня же подгонят тебе какую-нибудь сносную модельку. Ты какие предпочитаешь?
Немецкие.
А почему не российские? с ухмылкой переспросил Валдай. Я был уверен, что ты патриот нашей великой Родины.
Не будем о высоком, эта тема не нашего ума, с серьезным видом Комбат напомнил авторитету его же собственные слова.
Согласен, сказал Валдай.
Они обменялись рукопожатием, и Валдай направился к выходу. Но у самой двери он обернулся и спросил:
Комбат, еще вопрос У тебя есть ствол?
Я больше привык рассчитывать на свои собственные силы, последовал ответ.
«Пулядура, а штыкмолодец». Так ведь, кажется, учил старик Суворов? не без иронии произнес Валдай. Но в наш бурный век это правило не годится. Бывают моменты, когда одной надеждой на собственные силы не обойтись. И тогда, чтобы полностью контролировать ситуацию, лучше иметь на руках более веские аргументы, чем приемы рукопашного боя. Так что на твоем месте я бы все-таки подумал насчет ствола, Комбат.
Рубцов согласно кивнул, то ли обещая обратиться за помощью к Валдаю, то ли просто соглашаясь с его выводами относительно устаревших правил «Науки побеждать» Суворова.
Глава 4
Проводив Костикова, Лимонов отправился домой. Ни на минуту не выходил из головы разговор с Костиковым. В отношении самого Костикова он не питал особых иллюзий. Но он пытался вычислить, кому вдруг понадобилось накануне выборов сыграть с ним злую шутку и поставить под удар всю предвыборную кампанию.
Время от времени он брал в руки желтый почтовый конверт, внимательно осматривал его, затем читал и перечитывал записку с угрозой в адрес Костикова. Но он так и не находил никакого мало-мальски вразумительного объяснения.
Занимая ответственный пост в прокуратуре, Лимонов прекрасно разбирался в реальном раскладе политических сил в стране. На месте шантажистов Костикова он мысленно представлял себе то его соперников по предвыборной борьбе, то представителей тех политических группировок, которые были заинтересованы в провале Костикова. Ему казалось, что сам он, Лимонов, избрал самый верный путьуговорил Бориса Осиновского финансировать предвыборную кампанию Костикова. Финансовое участие в выборах влиятельного олигарха, вхожего в кабинеты к самым высокопоставленным чинам из президентской администрации, он считал надежной страховкой от всяких недоразумений и беспроигрышным вариантом для Костикова.
Теперь дело шло к тому, что все планы Лимонова могли рухнуть как карточный домик. Осознавая это, он понимал, что для своего собственного благополучия обязан решить проблему в ближайшие два-три дня. Пусть не для Костикова, к которому он все больше терял доверие, пусть лично для себя. И не только потому, что хотел получить материальную прибыль, но и потому, что не привык проигрывать. Но для решения этой проблемы Лимонову нужно было ответить на несколько немаловажных вопросов: если Костикову не привиделось от страха и за ним действительно была слежка, то кто ее организовалшантажисты, приславшие кассету, или предвыборные конкуренты? Не могут ли быть те и другие связаны между собой? Костиков обратился за помощью к Валдаюизвестному в криминальном мире третейскому судье. Но останется ли Валдай сторонним наблюдателем? Не захочет ли он погреть руки у чужого костра? Какая связь между Валдаем и Рубцовым?
Немаловажным был и вопрос о Борисе Осиновском. Являясь основным спонсором предвыборной кампании Костикова, тот имел полное право знать подробности событий. Лимонов понимал, что в случае политических осложнений (он не хотел думать о провале предвыборной кампании) все шишки посыплются именно на его голову. Ведь это он свел Осиновского с Костиковым, выступив гарантом благонадежности кандидата. Поэтому по всем правилам существующего жанра Лимонов обязан был поделиться с Осиновским теми сведениями, которые узнал в аэропорту. Однако что-то подсказывало ему воздержаться от поспешного поступка. И может быть, даже не столько внутреннее чутье, сколько два немаловажных обстоятельства.
Во-первых, за все время предвыборной кампании Борис Осиновский лишь однажды поинтересовался тем, как идут дела у Костикова. Поразмыслив, Лимонов тогда отнес подобное отношение Осиновского на счет его большой занятости. Ежедневно олигарху приходилось вникать в тысячу различных проблем. Было еще и другое. Сидя как-то вечером на диване перед телевизором, он неожиданно для самого себя вспомнил, что в анонимной записке обещали показать кассету по центральным телеканалам. Ведь если шантажисты не блефовали и действительно имели доступ на телевидение, а Осиновский, финансирующий предвыборную кампанию Костикова, контролировал несколько центральных телеканалов, то это наводило на мысль о причастности самого олигарха к этому делу.
