Вообще-то его звали Всеслав, как какого-нибудь древнего русского князя, чем он очень гордился, считая, что имена людям даются не зря. Хотя в жизни все обстояло намного прощеего мама увлекалась древнерусской историей, ездила на раскопки в Суздаль, еще когда была студенткой исторического факультета, и в честь какого-то безвременно и героически погибшего воина Всеслава назвала своего первого и единственного сына. Но сын на нее за это не обижался. Ему нравилось свое имя, как, впрочем, и все остальноевнешность, лицо, ум, талант и профессия. Славка был одним из немногих людей, которые сами себе нравились и практически всегда были собой довольны.
Алла Викентьевна потратила около часа, разыскивая Смирнова, пока, наконец, не застала его дома. Смирнов всю ночь занимался какой-то сомнительной слежкой, под утро еле уснул, отключив телефон, а когда проснулся, то отправился в спортзал своего друга Рената, где занимался физическими упражнениями и усовершенствованием навыков ближнего боя. Славка любил свое красиво развитое, сильное тело и с удовольствием уделял ему внимание, поддерживая в отличной форме.
Он пришел из спортзала домой, принял душ и уселся на кухне пить сок, когда вспомнил, что пора включить телефон. Аппарат тут же принялся трезвонить на всю квартиру, в которой Смирнов проживал совершенно один. Отца своего он не помнилим был мамин однокурсник, за которого она не пожелала выходить замуж и так и прожила всю жизнь, воспитывая Славку и разъезжая по раскопкам то в Смоленск, то в Чернигов, то в Новгород. Сына она сначала определила в суворовское училище, потом в следующее по рангу, потом Словом, парень рос на казенных харчах, и только неистребимое жизнелюбие и оптимизм, а также жажда счастья и радостей, которые он умел находить буквально во всем, помешали ему превратиться в желчного и вечно всем недовольного брюзгу, озлобленного на весь мир.
Когда мама бывала дома, то к телефону подходила она. Но сейчас она уехала к своей подруге в Киев, помогать работать с какими-то старинными рукописями, и Смирнову приходилось самому отвечать на звонки.
Здравствуйте, Алла Викентьевна! Страшно рад вас слышать!
Славка действительно был рад. Он не умел кривить душой, к тому же ему в самом деле нравилась секретарша Громова, его бывшего шефа, которую он даже немного побаивался. Во всяком случае, Смирнов не мог себе позволить разговаривать с Аллой Викентьевной, жуя жвачку или засунув руки в карманы. И вообще он чувствовал себя перед ней как нашкодивший паж перед своей королевой. Такая уж она была женщина, эта Алла Викентьевна!
Когда вы обзаведетесь сотовой связью? добродушно осведомилась она.
Зачем? Чтобы не иметь ни минуты покоя?
Я вас соединяю с Игорем Анатольевичем! сказала она так, как будто посвящала Славку в рыцари. И он застыл с благоговением, ожидая невесть чего
Голос Громова вывел его из мимолетного сна о королях, лилиях и влюбленных пажах. Бывший шеф просил Смирнова немедленно приехать к нему в офис по срочному делу, которое невозможно изложить по телефону.
Возьми такси, ради бога! взмолился Громов, когда Славка сказал, что только через час-полтора доберется, потому что у него машина в ремонте. Все расходы за мой счет!
Бывший шеф мог быть резким, требовательным, иногда он нецензурно ругался, но жадность не относилась к большому числу его пороков. Это Славке в нем нравилось, и он охотно исполнял мелкие поручения Игоря Анатольевича. В этот раз по голосу шефа чувствовалось, что дело нешуточное.
Поездка в такси из-за многочисленных пробок на дорогах оказалась довольно утомительной, и Славка, изнывая от жары и нетерпения, перебирал в уме, что же такое могло случиться у Громова. Дело, по-видимому, деликатное, раз Игорь Анатольевич обращается к Славке, а не задействует свою службу безопасности. И строго конфиденциальное.
Громов доверял Смирнову как самому себе, так как не раз имел возможность убедиться в Славкиной честности и профессионализме. Порядочных людей Громов чувствовал за версту, к тому же и Алле Викентьевне парнишка нравился. Лучшей рекомендации не требовалось. Игорь Анатольевич не хотел увольнять Смирнова, но сделал это, понимая, что силой человека не удержишь. У них были расхождения по поводу дисциплины и взглядов на некоторые вещи, но в основном Громов и Смирнов друг другу подходили. Славка предпочел свободные деловые отношения, нежели схему «начальникподчиненный», и Громову пришлось с этим согласиться.