Неожиданная догадка заставила Лимонова заволноваться. Однако генерал юстиции постарался отогнать от себя недобрые мысли и переключился на Рубцова. Лимонов догадывался, какое задание получил Комбат от Валдая. Полагаясь на давнее знакомство с отставным майором-десантником, он надеялся переманить Комбата на свою сторону и взять под личный контроль поиски шантажистов и дочери Костикова. Вспоминая Рубцова, Лимонов не мог понять, как такой человек оказался в одной компании с Валдаем. Он не знал, сумеет ли склонить его к сотрудничеству. Утром, придя пораньше на работу, он поручил одному из своих помощников немедленно собрать сведения о бывшем майоре-десантнике, узнать его домашний адрес и номер телефона. Он также отправил конверт и записку на экспертизу.
Спустя час или полтора помощник положил на стол перед Лимоновым досье на Бориса Рубцовараспечатку компьютерных файлов из архива Минобороны. Вместе с распечаткой он принес фото Рубцова.
Как и следовало ожидать, в личном деле отставного майора все было в порядке: не был, не участвовал, не привлекался. Зато один перечень заслуг боевого офицера занимал половину отпечатанной страницы.
И это все? раздраженно выкрикнул Лимонов. У вас ушло почти два часа на то, чтобы распечатать и подсунуть мне эту филькину грамоту?
Да, Виктор Владимирович, все, невозмутимо ответил помощник. Это полная официальная информация о майоре Рубцове за последние пять лет.
А из неофициальных источников что-нибудь есть?
Помощник только развел руками.
Ну так проверьте! не без раздражения потребовал Лимонов.
Лимонов попытался восстановить в памяти, как выглядел Комбат. Но всплывало почему-то только лицо офицера: продолговатое, несколько суровое да, да волевое, что хорошо запомнилось тогда еще подполковнику юстиции, заместителю военного прокурора Ограниченного контингента Советской Армии в Афганистане. Но Лимонов никак не мог вспомнить ни роста, ни фигуры командира роты. Так случилось, что судьба свела Лимонова с Комбатом после того, как он уже не раз встречал фамилию капитана в военных сводках о боевых действиях армейских подразделений.
Комбат был мастером по перехвату караванов с оружием, которые двигались из Пакистана в глубь Афганистана. В действиях немногочисленной группы спецназа, возглавляемой капитаном, всегда просматривалась поразительная дерзость и маневренность. Иногда создавалось впечатление, что капитан, действуя авантюрно, надеялся на счастливый случай и ему просто везло. И только позже, когда Лимонову рассказали, как Комбат проводил свои молниеносные операции, стало ясно, что капитан обладает редчайшим талантом офицера, в котором сочетались умение анализировать, знание психологии противника, трезвый расчет и, конечно же, удивительная смелость. При этом Комбат делал все, чтобы безопасность его бойцов была максимальной.
Лимонов откинулся на спинку кресла и предался воспоминаниям. Да, нахождение в Афгане было для него самым ярким периодом его жизни. Там быстро узнавались все: и подлецы и люди чести.
«Разве мог я себе представить тогда, что пройдет совсем немного времени, и я получу высокий пост, стану генералом, займу неплохую нишу в обществе, но радости от всего этого уже никогда не испытаю?.. Не то что в Афгане, где отношения между соотечественниками были вершиной человеческой чистоты», думал генерал. Если бы в этот момент он смог посмотреть на себя со стороны, то поразился бы, увидев свое лицо: на нем пропало хмурое выражение, расправились морщины, а пальцы правой руки невольно притронулись к орденской планке на груди, где среди десятка различных наград была самая дорогая для него колодочка ордена Красной Звезды, полученного за Афган. Да, он честно заработал эту боевую награду. Не раз принимал участие в боевых действиях. Дважды пришлось лично вести огонь по противнику, когда воинские подразделения вели бой
Лимонов вспомнил, как летом 1987 года он находился в колоне техники, направляющейся из Кабула в Шиндант. Лимонов сидел на броне танка, за башней, куда усадил прокурора заботливый командир роты, который объяснил, что в случае подрыва на мине это самое безопасное место. В семидесяти километрах автомобильная колонна, которую сопровождали танки и бронемашины, попала в засаду. Душманы в первую очередь расстреляли головной и замыкающий танки, после чего обрушили весь огонь на колонну. Офицеры и солдаты действовали грамотно. Заработали пушки и пулеметы, а десантники немедленно спешились и атаковали противника. Лимонов оказался в группе, которая зашла душманам с фланга, что сразу же внесло панику в ряды противника. Лимонов хоть и говорил после боя, что пару духов уложил, в душе честно признавался, что он не совсем уверен, что попал в кого-либо из душманов. Он просто вел огонь по любой цели, убегавшей среди камней в глубь гор. Единственное, чему тогда поразился подполковник юстиции, это тому, как быстро он израсходовал весь боезапасчетыре магазина по тридцать патронов в каждом.
«Странно, подумалось генералу, но тогда я совершенно не чувствовал страха, даже никакого страха. А ведь могли и кокнуть. Погибло же тогда наших семеро парней, да и ранено было больше десятка Но все равно это была самая счастливая часть моей жизни!»
Вдруг Лимонова словно током ударило: «Стоп, генерал! Меня же первым познакомил с Рубцовым Игорь Ветров. Да, да, именно Ветров». Лимонов откинулся на спинку кресла и предался воспоминаниям. Полковник Ветров возглавлял аппарат советников МВД в Кабуле. Он был самым информированным оперативником и сам лично возглавлял операции по реализации оперативной информации о душманах. Почти всегда его операции давали прекрасные результаты. Сотни пулеметов, гранатометов, РПУ (реактивно пусковых установок), даже знаменитый переносной ракетно-зенитный комплекс «Стингер» производства США, не говоря уже о миллионах боеприпасов, захватывал у противника полковник Ветров. Не зря все руководители и афганских и советских силовиков в Афганистане сошлись во мнении возложить на Ветрова оборону Кабула. А Ветров чаще других привлекал к своим операциям роту капитана Рубцова.
Судьба свела Лимонова с Ветровым, и они подружились. Лимонов вскоре убедился, что совсем не случайно Ветров любил Рубцова и взахлеб рассказывал о его подвигах. Оба они были одного характерачестные, открытые, смелые.
После Афганистана Лимонов оказался в Москве, а Ветровв Минске. Сейчас Игорь Николаевичгенерал, заместитель Министра внутренних дел. Они изредка созваниваются. Лимонов в разговоре с Ветровым всегда испытывал чувство вины перед Игорем Николаевичем, который не подвергся в отличие от Лимонова коррозии обществакоррупции и, как прежде, как там, в Афгане, вел бескомпромиссную войну с преступностью.
«А ведь Игорь может знать, где разыскать Рубцова», мелькнула мысль у генерала, и он потянулся к аппарату ВЧ. После нескольких длинных гудков на том конце провода послышался голос:
Слушаю вас!
Игорь Николаевич, привет, это Лимонов! весело поздоровался генерал.
Привет, Виктор Владимирович! Рад тебя слышать. Ты знаешь, я как раз собирался тебе позвонить. Думаю скоро навестить Москву-матушку. Значит, и свидеться удастся.
О, буду рад! Давненько мы не виделись, а видеотелефонами мы с тобой, брат, не обладаем. Как определишься с выездом, сразу же звонивстречу. Постарайся спланировать свое время так, чтобы мы смогли без спешки пообщаться.
Хуб, ответил Ветров, что на пумбу означало «хорошо».
Лимонов рассмеялся:
Практикуешься? Не думаешь ли снова туда?
Старый я уже для этого Но все равно без колебания бы рванул.
Да, да, словно неведомая сила тянет туда, согласился Лимонов и перешел к главному.
Игорь Николаевич, вспомни, как ты меня в Кабуле донимал не трогать капитана Рубцова. Помнишь, отделение его роты сопровождало колонну, попавшую в засаду?
Конечно, помню. Твои же хотели молодого сержантика сделать крайним. А ведь в колонне было два подполковника.
Да, но рапорт же написал на сержантика твой подчиненный.
Ну, не рапорт, а устно стукнул один мерзавец Лазебник, который и был одним из подполковников из той колонны. Боялся, что спрос с него будет, вот и решил использовать дружеские связи с твоими подчиненными, чтобы сдать пацана, а самому в сторонке остаться. Лазебникотъявленный негодяй. Если бы такого поместить в зверинце в клетку, то на ней обязательно надо было бы повесить надпись: «Гад редкий». Он и здесь, в Минске, не раз обливал людей грязью.
А чем он занимается?
Из МВД выперли на пенсию, сейчас бизнесом занимается. Крадет по-крупному, людей разоряет, знакомых и незнакомых, доносами сдает Ну а что это ты о Комбате вспомнил?
Нужен он мне. Его один мой знакомый разыскивает, хочет работу предложить.
Нет проблем. Сейчас достану свою записную книжку.
После небольшой паузы Ветров продиктовал нужную Лимонову информацию. Поблагодарив Ветрова, Лимонов положил трубку, отпустил помощника и набрал номер мобильника Скворцова.
Миша, срочно ко мне. Для тебя есть специальное задание.
К тому времени, когда капитан Михаил Скворцов прибыл в кабинет Лимонова, на столе перед генералом юстиции уже лежала именно та информация, которая ему была нужна.
Присаживайся, Лимонов указал Скворцову на кресло перед своим столом. Миша, у меня для тебя задание.
Скворцов удобно устроился в кресле и приготовился выслушать приказ шефа.
Какого рода? спросил он.
Слежка, ответил Лимонов, не сводя глаз с помощника. Ты же у нас профи в таких делах.
При слове «слежка» Скворцов недовольно поморщился: подобная работа его не прельщала, нагоняла тоску. Как никто другой, он великолепно знал, сколько сил и терпения нужно для того, чтобы целыми часами, а порой и днями сидеть в одном месте в ожидании клиента. Скворцов действительно умел это делать профессионально. И все же такая работа нравилась ему меньше всего.