Поднимаясь по мраморной лестнице в кабинет Игоря Анатольевича, Славка вздыхал, чувствуя, что ему предстоит не совсем обычная, а значит, требующая особых усилий и напряжения ума работа. Думать почему-то не хотелось. Наверное, действовал летний денек. На город лилось голубое небо, лужи на тротуарах не успели высохнуть после вчерашнего дождя, молодая умытая листва блестела на солнце. В садах и скверах стоял запах цветов и травы, будил в груди то особое, ни на что не похожее настроение тревожного ожидания чего-то прекрасного и необыкновенного, не объяснимого словами
В кабинете Игоря Анатольевича тоже пахло сиренью. Ветер дул в окна, шевеля короткие занавески. На столе стояла бронзовая пепельница, полная окурков. Значит, хозяин кабинета нервничал.
Слава! Громов вышел из-за стола и сел в кресло рядом со Смирновым, подчеркивая доверительность беседы и уважение к гостю. Случилась одна очень неприятная для меня вещь.
Какая?
Умер один человек
Славка молчал, ожидая продолжения. Считалось, что он умел «держать паузу», а на самом деле он просто не любил лишней болтовни.
Его убили, продолжил Громов.
Это меняет дело. Славка так и знал!
Я должен узнать, кто и за что? Всего-то?
Неплохо было бы, вздохнул Громов. Но это не так важно. Убитый любил писать дневники или записки, я точно не знаю Их пока не нашли.
Кто не нашел?
Ну полиция, органы не знаю. Непростой это, Слава, был человек, очень непростой. Много знал, еще больше мог предполагать с большой долей достоверности. Что он там писал в своих записках?.. Хотелось бы найти их раньше других и уничтожить пока никто не прочел. Нельзя, чтобы они в чужие руки попали. Понимаешь меня?
А вы уверены, что дневники существуют?
Громов кивнул головой.
Откуда вы знаете?
Этот человек сам говорил мне о том, что любит записывать все что В общем, понятия не имею, что он там излагал, но Надо их найти!
А где искать? И вообще кто это? Что за человек?
Искать придется на даче и в московской квартире. Больше ему вроде как держать их было негде. К тому же они всегда должны были быть под рукой. Не бежать же человеку за тридевять земель, если вдруг потребуется записать какую-то мысль или факт? Думаю, он держал бумаги рядом с собой. Но вот найти их будет непросто. Замысловатая личность их писала и прятала. Значит, такая же личность и найти их сможет. Остальным это не под силу. Погибший не скрывал существование дневников, значит, был уверен, что они в надежном месте.
Вы мне льстите, Игорь Анатольевич! засмеялся Славка. Что-то раньше вы о моей личности были не такого хорошего мнения!
Громов усмехнулся.
Значит, я умею скрывать свое истинное отношение к сотрудникам.
Ладно, я понял задачу. Найти бумаги и принести их вам?
Громов задумчиво посмотрел в окно, побарабанил пальцами по подлокотнику кресла.
Знаешь что? Если будет хоть малейшая опасность, что записки могут попасть в чужие руки, то сожги их на месте! Я тебе доверяю. Хотелось бы, конечно, почитать, но риск слишком велик. Много охотников найдется до этих бумаг! Ой, много! Продолжение игры!..
Что?
Не обращай внимания, это я так
Мне нужны сведения об этом человеке, Игорь Анатольевич.
Конечно! Расскажу все, что знаю. А если что упущу, ты сам спрашивай.
Игорь Анатольевич позвонил секретарше и велел до конца дня никого к нему не пускать и ни с кем не соединять.
Громов и Смирнов сидели в кабинете почти до вечера, разговаривая, обсуждая и уточняя детали. Алла Викентьевна принесла чай с бутербродами, которые так и остались нетронутыми.
На Москву медленно опускалась тихая, душистая ночь, полная влаги и разноцветных огней
Глава 5
Виктор приехал из офиса поздно, он только утром вернулся из Вологды: пришлось разгребать накопившиеся делаи застал Аглаю в слезах. Он тут же пожалел, что не купил по дороге домой цветы. Но в прошлый раз, когда он преподнес жене букет роз, которые та очень любила, у них вышла размолвка.
Раз ты купил цветы, заявила Аглая с напряженными нотками в голосе, значит, виноват. Заглаживаешь вину! Так бы я спросила тебя, где ты был, почему задержался? А раз ты даришь мне цветы, вроде как ссору затевать неловко. Стало быть, я должна растаять от восхищения и броситься тебе на шею?!
Прости, я действительно задержался, потому что пришлось просчитывать некоторые варианты, обсуждать несколько сделок за последний месяцэто была просто работа, рутинная работа. Но цветы я купил не потому, что виноват, а потому, что хотел доставить тебе удовольствие! ответил он.
Виктора настораживало поведение жены. Раньше ее совершенно не интересовало, где он и почему не дома. Кажется, она даже была рада, что он отсутствуетхлопот меньше. Ей и так не скучно: то по телефону болтает, то сама допоздна ездит где-то Виктор никогда не устраивал ей сцен по этому поводу. У нее профессия такаяприходится быть на виду, среди людей. Иначе где брать материал для журнала? И вообще, Аглая любила общество, а он ее ограничивал, потому что ревновал. Да, ревновал! Мучительно и безнадежно, понимая, насколько бессмысленны его страдания.
Виктор был умным мужчиной и знал себе цену, но, когда он думал об Аглае, все его благоразумие и гордость испарялись еще быстрее, чем роса на листьях в солнечный день. Он просто с ума сходил, глядя на ее черные волосы, нежный профиль, на всю ее необычную, тонкую красоту, которой не было и не могло быть у других женщин. Иногда на Виктора накатывала такая тоска, что ему хотелось выпить. Но много пить он не мог, а нескольких рюмок ему не хватало, чтобы забыться. Тогда он с головой уходил в работу, с болезненным удовлетворением замечая, что жене, в сущности, все равно, дома он или в офисе, есть он или его нет.
Лежа ночами без сна, он думал о своей любви к жене, которая поглощала его целиком, превращая все остальное лишь в атрибуты, в приложение к этому главному событию в его жизни, которое продолжалось, усиливаясь и становясь все более важным для него. Друзья и коллеги говорили о своих отношениях с женами легко, шутя и посмеиваясь. Они придерживались мнения, что любовь с годами проходит, надоедает и угасает и что после трех лет супружеской жизни говорить о каких-то чувствах просто смешно. Виктор в таких разговорах не участвовал, потому что ему нечего было сказать. У него все не так, и это казалось ему странным. Может быть, у него какое-то психическое заболевание, вроде маниакального синдрома влечения к одной женщине? Даже такие мысли приходили ему в голову! Иногда ему хотелось высказаться Аглае, объяснить, как много она значит в его жизни, как он мечтает о ней, как будто она вовсе не его жена, а просто случайно залетевшая в его квартиру сказочная жар-птица, на которую он и прав-то не имеет и живет в вечном страхе, что птица эта в один прекрасный момент взмахнет крыльямида и улетит в дальние края Но Виктор ничего подобного Аглае Петровне не говорил. Ему казалось, что супруга уставится на него своими горящими глазищами, недоумевая, что это такое взбрело в голову Дунаеву и с какой стати она должна его выслушивать, а потом засмеется, звонко, закидывая назад голову, как только она одна умеет это делать Словом, высмеет незадачливого мужа, на этом дело и кончится!
Быть еще и осмеянным Виктору совсем уже не хотелось, поэтому о своих чувствах к жене и о своих семейных и интимных отношениях он никому никогда не рассказывал. Если спрашивалиотшучивался, а не спрашивали, так и того лучше.
Ложась с Аглаей в постель, он всегда волновался, как перед первым свиданием, боясь не угодить ей своими ласками или вызвать неудовольствие какой-нибудь неловкостью. Открыто свои желания он никогда не высказывал и слишком бурного проявления страсти старался избегать, всячески сдерживая свои порывы. Ему казалось, что Аглае это не понравится, что она начнет смеяться, и Об этом лучше было не думать. Виктор с ужасом замечал, что его потенция дает сбой за сбоем. Он был в отчаянии и даже попробовал несколько раз переспать с другими женщинами, но это оказалось так противно, что он отказался от подобных попыток испытать себя.
Самое странное, что Виктор Дунаев был довольно привлекательным мужчиной и пользовался успехом у противоположного пола. Многие женщины искали его внимания и делали более чем откровенные намеки. Виктор умел и повеселиться, и деньги заработать, и поговорить с ним было интересно, потому что он обладал острым умом, понимал юмор и много знал. Чем он был не хорош для собственной супруги, оставалось загадкой.
Однако сегодня Аглая вела себя более чем непонятно. Отчего-то плачет, упрекает, что он задержался! Удивительно! Когда это ее интересовало, где он ходит и почему его нет дома?!
Что-то случилось? спросил он, раздеваясь и проходя в комнату.
Наконец-то! язвительно проговорила Аглая. Удосужился поинтересоваться, что происходит его женой! Спасибо, дорогой, уважил! Проявил заботу
Войдя в гостиную, Виктор сразу обратил внимание на новый пейзаж, купленный супругой в одном из антикварных магазинов, которые были ее страстью. Пейзаж в дождливо-печальных тонах Виктору не понравился, но сказать об этом он побоялся: как бы Аглая не решила, что ему жалко денег и он раздосадован покупкой. Лучше сделать вид, что не заметил.
Ну, конечно, так я и знала! возмутилась супруга. Ты даже не заметил! Прошел мимо картины, как Тебе наплевать на то, чем я живу! Ты нарочно делаешь равнодушный вид, чтобы испортить мне настроение! Ты
Она села в кресло и заплакала.
Виктор окончательно растерялся. Он ничего не понимал. Воистину сегодня вечер сюрпризов! Аглая устроила ему сцену, теперь плачет! Потрясающе! Может быть, он спит и все это ему снится? Что там положено сделать, чтобы проснуться? Ущипнуть себя? Виктор не успел проверить, так это или нет, потому что Аглая вдруг вскочила и пересела на диван, потянув мужа за руку. Он сел рядом, обнял ее
Виктор! Со мной сегодня произошло ужасное! Я видела видела
Она вся дрожала, а руки у нее были холодные как лед.
Что? Что ты видела?
М-мертвеца
Где?! изумился Виктор.
У у него дома Я ездила к нему на дачу. Вернее, у него там не дача, а загородный дом, где он проводит много времени. Он Я хотела взять у него интервью, для журнала. А он мертвый! Я так испугалась, Виктор, я так кричала, так бежала прочь из той страшной комнаты, где он лежал с синим лицом
Подожди, я ничего не понимаю. Ты что, была там одна?
Ну да или нет, я не знаю. Мы приехали
Кто «мы»? перебил ее Виктор. Он уже понял, что Аглая не шутит и что она действительно попала в странную и страшную историю.
Я и таксист! Я взяла такси, потому что не люблю ездить электричками, ты же знаешь! А машина в ремонте. Тем более что было довольно поздно, около девяти вечера. Мы заранее договорились на это время Ну и я пошла в дом, дверь оказалась открыта горело только одно окно, в той комнате, в той
Успокойся. Виктор взял ее руку в свою и мягко сжал ее. Принести тебе горячего чая?
Аглая отрицательно покачала головой.
Нет! Я хочу рассказать, как это было Мне так страшно!
Хорошо. Ты пошла в дом одна?
Она кивнула.
Я попросила таксиста, чтобы он подождал меня. Мне не хотелось задерживаться надолго, потому что было уже довольно поздно, стемнело, и я мне было не по себе. Не знаю почему! Я прошла в темноте через коридор и пару комнат, туда, где горел свет
Почему ты не позвала хозяина?
Я звала, но никто не откликался. Я подумала, что он не слышит, мало ли всякое бывает. Ну и зашла, а он лежит на полу Виктор! У него было такое ужасное, синее лицо
А отчего он умер, по-твоему?
Его убили! Аглая сказала это с полной убежденностью, глядя на мужа широко открытыми глазами, как будто у нее не было по этому поводу ни малейших сомнений.
Ты уверена? на всякий случай переспросил Виктор.
Конечно, уверена!
А как? Застрелили? Ножом или
Нет, я ничего такого не видела. И крови не было. Мне кажется, его ударили по голове чем-то тяжелым. Я очень испугалась и убежала, но там, рядом с ним, валялась бронзовая статуэтка
Статуэтка?
Ага очень изящная, что-то вроде Венеры в стиле Бенвенуто Челлини. Ты знаешь, как я обожаю такие вещи, и я невольно запомнила. Мне хотелось посмотреть на эту Венеру поближе, но я побоялась